Скалюсь многим в лицо порывисто. С тобой, слОвно бы, подконвойная.
И коль можешь представить явственно, как лихому, дикОму зверю
Нужен воздух и лунный оползень, лес хмельной и долина вольная,
И коль можешь представить истово, как пичуге разгульной, ветреной
Нужны вихри под крылья скатертью, нужно ржи золотое полюшко,
Ты поймешь, ты услышишь, верю я, что душою мятежной велено,
Что дыханьем шумливым сказано, за тебя мне молиться, Перышко.
Я, гадая, глядела в зеркальце, на Купалу бросалась в реченьку,
У наяд испрошала истины, мне все жалким казалось, меленьким.
Я теперь лишь узнала, Перышко, как туманный мирок расцвечен-то,
Как тоскуют с зорею ивоньки по ночным голосам, что пели им.
Так же сердце тоскует жгучее по былинным рассветным лучикам
Твоих взоров, улыбке ласковой, по речам, перенятым совами.
И еще – ты послушай, Перышко, много правды в словах озвучено –
Воля зверева, воля пташечья, воля Духова – ведь ничто они
Перед волюшкой быть прирученной, приголубленной аки дитятко.
Пусть насмешкою жалю нежности, любования люда чуждого,
Пусть от глаз свободу прячу я, пред тобой – открыта, вИдит Бог.
Я, презрев милков объятия, обыму коленей кружево…
Знай то, Перышко, знай, родимое. В моей юности разбазаренной,
Вдохе грошиком перекупленном, неприкаянной моей долюшке
Без тебя не будет радости! без тебя не вспыхнуть заревам!
Звездной пылью не расплавиться глине красной в сердце! Перышко!