пахнущий битумом и пылью. Ветер здесь тоже остановлен громадами домов. И это тоже ничего- ветер веет в твоем сердце с заданным и непроходящим динамизмом. Некий холодок этого внутреннего ветра смешивается с сердечной мятой ностальгии. Поразительно как ныне бушующая и когда-то пережитая твоя Любовь одинаково проявляются в организме.
Как одинаково пряно они пахнут. Послушай, а ведь ты когда-то возлюбил этот необычный городок . И это почти открытие для тебя. Раньше казалось, что очень однозначные пасмурностью свои денечки коротал ты в этом месте. Ты бродишь по его шумным и пестрым курортным улочкам, по паркам у тебя на глазах становившимися тенистыми, и сквозь желтые стекла своих стильных, солнцепроводящих и солнцеулавливающих очков без труда обнаруживаешь почти везде следы протекторов от своей ученической коляски. Вот и та наклонная плоскость аллеи, разгоняясь по которой ты на секунды попадал в свободу, компенсируя свое физическое оцепенение и упивался крохотной скоростью инвалидного возка. Вот дерево гигант, которое закидывало твои думы и мечты и робкие мелодии твоей расстроенной недугом души прямо в облака. Вот пруд где ты часами лебедем белым скользил по глади, взгляд свой доверив истине жизни-танца царственных птиц. Этот городок по прежнему обитаем тобой. Все дышит любовью и прежним расположением к тебе, сыну , не из блуда вернувшемуся в родные пенаты. Ты явственно ощущаешь, насколько ты небывало полноценен в этом месте. Опять ты оказался в нужное время в нужном месте. Опять есть явное ощущение замыкания некогда разорванных кругов твоих молодых лет . Равновесие всех насыщенных чувств тому порукой. Продолжать созерцание, пусть даже самое прекрасное, при таком раскладе энергий было бы не правильно. Почему, и откуда ты знаешь? Потому что… и ото всюду… Потому что тебя сладко влечет действовать…
…Отдаешься ты родным своим тропам, и сомнамбула приводит тебя на рынок. « Это ошибка!- вопиет твой мыслящий мозг, - ты же собирался искать антипод. При чем здесь вся эта толпа искателей товаров?».
И ты чуть не бежишь вспять, не настаивая на не напрасности результата своей продуктивной сомнамбулы. И даже начинаешь искать, как проще пробраться к выходу. И тут ты встречаешься с глазами того, кем без труда можешь стать на мгновение, на то мгновение истины, которое ты ищешь с кем пережить, и кем с ним поделиться. Эта встреча как фото- чик и готово. Все уже запечатлено, и несомненно будет проявлено. Оказывается, что не более чем в угоду стеба формальностей ты оказался на базаре. Абсолютно алогично место твоего апофеоза предчувствий. Мальчонка, на расписных колесиках инвалидной коляски совершенно нелепо и смешно торгуется купить пучок редиса,- невнятно и не понятно, почему именно он озарил твое сознание. Ему лет шестнадцать. Пушок усов выдает потуги быстрее взрослеть, то бишь упразднять нынешнее время, в котором ему не уютно, которое он коротает как предтечу светлых своих времен. О, как ты знаешь и всецело представляешь, насколько же ему не уютно и как вязко коротается его нынешнее время. Знаешь откуда и от чего на его лице зеленовато-желтая бледность. Почему стабильный комок в горле не дает звучать нарождающемуся баску. Но это все ты знаешь, узнаешь и опознаешь потом. А в ту первую, решающую секунду ты знаешь только одно : ты нашел его, и все у вас получится. О, великая, неказистая и комичная проза жизни. Ему зачем-то именно сегодня понадобился горький редис с мышиными хвостами. Сладкого переел в своих тайных мечтах- баланс организма нормализует…
…Он мелькает как мираж, заслоняемый снующей толпой, но ты пробиваешься к нему. Все так и есть. Именно редис он вертит в руках и переговаривается с продавцом. В этой до предела нелепейшей ситуации ты не можешь выглядеть нелепо или неуместно со своим готовым предложением :
-персиков хочешь- подмигиваешь ты ему- Молодильные, из одного странного сада. Хочешь, расскажу из какого?
Ты подтверждаешь замануху презентацией мохнатого, душистого солнышка на ладони.
Он конечно хочет. Он хочет сказок. Он их любит слушать, и сочинять тоже любит. Но он покупает редис. Впрочем, он уже его не покупает. Ты сбил его намерение чередовать плюсы с минусами. Предъявленный на ладони знак , как угаданный пароль влечет его в позитив без синусоид…
…Вы увлекаетесь в тенистую тишину аллей. Да, вам нужно многое изменить после вашей кардинальной встречи, и вы начинаете с этой малости. Базар не сразу вас выпустил. Он покушался вас остановить плотными рядами покупателей, кружил и дурманил голову своими кислыми и подгоревшими запахами, клокочущим гулом наслоённых звуков . Но ты сжимал в одной руке ручку его коляски, а второй обнимал сладкий плод, свою фигу в кармане, свой аусвайс радикально открывающий доступ в тень друзей дерев, в тишину и аромат, в ландшафт где возможно считывать подтексты и незримые токи природы, где возможно ваять из них формы гармонии по своему благому усмотрению.
Ты пришел в этот город не для того, чтобы бродить в нежном созерцании, и даже не для проповедования глаголом. Ты прибыл действовать. Чувствуешь, что можешь действовать радикально. И от того руки твои тверды и надежны в одночасье, что одна, что другая. Твоя вынужденная, локальная, волевая концентрация исчезает, как только вы выбираетесь из агрессивной среды торжища. Вдохновение в миг навеянное парком не оставляет место насилию или влиянию. Вдохновение ваше обоюдно, и заполоняет вас всецело. Вы увлечены друг другом, а природа увлечена вами, и щедро поставляет всё необходимое для восторга вашей встречи, окутывая хороводом красок, интимных звуков и светопреломлений. Ты рассказываешь ему свои былинные предания, он тебе свои. У него ведь тоже много чего состоялось праздничного на информационном уровне. Не сиднем он сидел, а подвижность свою внутреннюю разгонял и свободу абстрактно смелую праздновал. И он, взахлеб, пересказывает тебе эти существующие для него одного торжества. Он очень рад их разделить с тобой. Вы перебрасываетесь некоторое время этими паролями вашего родства, и пока еще общаетесь как два пусть однородные, но все-таки обособленные субъекта энергии. Вы вдохновенно раскручиваете сферические коконы ваших самостей, и, вдруг, ты перескакиваешь на его карусель, в ось его карусели, вокруг которой кружатся чувства, источаемые юной, непорочной душой. Заметь, не по своей воле, в силу закона взаимодействия родственных энергий, оказываешься ты в новом, и таком необычном амплуа. Настолько полно и объемно переносишься, что ты вдруг видишь мир его глазами, глазами своего юного визави. Не подменяя его, не вытесняя из его и только его оболочки, ты присутствуешь лучиком где-то глубоко в нем и параллельным взглядом озираешь окружающий мир. Произошел уникальный акт гипер микрохирургичкского проникновения любви. Допустим, эту намозолившую ухо параллель, но тут же истинно сравним произошедшее с подстройкой музыкальных ладов. Ведь на самом деле произошло именно глубинное проникновение музыки души…
… Ох, ты не забыл эту точку обзора, которая на пол метра ближе к земле из-за подломленных обездвиженных колен, которая физически сужает внешнее обозрение, расширяя внутреннее. И твое вживление и погружение в его душу для тебя знакомо и обжито, и принимаешь ты его без паники, ты же жил так долгие лета, бесконечные зимы. В его недрах ты спрессовано во времени заново проживаешь свой путь поднявший тебя с колен. Проживаешь всей вложенной в него душой, всей скопленной на нем любовью . Проживаешь вспышкой озарения спрессованного во времени рафинада. Сообщаешь ему вычувствованную тобою, и в чем-то возможно даже открытую или созданную, трепетную вибрацию, от которой в свое время ожила твоя плоть, сердцевина плоти. Сообщаешь ему свое открытие! Сообщаешь именно умение открыться целительному свету гармонии, присутствующему везде без исключения, отделенному от души лишь исключительно информационными модальностями ментальных, неловких упражнений. Все свои Любови, сбывшиеся Надежды, облаченные в явь Мечты, все самое драгоценное и светлое маленьким внутренним солнышком зажигаешь ты внутри него, в непосредственной юношеской сокровенности. И оно светит, и свет его распространяется почти без преград, летя по родной субстанции юной, живой души. И свет растворяет не успевшие закостенеть, незначительные преграды. Но главное, он помогает открыться юноше в полной мере. Не в щель ротополостную вдохнуть толи кислород толи прану, а всей душой вдохнуть родной воздух свободного чуда, вдохнуть то, что нет необходимости затем выдыхать. И на погруженный тот свет привлекаются каскады чего-то невыразимо большего и светлого чем самый пик максимума души определенной как человеческая. Душа мирозданья привлекалась на свет того крохотного, всемогущего солнышка в те благословенные секунды. И вас покровом окутывает секундная истома происходящего взаимодействия эскапад света ...
…Пробуждением естественного дыхания души ты не отнимаешь у него его собственный путь к солнцу, на котором он твердо и настоятельно стоит, не подменяешь его. Просто ты озаряешь его путь, ставишь легкий акцент в звучании глубин его души. И тем избавляешь юношу от боли горения и звучания в сумраке шоковых лет. Он уже постиг в своей остановке величие науки любви, во всяком случае, ориентиры ведущие к ней. Он сделал свой выбор! И ты упрощаешь нелепую, традиционную обязанность рождаться в любовь через боль и долгую череду крушений этапов отмирающего эго. Делаешь ты это, ни мало и ни чуть не колеблясь в своих полномочиях. Сам Бог тебе шепнул, что у одаренной полномочиями повитухи дитя обречено рождаться радостно, что душа без стресса имеет возможность свет свой у благодати перенять. И ты посягаешь совершить избавление от первичной боли, и во имя этого греешь недра этой юной души, искренне распахнутой перед тобой, доверившейся тебе. Посягаешь провести его мимо бесконечных закоулков, в которых запертый внутри и невостребованный свет больно жжет, а не сияет на радость миру и сердцу его источающему. Ты как никто знаешь, что боль эта ничегошеньки продуктивного в себе не несет, ничему не помогает, ничего не закаляет. Она тушит и тупит, погребает и губит, она вызывает сомнения в душе и постоянно провоцирует смятение. Она не нужна, она ложь(!) и только ложь в душе будит, обжигая её, или садня в ней болью не истины. Поэтому ты упраздняешь в его душе этот почти неизбежный отрезок пасмурного времени отдельного существования в андеграунде. И на это хватит даже твоих скромных светопроводящих возможностей. На самом деле, для этого содействия не ахти как много нужно адресно обращённой энергии, на хамство нужно неизмеримо больше, ведь целый кусок пространства вычленяется при этом из истинного энергообмена, и дурной волей удерживается под абсурдным патронатом крушителя серебряных нитей мирозданья …
…В этом укромном, тихом акте ты упраздняешь целые психоаналитические школы, опекающие паралитиков и спорящие гипотетически: через три или через пять лет отмирает в головном мозге модуль нормального управления опорно-двигательным аппаратом? Одним всплеском чувств повергаешь аргументированный детерменизм . Ты окончательно хоронишь всё то, что допускает возможность безвозвратности утрат. Ах, эти витиеватые ментальные заключения бездушным блудом возникающие из разветвления не просвещённых нейронов… этот твой вкрадчивый шепот звучит для них иерихонскими трубами…
- вставай- шепчешь ты юноше
- что?- не понимает он.
- вставай на ноги, - видишь его удивление, колебание, - вот тебе моя рука, окончательно концентрируешь ты его.
- что? Что ты делаешь?!
- я – лечу-у… – так удачно и протяжно шепчешь ты, путая смыслы двух совершенно разных глаголов по недоразумению звучащих одинаково. И это было правдой. Ты действительно летел а не врачевал, в ту секунду абсолютного счастья. Летел в мечту о целостности и гармонии своего юного визави. И бесконечно сильно звал его с собой, звал его быть внутренне смелым и свободным. Звал его проявить во вне достижение его воссоединенных внутренних свобод…
…Юноша ещё ничего не знает о себе. Как и ты не знал о первом блике, прошмыгнувшем во времена оные в тебя на крылах твоего ДА. Любовь всегда входит в сердце как родное, как должное, потому распознать это вхождение почти не реально. Можно отметить, что она не есть будоражащая банальность страсти, вечно жаждущая подтверждения в фактах эгоистичного обладания. Потому что наслаждение от присутствия любви в сердце в том объеме который ты ему сейчас открыл настолько законченно самоценно, что не досуг собирать ещё какие -либо плоды сопряженные с этим соитьем. Даже если плоды эти давно-давно ожидаемые или даже выстраданные. А дары эти невообразимы. Правда, они чуть менее невообразимы чем вспышка истины, ведь их можно обнаружить и зафиксировать в сознании их действительное наличие и доступность. И одарённый юноша обнаруживает их. Он ...привстает с коляски, опираясь на твою дрожащую от школярского волнения руку…
Ваши глаза оказываются рядом. Ты видишь как в них проносится бездна прекрасных чувств. Вот тебе и плата- ты увидел как в зеркалах души, с легким опозданием, возникает и корректируется отражение новой ипостаси души. Души осознающей новую свою ипостась, осознающей насколько непостижимое чудо в ней произошло…
- теперь ты знаешь, что ты такой. Бога , ради плавно вернись в свой старый мир и плавно выйди из него. Не сделай себе больно.- говоришь ты ему прямо в глаза, припоминая что он сирота и наверное захочет сигануть в пустоту им никак не обжитую.
Тут замечаешь рождение его благодарности и видишь, как она приобретает личностную окраску. Тс-с останавливаешь его готовые к произнесению слова, отстраняясь от лавр, не имеющих свойств принадлежности конкретному индивиду. Затем указуешь перстом на небо и тем же перстом обводишь полный круг- абсолютно очерчивая виновника торжества юноши. Он осматривается. Смешно, но его взор по детски тоже описывает полный круг. Тебе нравится, как ты его избавил от созерцания своего портрета, и от статичного и не очень удобного рассматривания одного лишь неба, очень многозначительно расположенного в неудобной для шейных позвонков и мышц экспозиции. Истина, что чрево его одарившее гораздо более квадроскопичнее и объемнее прошлых его представлений, прощально пульсирующих в ментале…