По детсву раннему текла
Судьба, ценя его значенье...
Я очень рано поняла
Жестокость времяистеченья.
На лицах близких отмечать
Училась времени печать я...
На каждом -- времени печать
От вопля, даже от зачатья,
До мига, в коем навсегда
Вдруг прекращается дыханья...
Ползут минуты, а года –
Летят, минуя мирозданье...
Был теплый майский яркий день.
Меня выводит баба Маша
В песочницу. Мне в ней не лень
Лепить цветочки, рыбок... Каша
Из увлажненного песка
Мне дарит радость вдохновенья.
Леплю куличики... Пока
В песочнице мои творенья
Приводят сверстников в восторг –
Один из младших карапузов
Вопль восхищения исторг,
Не сводят взгляда с нас, бутузов,
Ведя неспешный разговор
На лавке рядышком мамаши
И бабушки. Мой глаз востер.
Мне ясно: опекунши наши,
Не выпускавшие крючки
И спицы, модные салфетки,
Вывязывая, сквозь очки
Глядевшие – а как их детки? --
И сами рады бы сюда
Забраться, поиграть в песочке.
Да только минули года.
И мы – сынки, внучата, дочки –
Во много раз счастливей их,
Серьезных, поскучневших взрослых,
Замотанных в делах своих.
И жалко стало мне всерьез их:
Прескучно так живется им...
Немного позже я узнала,
Что в дополнение к своим
Делам прескучным – их немало –
Еще должны и умирать...
Вбираю грустное в копилку...
Мы всякий раз должны взирать –
Наш дом у проходной впритирку --
На неказистый грузовик,
Гроб с черно-красными бортами.
Люд к зрелицу тому привык:
Развертывался перед нами
Прощанья скорбный ритуал:
Гроб ставили на табуретки.
Кто к изголовью приникал –
Деревьев вздрагивали ветки
В ответ на близких тихий плач,
Кто оставался в отдаленье –
Судачь теперь иль не судачь –
Покойники в досужем мненье
Их не нуждались... Ждал оркестр
В подсокращенном варианте.
Он марши майские окрест
Разбрасывал при красном банте
На ярких праздниках труда.
Тогда – в расширенном составе.
Безгласных провожал туда –
В подсокращенном: Сбоку встали,
Переминаясь, две трубы
И круглый барабан с тарелкой.
Когда в машину вновь гробы
Обратно ставили – и мелкой,
Неспешной поступью толпа
Машине вслед темно ступала,
Вступала горестно труба,
Шопеновским сопровождала,
Конечно, с фальшью переход
От фабричонки до погоста.
Держал в головушках народ,
Что после выпьет. Хоть без тоста.
По праздникам был оркестрант
Сопровождаем «ординарцем»-
Мальчишкой. Ординарцу бант
Был тоже выдаваем. Глянцем
Посверкивали башмаки,
Одежда свежестью сияла.
У пацана в руках листки...
-- Чтоб ни листочка не пропала! –
Внушал мальчишкам дирижер –
И те ответственно кивают.
Впивая взор в листки. Мажор
В лад музыканты выдувают.
А на листочках ноты. Их
Мальчишки держат пред глазами
Оркестра... Над руками их
И тенорами и басами
Взлетает музыка. Бодрит
Ритм вдохновенной «Варшавянки».
Агаповский тотчас летит
Вослед – «Прощание славянки».
А только строй притормозит
Оркестр толпу покружит вальсом,
Мол, в городском саду звучит
Другой оркестр о самом важном.
Сыграют «Яблочко» на «бис»
Потом жхотно оркестранты.
Ох, музыка, лети, резвись –
И пробуждай во мне таланты...
Годков примерно до восьми
Я верила в одну догадку:
Вернутся, будут меж людьми
Закопанные под лопатку,
Под спич фабричных комиссарш,
Вопеж родных при этом бреде,
Под траурный Шопенов марш --
Лежавшие в гробу соседи.
Откуда эта мысль взялась –
По правде – я не представляю.
Не обсуждала ипостась
Загробную ни с кем. Желаю
Чтоб возвращались – весь резон.
А повзрослеть я не хотела.
И дни рожденья испокон
Моей судьбы едва терпела
И то лишь лет до десяти.
Потом они чернее черных
Мне стали. Не хочу расти.
И в размышлениях упорных
Я удивлялась: Новый год
Все отмечали, как подарок,
А он ведь приближал приход
Мгновения, когда нас, старых,
В сосновом тесаном гробу
Под прач родных опустят в землю.
Такую не хочу судьбу –
И дни рожденья не приемлю.
И Новый год не соблазнит
Печеньем, пестрой мишурою.
Он тоже старость мне сулит.
Уж лучше я глаза закрою –
И эти праздники просплю.
Во сне, возможно, не состарюсь.
Нет, дней рождений не люблю...
Не сразу с ними примиряюсь.
И, отмечая Новый Год,
Мы радуемся: были живы
И верим: Нового приход
Нам обещает перспективы,
Что все же малость поживем.
А в нежелании взросленья –
Оно мне представлялось злом –
Дошла до умопомраченья:
Мой пионерский гвлстук мне –
Знак детскости – и не снимаю
Уже подросшая вполне –
В четырнадцать – и не внимаю
Резонам, что давно пора...
Была примерной пионеркой.
Играла в куклы. Но игра
В той части мне казалась мерзкой,
Где должно на себя принять
Роль мамы. Я хотела только
Все время в дочкой пребывать.
Быть мамой, то есть взрослой – горько.
И куклы были для меня
Всегда подружками – на равных.
И я, за леность не виня,
Их одевала, своенравных,
Учила , главное, всему
Пеленочная тезка Таня
Пред зеркалами – что к чему –
Вертелась, косы заплетая
И расплетая... То она
Сестер померяет одежку,
То красит губы – вот-те на!
То в «шпильки» маленькую ножку
Засунув – мамины – пройдет
С довольным видом по поселку –
Пусть ухмыляется народ
И матерится втихомолку...
А я гляжу со стороны,
Но к тезке присоединиться
И не подумаю – ни-ни! –
Нельзя мне старше становиться...
Бояться времени – боюсь.
А уважать не научилась:
Упущено его – винюсь –
Немало. Жить не торопилась.
Не торопила и его.
А впрочем, раз всего, но было:
Да, было, только раз всего,
Когда его поторопила.
И это я себе в укор
Сейчас с досадой вспоминаю.
Детсадовка – и нос в забор
Из сетки, дырчатый, вминаю.
А за забором – школьный двор.
Там построенье пионеров,
Солют под знамя, звонкий хор...
Завидуб в расстройстве нервов.
Хочу быстрее стать такой,
Хочу быстрее в школу, школу...
И вот предшкольный август мой...
-- Ну, скоро, мама?
-- Скоро, скоро... –
Я открываю гардероб.
Коричневое платье – форма.
Хочу примерить...
Мама:
-- Стоп!
Успеешь! –
Я тянусь упорно,
Не поношу, так прикоснусь.
На платье – белые манжеты
С воротничком, с чем навожусь
Потом: отпарывай кроше ты,
Отстирывай его, утюжь –
И снова пришивай на место –
Вседневная такая чушь,
А делать нужно быстро, престо!
Два фартучка висят в шкафу:
Парадный – белый, будний – черный!
Не отутюжишь на фуфу,
Но хочется ведь быть ученой.
В портфеле всякого добра:
Букварь, тетрадки с промокашкой,
Пенал...
-- Ну что, уже пора? –
-- Танюша, скоро... –
Это тяжко –
Назначенного мига ждать...
К карандашам, линейкам, ручкам
Питаю страсть – не передать –
И прочим канцелярским штучкам...
-- Ну, Танечка, пора вставать... --
И вот уже сижу за партой,
Учусь писать, читать, считать...
Но вот как раз момента старта
И не запомнила – что с чем?...
И не осталось фотграфий
Первосентябрьских совсем.
Что странно... Папа – Боже правый –
Меня бессчетно наснимал.
А первый школьный день на снимки
На удивленье – не попал –
И нету в памяти картинки...
Полгода лишь карандашом
Каракули едва выводим
В тетрадках новеньких с трудом –
В писанье с напряженьем входим.
Но время двинулось к весне,
Письмо – к чернильницам и ручкам.
Тетрадки – в кляксах. Часто мне,
Уже привычной к школьным взбучкам,
Приходится портфель как щит
Использовать – и как оружье.
Противник поражен, пищит.
Н мне однако ж только хуже –
Тетрадки в кляксах. Заменять
Приходится их часто маме.
Ведь неваляшек не достать –
Большая редкость. Временами
Их в первомайке продает,
Но разбирают за мгновенье.
Но вскоре в школе нам дают
Непроливашки для ученья,
Теперь на каждой парте есть –
И незачем носить из дома –
Для мам и пап – благая весть –
Хоть форму сохраню, кулема
От клякс... Мы в класс пошли вдвоем
С Танюшей Зудиной... А Люда
Грустит -- с собою не берем:
-- Ты, Карпова, расти покуда! –
Она едва не каждый день
Еас провожает на уроки.
Встает с рассветом – и не лень!
А нам до школы путь короткий.
-- Портфельчик дайте понести! –
Нас страстно умоляет Люда.
-- Нет. Не положено... Расти!
Вот будет свой, тогда... Покуда!... –
Поздней разжалобились:
-- На,
Неси, но только аккуратно...
Подружка радости полна.
И нам легко, и ей приятно...
Начальной нашей школы дом
Был непохож на все строенья.
Какую-то особость в нем
Я отмечала без сомненья,
Но где мне было оценить,
Что он – шедевр архитектурный,
Который велено хранить.
Дом двухэтажный и фактурный:
Он с башенками. Весь в резьбе.
Два этажа. Балконы. Двери...
Его для радости себе
Построил некто Ценкер. Верил,
Что и потомки поживут...
Дом в стиле русского модерна
Единственный подобный тут...
Я представляла, как манерно
На бале танцевали вальс
Здесь управляющего дочки...
А нынче в профиль и анфас
Мы с таней пмшем в нем крючочки...
Какполовицы в нем скрипят
И лестницы – давно расссохлись.
На переменках – сто ребят
Шумят, дерутся, часто ссорясь...
Перила лестниц – идеал!
Каталась я по ним намедни...
Есть неудобство: опоздал –
В свой класс шагаешь сквозь соседний.
И дважды вынужден краснеть –
В чужом потом и в нашем классе...
Что ж, надо вовремя успеть,
Иметь хоть пять минут в запасе...
Ах, школа! Вереница дней
В ней за тетрадкой и за книжкой...
Подружки тани мама в ней
Работала тогда техничкой.
По воскресеньям прибирать
С шваброй классы приходила.
Могли ее сопровождать –
И это я весьма любила.
Ведь можно мелом на доске
Писать и рисовать картинки.
С планетою накоротке
На глобусе искать, где инки
Буянили давным-давно,
Показывать Москву и Киев...
И даже нам разрешено
В журнале поглядеть. Какие
Стоят оценочки у нас?...
Нас учит грамоте Прасковья
Семеновна... Сошла в наш класс
С экрана... Не таю любовь я
К учительнице. Та – ко мне...
Седая. Строгая прическа.
Взгляд строг и мудр. Наедине
Порой и поругает жестко,
Не оскорбляя. Да, строга.
Да, требовательна. Однако
И сраведлива. Дорога
Хотя бы тем, что с нею всяко.
Мы защищенными всегда
Себя с ней рядом ощущали
Три года, до поры, кода
В четвертый класс мы пошагали.
Та что сменила, молода.
Но имя ей – несправедливость.
Была заносчива, горда.
Оценки – не оценки: милость
Ее к любимчикам своим.
Я в их числе, чему не рада.
Та Таню не относит к ним –
Тетрадь от Таниного взгляда
Приходится упрятать мне.
С Танюшей Зудиной ошибки
Одни и те же, что вполне
Понятно: привстаем на цыпки,
Чтоб друг у дружки все списать.
Но «тройка» ставится Танюше,
А мне за те же точно – «Пять»...
От этого душе не лучше.
Я научилась презирать
Тогда ничтожных подхалимов,
Что рады душу замарать
За послабление режимов,
Подачки, льготы... Отношу
Их всех к презренному отребью,
С такими рядом не дышу –
И ухожу, когда по жребью
Случайно рядом окажусь.
Их числю возле террористов,
Убийц, к которым отношусь,
Как к мрази. Гнев к таким неистов...
... Был день: закончен первый класс.
Все в предвкушении каникул.
Поздравила Прасковья нас –
И вот мне выдала матрикул.
Я сохранила тот листок.
Он был вручную разлинован –
Мой самый первый табелек.
Взираю с ощущеньем новым:
На пишмашинке занесли
Туда предметы под копирку.
Тот первый табелек могли
Мы без стыда явить: «за шкирку»
Меня там не за что трепать:
Вполне пригожие оценки –
Уцилась на «четыре», «пять».
Но только в первом классе. Сценки
Уже такие через год
И далее уже смущали.
Моих родителей подход:
Они меня не заставляли
Отличницей отпетой быть.
Хотя их ставили в пример мне.
И я могла спокойно жить –
Ни папа не давил «на нерве»,
Ни мама... Нравится предмет –
Учу... А что-то скучное – отставлю,
Гуляю... Наказаний нет
Что я медалью не прославлю
Семейство. Люблю гулять.
Портфель нередко забывала.
Однако сложно потерять
В поселке. Где мой адрес знала
Едва не каждая душа.
Звонок под вечер. Выбегаю –
Лежит у двери. Не спеша
Портфель с порога поднимаю...
До пятого жила легко...
А в пятом разные предметы
С предметниками... О-хо-хо!
И алгебра... Батюшки-светы!
Тянусь от «двойки» к «трояку».
Проблема «а+b» задушит.
Нет нужной клепочки в мозгу.
Икс с игреком судьбу порушит.
Я не способна их понять.
И только позже догадалась,
Что не желала их принять,
И всей душой сопротивлялась.
Не нухен «икс», чтоб сосчитать
Копеек горстку в магазине.
Нужна учебы, чтоб считать
В нас окружающей картине
Подробности – и их понять.
История? Что было раньше
Нам помогает узнавать,
А география – что дальше
Лежит – какие города
За Первомайкой и Москвою.
Когда-нибудь еще туда
Поеду, для себя открою.
Деревья разнфе кругом –
Ботаника их поясняет.
А с алгеброй куда пойдем?
Ее душа не принимает.
В реальной жизни «а+b»
Нигде не встретились покуда,
Как бесполезные в судьбе
Их в душу принимать не буду.
Когда, перешагнув в восьмой
В нем позже с химией столкнулась.
То те же чувства. Боже мой –
Как я о химию споткнулась!
Вначало так не пробрало:
О веществах узнать полезно.
Но вот до формулы дошло.
Она мне в голову не лезла.
Зачем мне формула нужна...
Я даже не предполагала
О химии: войдет она
В судьбу... Я даже пожелала
Потом пойти студенткой в хим,
О чем поведаю позднее.
Покуда же с предметом сим
Намучилась. От схватки злее,
Закомплексованней живу...
Но химия случилась позже.
Пока над алгеброй реву.
Спаси меня от иксов, Боже!
В одних из горьких вечеров
Отец, дошедший до предела,
А сам он в иксах – будь здоров! –
А раньше думал, что хотела
Всего лишь доченька схитрить,
В надежде на его подсказку,
В сердцах мне:
-- Кукла! –
Бросив, пить
Пошел чаек. Уж дал бы таску,
Чем мною так пренебрегать...
Еще часок со мною билась
Над иксами натужно мать.
Потом и эта отступилась.
В отчаянии проворчав:
-- Ведь икс найти так интересно! –
И эта фраза, прозвучав,
Мне алгебру раскрыла. Честно.
Как раз в то время Шерлок Холмс,
А с ним и метод дедуктивный,
Вошел в круг чтения – колосс,
Тайн открыватель аттрактивный.
Я, вспомнив мамины, слова,
Решила: тоже Холмсон стану –
И посветлела голова –
И объяснение изъяну,
Что ранее мешал, нашлось:
Что не по вкусу, не училось,
Понеже – с интересом врозь.
В десятом классе мне случилось
В больницу как-то загреметь –
Я алгебру взяла в палату,
Чтоб в ней от скуки не советь,
Тем паче – время – к аттестату...
Лень-матушка и иже с ней
В отличницы не пропускали.
Застенчивость глупит сильней.
Когда к ответу вызывали,
То, даже зная хорошо,
Косноязычно отвечала.
А сверх всего цейтнот еще
Мешал: задачки не решала –
Переживала: не успеть.
Понятно – и не успевала.
Над сочинением корпеть
Контрольным не могла – лишала
Всех знаний та же маета,
Что не успею – и взаправду
Не успевала ни черта,
Усевшись тест писать за парту.
За тесты «тройка» -- потолок.
Зато эссе писала дома,
Каких никто другой не мог:
Метафора и идиома,
Как говорят, не в бровь а в глаз.
Заслушивался при зачитке
Моих эссе в восторге класс.
Талантов-то во мне в избытке...
Все то же в классах всех трех школ,
В которых довелось учиться.
Но гляну в табель – и укол.
Я знаю: надо измениться.
Полезут тройки в аттестат –
И никакой меня не примет
В студенты вуз. Я – кандидат
На то, что без забот отринет
Комиссия со старта прочь.
Одолеваю лень упорно,
На финише и день и ночь
Тружусь. Теперь мне не зазорно
Показывать мой аттестат.
Там по черченью только тройка.
Что к поступленью – крепкий старт.
И вдруг – заговорила бойко...
А все ж до сей поры дивлюсь:
Как на журфак смогла пробиться?
Везенья, ясно, было. Плюс
Стремление на нем учиться.