Эссе.
1
Я лежал на дерматиновой каталке, совершенно обнаженный и с тоской смотрел на аркообразные, в пятнах старых протечек потолок приемного покоя третьей градской, еще не до конца осознав, что в жизни моей произошло нечто страшное, в один миг перечеркнувшее все, чем было заполнено прежнее мое существование. Уж не знаю, что за смесь мне впрыснул старый, болтливый врач скорой помощи, похоже, из армян, но боли практически не было, а был лишь отчаянный холод, исходящий казалось даже из этих, крашенных в трупно-болотный цвет больничных стен и какое-то ужасно гадливое чувство стыда за неприкрытую и скорее всего нелицеприятную мою наготу. Мимо меня с деловым видом проносились усталые медсестры, на ходу поглощающие что-то из белых, пластиковых, одноразовых тарелочек, запивая остывшую пищу минералкой, бутылки с которой торчали из карманов практически у всех медработников, увиденных мной в тот вечер. Отвратно пахло свежей кровью, йодом, мочой разбавленной пенициллином, перегаром и страхом. Впрочем, страхом и кровью, могло пахнуть и от меня.
- Мне бы простынку…- проскрипел я очередной медсестре порхнувшей куда-то в бок от меня.
- Не положено. - Отрезала она, и гулкое эхо от ее шагов через мгновенье простучало где-то в глубине невидимых мне коридоров.
Может быть она и права, и мне и в самом деле не положено, но стыдно как-то совсем голому, когда вокруг снуют женщины, стыдно, да и холодно.
-Тебя как зовут-то, болезный?- протянул неизвестно откуда появившийся мужик в белом, мятом халате - по повадкам явно из врачей. Но пьяный до невозможности.
Володя - прошипел я, пересохшие губы отказывались шевелиться…
- А, Володя…, ну-ну – Мужик приспособился на краю каталки, почти полулежа, упершись интеллигентно лбом в широко расставленные тонкие пальцы хирурга и уже откровенно засыпая, пообещал мне,
- Ты не бойся Володя, мы тебя спасем…-
Я вдохнул перегар и как можно любезнее попросил его: А может быть все таки завтра? Куда спешить? Я потерплю, да и вы отдохнете…-
-Завтра, нельзя!- строго проговорил сквозь сон эскулап и, прижавшись к моему бедру потным, горячим лбом откровенно захрапел.
Прикрыв ладонью свое увядшее мужское достоинство, я с тоской попытался сделать то же самое, но действие болеутоляющего надо полагать стало идти на убыль, и сон не шел. Хоть убей.
Где-то через час, к нашей каталке подошло еще два хирурга и, разбудив своего спящего коллегу, помахав зачем-то у меня перед лицом - влажным еще рентгеновским снимком, скрылись за соседней дверью, откуда появились вскорости с повеселевшими лицами и слезящимися глазами.
- Ну, вот и все, снимок высох, теперь можно и за дело. - Радостно заорал мне на ухо тот, который уже выспался.
-Сейчас придет анестезиолог и начнем. Вывих твой, у нас как два пальца об асфальт любой студент выправит, а уж мы-то, втроем-то…
Он весело засмеялся и, вытирая с лица счастливые слезы смеха, отправился вслед за своими товарищами. Надо полагать на поиски анестезиолога.
Я смиренно приготовился ожидать его прихода, но к каталке моей подошла странная парочка. Высокий, седеющий врач с пышными, Пушкинскими бакенбардами и молодая, ярко накрашенная девица, судя по всему практикантка.
- Смотрите Верочка, как просто это делается.
- Он длинным пинцетом начал уверенно из ссадин и ран на моем лице вынимать небольшие, окровавленные осколки стекла. При этом его свободная, левая рука уютно и привычно расположилась на седалище практикантки.
Я обычно довольно спокойно относящийся к подобному, здесь не сдержался - как не крути, но дело касалось моей и без того довольно сомнительной красоты…
- Да что же вы делаете? Ну, нельзя же вот так, цинично и одновременно..,-
Голос мой задрожал, я почти плакал от обиды.
- Это все ж таки лицо вам, а не задница…
- Вот видите Ирочка- врач с бакенбардами даже как будто и обиделся,
-С каким нервным контингентом приходится работать.., только бы им нагрубить медработнику, только бы нахамить…
- Я Верочка- пискнула понимающе практикантка и подняла на врача влюбленные глаза.
- Тем более Верочка, тем более – пробурчал тот уже более спокойно, но длани своей с ее ягодиц так и не убрал. Профессионал, сразу видно.
Я мысленно махнул на все рукой и попытался отвлечься, что впрочем, мне совсем и не удавалось.
Тут, наконец-то подоспел и анестезиолог. Слава Богу, трезвый, но какой-то нервный и озабоченный.
- Сердце как? На наркоз аллергии не наблюдалось? зачастил он, разглядывая меня самым бесстыдным образом.
- Да как вам сказать, доктор…- начал я.
-Врач - поправил он меня.
- Доктор это уже звание, а я пока еще просто врач.-
И не вступая в дальнейшую дискуссию, он вынул из кармана хрустящего халата самый примитивнейший милицейский свисток, оглушительно свистнул.
Я вздрогнул от неожиданности, и увидел, как откуда-то, из-за угла дробно стуча подметками обуви, появилась знакомая уже мне троица хирургов. Судя по неверным жестам и сосредоточенным их лицам, я с грустью мог только констатировать - они уже успели добавить к тому, что уже было до того как…
- Анестезиолог, открыв желтую, картонную папку, выудил из нее сиротливый, измятый листочек и нервно дергая уголками рта, брезгливо прочел:- Пострадавший Энский Владимир, падение с четвертого этажа, вывих бедра, возможно сотрясение мозга, многочисленные травмы лица. Алкоголь в крови не обнаружен.…Ну-с, с Богом!?
Он шлепнул мне на лицо маску, до омерзенья напоминающую вантуз и, включив газ, строго приказал - Считайте до десяти. Глубоко вздыхая…
Я закрыл глаза, и покорно вдохнув отдающую резиновым изделием номер два газовую смесь, начал считать.
- Раз- Какая же все-таки мерзость, этот наркоз….
-Два - Ну что за гнусные привычки у этих хирургов, пить на работе…
-Три - Так и усну надо полагать без простыни, совсем голым…
- Четыре - Как кружится голова, но боль, слава Богу, кажется, проходит…
-Пять - Зачем они меня снимают с каталки и кладут прямо на пол? Изверги, а не хирурги…
- Шесть -…Я кажется…
При счете семь я провалился в черную дыру и с отчетливой ясностью вспомнил все, вспомнил весь предшествующий этой отвратно воняющей маске день.
…Один день из жизни техника смотрителя.
2.
Дребезжащий звонок будильника, заведомо поставленный в глубокую кастрюлю, сбросил меня с постели в половине третьего утра. Жена обиженно заплакала во сне и, буркнув что-то, малопонятное, повернулась лицом к стене.
- Спи родная, спи нежная моя. Что тебе до того куда и зачем в такой ранний час отправляется твой благоверный. Главное что не к бабе, по крайней мере, сегодня точно не к ней…
Босые ноги неприятно липнут к лощеному, под паркет линолеуму, а я уже на кухне: кусок вчерашнего батона и обломок ливерной колбасы самого пошлейшего вида (да и вкус честно говоря хреновый), вдогонку кофейный напиток ,,Здоровье,, подозрительно смахивающий на измельченные, распаренные желуди и меня уже можно увидеть на углу Ленинского проспекта и улицы имени ,,Двадцати шести Бакинских комиссаров,, на ходу застегивающего пуговицы рубахи и помахивающего завернутым в газету зазубренным топором.
Чем уж так прославились эти самые комиссары, я не знаю, да и честно говоря, меня это сейчас нисколько не волнует. А волнует меня совсем иное: быстро, слишком уж быстро наступает летнее утро. И обещанный синоптиками дождь, где он?
Хотя верить синоптикам наверно так же глупо, как и женам, но дождь, или хотя бы тучи мне сегодня ни как бы ни помешали.
Но туч как назло нет. Ленивое, самоуверенное солнце нехотя выползает откуда-то сзади, со стороны гостиницы, выгоняя из темноты бездомных собак всех мастей и хмурых, не выспавшихся дворников.
Лысоватый милиционер на коротких, кривоватых деревенских ногах тайком выпроваживает из будки охраны дома УПДКа полу пьяненькую проститутку.
Как странно: секса в стране нет, а проституция иной раз и встречается.
Ну да пес с ней, с проституцией. Один черт моей месячной зарплаты техника смотрителя, плюс штрафы от саномедпедстанции, милиции и пожарной службы, минус подоходный налог и бездетность, не хватит на сомнительные услуги Московских жриц любви.
Хотя иной раз так и подмывает узнать, что ж такое они могут сделать в постели, чего не может моя на пример жена? Да если ее еще очень при этом попросить, пообещав к будущему восьмому марта хороший подарок, соразмеримый конечно с моими возможностями.
А вот и долгожданный забор. Слава Богу, здесь еще довольно темно, сторож, конечно, спит как сурок. Еще бы: ну кому кроме меня еще взбредет в голову рубить и выносить по частям дорогой ФРГвский кабель, купленный у загнивающих капиталистов за валюту, переплавлять его в глубине двора, среди зарослей белоягодника и ирги, и раз в квартал сдавать цветной металлолом от имени первого участка ,ДЭЗ№18,тем самым выполняя опускаемый сверху план.
Топор, чмокая, перерубает вязкий свинец, и я как можно тише перебрасываю через забор небольшие, сверкающие на срубах медью и свинцом чушки, примерно по двадцать килограммов каждая
С громким шорохом, ломая крапиву и липкую белену они, эти самые обрубки падают на другой стороне забора. Одна.…Вторая.…Третья…
Ну, вот кажется и все.…
Десять чушек и квартальный план выполнен.
Теперь мои дворники получат по червонцу премии.
Еще бы незаметно убраться отсюда, а то вместо их премиальных, я элементарно могу схлопотать и срок. Легко.
И дирекция ДЭЗ даже не шелохнется помочь с адвокатом. А как иначе - расхититель соц. собственности.
Ну, вот и ладушки. В этот раз пронесло. Хотя конечно это не выход. Но сколько бы раз я не выступал на собраниях - ответ всегда один и тот же.
- Владимир. Разве вы не понимаете, какой сейчас ответственный момент!? Стране нужен цветной металл. Вот идите и изыскивайте. Я и изыскиваю. Пока. А что будет завтра?
Как быстро летит время. Думал, еще успею поспать пару часиков, но нет, уже почти восемь, а сегодня еще обход, прием населения и партсобрание в шесть вечера. Господи, скорее бы уж отпуск. На рыбалке с год как не был.
…-Владиммссаныч, Владиммссаныч - навстречу мне, радостно виляя рубленной своей фигурой со скоростью рейсового автобуса, летит рабочая по дому Хвостова.
Нахрапистая, ленивая и необычайно горластая, она с первого моего рабочего дня уяснила, что я пасую перед наглостью, словно октябренок перед дворовым хулиганом и самым бессовестным образом пользовалось этим.
- Владиммссаныч, Владиммссаныч, ну что за херня? Почему у меня в прошлом месяце двух дней не хватило? Я работаю как бульдозер (вы же знаете, как я работаю), а мне вместо премиальных, хрен с маслом…
- Товарищ Хвостова. Ну что же вы так кричите? Приходите ко мне в кабинет, я вам покажу ваш табель, можете сверить, если мне на слово не верите.-
Я пытаюсь обойти ее с левого боку и нервно, словно стреноженная лошадь запинаюсь о подставленную ей (вот же сволочь) подножку.
- Вы Владиммссаныч не думайте, что я такая беззащитная, за меня, если надо и товарищи мои вступятся, и профсоюз. Хвостову все знают, честный товарищ!
A если и погорячусь иной раз, так это не со зла. Так, гормоны играют…
…Я шел от подъезда к подъезду, разговаривал ни о чем с рабочими и дворниками, а в душе все
tit
клокотало это ее: - Товарища Хвостову все знают, все уважают…
-Вот же дрянь, какая - думал я, сплевывая и в этот момент мне на глаза попалась чета Слабовых – дворники.
Он заботливо поддерживал ее под ручку, а у нее бедолаги ноги обутые в войлочные мужские ботинки заплетались и гнулись как гуттаперчевые.
-Опять пьяные-
устало мелькнуло в голове,
-Нет еще десяти, а уже еле ползают. И где деньги берут?
Более трезвый муж, нежно обнимая меня за шею, шепчет мне в лицо, влажно дыша какой-то мерзостью.
-Я ей, Володенька говорю: что ж ты сссссучка только грибками закусываешь? Ты на хлебушек нажимай. В нем, в хлебушке наша сила.
Ну что ссссскажешь, я не прав!?-
Он всегда, когда пьян первую с выговорить толком не может.
- Слушайте, Виктор Иванович - я постепенно заводился,
- Если я вас двоих, в рабочее время еще, хоть раз пьяными замечу, гадом буду, уволю.
- Ссссссовсем? Меня? Нас? Да я бывший ссссеребрянный призер по прыжкам сссссс- сссс трамплина!-
- Вот именно, что бывший! Смотри, как бы бывшим дворником не стать! Доиграетесь!-
Я пошел по направлению к дому, где находилась контора. Есть хотелось отчаянно, но до получки еще почти неделя, а дома в холодильнике, лишь ливерная колбаса, да и та уже в глотку не лезет.
- Где бы перехватить до получки червонец?- с тоской думал я, но меня уже самого перехватил Карацупа, тот самый Карацупа, что с легендарной своей собакой Бог знает сколько шпионов и диверсантов на границе переловил.
- Вы знаете Владимир, что вам сегодня перед партийным активом дома выступать? Вы готовы? Надеюсь, что уж сегодня вы не будите водичку из пустого в порожнее переливать
как в прошлый раз, а расскажите всем нам, честно и без утайки, как родной жене, какие достижения, планы ну и прочую…-
- Хрень - мысленно закончил я за него, и, пожав честную, дрожащую ладошку некогда грозного пограничника в полном упадничестве поплелся дальше.
В кабинете меня уже ждали.…Но не жильцы, замученные соседскими скандалами, а родная наша милиция, в лице двух лейтенантов.
Вольготно расположившись у меня за столом, они откровенно скучали, лузгая семечки и сплевывая шелуху прямо на пол.
- Ты что ль техник смотритель дома три, корпус один?-
осведомился один из них, по всей видимости, должностью постарше.
Ты что ж сукин сын подвалы не закрываешь? У нас и без твоих подвалов делов под завязку…
-Да что же случилось, Господи?- спросил
я его присаживаясь на подоконник
-стульев свободных в кабинете больше не было.
- У меня тринадцать дверей в подвальные помещения. За этот год я получил со склада пять замков, больше не дали. Да за свой счет я еще три купил - вот и все. А остальные пять дверей у меня нараспашку. Так я и заявление уже писал, и начальнику ДЭЗ, и участковому.…У меня и копии есть.…Да в чем дело?
Тот обиженно взглянул на сизые от копирки, протянутые мною копии, недовольно поднялся из-за стола и, буркнув – Да так, хохлушку одну изнасиловали в твоем подвале. Хотела в ,,Польскую моду,, первой очередь занять. Вот и заняла….Ладно, пошли Васька в отделение. Здесь все чисто.
…-Но - повернулся он перед дверью ко мне,
- Штраф на тебя мы все равно выпишем так, для профилактики…Ты уж паря не обижайся.
Они ушли, а я еще долго смотрел в окно, мысленно проклиная и эти подвалы, и эту хитроумную хохлушку, и эту мою собачью должность, и все, все, все…
- Ой, вы еще здесь! – радостно затарахтела влетевшая в кабинет моложавая женщина. Вы, только вы мне можете помочь. Я так в вас, верю…Я вам пять рублей дам.
А уже через пять минут, сопровождаемый ее болтовней я медленно переползал с одного балкона на соседний, что бы через окно впустить ее в ее же квартиру (Ах, я такая забывчивая женщина. Мрак!),
- Ну, вот, кажется и все! радостно сообщил я ей и вместо шершавого перила, крашенного облупленной голубой краской, я со всей дури хватаюсь за кактус, сиротливо примостившейся в тени.
И следующее мгновенье, я неправдоподобно медленно падаю вниз, ломая головой стекла
в нижерасположенных окнах,
и в бесполезных потугах пытаясь задержаться за теплый, Московский воздух…
…Восемь. -Господи, как хочется жить…