Гостеприимный хозяин сбегал в магазинчик за водкой, а я выложил на стол приличный шмат сала, которое в местных условиях играло роль всеобщего эквивалента. Процесс знакомства прошёл быстро и Петя, обстоятельный мужичок лет пятидесяти, начал хвастаться своими браконьерскими успехами. Добродушно матюкаясь, он рассказал, что местная специфика охоты заключается в необходимости двукратного форсирования довольно полноводной речушки. Один раз – туда, а другой раз – обратно.
- А зачем лезть через реку, - удивился я. - Тайга ж вот она – прямо за огородом. В этой стороне, что, зверя нет?
- Зверь может и есть, охоты нет. Раньше туда и ходили. Теперь хоть неделю броди – никого не подстрелишь. Такое дело. Лет тридцать назад здесь недалеко местные своего шамана похоронили. Охота и закончилась.
- Почему?
- А чёрт его знает. Говорят, шаман не даёт зверя бить.
- А ты его могилу видел?
- Конечно. Там и дерево с ленточками стоит. Загадаешь желание и завяжи ленточку. Если шаману понравишься, желание исполнит.
- А ты загадывал?
- Да ну, ты чё? Я ж не псих. Из наших никто туда не ходит. Да и местные редко. Говорят, слишком сильный был шаман. Нельзя часто беспокоить.
Утром, проснувшись часов в семь, я вышел на кухню, где застал своего водителя в компании хозяина и его жены. Они уже успели уговорить полбутылки водки. Я понял, что застряли мы в этом посёлке надолго. Отъезд откладывался минимум на сутки. Перспектива присоединиться к тёплой компании в столь ранний час меня не прельстила. Утро было ясным и солнечным. Заняться было нечем, и я вспомнил вчерашний разговор.
- А далеко та могила? – спросил я у Пети.
- Да не, часа полтора будет, - усмехнулся он. - Пойдёшь вдоль лощины, а потом вверх на горку. Там увидишь березняк. Не промахнёшься. Ленточку у Нюрки спроси, - совершенно серьёзно сказа он. Нюрка, Петина жена, сунула мне в руки коробочку с ворохом всяких обрезков, тесёмочек и лент. Я вытащил наугад две ленточки и сунул в карман.
- Ружьё дать?
- Не надо.
На всякий случай я захватил с собой кусок сала и краюху хлеба. Петины «полтора часа» вполне могли оказаться и целым днём.
На востоке стена тайги упиралась в горный кряж, который был хорошим ориентиром, поэтому заблудиться я не опасался. Тайга начиналась сразу за посёлком. Я пошёл вдоль ложбины, на дне которой лежал снег. Под ногами хрустел ковёр прошлогодней остекленевшей под инеем брусники. Ягод было так много, что никому, наверное, не приходило в голову их собирать. Примерно через час я взобрался на горку и увидел вдалеке полосу белых деревьев.
Погода начала портиться, небо затянули облака, а в воздухе закружились хлопья снега. До березняка путь оказался неблизким, но возвращаться не хотелось. Пока я шёл, погода испортилась окончательно. В спину бил ветер, сосны поскрипывали, а небо стало совсем тёмным. Тайга в этих местах была вполне проходимой – сосны росли негусто, а ложбины попадались редко. Но тишина действовала на нервы. Тут не то что зверя, даже птиц не было ни видно и не слышно.
Ещё часа через два я вышел на совершенно открытое пространство. Сосны закончились. Пройдя через широкую полосу, поросшую кустарником, я оказался в березняке. Деревья росли довольно густо и от их стволов рябило в глазах. Здоровенные чёрные столбы я увидел почти сразу. Передо мной открылась полянка. На дальнем краю стояли четыре вкопанных землю столба. Примерно на трёхметровой высоте они были соединены толстенными перекладинами, на которых покоилась длинная колода. По-видимому, это и был гроб шамана. Вся конструкция резко выделялась своим чёрным цветом на фоне берёз.
Размер брёвен вызывал уважение. Чтобы притащить их сюда и установить, нужны были усилия десятков людей. Посреди поляны рос высокий кустистый орешник. На нём трепыхалось несколько потрёпанных белых лоскутков. Я подошёл немного ближе. На толстой берёзе справа от шаманского гроба что-то висело. Я пригляделся. Похоже, это был череп какого-то животного, возможно медведя. Ни малейшего желания подойти ближе у меня не возникло.
Довольно долго я стоял как вкопанный, слишком уж необычным было это место и неуместным моё присутствие здесь. Потом я опустился на землю и долго сидел неподвижно. Ветер стих, облака рассеялись. Было очень тихо. Я сидел так может быть полчаса, может больше. Уходить не хотелось. Ощущение было такое, как будто я нахожусь в храме во время службы. Не было никаких мыслей и, казалось, в мире все замерло.
Я встал и подошёл к орешнику. Полоски ткани, свисавшие с ветвей, были такого вида, как будто их повесили несколько лет назад. Сунув
руку в карман, я выудил оттуда две ленточки – оранжевую и синюю. Секунду поколебавшись, я выбрал оранжевую и прицепил её на самой высокой ветке, до которой смог дотянуться. В этом месте она смотрелась немного по-пижонски. «Пусть что-нибудь изменится к лучшему» подумал я. Потом достал из другого кармана завёрнутые в газету сало и хлеб и разложил их под деревом. Газету я сунул обратно в куртку и, пятясь, покинул поляну. Мои действия были практически автоматичными, но я был почему-то уверен, что всё делаю правильно.
Я успел вернуться в посёлок засветло. Мой водитель храпел на лавке в сенях, а хозяин на кухне перебирал соболиные шкурки.
- Загадал желание? – ехидно поинтересовался он, и встряхнул шкурку, любуясь игрой меха.
- Да.
- Ну, смотри. Местные говорят, у них иногда сбывается, а у наших никогда.
- Так я и не местный и не ваш.
- Значит, может и сбудется, но не сразу, - логично заключил Петя.
Прошло довольно много времени. С тех пор слишком многое изменилось и во мне и вокруг. Порой мне даже кажется, что визит к шаманской могиле стал поворотным пунктом в моей жизни, а возможно и не только в моей. Иногда во сне я вижу оранжевую ленточку, которая трепещется на ветру. Я знаю, она всё ещё там. Одна только мысль не даёт покоя – как бы всё сложилось, если бы я повесил на дерево синюю ленточку?
