лепил её из острокрыл снепушек -
Ах, баба хороша! и белая лицом!
заведомо старушка, пусть хоть ведьма!
Нестрашно что зима накроет дом скрыльцом
девятым валом льда!
В глаза углями без огня горя
с ней обнимались чтоб не горевать
сто тысяч братьев и она
им улыбалась.
Она чиста. В ней притаились блики рук её создавших
она не верившая в рождество и с ней расставшись -
беспамятный стоит, заслушав вербы звон...
И прочертив веслом овал, он словно выпускает свой челнок в оконца океана,
он видит сон,
он слышит всхлип девичий,
она зовёт его
Малевичем без имени
и растворяет его кубики из крОви
в белкАх коричневой земли,
и кисть обмакивая снова до основы
в живительную сыворотку сосн,
ведро смахнув, бедром вильнув, - взлетела
с фата-морганой – без метлы
и - в темь – его глазниц -
предельный свет темнит.
за светом! в омут чёрных беспроглядных
он уходил за ним – и это театры - разгорались
в разрезы звёзд, снежалящих так вечно
и нескончаемо,
в тиски их близости,
на остров отчужденья
от земли,
в зимнюю сказку герды и раскаявшегося.
не страшно, что – пора,
и их, бескрылых,
девятым валом льда
накроет.
Обнимутся, и всё вокруг былое -
разыграно в белот.
Они, оттаяв, больше ничего не вспомнят,
который март грозы в начале мая?
который спутник неустанно сигналит – в полёт! в полёт!
в по-топ нОевый,
где без причала он плывёт, она – летает,
где газ повис под потолком, и он – молчит:
поэтов стая,
уже упавшая с небес,
из снега сердце вырезают чтоб получился лев смеющийся
и зАмок снежной королевы.
Не тает злая,
прелесть как живая,
и мальчик не желает – но режет
снежинки.
из-под машинки его выпускают не с неба
и не на -
..................... небо.
в ЗазерКрАЙнее,
из которого уходить НЕТ ЖЕЛАНИЯ
-ОСТАЛЬНОЕ ОТСУТСВУЕТ-
