Сашка делила свою жизнь на два этапа: плохой и очень плохой, между ними пролегала нечеткая призрачная граница, первый этап отличался от второго только одним: вначале над ней издевались ее родители, точнее попросту не обращали никакого внимания, словно она пустое место, она у же к этому привыкла, да иногда кидали ей « на хрена я тебя родила», что впоследствии казалось даже совершенно не обидным, второй этап ознаменовался смертью под колесами машины отца, а потом самоубийством матери, Сашка даже тогда вздохнула спокойно, она так надеялась, что заберут в детдом, как не парадоксально это звучит, она мечтала об этом, но ее мечты были разрушены, неожиданно появившимися дядей и тетей, тиранившими ее с удвоенной силой, это был очень плохой этап.
Много чего в ее жизни было, ей даже вспоминать не хотелось, но картинки прошлого вставали перед ее глазами. Последней каплей стал дядя, решивший в отсутствие свое второй половины здорово покуражится, он уже давно приставал к племяннице, но Сашка почему-то всегда глупо надеялась, что дальше этого никогда не зайдет, она нередко замечала его похотливые взгляды, но отворачивалась, старалась их не замечать, иногда в особые минуты просветления ей все же казалось, что должно случится неизбежное, он сильнее ее и чему быть того не миновать, но уж очень страшно об этом было думать, и поэтому она не думала.
Но вот этот хренов мужик, наконец, вырвался из-под опеки своей женушки и прижал ее в тесном углу, она попыталась сопротивляться, но черт возьми он сильнее, он потащил ее к дивану и уже начал стягивать трусы, она пинала и била его, как могла, страшась лишится единственного, что у нее на тот момент осталось, своей девственности, невесть, как которую она сумела сохранить с ее образом жизни, как вдруг к своему облегчению она услышала, громкое «так-так».
Разразился жуткий скандал, в котором обвинили конечно Сашку, она была благодарна хотя бы за то что ей дали одеть трусы перед тем как взашей вытолкать из квартиры, что практиковалось довольно часто, когда муж допускался до тела жены, а Сашка конечно всегда мешала любовным играм этих двух кашалотов.
Но сегодня она не выдержала, ей было противно как никогда, от такого позора и не отмыться, вот и наступила та развязка, которой она страшилась, но которая была так неизбежна. Слезы наворачивались на глаза, пока она сидела на холодной лестничной ступеньке, в ее душе зрело давно принятое решение: уйти и никогда не возвращаться!
Ей вообще были свойственны такие порывы, чаще всего подавляемые разумом, но она уже переполнилась до предела, хватит с нее наелась.
Слезы капали из глаз, пока она спускалась по ступенькам. И вот сейчас она шла неведомо куда по хорошо известным ей улочкам стараясь выйти туда, где она не была, слезы бурным потоком лились из глаз.
Похолодало, дул сильный ветер, Сашка шла по улице смотря себе под ноги, она словно заснула, как будто сильный ветер выдул все мысли из ее головы. Она не знала куда идет, зачем, она знала только одно, как туго ей не придется она не вернется к ним, пускай затевают свои безумные игрища без нее, она устала от этой жизни.
Мимо пронеслась машина. Сашка с интересом на нее посмотрела, она постояла зажмурившись представляя себе картину своей смерти, с ясностью осознавая, что хочет этого больше всего на свете, но вдруг в ее мозг ужом проскользнула мысль: « А вдруг у этого неведомого водилы дома жена, ребенок и я своим нелепым желанием поломаю ему жизнь?»
Нет, как бы не хотелось ей так поступить она постаралась обрубить это свое желание, чтобы дальше даже не развивать эту глупую мысль.
Она стояла под фонарем и мрачно раздумывала над своей судьбой, вдруг пошел снег, белые снежные хлопья падали на волосы…стало еще холодней…она посмотрела наверх…а затем развернулась и пошла в обратную сторону, к человеку, который ее не оставит, как она надеялась…
Такие беспросветные моменты боли и глубокого отчаяния всегда поддерживали ее, горе мгновенно сменялось ожесточением и волей к жизни, желанием все перевернуть.
Ей даже мать рассказывала, как однажды Сашка начала задыхаться и плакать, а на нее никто не обратил внимания и она сама, к вящему сожалению родителей, как-то преодолела это, вот сколь велика сила к победе.
Сашка…она такая…Сашка…
- Нет!!!- это правда!!!! Почему вы мне не верите?!! Господи!!!- она хлопнула со всей силой себя по лбу и, как будто от этого удара, у нее потекли слезы.
У нее началась истерика, она вскочила, так резко, что опрокинулся стул, она смела со стола все эти дурацкие бумажки в которых человек делал записи, а заодно с ними и заботливо поставленный перед ней стакан с водой.
Она затопала ногами, затем схватилась за волосы, при этом крича от горькой обиды, сколько она уже пытается прорваться через эту глухую стену непонимания и все впустую.
- Успокойтесь,- мягко произнес человек, поднимая свой блокнот и многочисленные папки.
Он даже не попытался ее остановить, будто знал, что через несколько минут она успокоится, поднимет стул и сядет на место, а потом будет покорно снова и снова изо дня в день отвечать на его вопросы.
Он действительно это знал и она знала, что так и будет, что это не прекратится, она остановилась и заглянула в его глаза своими голубыми бездонными красными от слез и безумной усталости глазами, он ей ответил своим мягким и одновременно цепким и внимательным взглядом, установив с ним этот контакт, она будто попыталась втолковать ему все то, что творится в ее уже давно неспокойной душе, она знала, что при желании он сможет рассмотреть все, что она хотела ему сказать, если бы он умел слушать, а главное слышать, но не разу за их довольно долгое знакомство он не попытался этого сделать, а ведь ее взгляд был гораздо красноречивее слов.
И вдруг в его проницательных глазах мелькнуло что-то такое, и она уже уверилась в том, что он понимает, но…
- Поднимите стул и садитесь, вам сейчас принесут еще один стакан воды.
Контакт был прерван и снова сломан, когда ей казалось, что она уже на полпути к победе.
Она вздохнула, медленно нагнулась, взялась за спинку стула и вдруг…
Она четко увидела…