Буран разил навылет,
Наповал.
На окнах иней колкий настывал.
След каблучков поземка заметала.
Какой был день,
Какое время суток?
Стирала память ластиком зима.
Свечу души окутывала тьма.
Светлел восток
И угасал рассудок.
Послушай, Кай,
Оно не баловство ли –
Играть в любовь, себя сжигая зря?
Не лучше ли холодной силой воли
Прервать слезоточивость октября?
Зима – художник, и в ее палитре,
Как правило, достаточно белил.
Но сколько белой бы
В себя ни влил,
Тоска не растворяется
В поллитре.
Остынь.
Забудь.
Дыши спокойней, Кай.
Достаточно любовь тобой вертела.
Входи, входи, покой, осколком в тело,
Хрустальный холод,
В сердце проникай.
***
Он улыбался мыслям несуразным,
Смотря в заиндевелое окно,
И допивал крепленое вино,
Окрашивая скатерть ярко-красным.
Душа еще сопротивлялась сну,
В глазах еще не гасло пламя свеч, но
Зима, приникнув к черному окну,
Морозной кистью выводила: «в-е-ч-н-о»…
