Ты крылья, Голубка, на счастье надела
(Забытые кем-то по пьянке в гримерке
С гос.номером – три злополучных семерки)?
В надежде на счастье?.. В надежде на чудо?..
А может, в привычном протесте: «Я буду
На вас непохожей – обманчиво хрупкой,
Но Небо познавшей – всецело! - Голубкой!»
Зачем отстирала нелепые крылья –
От пота чужого, от грязи и пыли,
От чьих-то ошибок, падений и взлётов?..
(Надеясь на что-то?.. Поверив во что-то?..)
Ничуть не согнувшись под тяжестью перьев,
Ты ловко взлетела, фортуне доверив
Свое Настоящее… Выше… И выше…
Казалось, к земле припечатаны крыши…
Казалось, осталось ничтожно немного –
До солнца… До звезд… И до Господа Бога…
Казалось… И то, что казалось, сбывалось…
И счастья Голубка в полете касалась,
Себя ощущая свободной – до крика…
И виделась жизнь ей ее – многоликой,
Вполне полноценной – для духа и тела:
Голубка могла… И Голубка хотела…
…На кончике клюва – любви отпечаток…
Сменить предложили на пару перчаток
Огромные, белые, сильные крылья
Два Ангела (крылья случайно забыли
В гримерке в разгаре банальной попойки)…
И к просьбе такой оказалась нестойкой
Голубка… И крылья, вздыхая, вернула,
Жалея о том, что едва заглянула
Туда, где лишь только для избранных место…
За эту попытку, быть может, в отместку
Она удостоилась старости тихой –
Жила в голубятне, не ведая лиха,
Ни страсти сильнее не знала, ни боли…
Но в память о некогда выдранной воле
(Из цепких объятий Небесного Свода),
Но в память о чувстве «шальная свобода»,
Но в память о радости давнего взлёта
Она отиралась вблизи самолётов –
Их сильные, гладкие, светлые крылья
Своим обладателям верно служили…