В дверь стучали. Затем били ногами. Крики и ощущение поножовщины. Сердце, с оттяжкой, как удар, падает вниз. Голова кружится и возникает тупая боль - визитная карточка её постоянного состояния после того, как упало бра на голову. Так неудачно она подпихивала календарь-плакат под лампу на стене, что гвозди жалобно отделились от стены. Лампа, круглой дурой, треснулась сначала об стену, взвизгнула, закатив электрический глаз и разбитым неровным треугольником, шарахнула по лбу. Хорошо хоть рука дёрнулась, словно курок – автоматически, смягчила удар, спасая жизнь. Шрам небольшой на руке и, окатышем лунным, выпуклым - на правой стороне лба, около волос, зачёсанных в косу, оставили отметину для людей и Бога. Мол, задача выполнена. Идёт та, которая наказана. Но жизнь ей дарована новая - только бы разобралась...
В тот день она встречалась с чужим мужем, отцом маленького мальчика, который приехал к ней на один ненасытный и беcпроглядный день. И, может быть, потому что решение приняла чуть раньше, вежливо распрощавшись с горькомолочной, пригоревшей любовью, приехавшей издалека - её пощадили. А может, ради родителей её. Может ради девочек, маленьких, но старательно наматывающих километры жизненной несладкой пряжи.
Хотя всё началось намного раньше.
Беременных нельзя бить. Женщин вообще нельзя бить. Даже, если они глупы и очень надоели. Просто те, кто не могут справиться с собой и заносят ногу над сжавшейся любимой, ещё не знают, как им потом будет выплачен счёт небес.
А сжаться тяжело. Живот громадный и мешает закрыться. Не знаешь, что закрывать, в первую очередь. Лицо, чтобы никто не догадался. Или живот. Всё-таки живот. Там тот, кого вы оба любите. Там - ваша любовь.
И ничего не прошло. Ещё будет ранняя весна. И в лесу, сыром и непроснувшемся - маленькие синие и белые цветочки. А листики, продолговатым зелёным обрамлением, закрывают их от снега. Нежные прикосновения. Но тебе ничего не хочется. Разве что... Хочется есть. Есть хочется всё время. И тошнит. Кажется, это никогда не закончится, и ты всегда будешь ходить в состоянии беременности. Экзамены в институте будут висеть над тобой дамокловым мечом. Но ты - сильная. Выдержишь. На тебя даже не смотрят с сожалением, а как-то измученно покачивают головой. Иди, иди дорогая... Что ж ты со своей жизнью наделала. Сама во всём виновата.
Да не виновата. Живёт она так. Звёзды собрались на совет и выдали ей малую толику и беды и счастья. Любви - полные закрома. Детей, положенных в кошёлке, на Млечном пути. Силы, чтобы выдержать всё, что на совете том увиделось в её непростой жизни. Теперь стоит она и прислушивается у двери, к тому, что беснуется в соседской квартире. Уколотое и одинокое. Так же, и им выдавалось на небесах. Только, своё. Полынное, наркоманное, измочаленное в камерах.
В комнате, согретой лунным светом, посапывают дочки. Как бы не разбудило их Нечто подъездное. Милицию вызывать нет смысла. Да и телефона у неё нет. Нечто колотится. Ему плохо. Она прижимает руками расплёскивающуюся боль, которая уносит зрение и уговаривает уйти из дома - вдаль, на зимний холод. Простор и холод всегда убирают боль. Ещё немного, потерпеть бы.
Утро принесёт заботы - садик, работа, люди. И немного неуверенная походка. То ли сумку несёшь. То ли сумка несёт тебя. Зачем платить за наркотики, достигая неустойчивого сознания и плавающего мира, когда можно просто выпросить у судьбы удар по голове. Сильный, но оставляющий жить. Дёшево и сердито. Бесплатный полёт в параллельный мир.
Она прижимается головой к двери, которая видела столько беды, что не может уже этого выносить. И когда, голова, как входная дверь начинает трескаться изнутри, разум её отталкивается от тела - взлетает. А рука наносит крест на всё, что в двери. За дверью. В её треснувшей жизни, чвякающей болотной водой. Хххааа...
Губы шепчут - нет, она не молится. Она ещё не знает, как звучит настоящая молитва. Какой покой приносит измученному телу и душе. Но, эти слова - из детства и из магических всплесков ночи. Нечто отползает. Соседи, резко подустав, бездумно отправляются спать.
Дочки, поворочавшись в кроватках, крепко сжимают подушки. Сны-то у вас, маленькие, ласковые? Неголодные? На кухне, она замирает возле пустого холодильника. Подставляет, разваливающийся хромоножный стул, к подоконнику и, залезши на него, открывает форточку. Холодный воздух обхватывает голову и вытаскивает на улицу. Редкие машины проезжают мимо домов. Их шины переговариваются с размокшим снегом, а фары кивают - привет.
То, что давило на неё в квартире - отползает. Прячется по углам. До следующего раза. Она улыбается. У неё - день рождения.
© Ирина Жураковская, 2007
