Войди скорей моя ночная гостья.
Войди скорей. – Открыта эта дверь.
Войди. Присыпь землей, замерзшей горсти,
Путь робкий из ошибок и потерь.
Не поминая дней, прошедших всуе.
Не вопрошая жалости, допей
Из чаши кровь, уже не молодую,
Напитка юности моей.
Допей – остыла раньше срока.
И губ твоих не обожжет.
Почувствуй вкус разбавленного сока
Достигшей зрелостью, обилием забот.
Почувствуй, как неловко спотыкаясь
О камни по дороге взрослых дел,
Я с каждым разом больно удивляюсь,
Всем тем, кто верит – кто не повзрослел.
Кружит по улице метелица, метелица –
Подруга скушная, тоска в глазах ее.
И что – то мне в любовь уже ни в чью не верится.
И жизнь без радости. Прости.
Войди моя ночная гостья.
Войди – открыта эта дверь.
Оборони от черствости и злости.
Частицу веры в доброту отмерь.
Не поминая дней, прошедших всуе,
Не вопрошая жалости, допей
Из чаши кровь, которую ревную
К той, что теперь течет в груди моей.
***
В полночь силуэт уснувшей птицы
Осветился желтою Луной.
Город спит, мне одному не спится.
Не бессонница, она тому виной.
Та, в окне которой безнадежно
Не горит и малая свеча.
Город спит под покрывалом снежным.
Спит она. Одна ли? И ничья?
Спит она. И новые мгновения
То отчаянья, то радости опять:
Я готов ее без промедления
С головы до ног расцеловать.
Петь ей до рассвета только песни
О любви под звон гитарных струн.
Иль достать, коль будет интересней
Ей, с ночного неба желтых Лун.
На заре проснется в жизнь иную;
Смоет в душе как заведено
Теплые следы от поцелуев;
Чистой марлей оботрет окно,
Выжмет – на пол рифмы и аккорды;
Горсть подбросит золотых монет.
Ты дитя, мое дитя свободы.
Ты одна. И краше тебя нет.
В полночь силуэт уснувшей птицы
Осветился желтою Луной.
Город спит, мне одному не спится.
Не бессонница, она тому виной.
Та, в окне которой только вижу
Отражение одной звезды.
Та звезда и горячей и выше.
Но звезда, увы, - она не ты.
Разговор с ветераном.
В городе вечного лета
Выпал на улицах снег.
Шли по судьбе. Шли по следу,
Переводя шаг на бег.
Следом, следы заметая,
Пеплом пурга помела.
В городе вечного рая
На снегу белом зола.
Не убежать и не скрыться, –
Значит зубами скрипеть.
Выпили, – пьяные лица.
Слушай, довольно про смерть.
Два ножевых, пулевое –
Все ордена на груди.
Слушай, давай про другое.
И умирать, погоди.
Пива еще по полкружки.
Сходим затем, повторим.
Не говори, как вертушки
Били в горах по своим.
Не говори про другое:
Мирного времени дань –
В два ножевых, в пулевое.
Не говори, перестань.
Эта война длиться будет
Больше, чем дюжину лет.
Живы, кто не позабудет.
Живы, кто держит ответ.
Кто очень многое знает
И, возвращаясь домой
Пули и перья хватает,
Их возвращая с лихвой.
В городе вечного лета
Выпал на улицах снег.
Дай докурить сигарету,
Останови свой разбег.
В городе вечного рая
Пеплом пурга помела –
Слишком уж много узнаю
Про человечьи дела.
Анапестическое.
Для чего снова день.
Для чего ты начался.
Для чего твое Солнце над крышей взошло.
Для чего в декабре ты до малого сжался.
Для чего? Неужели назло.
Скучно, день. Ни хорошего нет, ни плохого.
Все, как прежде. Как, может, лет триста назад.
Все, как прежде – дурак и дурная дорога,
Беспросветная ложь, беспробудный разврат.
И, как прежде, из быдла вылазят "вельможи".
Ни проехать без них никуда, ни пройти.
И заискивать глядя в холеные рожи,
Говоря сам себе: ну, прости.
Для чего снова день.
Ты, как прежде, как прежде
Свое Солнце на небо забросишь – светить.
Для чего снова день. В саван белый одевшись
Ты бредешь. И с тобой продолжаю я быть.
Мыльные минуты.
Нет, я не болен – сердце бьется ровно.
К чему лукавство. Вряд ли усыпит
Тебя мое признание – свободно
От язв сомнений, муки и обид.
А! Может от любви? Но, что – же повторит
Почти забытые минуты – бережливо
Я в памяти еще храню.
Ужель у бездны на краю
Безумной правды, - так я их люблю
Мгновения?! Когда
Бываешь ты естественно красивой:
Глаза твои открыты,
Помада смыта влажным языком,
Черты лица расслаблены, размыты,
Просты, чисты. И двое нас. И стол накрытый.
Заговоришь ты ни о чем –
Спокойный голос без серьезных ноток.
Пьешь кофе, под шуршание оберток
Конфет в своих руках.
И, перед бурей, тонкий шар раздутый,
Люблю и верю в мыльную минуту
Расплавленную в днях.
Уже покажут в новостях
Курс акций, выборы, проценты,
Потоп вселенский, рай земной,
Последний третий президента срок…
Мне лишь нужны моменты
С твоей волшебной красотой.
К женщине.
Расплавлен дом пятиэтажный,
Расплавлен двор, расплавлены дороги,
Расплавлен город весь, и даже
За ним заросший пруд глубокий.
Уснули тени вертикально –
Отсутствует прохлада линий.
Куда не кинешь взгляд случайный
Пустыня, мертвая пустыня.
Над крышей воздух раскаленный
Кипит асфальт, стекает воск по стенам,
По наготе сухого клена,
Из глаз моих, из губ, из вены.
Стекает воск хрустальный с окон,
Стекает с лестниц воск бетонный
И, домофон с дверного блока
Скатился пеной омедненной.
Я обжигаю твои плечи,
Хочу обнять оплавленное тело,
Я говорю: наш мир не вечен,
Но вечна ночь.
Ты тлела, тлела.
Горячий воск сползал и капал,
И отрывался длинной ниткой.
Ты улыбнулась мне, и на пол
Упала жидкая улыбка.
Расплавлен дом восьми подъездный,
Кипит асфальт, стекают в лужу стены.
А между нами словно бездна
Непониманья и измены.
Диалог на песке.
- Песок с волос драгоценный
Сквозь пальцы струится свободно
Мерцания глаз твоих пленный
Иль узник, кому как угодно.
Соленая капелька моря
На вкус слаще спелой клубники
Прекрасный подарок прибоя
Губам сжатым в медленном крике.
Песок минут драгоценный
Струится свободно сквозь пальцы.
На небе Создатель Вселенной
Крестом вышивает на пяльцах.
Ласкает прилив твои ноги,
Целует Луна твои плечи.
Спешит от восточной дороги
За Солнцем серебряный вечер.
Песок любви драгоценной
В песочных часах все струится.
Над тонкой полоскою медной
Летит запоздалая птица.
Летит…, и срываются звезды
К Земле свой полет устремляя
- Песок драгоценный?
- Нет. Просто ты, рядом со мной. Не другая.
Далеко.
Как хотел бы я унести тебя
Далеко, далеко.
За дремучий лес, за поля, за моря.
Далеко, далеко.
За туман над рекой, за ковыль в степи.
Далеко, далеко.
Потаенной тропой в край далекий мой
Далеко, далеко.
Там в моем краю бесконечно весна
Юный май, юный май.
Не молчи. Ответь. Будь со мной честна.
Выбирай, выбирай.
Твой холодный дом убеленный льдом
С вечным сном, с вечным сном.
А в моем краю встретим мы зарю
С соловьем, с соловьем.
Там на утренней зорьке дрожит роса
Так чиста, так чиста.
Там однажды сольются с Землей Небеса
Навсегда, навсегда.
Там слезы не узнают твои глаза
Никогда, никогда.
Там останемся ты и я, ты и я.
Точка.
Улыбнись же, улыбнись
Милою улыбкою скорей.
Тусклая комета – моя жизнь,
Точка серая среди огней,
Растворилась, и, потом
Снова ночью обещала ждать,
Лисьим разрумяниться хвостом,
И кружить по небу и летать.
Обещала: подожди.
Да на что ты мне, судьба моя.
Не играй, не смейся, не шути,
Не свети мне в полночь алая.
Точкой серой за окно
До тебя рукою дотянусь,
Обниму родную «все равно»,
И улыбкой милою зажгусь.
Утром будем высоко,
И летать по небу и кружить.
А ты знаешь, все таки легко
Мне с тобой, до точки, было жить.
The numb. Linkin park
попытка перевода.
Я очень устал быть увечным тобой -
Чувствовать годы своей несвободы.
Знаю – не разлучишься со мной,
В объятиях сжатый бессилием своим.
Каждый день приближает к последнему – быть другим.
Я схожу с ума; почему же нет? -
Устал искать на вопрос ответ.
Я устал себе ежедневно лгать:
Кем мне завтра быть только мне решать.
Ты же видишь, что губит меня:
Крепко так сжала, учить заставляешь роль.
И не проходит ни часа, ни дня,
Когда снова сжатый бессилием своим,
Новый день приближает к последнему - быть другим;
Но каждый шаг не с тобой мне обещает боль.
Я схожу с ума; почему же нет?
Устал искать на вопрос ответ.
Я устал себе ежедневно лгать:
Кем мне завтра быть только мне решать.
И я знал.
И обещал, и рядом был.
Но я знал.
Ты была, как и я – другим, и он тебя не любил.
Я схожу с ума; почему же нет?
Устал искать на вопрос ответ.
Я устал себе ежедневно лгать:
Кем мне завтра быть только мне решать.
Я схожу с ума; почему же нет?
И это все, чем ты хочешь я был.
Я схожу с ума; почему же нет?
И это все, чем ты хочешь я был.
Белокрылое.
Памяти Ильи Слонина.
На рассвете ко мне прилетай белокрылое облако,
Опустись в ноги мне, растворись в моем утреннем сне.
Я наполнюсь тобой, пропитаюсь, а ты, пока
Просыпаюсь, свои слезы-птицы оставь на окне.
Я наполнюсь тобой, пропитаюсь, а ты, пока
Просыпаюсь, свои слезы-птицы оставь на окне.
Ты прости белокрылое все мои странности:
Раствори настежь окна, - дай воздуха, грудью вдохнуть
Моего облачка сладкий сон в горькой чаше реальности,
Ну останься со мной хоть на долю мгновенья чуть-чуть.
Моего облачка сладкий сон в горькой чаше реальности,
Ну останься со мной хоть на долю мгновенья чуть-чуть.
Прилетай на рассвете ко мне белокрылое облако,
Заплутайся туманом в моей безмятежной груди.
Я заполнюсь тобой, пропитаюсь, а ты, пока
Просыпаюсь, меня в свой заоблачный мир разбуди.
Я заполнюсь тобой, пропитаюсь, а ты, пока
Просыпаюсь, меня в свой заоблачный мир разбуди.
Разбуди белокрылое в завтра погожее;
В изголовье приляг, растворись в моем утреннем сне.
Пусть доснится с тобой не былое мое бездорожие,
Пусть доснится с тобой этот птичий узор на окне.
Пусть доснится с тобой не былое мое бездорожие,
Пусть доснится с тобой этот птичий узор на окне.
Маятник в снегу.
Не нравится холодная погода –
Когда нить уползает от нуля,
Когда иду, иду вполоборота
Навстречу ветру, ветру февраля.
Не нравятся и лица городских прохожих,
И встречных лица, и сопящих за спиной –
Замерзшие, обветренные рожи,
Утратившие признак половой.
Не нравится ни та реклама чая,
Ни эта – «С нами в двадцать первый век»
На остановке «первого» трамвая,
Ни рядом с ней замерзший человек.
Не нравится, что у жены нет новой юбки.
Она за месяц юбкой мне проела плешь.
Не нравятся кривые переулки,
Вдвойне – центральная прямая брешь.
Не нравится до самых, до печенок,
Ни этот снежный девственный покров,
Ни в нем с протянутой рукой ребенок –
Качающийся маятник часов.
И мне не нравятся телеведущих шоу,
И мне не нравится их повседневный треп;
Что сердце просит, - просит Ватерлоо
Устроить им, идти атакой в лоб.
Еще не нравится, что маятник – работа,
С которой справились мои учителя:
Мороз, пурга, и я вполоборота
Навстречу ветру, ветру февраля.