18. ЛЮБИМАЯ КИКИМОРА
За окном нависало серое, стальное небо, но настроение Доброго Сказочника никак не было связанно с пасмурной погодой, он насвистывал какую-то песенку, и куда-то собирался, прохаживаясь по комнате
- На свидание собирается, - подумал Барс.
И это заставило его немного встрепенуться, потому что он знал, что это будет не простое свидание, а свидание с любимой Кикиморой, и не в переносном или каком-нибудь ироническом смысле, а в самом прямом.
Когда они начинали творить сказки, разве даже самый мудрый и проницательный из них - он любимый - мог знать, что и куда повернется в голове достойного его соперника - дядюшки Алекса.
Это только на первый взгляд, самому несведущему могло показаться, что он возьмет известных героев, немного перетасует их, придумает замысловатые, увлекательные, непредсказуемые сюжеты, и выпустит в мир. На самом деле он взял героев более или менее известных всем, и начал с того, что изменил их до неузнаваемости.
Они были просто другими, вернее возможно такими, какими и бытовали когда-то, до всех потрясений, кто сказал, что дядюшка не жил другую жизнь в те допотопные времена и не видел, и не знал их истинных лиц. Кот точно не жил, не видел, не знал, хотя кошачьих жизней было не меньше, чем дядюшкиных.
Но он хотел сказать только, что Кикимора не была той противной старушенцией, какой ее запечатлели потом, когда их всех назвали «нечистыми».
Но в ХХ1 веке, должен был снова появиться дядюшка Алекс, чтобы рассказать миру, что все было не совсем так, как принято о них думать или совсем не так.
Но это лирическое отступление, что-то кот сам себя почувствовал Гоголем, Николаем Васильевичем, а на самом деле, они совершали привычное путешествие в заповедный лес, к ним он не привык и не привыкнет никогда, про дядюшку сказать трудно, он как и всегда оставался невозмутимым. Но на этот раз, то, что порождало в душе его панику, называлось тем самым довольно странным словом Кикимора.
И глядя на кота, нынче трудно было поверить в то, что он уже пережил и Соловья Разбойника, и Тугарина и Горыныча. Никто бы, видно в это не поверил, но Барс не собирался обманываться, она была женщиной и она была Кикиморой, настоящей.
Что бы дядюшка про нее не сочинил, он мог бы сопроводить комментариями: все совпадения с реальностью прошу считать случайностью. И подозревал кот, что совпадений будет не так много.
Надо сказать, что тот, кто от Соловья и волка убежал, от Тугарина спасся, чуть ли не в первый раз готов был остаться дома. Но в последний момент не повернулся язык такое дядюшке поведать. А потом, когда он начал размышлять более здраво, он понял, что на миру и смерть красна, лучше погибнуть в заповедном лесу от рук Кикиморы и заставить дядюшку чувствовать себя виноватым, чем запертым дома от голода и холода, когда этого никто не увидит и не оценит, а дядюшка сгинет без его охраны там .
Но страх от этого если и уменьшился, то ненамного. А настроение дядюшки по мере того, когда они приближались к лесу, все улучшалось. Еще бы, он увидит ту, которой посвятил три, а то и четыре сказки. С нее все началось и начало крутиться. Но до сих пор так получалось, что они практически к радости кота и не виделись, даже мельком, как с Ягой. И надо сказать, что и та на него произвела неизгладимое впечатление, а обида осталась вообще навсегда в душе его. Но Яга не Кикимора.
- Яга не Кикимора , - взвизгнул он, когда машина подъезжала к лесу.
- Не понял, о чем ты?- поинтересовался дядюшка.
- Я и сам не особенно понял, так, мысли вслух.
Больше кот ничего не сказал, на этот раз он был на удивление молчалив.
№№№№№№
Когда они переносились из одного пространства в другое, кот только и успел пискнуть:
- Ты не увлекайся особенно, не бросай меня, я и потеряться могу.
- Что это ты, до сих пор не терялся вроде.
- Так это до сих пор.
Больше он ничего не успел сказать, потому что в тот же момент и оказался на той самой поляне, где дама, если не красивая, то чертовски обаятельная, уже махала им рукой.
Кот мяукнул, словно потерял дар человеческой речи.
- Это она?
- А почему бы и нет, если бы ты слушал внимательнее, то вспомнил бы, что духи могут преображаться.
- Как и все остальные женщины, только сильнее, -уточнил кот, - надеюсь, ты не повелся на это ее преображение, хоть ты у нас и сказочник, но все-таки мужик.
Но дядюшка уже был далек, он шел довольно пружинистой походкой к Кикиморе, выпущенный, почти брошенный на траву, кот едва поспевал за ним. И почему ему на этот раз становилось так страшно, аж жуть, не волк все-таки, а Кикимора.
Просто в те дни он смел надеяться на то, что волк не станет его кусать и убивать, зачем ему пушистые коты, шерстью поперхнуться можно, не такой он уж и толстый, и вкусный не такой, и не будет же он серьезно думать о том, что станет обедать котом, а Кикимора, может тоже есть не станет, но все остальное. А он, осел такой, даже камень - куриный глаз ( у дядюшки был такой) не захватил, надо было заставить его на шею повышать, тогда возможно не так и страшно было бы, хотя, глядя на эту Кикимору, он подозревал, что и этот камень от нее не спасет, но непонятно откуда было у него такое странное чувство.
Кикимора уже смерила его взглядом. Он все-таки привык к другому обращению, ласково смотрела на него Аннушка, и если даже допустить, что она просто любила дядюшку, и ему приятное сделать хотела, то и тогда это было не дурственно, а тут, она, наверное, к летучим мышам лучше относится, чем к нему.
- Котик ничего, только кривоват немного, - почему-то заговорила та, которую они назвали в своих сказках Оксаной.
- И ничего не кривоват, это тебя что-то перекривило, - выпалил кот, а потом только испугался своих слов.
- По -моему он хамит, - повернулась Кикимора к дядюшке.
- С ним такое случается, - подтвердил тот, хорошо, что не сказал, что со страха, не стоило так позорить, хоть и Кикимора, но женского рода.
- Смотри у меня, кот, лес большой, душ много, Баюн тоже так же начинал, но быстро исправился.
Дядюшка молча с любопытством за ней наблюдал, он думал, вероятно, только о том, что упустил в своем повествовании, что можно поправить, а что изменить в образе героини, когда она стояла перед ним.
И какая наглость, до живого кота, которому какая-то Кикимора угрожала, ему не было никакого дела. И ведь кот был не приблудный какой, его собственный, им и выкормленный и выращенный, как к этому прикажете относиться. Он на самом деле не знал.
Но Кикимора уже говорила о бесе Терентии, с которым ей жилось, конечно, не плохо:
- Но не могла я с ним остаться, - повторила она, - даже короткую человеческую жизнь с ним от скуки помрешь, а век Кикиморы вековать - это сущая пытка.
Она пытливо взглянула на дядюшку, хотела убедиться в том, что он понимает ее, но потом только рукой махнула. Как можно понять, когда тебе каких-то лет 70 отпущено в лучшем случае, того кто лет 700 ( или больше) уже прожил, и столько еще у него впереди.
- Сначала, когда я видела, как умирают люди, с которыми жила вместе, мне за них было страшно, потом за себя. Потом скучно стало, но со временем, если не спать в болоте, и не думать только о хозяйстве, а вместе со временем меняться, то это даже весело и забавно становится, азарт какой-то в душе кипит, - говорила она с упоением.
Кот немного успокоился, но именно в тот момент она снова к нему повернулась.
- Хамил, а теперь молчишь? - без всякого перехода спросила она.
- Да ты дядюшке слова вставить не даешь, а от меня чего-то ждешь.
- У меня не так много времени нынче, эти ленивые мечтательные русалки ничего сами делать не хотят, если над их сонными душами не стоять, а хотелось бы, чтобы он понял.
- Да уж кто лучше, чем он понимает, - почти про себя промурлыкал кот.
- Знаю, - оборвала его Кики, - потому и трачу свое бесценное время.
И снова на радость кота она повернулась к дядюшке.
- Мне очень понравилось, все, что писано, да и как такое не нравиться может, а я уж грешным делом думала, что так и шагну в то время вертлявой, безобразной старухой, словно в душах людей других нет и быть не может.
Дядюшка так увлекся, что не заметил тихого свиста, да и кто бы в лесу на него обратил внимание, раздался на другой стороне другой свист. Что совсем уж удивительно не заметил его и кот, который считал себя телохранителем. Не подумал он, что с ним это может быть как-то связанно, а когда в воздухе полетел, и пикнуть не успел. И растворился где-то в густой кроне старого дуба, священного, наверное, только легче ему от этого не стало.
Сколько еще времени разговаривал дядюшка, когда соизволил он оглянуться и обнаружить пропажу, кот этого знать не мог. На этот раз он был подло похищен, и пока еще не знал даже кем.
№№№№
А между тем эти двое - Сказочник и его любимая Кикимора, шли, вполне довольные друг другом по нехоженой дорожке, и делали ее вполне хоженой, по крайней мере следы дядюшкины там точно оставались. Он даже еще и предчувствия дурного не ощутил, не то, что тревоги.
- Я одна нынче с детьми, но разве это моя вина, что я ни на одного из них не могу положиться, - тяжело вздохнула она. - Они оба дали мне все, что могли, но маяться и возиться с ними, нет, увольте.
Она хотела понять, что по этому поводу думает сказочник, но ведь и он был мужчиной.
- Мне кажется, что ты совсем не такой, вот если бы ты бросил свой мир и сюда переселился, я бы подумала, такого надежного и заботливого еще поискать надо.
- Но откуда ты знаешь.
- Как откуда? Ты забыл, что я Кикимора все-таки, а то, что ты из другого мира, какая разница, все люди одинаковы, меняется мир, а люди нет. Таких как ты в любом мире единицы.
Она казалась такой серьезной, что дядюшка не узнавал ту разбитную девицу, вот что с Кикиморами делает сила искусства, видно недаром, он сразу за нее взялся, и потом она не отпускала его.
Дядюшка в тот момент услышал голос кота, как ему показалось, кот обязательно должен был встрянуть и произнести:
- Она на тебя глаз положила, ты осторожнее с Кикиморой
И он уже что-то хотел ответить, но в том-то и дело, что кот молчал, да что там молчал, его просто не было рядом, он, наконец, это почувствовал.
- Кот, - вскрикнул дядюшка.
- Что, кот, - не поняла Кикимора, думала она о себе любимой, а не о коте.
Но в тот момент она и оглянулась, и поняла, о чем тревожится дядюшка, кота не было поблизости, они его прозевали.
И она поняла, что виновата даже больше, чем он, разве не говорила совсем недавно, что все знает, все чувствует, а вот за котом не уследили.
Кикимора напряглась. Дядюшка был прав, она не могла особенно много понимать, но уж какие-то простые вещи знала точно. Но сначала подумала о том, что не так скоро освободится от гостей, как хотелось бы. Хотя они были и дорогими и желанными, но дело, прежде всего.
Дядюшка был растерян не на шутку, он мог подумать сначала, что кот спрятался, чтобы досадить им. Когда-то он в овраг даже упал, чтобы они это заметили и отвлеклись и полезли его спасать, а потом лапу подвернул, потому что за такие штучки всегда наказаны, бывают и люди и звери. Но не то и не так все это - понимал это дядюшка, да что он поделать мог?
Кикимора между тем крутанулась на месте, остановилась и бросилась к дубу.
Она вдохнула побольше воздуха, и произнесла совершенно уверенная в себе:
- Соловьи, конечно, кто же еще.
На самом деле она просто припомнила их свист, который должен был заставить ее очнуться, но не заставил - вот и вся разгадка этой тайны, но в глазах дядюшки его любимой героине хотелось казаться значительнее и проницательнее. В тревоге он все примет за чистую монету, а потом поди и разберись что и как было. Да и кто думать станет.
Они довольно быстро вышли на поляну.
Соловьи и не собирались далеко вместе с украденным котом улетать, а может, они ускакать не успели, потому что черти на волках преградили им дорогу, они готовились к рыцарскому турниру.
Барс не знал, кого ему больше бояться, трех Соловьев или чертей с волками. И в первый момент он даже и не понял, что это те самые волчата, которых они встретили как-то, один из них был почти мертвый, и его дядюшка и отнес к Яге.
Если бы не черт Степан, который на нем восседал, он был никогда не понял того, что это они, но как же звери выросли за это время, совсем взрослыми волками стали.
- Вы снова начинаете, - упрекал Соловьев Матвей, - у Яги Баюна стащили.
- Какого Баюна, - огрызнулся Старший Соловей, - ему совсем не нравилось то, что черт его учил чему-то, - у него даже окрас другой, это просто приблудный кот.
От наглости такой Барс даже ответить ничего не успел.
- И мы хотим подарить его вам в знак примирения, его и копьем проколоть можно, если хотите.
Черти переглянулись, собиралась ли они колоть его или не знали, что с Соловьями делать, как сказать. Но они решили бы, если бы поблизости не раздался голос Кикиморы:
- А что я тебе говорила, кот еще цел, хотя если бы мы немного опоздали, Соловьи бы отдали его чертям, а те бы на нем к турниру готовиться начали.
Черти увидели дядюшку Алекса, с которым были очень хорошо знакомы, узнали его и волки, тогда они и поняли, чей это кот. Соловьи видели дядюшку, когда кота воровали, но по старой памяти хотели обмануть и подставить их. Как Соловьев не воспитывай, а разбойниками они останутся.
Но волк вместе со Степаном на спине уже к дядюшке подъехал. И в тот момент кот завизжал как резанный, у него прорезался голос.
- Смотри, - орать умеет, - издевалась Кикимора,- а что это ты до сих пор молчал, мы бы тебя раньше нашли, а то и не потеряли вовсе.
Волк подошел к дядюшке и как обычная собака, потерся мордой о его коленку, и Степан на этот раз не был так груб, как тогда, при первой встрече. Соловьи поняли, что все они заодно, бросили кота, так что Кикимора его едва поймать успела, и растворились где-то в кроне деревьев, дядюшку они не знали, понятия не имели, что от него ждать можно, но уж ничего хорошего точно.
Кот оказался в руках Кикиморы, он старался ее не покарябать, чтобы она его с собой не прихватила, хотя это вряд ли. Она скорее его спасать пошла. Теперь и дядюшка напомнит ему при удобном и неудобном случае, что Кикимора его спасла, а он так плохо о ней подумал. А почему он должен был хорошо о Кикиморе думать? Если дядюшка мог покорить ее своим неотразимым мужеским обаянием и еще одну сказку написать, то ему особенно обещать было нечего.
Но, увидев такую теплую встречу с чертями и волками, Кикимора передала ему из рук в руки кота в целости и сохранности, и простилась поспешно.
- Это же не в последний раз, - бросила она, - только предупредите, когда снова пожалуете, чтобы я свободна была.
Дядюшка что-то говорил в знак благодарности, она только усмехнулась и пробормотала, что они в расчете.
Черти уже наперебой рассказывали ему о том, что с ними за это время случилось, требовали, чтобы он был на первом их турнире, и ему пришлось обещать.
И только после этого, все вместе они проводили его до камня, и толкались, желая быть поближе. Черти оставались чертями, хотя перемены были на лицо.
Когда они прощались и готовились улететь к себе, над головами их прозвучал свист, потом еще один и еще. Кот плотнее прижался к горячему животу дядюшки, как всегда делал в минут опасности, хотя сейчас бояться вроде бы было ему и нечего, но на всякий случай.
Уже в машине он спросил:
- Что же ты не говоришь, что я был не прав, и Кикимора лучше, чем я о ней думал.
- Надеюсь, ты это сам понял, без моих слов, но она права, как это Соловьи тебя утащили, а ты и не пикнул, что они делали такое?
- Шустрые они, - заявил кот, - а я и рта раскрыть не успел, да кричи, не кричи, разве бы ты услышал, если рядом с тобой была любимая Кикимора.
Дядюшка молчал, видно на этот раз тревоги его были не напрасны.
- Надеюсь, этого эпизода в твоих сказках не будет о ней, кота позорить своего ты не станешь?
- Посмотрим, как карты лягут.
- И смотреть нечего, Я сам прослежу, от тебя всего можно ожидать.
- Следи хорошенько.
- А ты смотри на дорогу, а то вдруг Кикимору раздавим, а это может оказаться моей спасительницей, хоть и Кикимора, но не хотелось бы.
Дальше до самого дома они ехали молча. Раз даже коту не хотелось давить Кикимору, то дядюшке Алексу тем более.
Какой странный это был день