Начало века… Бурный декаданс
И пышный цвет теории прогресса.
У нас роман, печальный, как романс,
С почти забытой ныне поэтессой.
…А за окном азалии цвели
Таким пьянящим вересковым цветом…
В гостиной все шептались о любви.
Все, кроме нас, лирических поэтов.
А между тем, мы знали, может быть,
О тайнах чувств всех больше в этом круге,
Не меньше прочих жаждали любить
Со всею страстью, найденной друг в друге,
Но спорили (да чуть ли не дрались!)
О чём угодно, только не об этом…
Как оказалось, я был монархист,
Она - за либералов и кадетов…
Мне душу грели чёрный с золотым,
Она любила красный, белый, синий…
В обед - мускатам марочным моим
Предпочитала терпкие мартини…
Порой мы с ней рассоривались в прах,
Встречались вновь, дичась, через полгода.
Ждала? Ждала… Но вновь в её глазах
Горит неутолённая свобода.
Я по ночам желал её во сне,
А днём… Она так взглядывала строго,
Что я сбоил, сбивался и краснел,
И путался в модерне и барокко.
Уже со шляпой, скованно, в дверях:
- А может… Нет?.. Куда я, на ночь глядя…
Смотрела так, как будто от меня
Зависит независимость Финляндий.
Неспешным шагом меряя бульвар,
Вдруг обернусь: приподнятая штора,
Свеча, лица белеющий овал…
Да полно, та ли комната, в которой
Звенел её язвительный глагол:
"О, слепота имперской амнезии!
Кумир ваш - плеть, вы турок и монгол,
И вы вообще не знаете России!"
Позвольте, кто… Ужели всё же я
Кричал, забыв о лире и о музах,
И о любви: "Здесь русский - только я,
А вы, мадам, и прочие - французы!.."
Смешные споры… Траурная дань
Давно России выплачена нами:
Мой старший сын - с Корниловым… Кубань…
Её - в Крыму… с причала… с юнкерами…
А сами мы… Да нас почти и нет.
Так, между книг, истрёпанных без меры,
Мелькнёт порой её ли, мой сонет
По захолустьям пыльных этажерок…
…Так смутно, смутно… в сумеречном сне…
Берёзка… Храм на дальнем косогоре…
Рука в руке идём, идём мы с ней,
О чём-то важном так и не доспорив…
