Из мешка
На пол рассыпались вещи.
И я думаю,
Что мир –
Только усмешка,
Что теплится
На устах повешенного.
Велимир Хлебников.
Вначале я был поляком. У меня было университетское образование, но я знал, что мой мозг давно перерос то, что мне так долго вдалбливали. Я начал проводить научные наблюдения. А мне всё давали и давали какие-то совершенно ненужные докторские степени. Слава Богу, что мне, наконец-то, удалось уединиться в небольшом рыбацком городке, где я смог предаться любимой астрономии.
Я был “мэром” города, когда нас окружили крестоносцы. Мы так им и не сдались.
Я подверг страшной критике учение этого древнего грека. Иногда я впадал в бешенство, когда при мне кто-то начинал хвастаться своими глубокими знаниями в области астрономии, а потом чертовски уверенно рассказы-вал о том, как весь мир крутится вокруг Земли.
Когда я с криком: ”Может мир ещё и вокруг тебя крутится!” – однажды бросился на одного такого умника и стал кулаками доказывать правоту своей теории, то он сильно на меня обиделся и больше никогда со мной не разговаривал, но меня это не волновало. Главное, я прав!
Никто никогда не узнает, как я обрадовался, когда мне перед смертью принесли мой опубликованный труд. Я не зря всё это делал!
Не зря!
Кто-то сказал мне: “Т ы д о б и л с я с в о е г о!”
Можно умирать…
…Я медленно встал с кровати и, немного пошатываясь, направился в ванную. Я смотрел в зеркало и одно-временно пытался вспомнить, что здесь делает этот спящий в ванне незнакомый человек. Ужасный гул в голове не давал мне сосредоточиться на моём перекошенном лице.
“Да, Арчибальд, пора бросать это дело”, – единственное, о чём я смог подумать в такой ситуации.
Голова начала болеть гораздо больше, когда я услышал, что в соседней комнате зазвонил телефон.
Я взял трубку и, с трудом разлепив засохшие губы, сказал:
– Алло.
– Сергей, это ты?
Я немного задумался:
– Я.
– Ты почему не на работе?! Приезжай скорее!
– Хорошо. Я где-то через час подъеду.
Разговор закончился.
– Какой к чёрту Арчибальд! – сказал я несколько повышенным тоном.
Да уж! Своего имени я ещё никогда не забывал.
Я зашёл в ванную и начал будить спящего человека. Для успешного завершения этого процесса мне при-шлось воспользоваться душем.
Человек медленно открыл глаза, вздрогнул, увидев меня, и всё-таки решил не отводить испуганных глаз.
Я подал ему руку: – Сергей.
Он сразу протянул мне руку в ответ и попытался что-то сказать. В его глазах я видел, что парень усиленно пытается что-то вспомнить. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем незнакомец, заикаясь, прогово-рил: И-и-горь…
Вот и познакомились.
Мы сидели с Игорем на кухне. Сидели молча. Пили чай. Говорить не хотелось, да, собственно говоря, и сказать-то было нечего, хотя постепенно какими-то обрывками в голове возникали воспоминания.
Я включил радио, но даже тихая музыка была несовместима с моим состоянием.
Снова тишина.
– Мне пора, – сказал я.
– Мне, наверное, тоже, – ответил Игорь.
Одеваться нам не пришлось, потому что мы оба спали в одежде.
Мы шли к метро.
Около входа в метрополитен Игорь остановился покурить. Я же, чувствуя, что сильно опаздываю, не стал его ждать. Попрощавшись, я стал спускаться под землю. В подошедшем поезде я без труда занял одно из сидячих мест (благо, что живу на конечной, или правильнее будет сказать, – на начальной станции).
Я сидел, уставившись в одну точку. В голову лезли непонятные мысли.
То, что я не помнил вчерашних событий, меня не удивляло. В последнее время это становилось для меня обычным делом. Правда, незнакомые люди в моей квартире ещё не просыпались. Но об этом думать тоже не хо-телось…
И вообще, о чём можно думать, когда во рту пересохло, хочется есть, и в тоже время периодически находят приступы тошноты? Голова немного побаливала… И самое ненавистное: я начал паниковать! Все люди воспри-нимались как потенциальный источник агрессии. Если кто-то шёл в мою сторону, то мне казалось, что сейчас по-дойдут именно ко мне и тогда обязательно произойдёт что-нибудь довольно неприятное. Всё вокруг было непред-сказуемым и потому пугающим. Мне хотелось остаться совершенно одному… Поскорее бы добраться до работы! Поскорее бы…
Чтобы хоть как-то отвлечься от непонятных страхов, я достал книжку и приступил к чтению. Но осознанно я смог прочитать только несколько первых строчек. Потом текст перестал восприниматься. Но и характер мыслей вдруг поменялся. Сами собой в памяти всплыли немногочисленные весёлые моменты моей жизни. Вспомнился старый профессор, который пытался хоть чему-нибудь научить нас, абсолютно не желавших учиться. Его иногда казалось бы бессвязные фразы: “Энтропию надо представлять как нечто хаотичное, другими словами – беспоря-дочное… А я вот и говорю: у них давно уже порядок навели, а у нас в стране до сих пор энтропия…” или “…Работали мы тогда с ураном, плохо соображали, что может из этого последовать. С тех пор у меня волосы-то и не растут. Голова блестит! …А тут недавно внучка говорит: Деда, дай денег! Эпиляцию пойду делать!... А я ей урановый стержень притащил в целях экономии… Да мне и терять-то уже нечего…”
Лицо незаметно захватила улыбка. И так, улыбаясь, я чуть было не проехал свою станцию.
Как же я ненавижу ходить на работу в таком состоянии!
Приехал.
Опоздание объяснил, придумав какую-то нелепую историю, Хотя по моему виду догадаться о настоящей причине задержки можно довольно легко.
Потянулись долгие утомительные часы однообразия. Если бы мне не нужны были деньги, сидел бы я здесь? Никогда! Спать хочется – просто сил нет!
Осталось всего-то три часа…
Начальник за мной не смотрит, делать сегодня уже практически ничего и не надо. Но досидеть оставшееся время для меня сейчас тоже нелёгкая задача. Даже захотелось заняться чем-нибудь полезным. И почему-то имен-но в это время я начинаю думать о ней… Почему всё так получилось? Ведь всё же было так хорошо!
Стоп! Не думать об этом! Надо срочно отвлечься…
Я открыл папку с играми и стал играть в самые допотопные, но всем известные вещи.
Два часа…
Казалось бы, такие простенькие игры, а как затягивают, когда нечем заняться! Дома я в них никогда не иг-рал.
Один…
Надоело! Больше никогда в них играть не буду!
Скорее всего, мне сегодня приснятся пасьянсы…
Я достал телефон и начал играть в игры на нём…
Наконец-то! Рабочее время закончилось. Я собрал вещи и с вымученной улыбкой направился к выходу.
Я спускался в метро с мыслью о том, что дома меня снова ждёт скучный вечер в одиночестве. Просмотр ка-кого-нибудь нового фильма и поход в Интернет… Вот и всё!
Я вышел на улицу и направился к киоску. Купил две бутылки какого-то алкогольного коктейля и пачку си-гарет. На сегодня мне хватит. Теперь можно со спокойной совестью идти домой.
Закурив сигарету, я, не спеша, пошёл знакомой дорогой. Неожиданно в одном из плохо освещённых дворов ко мне подошли три человека, сразу вызвавшие нехорошее предчувствие. Один из них обратился ко мне без тени смущения: “Слышь, пацан, деньги есть?” Давно изученное правило – бить первым и, если что, бежать – в данном случае не подействовало бы при любом исходе, поскольку мой организм, ослабленный недавней пьянкой, не был способен как на сильный удар, так и на лёгкую пробежку. Единственное, что я смог сделать, так это сказать: “По-шёл ты нахуй!”
Ждать пришлось недолго. Сзади меня кто-то схватил и повалил на землю. Удары сыпались со всех сторон. Я прикрыл голову руками, что не помешало услышать топот ног, которым через некоторое время суждено было оставить на моём теле характерные синяки.
Почему-то я чувствовал себя совершенно спокойно. Осознав, что в ближайшее время с земли мне не встать, я закрыл глаза…
Удары прекратились довольно быстро, но вкус крови от этого не изменился, и боль во всём теле не прохо-дила. Вставать не хотелось. Чьи-то руки вытащили у меня кошелёк, сняли с пояса телефон. После этого вся ком-пания удалилась, бросив на прощание: “Вот тебе, сука! Т ы д о б и л с я с в о е г о!”
Я остался лежать…
А согласно махнувшие в глазах светляки
Мне говорят, что сношенья с загробным миром легки.
Велимир Хлебников.
Прыжок № 2
Равенство, брат, исключает братство.
В этом следует разобраться…
Иосиф Бродский. “Речь о пролитом молоке”.
Я вновь родился. На этот раз в Италии.
И снова я не верил в эту чушь. И меня ещё называли еретиком за то, что я не поверил в непорочное зачатие Девы Марии. Да сами вы еретики непорочно зачатые!
Я читал труды Коперника и восхищался ими. Особенно после того, как они стали запрещены. Я хотел быть похожим на него. И я был.
Я начал записывать собственные мысли. Я начал читать лекции любознательным людям. Но мне пришлось бежать с родины только для того, чтобы остаться в живых. Почему-то я чувствовал, что живым я принесу больше пользы не только своей родине, но и всем окружающим меня людям. Я скитался по всей Европе в поисках тех, кто поймёт меня. И это было практически бесполезное занятие. Не знаю, чем уж это я был так опасен, но однаж-ды я всё-таки был схвачен этой чёртовой инквизицией.
В тюрьме я грустил недолго. Благодаря своим ораторским способностям и неформатным взглядам на мир, я практически сразу же стал “смотрящим” по своей камере. Конечно, моим тюремщикам это не понравилось, и я был переведён в изолятор. Но я продолжал бесчинствовать. Я бросался на каждого, кто пытался переступить по-рог моего карцера. Но, естественно, они были гораздо в более преимущественном положении. Они хотели, чтобы я отрёкся от своих учений, но, мне кажется, все прекрасно понимали, что я никогда не отрекусь.
Как же всё-таки ужасно смотреть в это, казалось бы, человечное лицо инквизитора и замечать, что когда на него падает тень от непоколебимых ответов допрашиваемых, то оно сразу же приобретает форму бешенного кам-ня, который, когда только начинает свой полёт с вершины, уже знает, кому на голову он упадёт. До чего только они не додумывались, какие только бесполезные пытки не изобретали. Я держался.
На том допросе я вдруг осознал, что он будет для меня последним. Именно поэтому тогда я дольше всего думал над ответом, но не потому, что не знал, как ответить, просто хотелось хотя бы на сколько-нибудь оттянуть последние произносимые в жизни слова…
НЕТ!!!
Удар. Ещё один. Ещё…
В камеру его, в камеру! На костёр!
Когда я проснулся на следующее утро, я очень сильно радовался солнечному свету. Так приятно уходить из жизни, когда мир вокруг тебя полон тепла и света!
Меня вывели на площадь, на которой уже собралась толпа. Не каждый день можно увидеть казнь!
Я пытался не упасть в грязь лицом, но руки сами собой тряслись, колени непроизвольно подгибались, глаза против моей воли закрывались. Меня подвели к подготовленному костру, привязали к столбу. Ко мне подошёл ухмыляющийся епископ и, назвав меня рабом божьим, снова начал говорить какую-то чушь про отречение.
Я не могу думать в таких условиях!
Ты не видишь, что мне страшно?!
Я боюсь! Я почти готов согласиться с ним! Но уже поздно…
К костру поднесли факел…
Кто-то сказал мне: “Т ы н е о с т а н е ш ь с я о д и н !”
Можно умирать…
…Сергей сидел дома и никак не мог прийти в себя. Его самолюбие было сильно ущемлено.
Его бросили!
Обычно всегда всё было наоборот. А в этот раз он даже проявил слабость: если это не любовь, то сильная привычка точно. В голове была только она. И даже плакать сейчас Сергей не боялся.
Решение, которое пришло в голову, было слишком примитивным для подобных ситуаций, но Сергея это не остановило. Он пошёл в магазин за водкой.
Выйдя из магазина, Сергей сразу открыл бутылку, сделал несколько глотков и направился к дому.
Игорь сделал музыку погромче. Мать снова привела какого-то хахаля. После развода родителей прошло до-вольно много времени, но он до сих пор не мог видеть свою мать с другими мужчинами. Игорь зашёл на кухню и немного удивился запасам алкоголя, находящимся в холодильнике.
Хватит на месяц!
Что было менее удивительным: все напитки были довольно дорогими. Мать всегда любила обеспеченных мужчин. И, сохранив для своих лет весьма привлекательную внешность, вполне могла на них рассчитывать. Игорь, взяв с собой бутылку “Мартини” и какого-то коньяка, вернулся в свою комнату. Громкая музыка не давала стонам и скрипам кровати проникать из соседней комнаты.
Как же он ненавидел, когда за стеной трахаются!
Первая рюмка коньяка была выпита. “Мартини” использовалось в качестве запивки.
Сергей чувствовал, что быстро пьянеет. Рюмки следовали одна за другой. Радость, совмещённая с агресси-ей, разлилась по телу. Мысли не изменились, но воспринимались теперь гораздо спокойнее.
После очередной рюмки Сергей осознал: всё, что будет происходить дальше, он вряд ли вспомнит завтра. Допив из горла оставшуюся водку и покурив на дорожку, Сергей оделся и вышел на улицу.
С каждой выпитой порцией коньяка с “Мартини” музыка становилась громче. Людям в соседней комнате это, похоже, нисколько не мешало.
“Как же всё это заебало”, – подумал Игорь, который уже передвигался по квартире довольно сильно поша-тываясь.
Следующая мысль была: “Надо что-то делать!”
Через несколько минут входная дверь была уже захлопнута за спиной Игоря. Он зашёл в магазин, купил се-бе пиво и отправился на прогулку в близлежащие дворы. В одном из таких дворов он столкнулся с Сергеем.
Они стояли и тупо смотрели на друг на друга. Первым заговорил Сергей:
– Тебе что жить надоело?
Игорь собрался с мыслями и ответил:
– Пошел ты...!
После этих слов была произведена попытка подраться, которая закончилась ничем. Удары не достигали це-ли. Итог был очевиден: предложение выпить за знакомство.
Они вышли из супермаркета с довольным видом, литровой бутылкой водки и тележкой для продуктов.
– Тележку будем возвращать?
– Садись!
Сто метров с тележкой Сергей пробежал, поставив мировой рекорд, но на большее его не хватило. Отды-шавшись, он спросил у Игоря:
– Как тебе?
– Плохо, но хорошо.
– Надо выпить.
Выпили.
Тележку бросили в месте остановки. Сами направились по трамвайным путям в поисках поезда до Влади-востока. Оба шли по рельсам строевым шагом под звучные команды Игоря. Шли не в ногу, спотыкаясь, но все повороты и остановки выполняли чётко, понимая, как важна эта строевая подготовка в их дальнейшей жизни.
Выпили.
Рельсы неожиданно привели новых друзей к киоску. В итоге половина алкогольной продукции была в нём скуплена. Тут Сергей заметил, что у всех машин по два боковых зеркала (одно совершенно точно лишнее!), и стал отламывать зеркало у близстоящего автомобиля. Игорь сказал: Не так! И стал помогать другу, орудуя ногами. Как же много пустых машин ночью! И половина из них без сигнализации, а теперь ещё и без зеркал.
Выпили. (Далее после каждого абзаца “Выпили” подразумевается по умолчанию).
В каждом кармане по зеркалу, в руках тоже зеркала. Всё это было решено отнести домой к Сергею, по-скольку только у него дома никого не было. И, в конце концов, не бродить же всю ночь по улице!
Дома, на кухне, было гораздо теплее. Часы показывали довольно позднее время. Но спать никому не хоте-лось. Сознание подсказывало, что отдых в самом разгаре.
Сергей пошёл в соседнюю комнату и вернулся оттуда с гитарой. Он спел парочку популярных песен. Игорь пытался подпевать, но из-за этого получалось, что пространство сотрясают две совершенно разные песни. Первым не выдержал как раз Игорь:
– Давай что-нибудь собственного сочинения!
– Сейчас…
Минута молчания.
– Разбежааааааться перед прыыыыыыгом,
Разбежаааааааться перед скоооооооком…
Сергей пел один из своих любимых романсов. После третьей строчки (“Чтобы лучше было прыгать”) Игорь сказал: Хватит! А не то я сейчас заплачу… И по его мокрым глазам, было видно, что он не врёт.
Песни кончились. Назревал разговор. Сначала речь пошла о проблемах науки. Проблемы плавно перетек-ли в обсуждение преимуществ жизни в четырёхмерном пространстве и неизбежного потухания Солнца. Вскоре всё стало гораздо прозаичнее.
– Нет, ты понимаешь, как противно, когда твоя мать неизвестно с кем в соседней комнате…
– А ты тоже кого-нибудь приводи!
– И приведу! Завтра же!
И далее:
– Нет, ты понимаешь! Я никогда никого не любил! А тут, нахрен, влюбился как идиот!
– Найдёшь другую! Я тебе обещаю!
– Не найду! Она мне снится! Она мне снилась ещё до того, как мы первый раз встретились!
– Кстати, я тут подумал: нам сейчас явно не хватает баб!
– Стоит мне только закрыть глаза, как я сразу вижу её!
– Я говорю: нам не хватает баб!
– Ни о ком кроме неё и думать не могу! И не хочу!
– БАБ! НАМ! НЕ! ХВАТАЕТ!
– ЧЁ ОРЁШЬ?! Сам знаю… Где-то тут у меня куча объявлений была… Пойду… схожу… за телефоном…
Сергей вернулся на удивление быстро. Право телефонного звонка было предоставлено Игорю.
Набирая номер, Игорь успел сказать: В офисах, у подчинённых, надо такие телефоны ставить, чтобы отверстия только сверху были. Слушают и молчат…
– Алло!.. Здравствуйте, девушка!.. Я по объявлению звоню… Цена интересует… Хорошо. Только нас двое… А можно девственницу?.. Мы доплатим… И ещё, чтобы груди у неё были разного размера… Другу большие нравится, а мне маленькие… Нет. Две дорого… Ладно. Давайте с одинаковыми. Только пусть когда приедет, переоденется в одежду моей покойной бабушки… Я не извращенец. Просто я очень любил бабушку… Мы доплатим…Нет-нет! Одежда не старая. Бабушку ещё и похоронить не успели. Она тут рядом лежит…
…Трубку повесила, дура!
Дозвонившись по следующему объявлению, Игорь попросил у поднявшей трубку денег в долг, чтобы оплатить её услуги.
Третьей девушке пришлось выслушать трогательную историю о том, как у Игоря отпало одно яйцо. Правда, он её успокоил тем, что ещё четыре осталось, так как из-за проведённого в Чернобыле детства у него недавно вскочило три лишних. Больше ничего рассказать он не успел.
– Что-то не клеится у нас с бабами!
– Одни проблемы с ними… То клитор на лбу вскочит, то по встречной полосе ездят…
– В Англию надо ехать… по встречной ездить…
Вскоре общение новых друзей было сведено к минимуму. А точнее к словам понятным только им двоим.
– Нт т пслшй! [Нет, ты послушай!]
– Д сд тлвзр псмтрм. [Иди сюда. Телевизор посмотрим.]
Всё шло к своему логическому завершению. Игорь пошёл в ванную умыться перед сном. Сергей зашёл в комнату и сел на кровать. Мысли о бывшей девушке так и не давали ему покоя. В данный момент он почему-то вспомнил её последние слова: “Мне надоела твоя ревность… Я устала от твоих выходок…Естественно, мы оста-немся друзьями…Главное, теперь я тебя хорошо знаю. И я спокойна за тебя: Т ы н е о с т а н е ш ь с я о д и н !”
Генерал! Я боюсь, мы зашли в тупик…
Иосиф Бродский. “Письмо генералу Z”.
Прыжок № 3
Из ржавой ванны, как из гроба жестяного,
Неторопливо появляется сперва
Вся напомаженная густо и ни слова
Не говорящая дурная голова…
Артюр Рембо. “Венера Анадиомена”
Когда я вновь родился в Италии, мне было очень приятно говорить на том языке, который я уже знал в со-вершенстве. Я очень быстро развивался и вскоре увлёкся наукой. Денег ни на что не хватало. Вы представляете себе, что такое жить в семье музыканта, приторговывающего сукном?! (А мой отец был музыкантом).
Я поступил в университет. Я изучал математику, физику и астрономию. Я бросал различные предметы с Пизанской башни, пытаясь понять действительно ли тяжёлые предметы падают быстрее лёгких.
Я начал преподавать. Мои труды появились в печати. Они издавались пусть небольшими тиражами, но, главное, – они издавались! И вот тогда у меня началась звёздная болезнь. Я подумал, что теперь-то уж мне всё можно. Я начал кричать на каждом углу: “Земля круглая!!!”. А когда я напивался, было ещё хуже: “Одумайтесь, смертные! Бога нет!!!”. Хотя нет… Это кричал не я…
Вспомнил!
“Коперник был прав! Земля крутится вокруг Солнца!”.
А потом однажды я решил попросить аудиенцию у Папы и объяснить ему, как глубоко церковь ошибается в некоторых вопросах. Слава Богу, Папа в тот день был в хорошем настроении, и мы вместе весело посмеялись над моими “шутками”.
Но на этом я не остановился. И вот когда я толкал свою очередную проповедь в таверне неподалёку, инкви-зиция до меня добралась. Они вели меня в темницу, а я продолжал что-то кричать в пьяном угаре.
На следующий день меня уже вели на допрос. Первые десять я выдержал с лёгкостью. Дальше стало хуже. Я чувствовал, что я почти готов сдаться. А ведь когда-то я мечтал о героической судьбе Джордано Бруно!
Я плакал, но не забывал смеяться сквозь слёзы…! Я кричал на пытках, но не сдавался… Я умолял о пощаде, но не отрекался от своих идей…
В очередной раз меня привели в зал для пыток. Положили на какой-то стол. Связали руки и ноги. Я уже на-чал возносить молитвы Господу, когда вдруг в зал вошёл один из главных инквизиторов. Он внимательно по-смотрел на меня, после чего произнёс: “Отпустите его!”
Никогда я ещё не был так счастлив! Единственным, что мне не давало покоя, была мысль о том, как потом-ки отнесутся ко всему этому… Наверное, будут думать, что я дал слабину и отрёкся от своего учения… Пусть думают! Я-то знаю, как всё было на самом деле!
Я-то знаю…
Кто-то сказал мне: “Т ы т а к н и ч е г о и н е п о н я л!”
Поэтому-то мне и можно остаться жить…
…Я проснулся из-за того, что кто-то усиленно поливал меня душем.
Я медленно открыл глаза, вздрогнул, увидев какого-то парня, и всё-таки решил не отводить испуганных глаз.
Он подал мне руку: – Сергей.
Я сразу протянул ему руку в ответ и попытался вспомнить своё имя. Прошло несколько томительных се-кунд, прежде чем я, заикаясь, проговорил: И-и-горь…
Вот и познакомились.
Мы сидели с Сергеем на кухне. Сидели молча. Пили чай. Говорить не хотелось, да, собственно говоря, и сказать-то было нечего, хотя постепенно какими-то обрывками в голове возникали воспоминания.
Сергей включил радио, но даже тихая музыка была несовместима с нашим состоянием.
Снова тишина.
– Мне пора, – сказал Сергей.
– Мне, наверное, тоже, – ответил я.
Одеваться нам не пришлось, потому что мы оба спали в одежде.
Мы шли к метро.
Около входа в метрополитен я остановился покурить. Сергей же, который, судя по всему, куда-то сильно опаздывал, не стал меня ждать. Хотя ждать меня было и незачем. Станция метро была моя родная. Значит дом неподалёку. И самое правильное решение – пойти домой.
Дома никого не было. Этому обстоятельству я был безгранично рад. Мне не хотелось видеть ни мать, ни тем более
а выслушивать её наставления по поводу того, что неплохо бы иногда ночевать и дома
иногда я даже начинаю верить, что она действительно за меня волнуется.
Но не сейчас.
Я до сих пор пьяный.
Но я уже начал потихоньку вспоминать события прошлой ночи. Всё как во сне!
Итак, день сегодня пропал. Состояние такое, что если и ехать в институт то только для того, чтобы поспать на последней парте во время лекций. А поспать я могу и дома. Так что сейчас похмеляться и в кровать.
Проснулся я часа через три из-за того, что кто-то ходил по квартире. Мать вернулась. Удивительно, но она не стала у меня ничего спрашивать. Просто сказала: Иди, поешь – и скрылась в своей комнате. Наверное, чувству-ет свою вину перед сыном. Но свою вину чувствовал и я. Поэтому после завтрака/обеда/ужина (не знаю, что пра-вильнее в этой ситуации) я отправился на улицу.
Я шёл по городу с бутылкой пива в руке и ощущением свободы в душе. Я чувствовал, что эта бутылка вполне может вырасти в небольшой запой. И такая мысль меня нисколько не пугала, если не сказать, что она меня радовала.
Погода была отличная. Наконец-то началась весна. Настроение непроизвольно становилось всё лучше и лучше. Единственное, что меня смущало: народу на улице практически не было (понедельник как никак!). А из тех, кого я встречал, мало кто проявлял желания пообщаться.
Я стал звонить друзьям в надежде, что хоть кто-то поддержит меня в эту трудную минуту. Но, естественно, все были заняты. Кто-то на учёбе, кто-то на работе, кто-то на свидании. И только я в одиночестве брожу по городу и радуюсь жизни.
Мысли незаметно вывели меня на моего нового знакомого. Не знаю, обрадуется он моему появлению или нет. Главное, месторасположение его квартиры я запомнил. Предупредить о своём приходе возможности нет, так что надо идти в гости без приглашения.
Я посмотрел на часы. Рабочий день ещё явно не закончился. Время нужно было убить любым способом. Я пошёл в бар. Пить в одиночестве иногда интереснее, чем в какой-нибудь нудной компании. В баре даже офици-антки смотрели на меня как-то недружелюбно. Ещё бы! Припёрся тут напиваться в начале рабочей недели! Ну, ничего! Спустя несколько рюмок, я не только их взгляды, я их самих перестану замечать!
Когда я начал чувствовать, что встать на ноги для меня превращается в небольшую проблему, я решил пойти выспаться. Для этой цели я облюбовал ближайший кинотеатр. Самый дешёвый билет на какой-то дурацкий фильм, и вот я уже довольно похрапываю на последнем ряду. А вот уже меня будят охранники и сообщают, что показ фильма закончился. Я узнаю у них, сколько времени и решаю, что уже, пожалуй, можно наведаться к Сер-гею.
И когда я был уже рядом с домом, он попался мне на глаза. Лежит – в грязи – весь!
Когда я подошёл к нему, он заявил: 1) кто ты такой; 2) откуда берутся такие уроды; 3) вставать он не хочет и 4) не будет.
Через какое-то время мне удалось привести Сергея в чувство. Такие неприятности могут случиться с каж-дым (и, скорее всего, с каждым случались!). Так что идём в магазин!
После волшебного слова “магазин” Сергей сразу же узнал меня. Я немного помогал ему передвигаться, но энтузиазм в его глазах уверял меня, что моя помощь нужна будет лишь недлительное время.
Когда мы подошли к кассе с бутылками со слабоалкогольным содержимым, кассирша заулыбалась:
– Сегодня вы выглядите гораздо лучше!
Я посмотрел на Сергея, состоящего из крови и грязи, и немного испугался нашего вчерашнего состояния.
– А мы здесь вчера были? – спросил я на всякий случай. Вдруг она с кем-нибудь нас перепутала.
– Были. Оба. Ночью, – никакого сомнения в голосе.
– И что мы покупали? – глупейший вопрос.
– То же самое. И водку, – явно мешаем работать человеку.
– Мы ещё вернёмся, – ни я, ни Сергей, ни кассирша, ни другие покупатели – никто не сомневался, что я го-ворю правду.
И вот мы снова в уже полюбившейся мне квартире моего нового друга. Непринуждённый разговор. Воспоминания. Как будто всю жизнь друг друга знали! Я уже успел отметить, что цвет волос и глаз у нас совпадает, мысли похожи, манера разговаривать одинаковая…
– Слушай! Надо исправлять вчерашние ошибки! Пойдём на улицу с девчонками знакомиться!
– Куда я пойду в таком состоянии?!
– Ничего. Скажем, что ты в спецназе работаешь… или что ты – лидер преступной группировки. Просто день неудачный.
– Не пойду!
– Пойдём! Будем давить на жалость! Никто их них не выдержит вида побитого человека! Попросим помочь донести тебя до дома.
– Не хочу!
– Пора забывать свою старую. А для этого нужны новые!
– Ну, хорошо… но только потому, что ты этого хочешь…
– Дурак ты! Т ы т а к н и ч е г о и н е п о н я л!
Спустя несколько минут из моих уст уже звучал вопрос:
– Девушки, с вами можно …?
Но я безмолвствую и лишь смотрю в упор
На шеи белые, на вьющиеся пряди,
И под корсажами угадывает взор
Всё, что скрывается в девическом наряде…
Артюр Рембо. “На музыке. Вокзальная площадь в Шарлевиле.”
Прыжок № 0
Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Николай Гумилёв. “Память”
Не надо несбыточных грёз,
Не надо красивых утопий.
Мы старый решаем вопрос:
Кто мы в этой старой Европе?
Валерий Брюсов. “Старый вопрос”
Мы совпали,
ещё не зная
ничего
о зле и добре.
И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
Роберт Рождественский.
Я сидел и думал о том, как мне надоели эти пытки. Они меня пугают! Тем более что мои взгляды на жизнь и религию с большинством заключённых совпадают.
И этот новенький, который утверждает, что Земля вертится, и уверяет в правдивости теорий Коперника. Он же прав! И я это знаю! Но я же ИНКВИЗИТОР!
А сегодня я заметил странную вещь: цвет волос и глаз у нас совпадает, мысли похожи, манера разговари-вать одинаковая.
И вообще я как будто всю жизнь знал этого человека! [Близнецы? Братья? Просто похожи?]
Я не могу ему сказать, что я поддерживаю его взгляды, не могу поговорить с ним как простой человек, но одну вещь для него сделать я могу!
Я вошёл в зал для пыток, внимательно посмотрел на заключённого, после чего произнёс: “Отпустите его!”
Все, кто был в зале, посмотрели на меня как на сумасшедшего, но возразить никто не посмел.
Я сделал только один вывод:
кто-то должен ещё в этом мире делать
говорить
писать
ГЛУПОСТИ!
без них скучно
Разбежаться перед прыгом,
Разбежаться перед скоком,
Чтобы лучше было прыгать.
Я один не ожидал.
Удивился после прыга,
Удивился после скока:
Кто-то так удачно прыгнул!
Как же я не ожидал?
Просто Сергей. “Любимый романс”.
Февраль 1473 – май 2005
