Но не тоскует божий раб:
его в аду зажда́лись черти,
а он привычно ловит баб.
Уже и седина в боро́дке,
и бес состарился в ребре,
но неизменен запах водки –
всё то ж гаврильное амбре.
Да, годы, годы... Прут, как поезд.
Мелькнёт то радость, то беда,
и жить, не слишком беспокоясь, –
наш гимн дороги в никуда.
А что, подумай, разве лучше
хренеть у зеркала с тоски,
поститься, плакать и, до кучи,
(как кое-кто) кропать стишки?