он пишет только «про Гаврилу».
На стуле в кухне, не одет –
жжёт вдохновения кадило.
«Поэзия, любовь моя,
скажи, гадюка, чё те надо?
Пишу, а толку... ни буя! –
народ хохочет до отпада.
Ну, если б я бы был циркач...
А "клоун слова" – не почётно.
И вдохновение, хоть плачь,
коптит лишь, по большому счёту...»
Поэзь губёшки собрала,
«кхе-кхе!» (внимание, Гаврила!),
и, чуть привстав из-за стола,
ещё налить ей попросила.
«Словесный зуд, ядрёна мать,
для обормота есть – работа:
она не волк, чтоб в лес сбегать,
работай до седьмого пота!
И хрен, что твой читало ржёт –
авось привыкнет помаленьку.
Вот погоди, придёт полёт:
рецепт – "в постельку! ".
Или – "в стельку!"...»