Ксения, словно лошадь на цирковой арене пересекала наш двор по кругу. Ее сапоги с невероятно высоченными каблуками скользили по ноябрьским наледям. За ней с бутылкой водки в левой руке гнался Григорич. Сантехник из тринадцатой квартиры узнал звезду и решил выпить с ней на брудершафт. Активно насыщая свою и без того скудную речь нецензурной бранью, Григорич предлагал ей остановиться и решить вопрос миром.
- Хорошо целоваться не будем! – Кричал Григорич в вдогонку каждый раз, поскальзываясь после этих слов и падая навзничь на дорогу изо льда и снега.
Та, не понимая его слов и вообще не понимая, что происходит и, видя, в пьяном сантехнике профессионального маньяка убийцу заходила на новый круг. Судя по ее действиям, было понятно, что она как можно скорее хочет отделаться от преследователя и по каким-то непонятным причинам стремиться попасть в подъезд нашего дома.
Поравнявшись со мной, сосед сантехник понял, что сегодня его намерениям не сбыться. Завалившись от моего удара на спину, Григорич откинул руку в сторону и бутылка, зажатая всей пятерней, слегка коснулась тротуарного бордюра. Запах спирта ударил в нос.
- Зачем вы его так? – Ксения наконец-то остановилась. Она дышала как загнанная лошадь.
- Вечер знакомств для него закончился. Я с детства пьяных не могу терпеть. Особенно тех, которые свою ничтожность алкоголем прикрывают. Мол, я такой раз такой и мне море по колено. А ткни его пальцем одна труха.
- Ну, вы то его не пальцем тронули. Он хоть жив? – спросила Ксения, глядя на неподвижное тело Григорича.
- Чего ему станется? Через полчаса будет свои песни петь до утра.
- Это хорошо.
- Чего ж хорошего. Людям в шесть на работу, а им приходится всю ночь его серенады выслушивать.
- Так поздно?! – искренне удивилась Ксения.
- Так рано. Завод. Трехсменка. Непрерывное производство. – Я постарался пояснить короче, что бы не отнимать время у звезды. Я понимал, что ей в любом случае не до меня. У них у звезд своя жизнь.
- А вы из этого дома?
2.
После Ямайского рома «Капитан Морган» Ксению перестало трясти от холода, и только что произошедших событий.
- Кофе будешь?
- С удовольствием, - Ксения произнесла это, и я вдруг с ужасом почувствовал, что она играет. Я нахмурил брови.
- Будешь играть выгоню.
Огромные глаза Ксении, сравнимые только с глазами моего брата медленно освободились от ресниц. Я увидел в этих в них такие же огромные градинки слез. Словно беда скомкала душу и выдавила из нее эти капли.
- Ксения я же не психолог.
- Я понимаю.
- Семья. Сын. Знаешь какой!
- Я понимаю.
- Жена стихи пишет. Народу нравится.
- Понимаю.
- Себя то не комкай! Кофе ничего? Может, еще сахару? Ты пойми главное. От природы от рождения кому-то дано, а другим нет. Мы это понимаем, а вот для чего дано, про то нам не говорят. Сами, мол, ищите. Может быть, то, что ты сейчас делаешь, важнее Египетских пирамид.
Ксения отхлебнула горячее кофе из чашки.
- А то, как ты по телеку сказала, что признаешь нестандартность своего лица….
- Спасибо.
- За что спасибо? – удивился я.
- За нестандартность. Я не надеялась, что ты меня пощадишь.
- Дело не в пощаде. У этих придурков рожи с обезьяной соревноваться можно, а ты им пищу даешь. Сама. Понимаешь? Сама. У тебя глаза коромыслом, как у брательника моего. А все, что с моим братом связано, для меня святое.
- А у меня святого нет. Словно одна в богатом детдоме.
- Ты чего говоришь-то?! У тебя мама есть. Умная, красивая по возрасту. А ты говоришь одна.
- Мы с ней редко встречаемся. Я ведь папина дочка.
- А это только от тебя зависит. Встречайся чаще с теми, кто тебя любит. И замуж тебе надо. Что бы тебя любил кто-то. Конечно лучше, когда оба. Но, в хорошие руки я бы тебя отдал.
Ксения улыбнулась.
- Вот и славненько. Через часик супруга придет и на стол накроет. Она у меня все может.
- Может, я пойду?
- С чего это ты? Четыре часа из Москвы ехать и через пять минут уйти? Так ничего и, не поняв в этой жизни! Никуда ты не поедешь.
После вкусно приготовленного ужина, уставшая Ксения уснула в моем диване, словно она и не звезда, а сестренка. И я подумал, что если у нее появилась возможность отдохнуть душой в моей малогабаритной трешке в центре Рязани, то пусть так и будет.
3.
- Замуж тебе надо!
- Не берут. Гоняются не за мной, а за моим шлейфом. Как за кометой.
- Это плохо. Стало быть, в твоем окружении порядочных людей мало.
- Тебе всего-то пятьдесят, а та как древний старик рассуждаешь.
- Моя кандидатура не рассматривается. Это понятно? Я сына как Бога люблю. Жена моя это моя жизнь. Нет ее нет, меня.
На лице Ксении опять появилась улыбка.
- Мне нравится, когда ты улыбаешься. В таких случаях говорят, что улыбка располагающая. Словно родной человек улыбнулся. Или любимый.
- Я не нравлюсь себе.
- И по этому столько эпатажа на всех валишь!
- Ну. Где-то так.
- Ну и дура! У тебя в голове гений сидит. Они все тебе в подметки не годятся. Ни по мозгам, ни по внешности.
- Я понимаю.
- Опять заладила. Жилетку дать? Так и быть одну пожертвую. Потом пришлешь, мы ее отожмем и в майонезные баночки. И надпись: «Слезы отчаяния Ксении». Ох, и бабки сделаем.
- Спекулянт, ты оказывается какой. Вот кто ты есть. А я то думала, гадала. К кому еду?
- Теперь серьезно. Если кто чего на тебя …
- Да у меня ж телохранитель.
- Вот мой сотовый. Можешь ничего не говорить. Станет плохо - звони. Приеду.
- У меня, что брат старший появился?
- Брат не брат, но для нашей семьи ты теперь не чужая. Летом приезжай на шашлыки, грибы.
Машина тронулась в сторону Москвы. Белая рука Ксении взмахнула из окна, словно пытаясь взлететь и тут же пропала, за поворотом.
Рядом со мной стоял трезвый Григорич.
- Валентиныч, а за бутылочку будет компенсация? Который день трезвый хожу из-за звезды.
- Не звезда. Комета. – Произнес я и только потом понял, что в слух.
- Чего говоришь? – не понял моих слов Григорич.
- Будет, будет. Ром слегка початый будешь?
- Конечно, буду,- охотно согласился сантехник, А она, что к тебе, что ли приезжала?
- Ко мне Григорич. Я для них словно Ванга для народа. Как творческий кризис так ко мне. Пообщались с музой и опять в борозду. Муза одна, а их много. Вот и ездят и топчат. Это Бог женщина, а Муза мужчина.
- Ты это точно мужчина! – с нескрываемой гордостью произнес Григорич.- Вон как меня уложил на асфальт!
В ожидании обещанного рома Григорич соглашался со всем.
- С них надо по бутылке брать, - неожиданно предложил сантехник, - они люди богатые им не накладно будет.
- Интересная мысль, - согласился я, - только вот я, к примеру, не пьющий. И мне не к чему. Незадачка выходит.
- Так я помогу. Для тебя, Валентиныч, на что угодно пойду. Буду уничтожать подаренную ими продукцию стахановскими темпами. Могу без закуси.
- Иш ты как! Ты у нас сантехник? И дворник по совместительству. А двор, который день не убран. Может, займешься делом. Вечером ром твой.
- Как скажешь, Валентиныч.
Григорич бывший работник ВПК работы не боялся. Перестройка выкинула токаря высшего разряда, образцы изделий которого украшали лучшие выставки Европы и Америки, как ненужного вот он и спился. Он и раньше то работал за троих и сейчас работы не боялся. И судя по тому, как он взялся за работу двор станет чистым ото льда уже к вечеру. Поняв это, я вернулся в дом.
- Ксения уехала?
- Да.
- Валь, а чего это она к нам? Успешная женщина и в Рязанское захолустье.
- Душу лечить.
- А разве у нас это кто-то делает?
- В том-то и дело, что никто.
- Так чего она приехала? Я вообще думала, что она настолько сама по себе, что к ней не подступишься.
- Не верно о людях так думать. Хоть дворник, хоть они звезды. Их все равно господь людьми сотворил. Только один мусор с улиц собирает, а другой из душ человеческих. И каждый по разному. А восстанавливать ее надо? Пополнять запас души отданной другому можно? Как кровь. Донор отдает, спасти другого человека. Она восстанавливается. Один душу свою в эту толпу отдает. А восстановить, пополнить запас души нужно? Нужно. С другим человеком пообщался. Если искренне без корысти. Психиатр нервы лечит. Врач тело. Я вот получается душу. Ну и пусть значит им так надо.
5.
- Скажите Ксения, ваша передача последнее время не столь популярна как раньше. Это потеря вами новых идей или вы просто исписались? Кое-кто говорит о заходе звезды.
- Ну, во-первых, я не звезда, а комета. А тем, кто так говорит, скажите, что им может не поздоровиться. – Ксения почти вплотную придвинулась к телекамере и, улыбнувшись очаровательной улыбкой, произнесла, - я верно говорю? А что касается свежих идей, то у меня, их немерено.
- Из некоторых источников нам стало известно, что вы были на излечении.
- Хороший вопрос.
- Лечение прошло успешно?
- Если бы я делала аборт, вы бы так же задали этот вопрос в прямом эфире?
- Тогда что же вы лечили, Ксения?
- Душу!
- И как? Успешно?
- Конечно, успешно, кашолка!
Ксения поднялась с кресла и в прямом эфире вышла из студии. Стеклянные двери Останкино распахнулись, в лицо хлынул свежий майский ветер. Ксения цыкнула зажигалкой.
- Алло! Это спекулянт консервированными слезами?
- Я убрался в доме. Помыл полы и на эти выходные замариновал мясо для шашлыков. Всем Родкомом выезжаем на дачу. По телику все видел и горжусь тобой. Ну, теперь то у тебя душа на месте? В общем, мы тебя все ждем. Но, если ты не приедешь, мы все поймем.
- А что такое Родком?
- Ксения- это целый мир. Приезжай и все увидишь сама. Родком, – это не изображение или звук. Это чувство, сохраненное навсегда. В сексе чувство длится 3 минуты. А родком это такое же сильное чувство только на многие года.
- Фантастика!
- Да ладно уж не завидуй. Ты сама как фантастика. И чаще улыбайся на экране. Тебе идет. Ты очень красивая. Позвони перед выездом. Будем ждать.
2007 г.