в тридевятом плацкарте, не помня, куда их вёз;
беру каждую нА руки; амброзия, слёзы, яд
впитываются в пальцы, переплетаются под стук колёс.
а когда ложусь спать, плед сворачивается у ног,
устраивается поудобнее, шебуршась, щекоча.
отстраняюсь рывком: тому, кто хронически одинок,
не нужны эти клечатые откровения, пожалуйста-не-сейчас.
а за окном, культями бескровными белые фонари
обнимая,
идут упыри - тридцать три, с ними дядька Тать -
ухмыляются, мол, что
на день Смерти тебе дарить?
и я прошу
горсть песка
внутрь гроба,
чтоб было,
что посчитать.
