СКАЗКА о ЦЕЛЕУСТРЕМЛЁННОСТИ.
В одном царстве захудалом,
С коноплёю на меже,
Где счастливым да удалым
Делать нечего уже,
Где уже давно прокисли
Глаза, губы, чувства, мысли,
Словно в крынке простокваша,
Где разврат, в грязи и злобе,
Где трущоба на трущобе –
Завалялась сказка наша.
В сказку «тёлка» напросилась,
Что, оставшись сиротой,
Ну, никак не относилась
К «молодежи золотой»,
Шмотки, блин, - одно названье,
Класса три – образованье,
Но на мордочку была
И пригожа и мила.
А теперь скажу о главном –
Круглой сиротой её
Судьба сделала недавно,
А до этого, бельё
Она попой мяла славно,
Что ей предки выдавали,
Крепко заперев её
В полутёмном сеновале.
Уважали, суки, зелье
И, помучавшись с похмелья,
К ней, за пару пятаков,
Подпускали мужиков.
Девка плакала сначала,
Об пол ножкою стучала,
Крыла старых в Бога – мать,
Надрывалась во всё горло,
Что – мозоли, блин, натёрла,
А потом, саму попёрло
На ночь трусики снимать.
Бугаи, что навещали
Девочку, ужравшись в дым,
То конфеткой угощали,
То колечком золотым,
О любви с ней говорили
И косметику дарили.
Она семечки клевала,
Отдаваясь мужикам,
Жила, сучка, не печалясь,
Только – предки, вдруг, скончались,
Она вышла с сеновала
И подалась по рукам.
Как мужик ругалась матом,
Ночевала по блатхатам,
Пила всякую херню
И в подвал войдя, как в стойло,
Она трахалась за пойло
Раз по несколько на дню.
В общем та ещё кобыла,
Пробу ставить негде было
И не сыщешь молодца,
Чей «прибор» ей был бы впору,
Тёлка думает, - «Блин, скоро
Надо лезть под жеребца!»
И, скитаясь по помойкам,
Тосковала не по койкам,
А о кружевном белье,
Что на ценники не глядя,
Приносил пузатый дядя
В сеновал из ателье.
Вспоминались ей колечки,
Вина привкус, пламя свечки,
Нежный аромат духов,
Вкус помады, пудры запах,
Зелень башлей в потных лапах,
И – любовь до петухов!
И однажды, блин, бутылки
Собирая вечерком,
Девка слышит – мысль в затылке
Застучала молотком –
«Ведь вокруг полно красивых,
Белобрысых, рыжих, сивых,
Полных, стройных и худых,
Важных, деловых и строгих,
Лишь исчезли недотроги
Средь девчонок молодых.
Сплошь и рядом – одни стервы,
Все доступны, как консервы,
И не знают слова – нет,
И, под трель монеты звонкой,
Вмиг ложатся вверх воронкой
Или делают минет!
Но, богатым буратинам
Секс давно уж стал рутиной,
Ты им хлеба каравай
На подносе с солью крупной
И девчонкой недоступной,
Хоть убейся – подавай!»
Горько думает девица, -
«Больно быстро время мчится,
Не воротишь его вспять,
Где взять скромности, коль нету?
Как отвыкнуть от минету
И девчонкой стать опять?»
Невозможно это видно,
Ей уже давно не стыдно,
Сколько с ней, блин, не балуй,
Краска щёк залить не может
И ни капли не тревожит
Нежный, страстный поцелуй.
Но, как дядька с сеновала,
Мысль покоя не давала
И шипела, как змея, -
«Слушай милая моя!
Раньше хитрость и коварство
В руки нам давали царства,
Нынче ж, слава простакам,
Можно в свалках не копаться,
А, блин, в золоте купаться
И весь мир прибрать к рукам!
Чтоб быть скромной научиться
Брось, блин, трахаться и пить,
Нужно в ГИТИС поступить
Иль во ВГИКе поучиться!»
Поболев с похмелья малость,
К утру тёлка оклемалась,
Свалку перерыв, зато
Джинсы там нашла и свитер,
Коим кто – то жопу вытер,
Мотоцикл ИЖ – Юпитер
И зелёное пальто.
Напоследок выпив стопку,
Вымыла с шампунем попку,
(Подержаться есть за что),
И, содрав грязь тёркой с кожи,
Свитер выстирала тоже,
Джинсы – и помедлив всё – же,
Блин, зелёное пальто.
И открылось всем виденье –
Девка – просто загляденье,
Так юна, стройна, красива,
Хоть, блин, сразу под венец,
Тёлка в зеркало взглянула.
Кверху титьки подтянула.
Успокоено вздохнула
И прозрела наконец.
Вот экзамены во ВГИКе,
Слёзы, сопли, стоны, крики.
Шляпки, галстуки, манжеты,
Колье, перстни и манто,
И отдельно, сбоку, слева,
Стоит молча КОРОЛЕВА,
В свитер с джинсами одета
И зелёное пальто!
И среди толпы огромной,
Замерев, как истукан,
Такой выглядела скромной,
Что какой – то старикан
(Из комиссии приёмной),
Ей налил воды стакан
И. под руку взяв шутя
Просипел, - «Пойдём дитя!»
Тёлка быстренько врубилась –
На неё упала милость
И, поспешно старичкам
Попку поднесла к очкам.
И ещё шепнула скромно,
Что готова пострадать
За искусство, и в укромном
Уголке готова ДАТЬ
Одному (или двоим),
Блин, спасителям своим.
Я секрета не открою,
Так уж делают давно,
Кто в театр и кино
Хочет вляпаться порою,
Да и прочие бедняжки,
Поступая в институт,
Коль нет денег, там и тут
Молча раздвигают ляжки,
Раз живут на самом дне
Да ещё в такой стране,
Где не глядя на иконы,
Для них пишутся законы!
Поступила. Получилось,
Точно так – же и училась
И зачёты все сдавала,
Вспомнив опыт сеновала.
Вот она играет роли
Уж в театре по ночам,
А, лишь кончатся гастроли –
Она сразу по врачам,
Умоляя, (Ё – моё!)
Сделать девочкой её.
И сказали ей врачи, -
«Уймись, девка, не кричи,
Это раньше было сложно,
А теперь, за бабки, можно,
Заключим с тобою сделку
И, чтоб прежний скрыть грешочек,
Вмиг вошьём на место целку,
Да и с краскою мешочек,
Будет всё, как у людей
Расплодилось вас, блядей!»
Режиссёры – деды, суки,
Из штанов не часто руки
Рядом с нею вынимали –
За кулисы всё сновали,
Избавляясь там от муки,
А девчонке постоянно
Роли лучшие давали.
Уж освоены успешно
Достоевский и Дюма,
Многие, сойдя с ума,
Предлагали ей поспешно
Руку, сердце, кошелёк,
Но был день ещё далёк
Тот, что шлюшка с сеновала,
Днём триумфа называла.
Сыграны без сожалений
Толстой, Гёте и Мольер,
Фауст и Безухов Пьер
Пред ней пали на колени,
Видно Грэтхен и Наташу
Поселил Бог в тёлку нашу,
Так стыдлива и мила,
Будто ими и была.
Была феей и вампиром,
«Съела» Шиллера с Шекспиром,
И, собрав в кулак все силы,
Блин, Островским закусила.
Никакой теперь козе
Лучше не сыграть в «Грозе!»
Судьба, словно биссектриса,
Рассекла жизнь пополам,
Кто б подумал, что актриса
С детства пёрлась по углам,
Да с похмелья, блин, шмонала
По бутылкам, по пустым,
Даже разницы не знала
Между тОлстым и ТолстЫм!
Чтоб в богеме слыть звездою,
Нужно попотеть пиздою,
Но зато уже потом –
Можно всё, что только можно,
Просто даже то, что сложно
И не нужно осторожно,
Блин, ходить с закрытым ртом.
Но, девчонка понимала,
Быть звездою – это мало,
Не затем, блин, жизнь ломала,
Чтобы не закончить бой,
Задыхаясь над свечами,
Богу кланялась ночами,
Да с подонками – врачами
Колдовала над собой!
В высшем свете, всякой мрази
Помогают выжить связи,
Вот и наша «королева»
Без постели, (буду бля!),
Чьей – то лысинки коснувшись,
Да к ширинке раз нагнувшись,
Как – то по утру, проснувшись,
В окно видит шпиль Кремля.
Ух, какая красота,
Как приблизилась мечта!
Перед зеркалом, (всё так – ли?),
Сделав рыло поскромней,
(Зря что – ль шлялась на спектакли
И, паря средь рамп огней,
Лицемерить, блин, училась?
Зря, что – ль в девочку лечилась?)
К скверу, тёмными дворами
Пробиралась, блин, она
И слонялась вечерами
У Кремлёвского окна,
Сжав в печали и тоске
Томик Пушкина в руке.
В сквере том гулять любили
Гости всякие, Кремля,
Ну, а рангом, суки, были
Все не ниже короля.
Вот однажды принц арабский,
Что себя мнил скакуном,
Кланяясь охране рабски,
Вышел пукнуть перед сном.
Его грудь тоска такая
Давит, блин, не отпуская,
Душит – хоть шакалом вой,
Ему секс, как торт весь в креме,
Так скучает о гареме –
Впору в прорубь головой!
Как, вдруг, ёкнула печёнка,
Присмотрелся – вдалеке,
На скамеечке девчонка
С книжкой маленькой в руке.
«Знать судьба и к ней жестока» -
Думает самец, и сбоку
К ней подходит, - «Вам, мадам,
Может я уют создам?»
Никто тёлку не «крышует»,
Может быть тоске конец?
«Тигр» его в штанах бушует –
Чует мясо сорванец.
Девка вскрикнула, как в играх,
Сжав ручонки на груди, -
«Эта дурочка о тиграх
И не слышала поди!»
Они книжку полистали,
Позабыв свои дела,
Правда, трахаться не стали –
Девка сразу не дала.
Объяснила, что в приличной
Она выросла семье,
И воспитана отлично
Несмотря, что на скамье
Она ночью и одна
У Кремлёвского окна…
Потому, что папа с мамой,
Отравившись маслом «Рама»,
Этой раннею весной,
(Говорила ж дочка маме, -
«Никогда не верь рекламе!»)
Тихо в мир ушли иной.
Пока ж горе не случилось,
Она в колледже училась
И, что просит. Блин, учесть,
Что ей предки доверяли,
Никогда не проверяли,
Хоть и часто повторяли, -
«Береги, дочурка, честь!»
А теперь она одна,
Беззащитна и юна
Словно раненная птица
И всего вокруг боится,
Как бы вовсе не пропасть …
«Тигр» в штанах ощерил пасть,
Хочет «зверь» забраться в «клетку»,
Но, хоть принц высок и строен,
Красив, ловок и спокоен
И могуч, как древний воин –
Не даётся малолетка!
Месяц так прошёл… печёнка
Ноет – парень много пьёт
От любви, блин, а девчонка –
Ни в какую не даёт!
Принц терпел, блин, охал – ахал,
Пару горничных затрахал,
Ну, и сдался наконец …
И, нажравшись водки с перцем,
Швырнул тёлке руку с сердцем –
Собирайся под венец!
Вот так пали Эмираты
К ножкам стройненьким её,
Окупились все затраты
На врачей и на шмотьё,
Был гарем без канители
Ей разогнан и средь блюд
И вина, в её постели
Принц пал в мыле, как верблюд
Так, что, братцы, под чадрою
Не всегда бывает приз,
Столь талантливых порою
Там скрывается актрис!
Коль в кармане денег много,
Коль постель пустая ждёт,
Тебя, братец, «недотрога»
Обязательно найдёт,
Но задумайся, устало
Ненасытную любя –
Может, недотрогой стала
Она только для тебя?