.............................................................................
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРОЛОГ
"...А еще сказывают, будто приходит Он под утро, пока не рассвело. И бродит среди вишен... Вкруг Него - туман, белый, как молоко, а Он всё-всё видит".
"Бабушка, а он страшный?"
"Всякое болтали... Один говорит: повстречать Его - к удаче. А другой: нет, к смерти близкой. Один скажет: добрым людям Его бояться нечего. А другой возразит: нет, лучше с Ним никогда не гулять по одной тропинке - схватит, утащит неведомо куда, и поминай, как звали. Главное - взглядом с Ним не встречаться. Выглянул ночью в сад, завидел облачко белое - это значит, он близко: сиди и из дому ни ногой! А Он ти-ихо так походит- походит, да и уйдет. А уж если вышел за порог - то лучше отвернись, не смотри в Его сторону. Он у тебя за спиной пройдет, дыханьем холодным обдаст, но не тронет. Вот такой Он, внучка - Страж Вишен..."
Глава первая
Россия, областной центр. Конец лета 1999 года
- Вы хоть знаете, что он за человек?
- Да какая мне разница? Он - мужчина. А значит, имеет свои слабости. Разве я не права?
- Правы, конечно, Оксана Кирилловна. Но я бы хотел ещё раз предостеречь вас. Шитов - человек опасный.
- Так и я - не подарок.
До встречи с замом главы областной администрации оставалось около полутора часов. Оксана немного нервничала, хотя и старалась этого не показывать. Но, к сожалению (или к счастью?), ее референт Носков знал её как облупленную, и скрыть от него что-либо ей, по большому счету, не удавалось.
Решалась судьба проекта. Главного проекта в ее жизни. И сейчас все зависело от этого незнакомца, от Виталия Витальевича Шитова - чиновника, недавно назначенного на высокий пост вместо покойного Климовича - друга и соратника Оксаны, сокурсника ее брата по факультету журналистики МГУ...
***
Громадный джип с тонированными стеклами несся по проспекту, сверкая мигалками. Вслед "навороченной" машине завистливо оборачивались прохожие. Но человеку, который находился на заднем сиденье, это было глубоко безразлично. Он давно уже, ещё с застойных времен, привык к своему солидному положению. И волновали его сейчас совершенно иные проблемы, нежели демонстрация согражданам внешних признаков своего благополучия. Павел Игнатьевич Никулин был серьезно обеспокоен возможным усилением позиций компании "ОКО" - главного своего конкурента в бизнесе.
"Если Оксаночке удастся очаровать этого Шитова,- думал Павел Игнатьевич,- то дело примет серьезный оборот".
И Никулин вновь, будто шахматист, перебирал и просчитывал всяческие варианты, неизбежно приходя к одному и тому же выводу - нужно спасать положение. А времени для этого остается всё меньше и меньше...
----------------------------
Немногие знали этого человека в лицо. И уж почти совсем никто не решался смотреть ему в глаза. В среде "коллег" он носил прозвище - Сыч. Это было производное от фамилии Сычёв. В последние годы его основным занятием было разрешение конфликтов между подпольными коммерсантами, а также теми легальными предпринимателями, кто, по каким-либо причинам, не мог или не желал обращаться за помощью к властным структурам.
Надо сказать, что звонок от Никулина немало удивил Сыча. Сам факт того, что Павел Игнатьевич попросил его о встрече, говорил о многом. Сыч знал, что такие люди, как Никулин, абсолютно не склонны к бесцельным поступкам. Более того, Никулин и ему подобные старательно избегали всяческих контактов с субъектами типа Сыча. Пробив в своё время себе дорогу в большой бизнес не без помощи криминала, Павел Игнатьевич со товарищи ныне всем свом образом жизни истово доказывали, что не имеют с мафией ничего общего. А если учесть, что на носу были выборы в Государственную Думу, и Никулин собирался выдвигать свою кандидатуру, то появление в обществе Сыча могло нанести репутации Павла Игнатьевича непоправимый удар.
Встречу назначили в элитном частном клубе, за кольцевой дорогой. Место находилось в экологически чистой лесопарковой зоне. Сыч приехал первым, где-то минут за сорок до назначенного часа и, выйдя из лимузина, огляделся вокруг и сказал:
- Э-эх! Хорошо-то как!
Ему никто не ответил: четвёрке телохранителей было не до природных красот. В ожидании Павла Игнатьевича Сыч приказал охране распорядиться насчет обеда, а сам прямиком направился в сауну, где его уже ждали две длинноногие чаровницы - Венера и Илона. Приняв в их обществе душ, пожилой "авторитет" расположился на мягком диванчике и выудил из ведерка со льдом бутылку шампанского.
- Ну, рыбоньки мои! - улыбнулся он своим юным спутницам. В этот момент раздался осторожный, почтительный стук в дверь.
- Кто там ещё? - недовольно проворчал Сыч.
- Аркадий Александрович!- несмело позвал через узенькую щелку один из "бойцов". - Никулин приехал!
- Ну и отлично,- сказал Сыч. - Зови его сюда!
Через минуту в проеме двери возник глава "Регион-банка". Одна из девиц, завернутая в махровое полотенчико, не без интереса уставилась на него - несмотря на солидные годы, Никулин был мужчина видный, или, как принято было в последние годы говорить - с "харизмой".
- Ну, здравствуй, Пал Игнатьич!- Сыч протянул вошедшему руку через стол. Никулин не двинулся с места.
- Что такое? - добродушно удивился "авторитет". - Али ты не рад меня видеть?
- Рад, Аркаша. Ужас как рад,- без тени приветливости проговорил Никулин. - Прогони своих шлюшек. Разговор у нас серьезный.
- Извините, рыбоньки,- развел руками Сыч.- Идите вон пока в бассейн, мальчиков моих развлеките. Они помоложе меня будут. Значит, и вам поприятнее, чем со стариком...
Никулин проводил девиц брезгливым взглядом и осторожно опустился на край стула, где только что восседала одна из них.
- С чем пожаловал, Пал Игнатьич? Ты уж извиняй, что я не при параде, без галстука...
- У тебя тут подслушек, надеюсь, нет? - хмуро глядя в глаза Сычу, спросил банкир.
- Ты эти свои гэбистские штучки брось. Я здесь с серьёзными людьми встречаюсь. Так что всё чисто, можешь базарить.
- Проблема у меня, Сыч. Чувствую - дерьмом от неё тянет. Один не справлюсь. Вот и пришел к тебе за советом.
Аркадий Александрович поправил простыню на своей безразмерной талии. Затем взял со стола бутылку и отхлебнул шампанское прямо из горлышка. Крякнул:
- Хорош-шо! Ты, кстати, Пал Игнатьич, выпить не желаешь? Или там девочку?..
Лицо Никулина вновь исказила гримаса брезгливости.
- Уволь меня от твоих потаскух... Я тебе о деле говорю, Сыч. Ты понял?..
- Ладно, ладно, не гони волну. Что там у тебя стряслось?
- Ты Оксану Огородникову знаешь?
- Ксюшу-то? Любовницу покойного Славки Климовича? Ну слыхал. Умная баба. И красивая. Но я с ней чисто так - "здрасьте-до свиданья". А какие у вас могут быть "тёрки"? Что-то я не врублюсь...
- А ты врубайся, Аркаша,- Никулин весь подался вперед. И продолжил, понизив голос: - Сегодня она встречается с Шитовым. Ей нужна лицензия на прямую торговлю с господами из-за "бугра". И к ней уже потянулись все эти... молодые предприниматели. Кулак она создает, понимаешь? Против меня. А значит, и против тебя!..
Сыч поскрёб пятерней затылок. Вторично отпил из горлышка.
- Да не, не может быть. У нас своя свадьба, а у нее - своя. Хотя... погоди, Пал Игнатьич. Она ж ведь и партию свою, кажется, задумала?..
- Уже создала.
- Сейчас-то эта партия - так, пшик, потрендели и разошлись. А завтра? Когда у ней "бабки" реальные появятся... Она ведь и на губернаторское кресло замахнуться может. Не сама, конечно - бабу у нас народ никогда не выберет. А своего человечка запросто просунет - на волне борьбы с местной мафией. Нынешний-то губернатор слаб, и через полтора года на выборах уж точно прос...ет.
- Наконец-то стал думать головой, Аркаша,- удовлетворенно улыбнулся Никулин.- Так что делать будем?
Сыч пригладил ладонью редкие волосы.
- Разобраться надо в ситуации. Раньше времени дергаться - тоже не резон. Вдруг это все - наши догадки?
- Размечтался! Я, Аркаша, с догадками бы к тебе не пришел, ты меня не первый год знаешь. Человечек у меня есть в команде Оксаны Кирилловны. Вот он-то и просветил...
- Ах, вот оно что!..- Сыч изменился в лице. - Человечек-то надежный?
- Будь спокоен, Аркаша. Я ему, как себе верю.
Ставрополь, июнь 1982 года
- Куда ты теперь, Огородникова?
Она всхлипнула.
- Не знаю. Домой вроде стыдно. Надо же - какую-то дурацкую политэкономию завалить...
- Ладно, не переживай. Что-нибудь придумаем. У меня дружок есть, он "шишка" в горкоме комсомола. Так вот он просил подыскать ему надежную помощницу. А кто может быть надежней тебя, Огородникова?
- Так там, наверное, высшее образование нужно?..- сквозь слезы, но уже с некоторой надеждой в голосе уточнила она.
- Точно не знаю, но, по-моему, нет. Гарик ничего такого не говорил.
- Спасибо тебе, Куницын. Большое спасибо.
***
Оксана закрыла лицо руками. Водитель (он же - охранник) Борис сразу же спросил обеспокоено:
- Оксана Кирилловна, вам плохо?
- Нет-нет, Боря. Всё отлично. Скоро приедем?
- Да минут через пять. Эх, если б не пробки эти...
Воспоминания, казалось бы, оставившие ее насовсем, нахлынули вновь. Она опять была наивной, девятнадцатилетней дурёхой, которая поверила своему сокурснику, подонку Куницыну и его дружку Гарику Селину, а потом насилу вырвалась из их "комсомольского" борделя. Вырвалась с потерями - на щеке алел кровоподтек, платье было разорвано в районе левого плеча. Так она и бежала по темным улочкам этого города - девчушка из деревни - пока не наткнулась на какой-то парк и не присела на скамейку. Хорошо еще, ночь выдалась теплая. Но глаз она не сомкнула. А утром почувствовала боль, да такую, что едва сумела встать. Идти ей было некуда - деньги и документы остались в общаге, где уже наверняка побывали Гарик и его озабоченно-комсомольская команда. Никаким вторым секретарём горкома комсомола Гарик, конечно, не был. Но какую-то мелкую должность занимал - а этого было вполне достаточно, чтобы устроить неприятности деревенской дуре, которая и так должна была уже неделю как освободить комнату в общежитии.
...Боль всё нарастала. У Оксаны помутилось в глазах. Какой-то прохожий дедок склонился над ней, что-то спросил...
Вообще-то Оксана с детства до ужаса боялась всяких там операций, даже мелких, вроде удаления зуба или лечения ссадин. Но жизнь распорядилась так, что приступ аппендицита застал будущую хозяйку промышленного холдинга "ОКО" вдали от дома, на парковой скамейке, одну, без денег и без паспорта...
Ее прооперировал молодой врач, которого звали Илья Николаевич Зиненко. Он только что вернулся из Москвы, с курсов повышения квалификации. Он был старше Оксаны на десять лет. Ей он казался чуть ли не Богом в белом халате. Наивное, но искреннее чувство захватило ее целиком. Каждый день она ждала, когда будет обход, и Илья Николаевич, наконец, заглянет в ее палату. По собственной инициативе, едва Оксана пришла в себя после наркоза, он расспросил ее о том, кто она и откуда и послал в общежитие человека за ее вещами. Узнав, что она в этом городе одна, он покупал ей фрукты и соки и велел сестрам быть к ней повнимательней. Он опекал ее - по-дружески, как старший товарищ. А она приняла это за нечто большее. Потому-то день выписки стал для нее поистине днем траура. Но она решила не сдаваться. Каждый вечер приходила к воротам больницы и ждала, ждала его... Из последних сил цеплялась за общагу, понимая, что если уедет домой сейчас, то потеряет его навсегда.
Однажды он вышел после смены - уставший, осунувшийся, с синими кругами под глазами. Она подошла несмело...
- Илья Николаевич...
Он взглянул на нее, с трудом узнавая.
- А... Огородникова. Ну, как самочувствие?
- Отличное, Илья Николаевич - благодаря вам. А пойдемте, я вас до дому провожу?..
Оксана Огородникова
Что ж, он, по крайней мере, был со мной честен. Сразу, еще ДО ТОГО, сказал, что у него есть законная жена и дочка, которые сейчас на отдыхе, на Валдае. И я свой выбор сделала сама... Впрочем, как и всегда. В конце концов, мне не на что и не на кого жаловаться. Андрюшка - хороший сын. Весь в отца. Андрей Ильич Огородников...
Так как же мне быть с этим Никулиным? За что он на меня ополчился? Конкуренция? Ну, допустим. Но ведь Россия - большая, и места хватит всем. При желании можно вполне мирно сосуществовать и даже сотрудничать. Не хочет этого Павел Игнатьевич. Тут наверняка нечто большее, чем просто стремление насолить конкуренту. Знать бы, что именно?..
Глава вторая
Израиль, весна 1998 года
Уже год, как Алекс Жуковский жил в этой странной и, если быть честным, чужой для себя стране. Да, ему казалось, что он полюбил. Да, ему казалось, что счастье - вот оно. Протяни руку, и всё, чего ты добивался долгие годы, станет твоим. Но так только в детских сказках бывает, и то не всегда. Художник, дизайнер, писатель, лингвист, спец по восточной культуре, путешественник... В России ни один из его талантов не пригодился. Он понял это и был на пороге отчаяния, когда повстречал вдруг женщину, которая сказала: "Едем! Там ты продвинешься!" И он согласился. Не только потому, что мечтал о материальных благах (хотя нехватка средств за последние, постперестроечные годы, порядком надоела). Он думал убежать от того чувства, что не давало ему покоя. От бессонных ночей и ненужных раздумий. От ужасного, напоминающего черную бездну, одиночества. От самого себя...
Теперь уже можно было честно признать, что побег не удался. Да и разве не знал он этого с самого начала? Знал, конечно - только вот признаться мужества не хватило. И никакая философия, никакие медитации не помогли. Он проиграл партию самому себе.
Занимаясь любовью с Тамарой, представлял себе ЕЁ. Ту, что осталась в далекой России. Рисуя обнаженную натуру, с трудом удерживался, чтобы не придать персонажу картины сходство с НЕЙ. И ничего нельзя было с этим поделать. Как видно, Александр Жуковский не заслужил у звёзд снисхождения. И они упорно наказывали его - самоистязанием.
"Надо решать,- сотню раз твердил он самому себе. - Нельзя так больше. Я же медленно убиваю Тамару... и себя".
Однако всё оставалось по-прежнему...
***
Россия, областной центр, 1999й год
Виталий Витальевич Шитов был человеком деловым и весьма выдержанным. Он с интересом выслушал Оксану, внимательно просмотрел бизнес-план.
- Что ж, госпожа Овчинникова, внешне всё выглядит вполне пристойно. Я бы сказал, на "четыре с плюсом".
- Огородникова,- поправила она его. - Моя фамилия - Огородникова.
- Ах да, извините. Это у меня болезнь такая - вечно путаю имена, фамилии... Наверное, ранний склероз. Так вот, по поводу проекта... Я не хочу быть плохим пророком, но предвижу, что у вашего начинания будет немало противников. Главным образом, среди местной бизнес-элиты. Понимаете, вы там у себя, в Москве - а они здесь, можно сказать, в провинции. То есть, у себя дома.
- Я прожила здесь почти пять лет после окончания института,- заметила Оксана. - Этот город мне не чужой. И, кстати, в моей родной области администрация всячески поддерживает бизнес-проекты компании "ОКО". То, что я предлагаю сейчас вам, я могла бы предложить им. Но, к сожалению, у них нет достаточных ресурсов - финансовых, производственных - для реализации такого рода идеи. Именно поэтому я здесь. Россия-то ведь одна, Виталий Витальевич. Какая разница, где всё это будет работать?
- Есть разница, уважаемая Оксана Кирилловна,- нехотя ответил Шитов. - Вот скажите - если бы вы были на моем месте, то как бы поступили? Только не спешите, пожалуйста, с ответом. Подумайте сперва. Прописаны-то вы здесь, но живете, в основном, в Москве, так? Ну, и иногда ездите к себе. На малую родину, как сейчас модно говорить. А у нас проводите от силы месяц или два в году. Те же, о ком я говорил в начале - коренные, что называется, плоть от плоти... Я ведь лицо временное. Завтра меня здесь не будет. Вот как с моим предшественником: был человек - и нет человека. Не приведи Господь, конечно. Всякое случается.
- Вы что, уважаемый Виталий Витальевич, намекаете, что Климовича... убрали?
- Ни на что я не намекаю! - отрезал Шитов. - И вообще, не забывайте, что вы разговариваете с официальным лицом. Проект ваш рассмотрим - в установленные законодательством сроки. И ответ дадим - официальный, на бланке. А сейчас извините - мне надо ехать на совещание к губернатору. Звоните моему секретарю.
Павел Игнатьевич Никулин
Столичная штучка... Думала - раз, и в дамки. Ан нет!.. Мы еще повоюем малость. У себя в Москве ты, конечно, королева. А тут - шалишь! Свои тузы имеются. Дураками нас всех считаешь. Пусть!.. Это при Климовиче твои штучки проходили на " ура". Теперь наше время настало. Славка-то бабник был, Царство ему небесное. Вот и купился на твои прелести, осёл. С Шитовым другой расклад будет. Ему его задница дороже, чем все красотки мира, вместе взятые. И не купишь ты его, родимая, ничем - ни деньгами, ни... Деньги-то он, может, еще и взял бы. Да знает, шкура, чем обернется. Соображает, что Сыч его на медленном огне поджарит, дерьмо жрать заставит. Так что не притронется он к твоим "бабкам" вонючим, и не надейся! А я дождусь! Дождусь, пока ты на поклон придешь к Пал Игнатьичу Никулину. У меня и в Москве ниточки найдутся. Не таких обламывал..."
***
Москва. Четыре года спустя
Андрей Огородников
Я проснулся рано - около семи. Но мама, конечно же, встала еще раньше. Странно - вроде бы выходной день...
- Андрюш, ты завтракать будешь?
Хороший вопрос. Буду, конечно. Что ж мне, голодным в гости к Ленке идти?
- Что нового в институте? - спросила мама, намазывая на хлеб шоколадное масло.
- Да так... Скукотища одна. Стипендию вот задерживают...
- Намек поняла. Возьмешь там, в буфете, сто долларов.
- Сто баксов? - я скроил недовольную мину. - А я-то думал, что ты у меня - крутая. Вон какими мильонами ворочаешь...
- Ну, насчет мильонов - это ты преувеличил. Ими Билл Гейтс ворочает, и еще Березовский. А у меня вот кризис третий месяц. Дебет с кредитом не сходится. И вообще, пора уже тебе самому на карманные расходы зарабатывать. Не маленький, скоро девятнадцать стукнет...
- Ох, ма! Не въезжаешь ты в проблемы нового поколения.
- И не хочу въезжать. У меня забот и так хватает.
- Ладно, я побежал. Мне еще к Стасу заскочить надо. Пока!
Вообще-то мама у меня - мировая! Таких еще поискать. Я не в смысле денег. Мне порой даже стыдно бывает, что я мало ей помогаю по дому. Нелегко ей со мной пришлось в своё время. Отца-то я никогда не видел, по рассказам знаю только. Да и материально поддержать он не всегда мог. Вот и крутилась мама одна.
Друзья, конечно, помогали - куда же без них! Но, в основном, советами. И на том спасибо.
А вот и дом Стасика. Как раз есть часок, чтобы поболтать. А потом уж - к Ленке, благо, она тут рядышком обитает. Повезло мне все-таки с ней. Сколько девчонок знал - а такой, как она, среди них не было. И без выпендрона совсем - хотя папаша у нее тоже какой-то там босс. Странно, что не в Москве живет - я думал, что все крутые нынче в Москве. Я иногда думаю - а если б не зашел я тогда в то кафе? Значит, и Ленку бы не встретил?..
***
Лена открыла дверь на два условных звонка.
- Проходи, Андрей,- улыбнулась она. - Я как раз сырники испекла.
- Я, в принципе, завтракал...,- смутился он.
- Да ладно, чего ты... Ну, проходи! Обувь можешь не снимать.
Он слегка наклонился и неловко поцеловал ее. Она шутливо отстранилась.
- Ну что ты, прям с порога...
- Соскучился я, Ленка. Как-никак, два дня не виделись.
Она направилась в сторону кухни. Он двинулся следом. От сырников, лежащих на тарелке, шел приятный аромат.
- Чаю будешь? - спросила Лена.
- Нальете - выпью,- сказал Андрей, подражая интонациям известного киногероя.
Поставив перед ним чашку, Лена присела рядом. Уплетая сырник, Андрей не сводил с нее глаз.
- Слушай, я даже накраситься с утра не успела.
- Да брось ты!- он накрыл своей ладонью ее руку, лежащую на столе. - Разве красота нуждается в том, чтобы ее улучшали?
Она немного смутилась, убирая руку.
- Я вчера новые диски купила. Хочешь взглянуть?
Они прошли в соседнюю комнату. Лена отрыла ящик стола, принялась перебирать компакты. Она слегка вздрогнула, когда руки Андрея легли ей на плечи. Но не отстранилась. А затем его губы - очень нежно - коснулись ее шеи, как раз в том месте, где темнело крохотное родимое пятнышко...
- Ты грустная. Почему?
- Не знаю, Андрюш... Лучше не спрашивай. Не спрашивай меня ни о чем, ладно?
- Ну-у, я так не могу. Ведь для меня все это очень серьезно. Понимаешь?
- Понимаю...
- Да ты что, не веришь мне? Я прямо сейчас пойду к маме и все-все расскажу о нас. Она добрая. Ты ведь знаешь, кто у меня мама?
- Знаю. Ее по телевизору показывали.
- Верно. Она все поймет, ты не бойся.
- Я и не боюсь. Сейчас мне трудно что-то тебе объяснить...
- А ты не объясняй. Просто смотри мне в глаза, вот так. И я все пойму сам...
***
Аркадия Александровича Сычева мучила усталость. Он хотел покоя. А его-то как раз и не было. В особенности "доставал" Сыча его давний приятель, а ныне деловой партнер Павел Игнатьевич Никулин. Его вечное недовольство, а также свирепая подозрительность бывшего комитетчика отравляли жизнь пожилого "авторитета". Вот и сегодня Никулин позвонил на мобильник ни свет, ни заря, и потребовал очередной встречи.
"Эх, зря я помог ему тогда с Шитовым!" - подумал Сыч.
Никулин прибыл, как всегда, без опозданий - минута в минуту. Эта нерусская пунктуальность почему-то тоже раздражала Сыча.
- Что на этот раз?
- Ты, Аркаша, привыкни, что по пустякам я тебя не дёргаю. Выпить нальешь?
- Ну, наконец-то, сподобился! А я уж, грешным делом, думал - брезгуешь ты со мной водку лакать.
Сыч отошел к бару и достал бутылку "Абсолюта".
- Какая печаль на сердце, Пал Игнатьич? Поведай старому другу.
Никулин в задумчивости взял полную рюмку со стола и одним махом осушил.
- Да всё та же печаль, Сыч. Стерва эта столичная покоя мне не дает.
- Ксюша Огородникова, что ли? Так ведь мы четыре года назад проект ее тормознули. И на выборы местные она не пошла. Струхнула, наверное.
- Да непохоже. Она теперь и в столице на мозоль мне наступила.
- Вот как? Любопытно. Что на этот раз?
Никулин прикрыл глаза и легонько помассировал указательными пальцами виски.
- Что, Пал Игнатьич, нездоровится? А ты водочку почаще пей. В ней вся сила для русского человека,- хохотнул Сыч. - Налить ещё?
- Нет, спасибо,- отказался банкир.- Аркаша, дело в том, что я использую одну мелкую столичную структуру, чтобы... Впрочем, это не суть важно. Мне стало известно, что ее люди начали переговоры по покупке этого самого банка.
- Ну и что? - пожал плечами Сыч. - Мало ли кто какие переговоры ведет... Я вон тоже сейчас собираюсь прикупить пару-тройку точек в пределах МКАД. И мне приходится решать вопрос с их нынешней "крышей". Это, Пал Игнатьич, нынче в порядке вещей.
- Это у тебя там "крыши", разборки и еще черт знает что. А у меня - бизнес! Дело, так сказать. Улавливаешь разницу?
- Нет,- совершенно искренне ответил Сыч.
- А разница есть. Проявиться я не могу, понимаешь? Ну нельзя мне поднять трубку и просто сказать: "Здрасьте, Оксана Кирилловна! А не могли бы вы повременить с покупкой акций банка "Заря"? Или же вообще - присмотреть себе другой банк? А я буду вам очень благодарен!"
Сыч долго молчал, теребя в руках пустую водочную рюмку. В который раз ему от общения с этим человеком становилось не по себе. А ведь смутить старого уголовника было совсем непросто...
- А у тебя, Паша, что-то личное к этой бабе,- изрек он наконец.
- Да хоть бы и так! - вскипел Никулин. - Ты мне в душу не лезь, Сыч - не люблю я этого. Говори прямо - поможешь или нет?
- Чего ты конкретно от меня хочешь?
- Делай что хочешь, но чтобы она отстала от банка "Заря".
- Хорошо, Паш, я попробую. Но ничего не гарантирую.
- Зато я тебе гарантирую! - зло процедил Никулин. - Большие неприятности, если эта девка влезет в мои дела.
Глава третья
- Оксана Кирилловна, к вам посетитель.
Вид у Жанночки был немного растерянный, и Оксана решила спросить, что случилось.
- Да странный он какой-то... ,- она понизила голос. - По виду - из братвы.
- Борис его проверил?
- Да, все чисто. Он не вооружен.
- Ну, пусть войдёт,- пожала плечами Оксана. Ей давно уже не приходилось иметь дело с откровенными уголовниками.
Порог ее кабинета переступил мужик под два метра ростом, широкоплечий, наголо обритый и одетый в дорогой, но безвкусный костюм. На шее, как и положено, сверкал золотой "тросс", а на пальцах - перстни.
- Здравствуй, хозяйка. Присесть разрешишь?
- А мы с вами на брудершафт, по-моему, не пили,- осадила его Оксана. - Представьтесь, как положено, и изложите, с чем пришли. В противном случае...,- она демонстративно потянулась к кнопке вызова охраны.
- Э, погоди!.. Я это... Не хотел никого обидеть. Короче, Ромой меня зовут. Роман, значит. Я в Москве проездом, меня один уважаемый человек попросил, типа, поговорить...
- Ну, садитесь, Роман. Так какой уважаемый человек вас ко мне прислал?
Роман сел, и обитый бархатом стул жалобно скрипнул под ним.
- Сычёв Аркадий Александрович. Знаете такого?
Оксана наморщила лоб, старательно делая вид, что пытается вспомнить.
- Сычев, Сычев... Кажется, припоминаю. Но он ведь не в Москве живет?
- Не в Москве. Я ж говорю, он меня к вам и прислал. Ну, типа, по ходу дела зайти и потолковать.
- О чём? С господином Сычевым мои интересы, насколько я помню, никогда не пересекались.
- Я не при делах,- Роман характерным жестом развел руки в стороны. - Меня попросили - я выполняю.
- Хорошо. Что имеет мне сказать господин Сычев?
- Аркадий Александрович - человек у нас в городе очень уважаемый. Понимаете, да? У него к вам большая просьба...,- Рома сделал паузу.
- Говорите, я вся внимание.
- Он просит вас прервать переговоры по покупке банка "Заря".
На этот раз изумление Оксаны было вполне искренним.
- С какой стати? Чем мои дела с "Зарей" могли помешать господину Сычеву? Тем более, что руководство этого банка само проявило инициативу и обратилось ко мне... Впрочем, зачем я вам излагаю эти подробности? Бизнес не терпит лишних ушей, так ведь, Рома? На физиономии мордоворота отразились эмоции, суть которых лежала вне зоны Оксаниного понимания.
- Я ж говорю, что я не при делах,- скучно протянул он. - Аркадий Александрович просил передать, что он никогда не забывает людей, которые проявляют понимание и, чисто, идут ему навстречу. Но и тех, кто не прислушивается к его просьбам, он тоже, чисто, не забывает.
Для Ромы эта тирада была верхом ораторского искусства. Он достал носовой платок и вытер им свой до неприличия низкий лоб.
- Я не поняла - это что, угроза?
- Нет,- лениво прогундосил сычевский посланец. - Мы, типа, никому не угрожаем. Мы предупреждаем.
В кабинете повисла пауза, во время которой Оксане пришла в голову мысль, не вызвать ли ей все-таки на подмогу Бориса. Затянувшееся молчание прервал Роман.
- Так что, чисто, передать Аркадию Александровичу?
- Засвидетельствуйте ему моё почтение и скажите, что Огородникова все деловые вопросы решает только сама, и никакому давлению не поддается.
Рома поднялся со стула.
- Решили в отказ уйти, значит? Ну, лады, дело ваше...
Он направился к выходу. И, уже взявшись за ручку двери, повернул голову и негромко сказал:
- Аркадий Александрович просил напомнить, что у вас есть мать и сын.
Неприятный визитер исчез; но Оксана буквально кожей ощущала его тяжелую ауру.
"Аркадий Александрович просил... Интересно, почему всякая мразь так любит, чтобы ее называли по имени-отчеству?"
В кабинет осторожно просунулась голова верного Бориса.
- Оксана Кирилловна, вы в порядке?
- Все о'кей, Боря. Просто глупая попытка наезда,- устало сказала она.
- Что-о?..- от возмущения Борис вытаращил свои и без того большие глаза. - Да откуда этот дуб нарисовался? И почему вы меня сразу не вызвали? Я б с ним на его языке потолковал...
Оксана невесело улыбнулась.
- Зайди, дверь прикрой. Сейчас расскажу.
Выслушав ее, Боря секунд тридцать размышлял, беспрестанно поглаживая левой рукой гладко выбритый подбородок.
- Про Сычева я, конечно, слышал. Не Аль-Капоне, конечно, но мужик достаточно серьезный. Не беспредельщик. Имеет связи здесь, в Москве. Основные, так сказать, хобби - рэкет, наркота, торговля "паленой" водкой. Ну, и другие мелочи. Подготовить по нему более подробную справку?
- Успеется, Боря. Ты мне лучше вот что скажи. Какая информация в последнее время всплывала по Никулину?
- Никулин? Это тот, что велел Шитову "зарубить" ваш проект четыре года назад? Да пока вроде тихо всё. А чего это вы вдруг про него вспомнили?
- Боюсь, что ветер дует именно оттуда. Надо бы поинтересоваться, не имеет ли Никулин деловых интересов, связанных с банком "Заря".
- Сделаем, не вопрос,- пообещал Боря. - Вы действительно думаете, что Сычев, прислав к вам этого недоумка, выполнял просьбу Никулина?
- Я не исключаю этого. Почти все мои неприятности последних лет так или иначе связаны с именем этого человека. Суди сам. Проект он мой вместе с Шитовым "зарубил". Газету нашу, которая в области выходила, прикрыли. Формально - за налоговые нарушения, но я точно знаю, что это работа Павла Игнатьевича. Год назад во время презентации нашего салона мод туда ворвались какие-то молодчики и сломали пару рекламных щитов.
- Помню. Так это тоже он?..
Оксана кивнула утвердительно.
- Спросишь, откуда узнала? Начальник гормилиции шепнул. У нас с ним - давняя дружба. Ты, кстати, знаешь, почему я тогда, после разговора с Шитовым, поспешила вернуться в Москву? Мне стало казаться, что за мной следят.
Борис сложил руки на груди.
- А не заняться ли нам этим самым Никулиным вплотную? С какой это стати он будет посылать сюда своих уголовников?
- Не спеши, Боря. Во-первых, это пока всего лишь мои подозрения. А во-вторых... Я предпочла бы сначала сама переговорить с Павлом Игнатьевичем.
- Я, как начальник вашей службы безопасности, категорически возражаю.
- А я, как начальник начальника своей службы безопасности, решение уже приняла,- улыбнулась Оксана.
- Ну тогда, может быть, принять какие-то меры по охране ваших близких?
- Успеется. Для начала собери мне все, что можешь, по Никулину. Первыми нападать мы не будем, но и защищаться нам никто не сможет запретить.
***
Начальник оперативно-аналитического отдела областного ФСБ полковник Казарьянц был человеком тучным и уже в годах. На горизонте маячила пенсия. Особых лавров за время службы он не снискал. Скорее, наоборот - в его трудовой биографии можно было найти пару-тройку досадных провалов, которые могли бы стоить ему погон, если бы не высокое покровительство его тестя, ныне покойного второго секретаря обкома. В последние годы Леон Ованесович занимался разработкой программ борьбы с оргпреступностью в областных масштабах. Он очень мечтал о переводе в Москву, но в один прекрасный момент понял, что мечте этой сбыться не суждено. И он впал в депрессию. Начал даже прикладываться к бутылке - чаще, чем это позволяли неписаные нормы для офицеров спецслужб его ранга.
Вскоре он нашел себе маленькое утешение - в лице юной секретарши Зои. Та надеялась, что Казарьянц (который годился ей в отцы) рано или поздно бросит ради неё свою жену, казавшуюся Зое ужасно старой и некрасивой. Жену бросать полковник не собирался (да и побаивался оргвыводов со стороны руководства). Но близость с Зоей, как это часто бывает с мужчинами, на какое-то время подняла его самооценку, и он принялся размышлять, что можно предпринять, дабы отличиться еще и на трудовом фронте.
Леон Ованесович был, конечно, в курсе мафиозного расклада в масштабах родной области. Он знал, кто, кому и за что платит, кто кого держит за горло и с кем стоит идти "лоб в лоб", а с кем - нет. Фигура Аркадия Александровича Сычева (или же, попросту - Сыча) давно не давала покоя деятельному полковнику. Но как подобраться к хитроумному пожилому гангстеру, на которого "пашут" с полдюжины дорогих и способных адвокатов? Будучи человеком от природы неглупым, Казарьянц вскоре пришел к выводу, что законными методами Сычева никак не свалить. Оставалось одно - бить его его же оружием. Прямого приказа на ликвидацию Сычева никто Казарьянцу не давал. А проявлять в таком вопросе инициативу было бы чудовищной ошибкой. Поэтому по здравом размышлении Леон Ованесович решил, что тут лучше всего подходит девиз: "Жди удобного случая". Проще говоря, Сычева следовало стравить с кем-нибудь не менее значительным, чем он сам. По области такой фигурой являлся Павел Игнатьевич Никулин - бизнесмен, член Совета директоров нескольких предприятий, а в последнее время - и консультант губернатора по вопросам экономики. Однако собранные материалы говорили о том, что Сыч и Никулин состоят если и не в дружбе, то в приятельских отношениях. И вбить между ними клин было, по-видимому, непросто.
Не один час провел Казарьянц за своим рабочим столом, размышляя, прикидывая, сопоставляя... Зоя даже стала слегка обижаться на него, поскольку он почти перестал проявлять к ней интерес как к женщине. И вот однажды Леона Ованесовича посетила ИДЕЯ (тем более, что стимул к работе у него недавно появился, и немалый). В материалах, которые он скрупулезно изучал, всплыла фамилия Огородниковой. Успешная бизнес-леди, родом из небольшой деревушки на Ставрополье, отучилась в Москве и затем по распределению приехала сюда, в областной центр. Тут завела полезные связи, даже начала мелкий бизнес, приобрела жильё. А потом снова подалась в столицу. Но свой новый дом не забывала - наведывалась регулярно, намного чаще, чем к себе на Ставрополье. Развернула два-три интересных проекта при поддержке тогдашнего зама губернатора Вячеслава Климовича.
"Стоп, - сказал себе полковник.- Вот и вышел козырной туз". Согласно данным негласной агентуры Казарьянца, Огородникова состояла с Климовичем в интимной связи - правда, недолго. Всю их романтику разрушила загадочная смерть Вячеслава Сергеевича, последовавшая, исходя из официальной версии, на даче замгубернатора вследствие сердечного приступа. Пристальное внимание к этому факту контора, где служил Леон Ованесович, проявила после того, как на следующий день загадочно исчез лечащий врач Климовича. Супруга врача обратилась, как и положено, в милицию, но поиски успехом не увенчались. Справки, наведенные по этому делу, привели чекистов к выводу, что причина смерти влиятельного чиновника - вовсе не во внезапном отказе работы его жизненно важного органа. Всё было кем-то тщательно подстроено. Оставалось выяснить - кем и по какой причине. Прямых улик не было, и получить их представлялось затруднительным - дальние родственники Климовича, приехавшие откуда-то из Сибири, настояли на кремации, а все личные бумаги покойного, по их словам, в спешном порядке изъяли люди, представившиеся сотрудниками Службы безопасности Президента. Последнее обстоятельство вызывало сомнения у областных чекистов, но, в любом случае, ничего нельзя уже было поделать - поезд ушёл.
Оставалось одно - доискаться, кому выгодна была смерть Климовича. Казарьянц и его сотрудники включили все рычаги. Источник в аппарате губернатора "слил" важную информацию - за пару месяцев до своей кончины Климович довольно крупно повздорил с Никулиным. Они давно уже недолюбливали друг друга - просто потому, что оба боролись за право влиять на губернатора. Но в тот раз дело зашло слишком далеко. Климович вышел из губернаторского кабинета и нос к носу столкнулся с Павлом Игнатьевичем. Тот как раз шел на доклад к руководителю области по поводу экономического положения. Во время разговора Никулина с губернатором из кабинета, даже сквозь звукоизоляцию, доносился крик. Через час Никулин, предельно взвинченный (что бывало с ним крайне редко) вышел в приемную и затем понесся по коридору. Ворвавшись к Климовичу, он буквально полез в драку. Чиновников вовремя разняли. Никто из них не стал объяснять причин столь безобразного инцидента, но свидетели потом рассказывали, что в ответ на крики и ругань Никулина Климович отвечал только одно: "Не надо было брать на лапу у бандитов!"
Казарьянца словно осенило. Весь план возник у него в голове, будто полотно художника. Единственное, что его огорчало - почему он не додумался до всего раньше. От радости он вскочил и возбужденно заходил по кабинету из угла в угол. Затем выглянул в приемную.
- Зоинька! Солнышко, зайди, пожалуйста, ко мне!
Зоя с готовностью встала и нырнула вслед за Казарьянцем в обитую кожей дверь.
- Слушаю, Леон Ованесович.
Но он не стал терять время на разговоры. Схватив Зою, он принялся страстно целовать ее. Она опешила. Едва она успела закрыть дверь на ключ (сам Казарьянц вечно забывал это сделать) - полковник повалил ее на стол и прямо там, среди служебных бумаг, занялся с ней любовью...
Глава четвертая
Израиль, конец 2002-го года
Александр Жуковский
Известие об автокатастрофе, в которую попала Тамара, застало меня в кафе. Я приканчивал очередную бутылку пива. Мобильник зазвонил пронзительно - мне показалось, не так, как обычно. Врач городской больницы спросил, не я ли муж госпожи Гроссман. Я ответил: "Да". И он с профессиональным сочувствием сообщил мне, что два часа назад мою жену доставили в реанимацию после аварии и что четверть часа назад она, несмотря на все усилия медперсонала, скончалась. Я в тот момент почему-то подумал, что его больше всего волнует вопрос, буду ли я выдвигать претензии к его медучреждению в судебном порядке. Не знаю, почему мне подумалось так. Среди вещей Тамары была записная книжка с номером моего сотового. Со свойственной ей аккуратностью она сделала надпись "сообщить в чрезвычайном случае". Вот и наступил этот самый, чрезвычайный...
Две недели после этого я был сам не свой. Ко мне приходили, звонили... Я никого толком не узнавал в лицо, отвечал на всё механически, порой невпопад. Кто-то предложил мне переночевать у него. Кто-то (кто ж это был-то?) настаивал, чтобы я обратился в Кризисный центр, к психоаналитику, совал мне в руки бумажку, на которой был, кажется, телефон доверия...
На пятнадцатый день после гибели Тамары я опять сел за компьютер и написал целую главу своего "Стража Вишен". Затем поднялся в мансарду и, сорвав чехол с полотна, быстро смешал краски и принялся за работу... Насколько я знаю, никому еще в мире не приходило в голову писать одновременно и картину, и книгу с одинаковым названием.
"Больше мне здесь делать нечего",- внезапно подумалось мне. Смерть Тамары, конечно, потрясла меня. Водителя автобуса, который врезался в ее "тойоту", забрали в полицию. Возникший, будто из-под земли, маленький юркий адвокат всё допытывался, буду ли я предъявлять ему иск о возмещении морального ущерба. Такие, как он, всегда почему-то рядом с трагедией, с болью - в больницах, в полицейских участках (как в данном случае).
Слабым утешением (если, конечно, тут вообще уместно говорить об утешении) служила мне мысль, что Тамара ушла, так и не узнав, что я, находясь рядом с ней, всё время любил другую.
***
Москва, 2003й год
Оксана решила, что отменять покупку акций банка "Заря" она не будет - в конце концов, что это за бизнес-леди, которая пугается туманных угроз какого-то провинциального уголовника? Но собрать информацию о Сычеве и его приятеле Никулине стоило. С самим Павлом Игнатьевичем она встречалась лишь дважды - на светских раутах в областном центре. Они не сказали друг другу и дюжины слов. Но ей почему-то тогда показалось, что глаза этого красивого, высокого мужчины полыхнули звериной ненавистью, едва он посмотрел на нее. Она слышала от других, что у Никулина есть крепкая поддержка и в Москве, что он когда-то (недолго, правда) работал в Системе. Кто-то упомянул, что в столице учится и единственная дочь владельца "Регион-банка".
О Сычеве Оксана знала только то, что было известно и всему городу: богат, напорист, но на крайние меры идет редко - уважает старые "понятия". Интуиция подсказывала Оксане, что, хотя Сычев и уголовник, но лично для нее опаснее именно Никулин с его беспощадным и коварным умом, с его связями и деньгами. Но что предпринять, кроме пассивного сбора информации? Просто сидеть в надежде, что противник не будет больше "доставать" ее? Плюнуть и не ездить в его "вотчину" - областной центр, который погряз в коррупции и в котором вольготно себя чувствует бандит Сычев, а честные бизнесмены вынуждены идти к нему на поклон?!
Борис мог многое, но не всё. Он был очень предан, бесстрашен и трудолюбив. Но сейчас Оксане нужен был помощник иного рода. Невольно ей вспомнился Саша Жуковский, ее юношеская любовь. Вот он бы точно придумал, как ей поступить! Но Саша уже несколько лет жил в Израиле со своей женой. И адреса его Оксана не знала. Саша сам не захотел ей его оставить - зачем? Он слишком страдал оттого, что между ними всё было кончено, и не захотел, чтобы ее письма в будущем разбередили его душевную рану.
Андрей Огородников
Я отпер дверь своим ключом и посторонился, пропуская Лену вперед. Она вошла, несмело оглядываясь по сторонам. У нас она была впервые.
По звукам, доносящимся с кухни, я понял, что мама дома. Ничего, это даже кстати. Сколько можно прятаться?
- Андрюша, это ты?- услыхали мы с другого конца квартиры.
- Да, мам, я!
Мама появилась из кухни - по-домашнему одетая, в фартуке, с полотенцем. Такой я редко видел ее, особенно в последнее время - бизнес не оставлял ей "просветов" для обычных домашних хлопот.
- Мам, у нас гости. Познакомься, это Лена.
- Здрасьте, Оксана Кирилловна,- едва слышно пропищала Лена.
Мама улыбнулась; вне работы ее редко кто величал по имени-отчеству.
- Очень рада. Андрюша много о вас рассказывал.
"Как же!" - подумал я. Но мамина невинная ложь мне понравилась...
- Что ж вы стоите на пороге? Андрюш, проходите с Леночкой в гостиную. Я как раз сейчас салатик закончу. На стол накроем.
Потом мы пили вино, болтали о пустяках. Оказалось, мама взяла двухдневный отпуск, чтобы отдохнуть немного и развеяться. Я показывал Лене наши семейные альбомы с фотографиями. В какой-то момент мама вдруг спешно засобиралась и ушла, сказав, что ее приглашала в гости подруга, тетя Лиза. Лена как раз просматривала последний альбом. Проводив маму, я присел рядом с Леной на диван и слегка приобнял ее за плечи...
- Погоди, Андрей,- она нахмурилась. - Скажи мне, пожалуйста - кто вот этот человек?
- Который? - я взглянул на снимок. Он был старый, уже порядком пожелтевший. На нем изображен был совершенно незнакомый мне мужчина лет двадцати пяти, в костюме и с галстуком. Фотография была сделана на фоне какого-то лесопарка.
- Ты знаешь, Лен, понятия не имею,- честно ответил я, продолжая обнимать ее. - А с чего это ты вдруг спросила?
- Я? Да так, просто...
- Я обязательно уточню у мамы, кто это такой, и скажу тебе.
- Нет-нет, Андрей, не стоит, я... Зачем беспокоить твою маму?
- Глупая,- улыбнулся я.- Разве ж это беспокойство - спросить, что за мужик у нас в семейном альбоме! Лучше отложи куда-нибудь всю эту старину и поцелуй меня...
Оксана Огородникова
Девушка Андрея мне понравилась. Только уж очень смущалась. А впрочем, может, это она в первый раз так... Она мне напомнила меня в молодости - неопытная, но с характером. Интересно, кто ее родители? Спрашивать было неловко. Если это у них с Андреем серьезно - рано или поздно я все равно узнаю. Увы, надо честно признаться самой себе - у меня нет времени даже на то, чтобы всерьез интересоваться делами сына. Он, правда, от этого не слишком страдает. Скорее, наоборот.
Я встала со скамейки и направилась по аллее вглубь парка. Одна, безо всякой охраны. Я так сама захотела. Правда, мне пришлось выдержать получасовую словесную схватку с Борисом по этому поводу. Я почему-то была уверена на все сто, что в планы Сычева не входит убивать меня или даже пугать. Все-таки он - не враг себе, рассуждала я. Одно дело - туманные намеки и совсем другое - физическое насилие, да еще средь бела дня...
Неожиданно для себя я услышала торопливые шаги за спиной. Я обернулась...
Глава пятая
Казарьянц мило, как старой знакомой, улыбнулся Оксане.
- Добрый день, госпожа Огородникова. Не пугайтесь, я не сделаю вам ничего плохого. Я из ФСБ, вот мое удостоверение.
- Областное? Так вы не из Москвы?
Фактор внезапности не сработал - Оксана успела прочесть в "корочках" всё, что нужно и непохоже было, что она слишком уж напугана.
- Что понадобилось от меня столь серьезной организации?- спросила она.
- Спасибо, что не сказали - "конторе". А то нас сейчас все так кличут, кому не лень. Давайте немного прогуляемся. Сегодня отличный день.
Они пошли рядом по длинной аллее. Казарьянц достал из кармана пачку сигарет.
- Я могу закурить?
- Пожалуйста. Спрашивать, как вы меня нашли, глупо, да?
- Что-то давно вас не видать в наших краях, Оксана Кирилловна,- игнорируя ее вопрос, начал Казарьянц. - Что, столичные заботы не отпускают? Раньше-то частенько наведывались. И с успехом...
- А вы разве следите за мной? - невинным тоном спросила она.
- Да нет, конечно. У нас других дел по горло, поверьте. А разговор у меня к вам вот какой. Вам ведь знакома фамилия - Никулин?
"Опять начинается!" - с досадой подумала Оксана.
- Ну, предположим, что знакома.
- Отлично. А с человеком по прозвищу Сыч вы когда-нибудь встречались?
- Знаете, товарищ полковник, я стараюсь не встречаться с людьми, носящими прозвища.
- Что ж, одобряю. Тем не менее, уверен, что об Аркадии Александровиче Сычеве вы слышали. На сегодняшний день он - самый влиятельный уголовный "авторитет" в нашем городе. А возможно, что и во всей области.
- Вы занимаетесь уголовниками? А как же милиция?
- Мы тесно сотрудничаем. Но вернемся к Сычеву. По нашим сведениям, именно он в тысяча девятьсот девяносто девятом году устроил так, что вы не смогли развернуть у нас в городе свой очередной бизнес-проект.
- Я получила официальный отказ, подписанный замом губернатора Шитовым,- сказала Оксана, незаметно для себя втягиваясь в разговор о своих проблемах, которого поначалу предполагала избежать.
- Шитов - марионетка Сычева. Об этом всем давно известно.
- Вот как? И ваша контора совместно с милицией позволяют бандиту влиять на зама главы области?
- Вот видите,- невесело улыбнулся Казарьянц. - И вы не удержались, назвали нашу организацию "конторой". На самом деле, не всё так просто, уважаемая Оксана Кирилловна. Для того, чтобы привлечь Сычева и ему подобных к суду, нужна очень серьезная доказательная база. Необходимо потратить кучу времени, собирая всяческие показания, документы, убеждая судей и прокуроров в необходимости обысков, задержаний и тому подобное. Однако когда милиция начинает такую работу - то субъекты вроде Сычева непременно чинят препятствия. И, поверьте, у них есть рычаги для этого. Нужные свидетели исчезают, бумаги уничтожаются, а сычевы тем временем разгуливают на свободе. Чтобы этого не случилось, мы вынуждены до поры-до времени вести скрытую разработку.
- Знаю-знаю - съемки скрытой камерой, наружное наблюдение...
- И это тоже. Но не только. Главное - помощь людей, которые, будучи порядочными, законопослушными гражданами, тоже заинтересованы в искоренении преступности.
"Годы проходят, а песни у вас всё те же, товарищи чекисты",- невольно подумалось Оксане.
- А почему вы вначале спросили меня про Никулина? - поинтересовалась она. - Он что, тоже уголовник?
- Надеюсь, что нет. Хотя... Вы ведь дружили с покойным Вячеславом Сергеевичем Климовичем?
- Как понимать ваш вопрос? - Оксана остановилась, недобро оглядывая собеседника с головы до ног. И он тут же понял, что попал в точку.
- Иногда бывает так, что какого-то человека нельзя считать правонарушителем . Он честно ведет дела, платит налоги и вообще все у него в ажуре... Пока он не решает, что ему нужно устранить кого-то со своего пути. Тогда он и становится преступником... Точнее, убийцей.
- Никулин - убийца? Кого же он убил?
- Лично - никого. Но в наше время достаточно иметь деньги, чтобы устранить неугодного человека.
- То, что вы говорите - очень серьезно. У вас есть, как вы выразились, доказательная база?
- Увы... Но кое-что все же есть. Давайте присядем.
Они направились к свободной скамейке.
- Послушайте...,- шепнула вдруг Оксана.- Вон тот человек, в белых брюках... Он, по-моему, всю дорогу идет за нами.
Казарьянц осмотрелся и улыбнулся.
- Не волнуйтесь, это мой сотрудник. Так спокойнее.
- Понятно. Вы все еще не подошли к сути вопроса, полковник. Что требуется конкретно от меня?
- Для начала вопрос - не упоминал ли покойный Вячеслав Сергеевич о своем конфликте с Никулиным? Если да, то в связи с чем и когда примерно это было?
"Рассказать или не надо?" - мелькнуло у Оксаны.
- Да, был один случай... Незадолго до своей смерти Слава... То есть, Вячеслав Сергеевич рассказал мне, что чуть было не подрался с Никулиным - тот решил, что Климович опорочил его в глазах губернатора. Но не думаю, чтобы тот эпизод послужил поводом для убийства.
- Я тоже так не думаю. Повод был гораздо серьезнее, поверьте. Климович здорово мешал Никулину. Ведь Климович действительно был заинтересован в том, чтобы область процветала. А у Павла Игнатьевича на первом месте всегда - свои собственные интересы. За это, правда, нельзя посадить в тюрьму...
- И это всё? Для того, чтоб задать мне один только вопрос, вы приехали в Москву?
- Конечно, нет. У меня тут свои дела. А вас я хочу попросить об одном одолжении...,- Казарьянц замялся.
- Всё, что смогу.
- Вам надо лично встретиться с Никулиным.
Оксана ожидала, чего угодно, но только не такой просьбы. Тем более, что и сама подумывала о том, чтобы с глазу на глаз поговорить, наконец, с Павлом Игнатьевичем. Но то, что об этом же просил человек из ФСБ, всерьез ее настораживало.
- А вы, конечно, нацепите на меня маленький микрофон и будете слышать всю нашу беседу,- засмеялась Оксана (хотя в душе ей было совсем не весело).
- Вы, я вижу, насмотрелись шпионских фильмов про Джеймса Бонда.
- Нет, просто люблю Сидни Шелдона,- в тон ему ответила она.
- В жизни все гораздо прозаичнее. Запись разговора, конечно, сделать можно. Но смысл не в этом. Нам надо знать реакцию Никулина на ваше упоминание некоторых фактов. А еще лучше - предложите ему союз. Против Сычева.
- Но это же чушь какая-то! - не выдержала Оксана. - С какого перепуга он вдруг станет обсуждать со мной такую тему?
- Станет, поверьте моему опыту. Он все время держит руку на пульсе. Старается поймать ветер в свои паруса. Если он отклонит ваше предложение - значит, он крепко связан с Сычевым. А это уже основание и его взять в нашу разработку,- полковник в последний раз затянулся и щелчком выбросил окурок через плечо.
Оксана недоверчиво покачала головой.
- Он ведь, по-моему, тоже из ваших, этот Никулин?
- Вы имеете в виду его работу в Комитете Госбезопасности здесь, в Москве? Ну, это скорее случайный эпизод в его биографии. В нем быстро разобрались и уволили,- сказал Казарьянц. И, помолчав, добавил: - За служебное несоответствие. Так вы согласны выполнить мою небольшую просьбу?
- Вы пока еще не сказали самого главного.
- Чего же?
- Зачем мне во всё это влезать? Я понимаю - гражданский долг, и всё такое, но... Простите меня, в наше время такого мотива недостаточно.
- Я понимаю, Оксана Кирилловна. Денег, к сожалению, я вам предложить не могу - вы богаче всего нашего областного Управления. А вот помочь с вашим проектом попробую. Вы ведь понимаете - как только Сычев и Никулин окажутся тем или иным образом за бортом - Шитову конец. Да, скорее всего, и нашему губернатору тоже. Последние выборы он выиграл только благодаря поддержке людей из окружения Павла Игнатьевича. Говорю это вам потому, что уверен - вы сохраните в тайне наш сегодняшний разговор. Да и последующие - тоже.
- А что, будут и последующие?
- Все зависит от вас. Вы - умная и очаровательная женщина, у которой много врагов. Неужели вам не нужен такой союзник, как я?
- Позвольте мне немного подумать. Я плохо умею принимать быстрые решения.
- Конечно, Оксана Кирилловна. У вас будет время. Я сам вас разыщу. Скажем, недели через две вас устроит?
- Поглядим. У меня, в принципе, очень напряженный график.
- Ничего страшного. Мне понадобится всего четверть часа вашего драгоценного времени. Я сам вас найду, - он поднялся, чтобы уходить. - И, кроме того, к угрозам таких типов, как Сычев, нужно относиться очень серьезно.
Он быстро, несмотря на свою полноту, зашагал по направлению к выходу из парка. Мужчина в белых брюках увязался следом.
***
Москва, 1982 - 1987й годы
В жизни Оксаны этот период был самым сложным - в плане материально-бытовом. Ей приходилось буквально разрываться между институтом, вечерними подработками и маленьким Андрюшкой. При этом она прекрасно осознавала, что, если бы Илья не дал ей этого шанса и не направил ее с рекомендательным письмом к своей одинокой тётке, проживающей в столице - судьба могла поступить с ней гораздо круче: бесславное возвращение на Ставрополье, да еще в "положении"... Родительский гнев уж точно не знал бы границ. Мама еще туда-сюда, а вот отчим... Он бы наверняка сжил ее со свету своими бесконечными упреками!
Невероятно сложно было снова поступить в вуз (теперь уже не на физику-математику, а на финансы - по подсказке всё того же Ильи), но во сто крат сложнее было наладить быт, найти приработок (стирка-уборка-готовка у состоятельных москвичей) и ужиться с весьма своеобразной тетушкой Ильи Зиненко, старой аристократкой Антониной Аристарховной. При всем при этом в голове у Оксаны постоянно происходил тяжкий мыслительный процесс. Ей не давал покоя вопрос - "Что дальше?". Ведь временная прописка - она и есть временная. А Антонина Аристарховна, несмотря на все ее долготерпение, нет-нет да и намекала, что, мол, пора и определяться: не вечно же молодой девушке, да еще с ребенком, сидеть возле престарелой бабки. Конечно, Оксана делала, что могла - помогала старухе по дому, бегала за нее в магазин и по другим, прочим поручениям. Но такая ее активность весьма настораживала двоюродного брата Ильи - Вадима, сына Антонины Аристарховны. Хотя Оксана была прописана в общежитии (реально жить там с малышом не было никакой возможности - бесконечные пьянки, тараканы и пронизывающий холод зимой могли довести до белого каления кого угодно) - Вадим упрямо полагал, что "приезжая девка" только и мечтает о том, чтобы оттяпать жилплощадь, на которую он, разумеется, рассчитывал. Причем до появления Оксаны в доме его матери сам он наведывался туда не чаще, чем раз в два года - а всё остальное время скитался по стране в поисках лучшей доли. Теперь же он решил вдруг осесть в Белокаменной и регулярно стал наносить визиты в скромную "хрущевку" на окраине (при этом проживая постоянно в хорошей трехкомнатной квартире почти в центре, доставшейся ему в наследство от бабки по линии отца). Один раз он, пользуясь отсутствием Антонины Аристарховны, пытался даже приставать к Оксане, но получил такой убедительный отпор, что более своих попыток не возобновлял.
Короче, срок учебы близился к концу, а перспективы на будущее проглядывали весьма туманно. Единственной отрадой был Андрейка, который рос смышленым и послушным ребенком. И тут опять все изменила случайная встреча. На очередной вечеринке по поводу окончания экзаменационной сессии (Оксана вырвалась туда всего на час-полтора, уговорив Антонину Аристарховну посидеть во внеплановое время с Андрюшкой) появился высокий, импозантный Слава Климович. Однокурсник ее старшего брата Игоря, трагически погибшего в Афганистане в 81-м году. Они учились на журфаке МГУ, пару раз приезжали вместе на Ставрополье на каникулы (Славка был детдомовский, и ехать ему, в принципе, было некуда, а Игорь души в нем не чаял, хвостом за ним ходил, вот и приглашал на свою "малую родину"). Конечно, Славик узнал ее, но с трудом - в последний раз, когда они виделись, ей было лет двенадцать.
"Знаешь, я все время вспоминаю Игоря,- сказал он ей. - И зачем он тогда поехал "за речку"? Я ж предлагал ему хорошие варианты. Вот в первый раз в жизни меня не послушался - и на тебе! Да что теперь говорить... Давай помянем".
Как выяснилось, Слава устроился в жизни довольно неплохо. После учебы возглавил корпункт солидной столичной газеты в области неподалеку от Москвы, обзавелся там связями и даже ухитрился влиться в тоненький пока еще ручеек зарождающегося движения кооператоров.
"Как институт закончишь - к нам просись,- сказал он на прощание. - Телефончик мой тебе оставлю. Специальность у тебя нужная. Сейчас как раз наступает время грамотных экономистов и финансистов. Поверь, я вскоре так приподымусь, что и тебя наверх вытащу. Только трудись".
И приподнялся, не обманул. В коридорах власти Вячеслав Климович был отныне "своим человеком". С детдомовским мальчишкой не гнушались сидеть за одним столом областные партийные бонзы, директора предприятий, артисты-писатели. Ибо он обладал тем, без чего не может состояться ни одна карьера - характером.
Кстати, в плане личной жизни Славик тоже не испытывал проблем; большинство женщин тянутся к сильным, состоявшимся, успешным мужчинам. А в данном случае имело место редкое сочетание этого самого успеха и природной мужской красоты. Потому и не женился Вячеслав Сергеевич - незачем было: областные красавицы и так слетались к нему как мотыльки на огонь. Оксана, честно говоря, не собиралась спать с Климовичем. Да, она понимала, что он хорош; да, она видела, что нравится ему. И, в конце концов, элементарное чувство благодарности за помощь могло подвигнуть ее на такой шаг. Но - до поры она просто не рассматривала эту возможность всерьез. Ну не видела она себя рядом с Климовичем, и всё тут! Хотя уже и замкнутый Андрейка давно признавал "дядю Славу" за своего. А Славик не торопил, и не намекал даже. Приглашал на обед, знакомил со своими влиятельными друзьями, дарил подарки... Как доброй знакомой.
Пять лет шла Оксана тернистым путем к успеху. Климович, конечно, мог многое, но не всё. Приходилось пробиваться самой. Квартиру ей выделили как молодому специалисту. Отрабатывая положенные часы на предприятии, куда ее направили, спешила на фирму к Климовичу - он взял ее в качестве консультанта. Занимались всем подряд - компътерами, ширпотребом, языковыми курсами...
Примерно в середине 92-го Климович отбыл ненадолго в деловую поездку в Штаты. И оставил Оксану "на хозяйстве". К тому времени диплом был у нее уже "в кармане", и не приходилось делить время между фирмой, где платили реальные деньги, и предприятием, где подолгу не платили вообще ничего. И тут явились ОНИ. С Оксаны мигом слетела вся ее респектабельность. Куда-то подевался и романтизм, дававший ей силы для движения вперед в сфере бизнеса. Она полагала, что, если человек зарабатывает хорошие деньги, то не мешать ему надо, а помогать. А эти типы, заявившиеся рано поутру в офис фирмы Климовича, на филантропов явно не походили. Они изъяснялись на языке, который Оксане был абсолютно непонятен, и при этом, беспрестанно оскорбляя ее и других сотрудников, требовали, чтобы через два дня им выплатили, непонятно за что, огромные деньги, а иначе " всю вашу вшивую контору разнесем в мелкие дребезги так, что мало не покажется". В панике Оксана позвонила в Штаты Климовичу. Тот коротко ответил: "Все ясно" и пообещал прибыть ближайшим рейсом. Она до глубокой ночи оставалась в офисе, ожидая, считая часы и минуты, названивая сначала в Аэропорт Шереметьево в Москву, а затем - на один из столичных вокзалов, откуда шел поезд до областного центра (в панике она забыла, что у Климовича была машина, которую он оставил на аэропортовской стоянке в день вылета, собираясь вернуться домой на ней).
Завидев, наконец, его в дверях офиса, она метнулась к нему и обняла, заплакала у него на груди.
"Ну-ну, солнышко, успокойся. Я здесь, всё позади. Сейчас налью тебе виски. Настоящий, между прочим, в Лос-Анжелесе купил, в супермаркете". Он открыл свой кейс и достал оттуда красивую бутыль темного стекла. Она жадно осушила полстакана крепкого заграничного напитка. И - всё. Страхи и ужасы как рукой сняло. Он улыбнулся... И предложил ей поехать к нему.
Оксана Огородникова
Я хорошо помню тот день. Точнее, ночь. Мы лежали на широченной кровати и разглядывали потолок. В окошко светила Луна. Странное было ощущение. Андрюшка спал дома, под присмотром няни (да, я уже могла себе такое позволить). А я была тут, в постели мужчины, о котором всего сутки назад думала только как о добром, надежном друге, но не более. Он оказался потрясающим любовником. Я отлично понимала, что не смогу завоевать его полностью никогда, что в этом он весь - в бесконечных банкетах, встречах, презентациях, и что уже завтра он вполне спокойно может отправиться в сауну с парочкой каких-нибудь длинноногих девиц... Но - иначе бы он не был Славой Климовичем. Блестящим, неуемным и предельно уверенным в себе.
Случайно или нет, но именно с того дня наш бизнес стал процветать по-настоящему. С теми бандитами Славик, конечно, разобрался. Никто больше нас не беспокоил. Да и в тот раз произошла, по выражению Славика, всего лишь "досадная ошибка". Буквально через месяц Славик командировал меня в Москву - на носу было открытие нового офиса компании, и я должна была стать его шеф-менеджером. По настоянию Славика, московское отделение получило наименование "ОКО" - то есть Оксана Кирилловна Огородникова. Он вообще понемногу стал передавать мне все дела, как будто предчувствовал - скоро его не будет рядом... Где-то в середине марта 97-го Славика пригласили в команду губернатора - советником по экономическим проектам. Я теперь бывала в городе лишь наездами. Мы со Славиком встречались, обсуждали наш бизнес, иногда спали вместе. Я стала замечать, что он заметно сдал - выпивает, сквернословит, меньше следит за собой. На все вопросы по этому поводу отвечал уклончиво - политика, мол, дело грязное. Раз или два упомянул фамилию Никулина - в отрицательном контексте. О самом губернаторе тоже отзывался нелестно - слабый, зависимый от окружения человек, навроде Короля из сказки "Обыкновенное чудо". И вообще, видно было, что Славик устал и не прочь "сойти с дистанции". Но это проще было сказать, чем сделать... Я поделилась с ним планами создания своей политической партии. Он замахал руками - забудь, мол, не женское это дело. Я не послушалась и - пошла в отделение Минюста регистрировать Устав...
Глава шестая
Казарьянц и не рассчитывал, что Огородникова примет его предложение и согласится встретиться с Никулиным. Ему важен был, выражаясь на профессиональном жаргоне, "первый контакт". Он еще не вполне ясно представлял, как можно использовать Огородникову, чтобы нанести удар по Сычеву и Никулину, но понимал, что лучшего союзника ему не найти.
Ровно через два часа после встречи с Оксаной он в сопровождении своего охранника спустился в пивбар с обыденным названием "Погребок", затерявшийся на одной из улочек на южной окраине Москвы. Там его ждал человек. Отправив сотрудника к стойке попить пиво, полковник присел за столик в дальнем углу.
- Ну? - хриплым голосом спросил тот, чье лицо невозможно было разглядеть из-за плохого освещения.
- Идет по плану. Передай, пусть Ваха не беспокоится. Я держу всё под контролем.
- Ваха сам будет решать, беспокоиться ему или нет,- произнес голос с сильным кавказским акцентом. - У нас мало времени.
- Я понимаю,- кивнул Казарьянц. - Делаю, что в моих силах.
- Ладно, полковник. Но если этого окажется недостаточно - пеняй на себя,- посетитель встал и двинулся к выходу.
Из-за соседнего столика поднялись еще двое и пошли за ним. Значит, в случае чего расклад сил был бы не в пользу полковника...
Казарьянц заказал пива и раков. Настроение у него вновь упало. Он начинал жалеть, что связался с этими людьми. С богатыми "отморозками", у которых нет терпения. Когда они вышли на него и предложили 200 "штук" зелеными, первой его мыслью было вежливо отказаться. А, возможно, и взять этих типов в оперативную разработку. Но, подумав немного, Казарьянц решил, что в данном случае ему предлагают деньги за то, что он и так должен делать по роду своей службы. Ведь он обязан разрабатывать планы нейтрализации преступных группировок в масштабах области? Обязан. Так ведь чеченский "авторитет" Ваха просит от него того же самого. Только платить за это готов во много раз больше. А то, что вместо поверженных бандитов в город собираются нагрянуть другие - это проблема будущего. Кто знает, может, их к тому времени всех перестреляют уже...
(Продолжение следует)
