Погоня (Рассказ)

                                                 Скакали двое - ты да я,    
                                                 Уж в мыле были наши кони,
                                                 И тут пронзила мысль меня,
                                                 Что не уйти нам от погони...
  
   Растопыренные пальцы колючих веток секли безжалостно. Конь подо мной спотыкался - дышал взахлёб. Я не мог управлять перепуганным Громом. Чёрный скакун ошалело несся - рассекал. Руки соскальзывали с его могучей шеи; липкий конский пот скользил под ладонями. Рядом рвал галоп гнедой Татарин. Из глубокой ссадины на боку сочилась кровь. Перекошенная маска страха исказила лицо Олега; взгляд безумен. Оскала волчьих морд не было видно - чувствовался. Волки бежали молча, и от этого подкатывала к горлу клейкая жуть. Ещё минута-другая и кони падут обессилев. Олег в неуправляемой ярости выдернул из-за голенища нож и не оглядываясь метнул назад. Снова потянулись бесконечные минуты безумной скачки. Пересилив себя, я оглянулся: серые размытые комки струились меж деревьев. Они бежали беззвучно. Или может рваный храп наших лошадей заглушал азартное поскуливание. Мы умрём? Вместе?
  Ах, как бы я хотел, чтобы та страшная мысль, что чеканом пронзила моё сознание, первой пришла в голову Олегу. «Зачем нам умирать ОБОИМ???»
Нож в моей руке сверкнул холодно. Нечеловеческим усилием я заставил Грома вплотную подойти к Татарину. Перегнувшись в седле – дикое желание упасть! – я полоснул лезвием по дрожащему мареву копыт гнедого и наотмашь вонзил двадцатисантиметровое лезвие в округлый бок. Татарин споткнулся, сбился с ритма и с шумом повалился наземь, ломая кусты. За спиной слабел предсмертный крик Олега - удаляясь.
Проскакав ещё с километр, я оглянулся. Лес безмолвствовал; трава застыла, напоминая декорацию. Гром остановился. Из горла его вырывались толчками измученные стоны. Я сполз с седла и осел на влажную землю. Рука судорожно сжимала окровавленный нож. Я с криком забросил его подальше - в чащу. Крупная дрожь била меня, ледяной пот стекал неприятно, смешиваясь с обильным потоком слёз. Я в бешенстве рыдал и колотил руками по земле, не чувствуя боли. Рядом шумнуло. Гром уже лежал на боку; глаза закрыты- он стонал.
До деревни оставалось часа два ходу. Я поднялся на негнущихся ногах. Дойду! Дойду. Дойду... Олежа... Вечная память тебе.