Баянист (Рассказ)

Погода на восьмое марта выдалась мерзкой. Мелкая, назойливая рябь по-диагонали перечеркнула город. Подтаявший было снег замерз; пешеходы черепахами ползли по тонкому матовому стеклу, чуть припорошенному мелкой, колючей крошкой. Запестрели тюльпаны в закрытых лотках – праздник! Мужья с самого утра осаждали цветочные киоски, унося своим благоверным подмерзшие венички мимоз или пряча под курткой красавицу-розу. На заледеневших стеклах маршруток девчонки рисовали пальцами цветы, восьмёрки и улыбающиеся мордашки. Пустые, по-утреннему, кафе, затаившись, ждали вечернего фонтанирующего людского взрыва, чтобы треснуть по швам от количества желающих согреться в праздник и обогреть любимых дам.
  Я как раз и работал в то время в одном из неплохих кафе, поэтому с утра спешил не на праздник, а на рабочее место. Судя по торопящимся куда-то часам, я успевал впритык. Ускорив и без того опасно резвый при такой погоде шаг, на пересечении двух улиц я замер. Унылая, тягучая мелодия резанула праздничный слух. С краю тротуара на раскладном стульчике сидел пожилой мужчина. Глядя в одну точку маленькими, выцветшими, слезящимися глазками за толстыми линзами старых очков, он монотонно растягивал меха обшарпанного баяна. Угрюмые складки пролегли в углах губ. На вид ему можно было дать лет шестьдесят. Неравномерная седая щетина; пропаленная в нескольких местах телогрейка; нелепо сидящая ушанка. Весь его образ излучал уныние и тоску.
  Когда я приблизился, похоже, он и не заметил. Замерзшие руки в синеватых прожилках медленно двигались по клавишам. Возле левой ноги баяниста, обутой в безразмерный валенок, стояла кружка без ручки. На дне сиротливо поблескивал золотистый кружок десятикопеечной. Грустная мелодия казалась бесконечной; я забыл, что опаздываю на работу. Рука моя потянулась к карману. Заглянув в бумажник, я обнаружил три двадцатки. Достав одну из них,  так, чтобы это не выглядело барской подачкой, смущенно сунул в кружку. Баянист поднял на меня свои бесцветные глаза. Я кивнул и попробовал улыбнуться, но вышло как-то криво.
- Сыграйте, пожалуйста, что-нибудь более веселое, - попросил я.
  Порыв ветра стеганул его по задубевшему лицу. На щеке растаяли несколько снежинок, и собравшись в каплю, стекли к подбородку.
- Моя жена умерла. Позавчера… - сказал он тонким, надтреснутым голосом. - Ей было очень больно.. Она так кричала!.. – он говорил не со мной.
- Рак-четыре… А он… Он даже не пришел на похороны! Мой сын! Он… Он на игле. Ему тридцать пять… Не жилец…
  Мимо прошла улыбающаяся девушка со снопиком белых роз. Баянист положил голову на свой старый инструмент и заплакал тихо, беззвучно.
  Сжав челюсти так, что побелели скулы, я выхватил из бумажника оставшиеся деньги, быстро бросил их в кружку и побежал, не оглядываясь, к остановке. В спину летела унылая мелодия пожилого баяниста.