или
На макушке алый мак, а вокруг - ромашки...
Мистическая повесть
Глава 2
ТАМ
Младший Помощник потоптался у двери, оббивая о коврик снег с ботинок. Метель разыгралась еще сильнее.
- Странно... – пробормотал себе под нос Младший Помощник, которого вообще-то звали Маркус, только имени его все равно никто не знал, а если такие и были когда-то, то они уже давным-давно постоянно жаловались на проклятый склероз. – С утра, вроде, абсолютно ничто не предвещало снега.
Маркус хотел было надавить на кнопку звонка, хотя прекрасно знал, что дверь ему никто не откроет, но потом раздумал. Некому было дверь для него открывать, а он все равно повторял этот ритуал каждый божий день с каким-то непреходящим упорством, даже когда уже перестал ждать и надеяться. Но сегодняшний внезапный бунт, так удививший его самого, казалось, что-то в нем надломил.
Маркус расстегнул пальто и устало пошарил во внутреннем кармане своего, некогда выходного костюма, отстегивая пришпиленный английской булавкой – чтоб чего доброго не потерялся – ключ.
Войдя в дом, он запер дверь и снова спрятал ключ в карман пиджака, потом машинально поправил картину в прихожей, хотя сегодня, вопреки обычаю, она висела идеально ровно. Маркус подумал и вернул картину в прежнее положение.
На рисунке маленький румяный мальчик в голубой курточке скользил по раскатанной ледяной дорожке, и ярко-розовый шарф развевался у него за спиной.
Маркус грустно посмотрел на мальчика, слегка завидуя его детской бесшабашности. Мимоходом взглянув в надтреснутое в верхнем правом углу зеркало, младший помощник даже в потускневшей, слегка облупившейся амальгаме все-таки успел заметить, что глаза у него сильно покраснели.
- Наверное, я заболеваю, - решил он по пути на кухню. – Сейчас вскипячу чайку и согреюсь.
Он по своей застарелой привычке наполнил до краев зеленый эмалированный двухлитровый чайник, осознавая, что придется слишком долго ждать, пока вода закипит. Вообще-то, Маркус давно собирался купить новый чайник, электрический и поменьше – зачем ему одному такой большой? Но руки все как-то не доходили.
- Кажется, у меня где-то еще завалялась баночка с протертой с сахаром малиной. Сегодня не помешает.
До верхней полки буфета с его невысоким ростом дотянуться было непросто. Надо бы притащить стремянку из кладовки, но Маркус чувствовал, что сил не хватит, пот и так катился со лба градом, при этом все тело сотрясала мелкая противная дрожь. Болезнь навалилась как-то вдруг и сразу. Он подтащил к буфету кухонную пластиковую табуретку. Роста не хватало, пришлось встать на цыпочки, и Маркус, наконец-то, нащупал в глубине вожделенную банку.
Младший Помощник уже давно превратился из мужчины в самом расцвете сил и лет в маленького сухонького пожилого человечка, но даже под его птичьим весом ножки у табуретки начали катастрофически расползаться. Он пытался еще балансировать в воздухе, прекрасно понимая, что удержаться уже не удастся. Жальче всего было малины, которой он так надеялся себя побаловать. Банка разбилась вдребезги, в пыль, так, что даже трудно было различить, где в липкой темно-красной лужице искристым инеем сверкал сахар, а где - ставшие похожими на сахарную пудру осколки.
ТУТ
Юле очень нравилась елочная верхушка, которую они с Ромкой накануне купили в магазине на соседней улице взамен старой пики, уже слегка потускневшей и с обсыпавшимися блестками. Новая состояла из трех разноцветных шаров с небольшими выемками-гротами, куда можно было вставить лампочки от елочной гирлянды, чтобы шарики переливались в их мерцающем свете.
Юля потянулась, чтобы поправить малиновую лампочку в центре верхнего шара.
Хр-ряс-ссь! Ножка подломилась, и старая деревянная табуретка приказала долго жить. Каким-то чудом Юле удалось спрыгнуть на пол на долю мгновения раньше, чем табуретка развалилась под ней на куски. Между пальцев, судорожно сжимающих осколки бывшей новой елочной верхушки, просочилась кровь.
- Ромашка, не подходи, а то порежешься! – совсем по-детски всхлипнула Юля.
- Мамочка, не плачь, ну, пожалуйста! Стекло же бьется к счастью.
- Это посуда бьется к счастью, сынок, да и то все это просто придумали для таких неуклюжих (она хотела сказать «коров», но вовремя спохватилась)... неумех, как я. Стало быть, будет наша елка без верхушки, подумаешь, ничего страшного. Жаль только, старую пику успели выбросить.
Вообще-то, Юля просто хорохорилась, на самом деле ей хотелось запереться в ванной и реветь... реветь... реветь, чтобы излить всю накопившуюся усталость. И злость на козла-начальника. И тоску одиночества. Хотя... неправда все это, у нее же есть ее Ромка
Плакаться ей было некому. Значит, она должна быть сильной, чтоб Ромашку не расстраивать. Эвон, какой у нее сын внимательный растет, все подмечает.
Мама ее жила далеко, и виделись они редко. Слава богу, она, наконец, оправилась после смерти отца, а теперь, кажется, у нее появился какой-то ухажер. Так и должно быть: мать у нее красивая и выглядит еще ого-го как – молодым фору на десять лет вперед даст! А человек, видно, неплохой попался и, к тому же, вроде бы, вполне состоятельный. Подарки бабушка для внука прислала замечательные – модную ярко-голубую курточку с кучей карманов и мобильный телефон, у которого даже МР3 и видео есть. Куртку Юля Ромке показала, а сотовый телефон пока спрятала. Будет ему сюрприз, нужно только номер заказать. Сын еще не знает, что его под елкой ждёт – и мобильник, и коньки! А для Юли мать прислала тонкую золотую ниточку с черными жемчужинками, красиво, слов нет. Да только, куда Юльке в этом ходить, и к нарядам ее жемчуга не сильно лепятся. Вот к некупленному платью в самый раз бы было, но на нет и суда нет.
Юля замазала йодом и залепила пластырем порезанную ладонь. Ромка, сидя на корточках, прижался к ее коленям и сочувственно заглядывал в глаза.
- Мам, ну не расстраивайся ты так! Сегодня ж Новый Год! А давай я в магазин сгоняю, еще ведь не поздно, я успею. И будет у нас на елке новая верхушка, а еще я конфетти куплю.Сейчас продаются не просто бумажные, а блестящие, из цветной фольги – и звездочки, и сердечки, и смайлики. Если посыпать вату под елкой, знаешь, как красиво будет!
Юля взглянула на часы: действительно, Ромка вполне успеет, магазин совсем рядом, даже через дорогу переходить не надо, он сразу за аркой, да и до закрытия еще время есть. Расходы, правда, непредвиденные, придется деньги из кассы «на черный день» позаимствовать, ну да «двум смертям не бывать, а одной не миновать». Юля решила, что она, как Скарлет О’Хара, подумает об этом завтра и как-нибудь выкрутится, а пока лучше думать только о хорошем, например, о новогодних подарках. Их нужно еще спрятать под елку, а то, вон, Ромкин подарок для нее, сиротинушка, скучает один-одинешенек. Надо же, даже розовый бантик прилепил, это при его-то нелюбви к бантикам, тем более к розовым. Юле стало весело.
- Мам, а можно я новую куртку надену, синюю, которую бабушка прислала?
- Не синюю, а голубую, - уточнила Юля. - Так ведь она тоненькая совсем, для весны. Ты в ней в сосульку превратишься.
- Не превращусь, мамуль, я одной ногой там, а другой уже тут. Ты только скажи 1200 раз слово «гиппопотам», и я уже дома буду.
- А гиппопотамы тут причем?
- Я читал где-то, не помню уже где, что так можно отсчитывать секунды. Знаешь, мам, я аж десять минут проверял – все совпадает.
- И не жаль было время терять, целых десять минут? - притворно насупила брови Юля.
- Какая ж это потеря времени, это чистый эксре... эксперме... – Ромка запутался и сконфуженно покраснел .
- Эксперимент, - сжалившись, подсказала Юля.
- Во-во, он самый, - радостно подхватил Ромка. – Вот засеки секунду, а я скажу «гиппопотам».
Юля послушно смотрела на циферблат, пока сын с энтузиазмом выкрикивал «гиппопотамов». Действительно, эти неуклюжие толстые животные на удивление четко знали свое дело, абсолютно точно отсчитывая секунды.
- Так я надену новую куртку, ладно, мам?
Сыну, как видно, ужасно хотелось покрасоваться в красивой обновке, чтобы быть во всеоружии на случай непредвиденной встречи со своей одноклассницей Сашкой Жарко, и Юля сдалась.
- Ну, хорошо, только шарф надень, на улице холодно.
- Ой, мамочка, ты только не ругайся, ладно? Я свой шарф в школе оставил. После утренника Сашка всех в парк позвала, посмотреть, когда каток откроют, ну я и побежал с ребятами, а шарф в шкафчике забыл.
- Хорошо еще, что удосужился голову захватить, горюшко ты мое луковое! – улыбнувшись, Юля вытянула из рукава шубки свой пушистый розовый шарфик и стала аккуратно завязывать его у сына на шее.
Ромка попытался от этой, неприятной для него процедуры отвертеться.
- Мам, а можно я без шарфа сбегаю? Тут же всего два шага. А то вдруг меня увидит кто, а шарф - девчачий. – И он умильно сморщил свой курносый нос, усыпанный чуть побледневшими с лета веснушками.
Однако, Юля была непреклонна.
- Та-ак, дружок Ромашка, выбор невелик: или с шарфом, или остаешься дома.
- Ладно, ладно, мам, с шарфом. Только я не Ромашка, а Роман, и не горе луковое, а шоколадная радость.
- Хорошо, Роман! Только, смотри, поаккуратней, радость моя шоколадная, на улице скользко, жуть! И варежки возьми! – прокричала она вслед.
Но за Ромкой уже звонко захлопнулась дверь.