или
На макушке алый мак, а вокруг - ромашки...
Мистическая повесть
Глава 1
ТАМ
Наконец-то пошел снег. Не тяжелый и мокрый, когда и не поймешь толком, «то ли дождик, то ли снег, то ли слезы, то ли смех», а пушистый, невесомый, праздничный. Вот и славно!
А то уж народ совсем нос повесил и захандрил, что на Новый год опять будет моросить противный холодный дождь, нагоняя грусть-печаль-тоску. Но, к счастью, какой-то высший погодный начальник будто решил вдруг устроить предпраздничный аврал, и работников небесной канцелярии в спешном порядке принудили чистить от прошлогодней пыли все углы, заставили перебирать и подшивать накопившиеся за год дела, записанные на белых кучевых облаках. Правда, секретари и референты быстренько переадресовали поручения главного начальника самому младшему помощнику и под разными, порой смешными и нелепыми, предлогами поспешили исчезнуть с места проведения авральных работ. А ему, бобылю, все равно спешить не к кому, вот пусть и работает.
Младший помощник, давно переставший мечтать о продвижении по службе, поскольку до пенсии ему оставалось продержаться всего один год, восемь месяцев и четыре дня, уныло дырявил большим тяжелым дыроколом тучи, перед тем как разложить их по папкам с каллиграфически выведенными надписями: «Срочные дела» под грифом «Совершенно секретно» и «Не самые срочные дела» с небрежной припиской - «Могут и подождать».
Он никак не мог взять в толк, почему все эти «срочные дела» спокойненько себе пылились на полках целый год, а именно сейчас, перед праздником, когда у всех дома дел - выше крыши, вдруг, откуда не возьмись свалились какие-то сверхсрочные сверхурочные, будто бы начальник нарочно решил поиздеваться над своими подчиненными и заставить их отработать сполна за туманную перспективу получения мизерной премии по итогам года.
Глаза у младшего помощника слезились от промозглой сырости плохо отапливаемой комнаты. Осталось обработать, правда, всего два последних облака, а потом навести порядок на столе, и все, можно отправляться домой, где еще предстояло сварганить хоть что-нибудь на ужин. У младшего помощника от голода засосало под ложечкой, для обеда сегодня не удалось выкроить ни одной свободной минутки.
Ну, ничего себе! Вроде, незаметно, а набралась целая корзина с белыми кружочками, вытряхнутыми из дырокола, – дел действительно было много.
- Ладно, выброшу по дороге, а корзину оставлю под дверью. Кому она потребуется на праздники? Потом верну на место, никто и не заметит. Все, а теперь быстренько до дому-до хаты! – решил младший помощник, которому, скорее всего, так и не суждено было когда-нибудь стать старшим, и, выключив в конторе свет, шагнул в туманную серую мглу.
На улице ветер пронизывал до самых костей. Младший помощник решил поплотнее замотать вокруг своей тонкой шеи с острым кадыком старый коричневый, слегка побитый молью шарф, но руки были заняты этой дурацкой корзинкой, полной никому не нужного мусора. И тут младший помощник вдруг не на шутку разозлился: ну, почему?! Почему именно он должен возиться с этими идиотскими деловыми тучами, когда повсюду в теплых домах скоро зажгут цветные огоньки на нарядных елках, и сочные рождественские гуси, начиненные яблоками, зарумянятся в духовках, спеша поспеть к празднично накрытому столу?!
Так бывает иногда, что без какой-либо видимой причины, терпение неожиданно лопается, словно мыльный пузырь, и человек, подспудно уже готовый к бунту, взрывается:
- Баста! Достаточно тебя погоняли. Тпру-у, каурая, приехали!
Младший помощник почувствовал себя смешным и противным даже самому себе: жалкий неуклюжий старикашка, одной рукой прижимающий к груди мусорную корзинку, а другой -пытающийся затянуть на шее потуже петлю давно вытертого и не греющего шарфа.
Мусорная корзина полетела на землю, и ветер, радостно подхватив свою добычу, стал сеять сквозь пробитые дыроколом облака ровные белые снежные кругляши.
ТУТ
- Юлия Романовна! Вы успеете закончить отчет до вечера? Это очень срочно, хотя я, разумеется, понимаю, что вас сейчас вряд ли волнует работа...
Юля, которую все в отделе, да и по жизни тоже, называли Юленькой, вздрогнула. Вообще-то, начальник был прав, голова у нее была забита вовсе не отчетом, а тем, как бы поскорее покончить с цифрами и успеть домой пораньше, чтобы закончить наряжать вместе с Ромашкой елку. Хорошо хоть елку они еще вчера установили: Ромка сунул ее в зеленое эмалированное ведро с песком, который он успел накопать в детской песочнице до того, как выпал снег. Баба Ася, дворничиха, начала было на него кричать, а потом махнула рукой: копай, мол, все равно весной новый песок завезут.
Что бы такого, вкусненького, приготовить сегодня на ужин? Может, рыбу зафаршировать? Не-е, возни слишком много, не успеет - ведь еще нужно заскочить по дороге в магазин, чтобы «вкусненькое» было из чего готовить. Придется обойтись «курицей на бутылке». Это быстрее, и курица у нее есть в холодильнике, нужно только позвонить Ромке, чтобы он вытащил ее из морозилки и майонез купил.
Кажется, пораньше смыться с работы сегодня вряд ли удастся – эвон, как начальник на нее многозначительно зыркает. Сама, дура набитая, виновата, нефиг было со своими пронафталиненными принципами носиться, как дурачок с писанной торбой! Вот согласилась бы в свое время с этим бородатым козлом пообедать (до «переспать» его намеки дойти, слава богу, еще не успели), глядишь, тоже уже сидела бы в своей мини-кухоньке, как остальные тетки-бухгалтерши, и крошила бы себе традиционный «новогодний» салат «Оливье», любимое Ромкино блюдо. Так нет же, поперла, как Гаврош на баррикады: вы, мол, Петр Аркадьич, человек женатый... Что, стало быть, станет говорить княгиня Марья Алексевна!.. Да кто сейчас на княгинь оглядывается? Только такие, как она, барышни, не сумевшие сбежать из пансиона благородных девиц.
Начальник, в конце концов, засобирался домой. Уф, кажется, все-таки есть даже шанс успеть подскочить в спортивный магазин, чтобы купить Ромке подарок под елку: он так мечтает о коньках, говорит, у всех ребят давно уже есть. Только бы повезло, чтоб автобуса не слишком долго ждать. Можно, конечно, и пешочком пройтись, всего-то два квартала, но целую неделю лили тягомотные дожди, сегодня ночью вдруг сильно похолодало, и лужи покрылись ледяной корочкой, гладкой и скользкой, как стекло, а сейчас, наконец, выпал долгожданный снег.
Падать Юля умело прямо-таки мастерски, по ее поводу в семье даже шутя спорили: земля ее на себе не держит или к себе притягивает. Выяснить, правда, так и не удалось. Вот и Ромашка неуклюжим растет, просто жуть! Руки-ноги длиннющие и худющие, вечно сам себе умудряется подножку подставить и падает на ровном месте. Так, может, не надо покупать коньки? Не дай бог, поломает еще себе чего-нибудь... Нет, надо! И Юля решительно свернула на Пионерскую, где находился магазин «Олимпиец», решив не тратить попусту драгоценное время на ожидание автобуса.
Коньки стоили недешево, значит, с покупкой нарядного платья для себя придется повременить, а то коньки и платье вместе ей не потянуть. Вздохнув и совсем капельку пожалев саму себя, Юля решительно не позволила червячку сомнений сгрызть яблоко ее благих намерений. Оно, конечно, благими намерениями известно куда дорога выстлана, но, ради сына, она была готова на все.
Выходя из магазина с блестящими канадками в яркой спортивной сумке, Юля поскользнулась и, неуклюже размахивая руками в безуспешной попытке устоять на ногах, все-таки умудрилась грохнуться. Ну, вот, теперь точно синяк будет, ладно хоть коленку не разбила, а то хороша бы она была – «дама из Амстердама» с драными коленками. Впрочем, какая она, к черту, дама? Дамы солидными должны быть, а ей никто ее лет не дает, удивляются, когда узнают, что у нее есть десятилетний сын. На вид ей и правда не больше двадцати пяти, все Ромку за ее младшего братишку принимают.
Было не столько больно, сколько обидно за порванные колготки: запасных дома уже не осталось, а за новыми топать еще полторы остановки жуть как не хотелось – Юля и так промерзла до костей. Значит, Новый год придется встречать в джинсах. Ну, и ладно, все равно они будут праздновать вдвоем с Ромашкой, по-семейному, значит, сойдут и джинсы, а красный свитерок еще почти новый, вполне за нарядный сойдет.
Дома ее встретил сын и с порога затараторил:
- Мам, курицу достал, майонез купил.
Ромка без паузы перескочил на более интересную для него тему:
- Представляешь, а сегодня на утреннике у Деда Мороза борода отвалилась. А у Ярослава Сергеича, это наш трудовик, под ватной бородой - своя, черная, и мы ка-ак начали все хором кричать, точь-в-точь как в фильме «Бриллиантовая рука»: у вас ус отклеился! А он ничего, совсем даже не психовал, смеялся вместе с нами и сказал, что раз мы его все равно узнали, то он будет молодым Дедом Морозом, современным.
Зато организаторша Валентина Николавна та-ак разнервничалась, чуть не разревелась.
А мне ее жалко стало, и я ей спел нашу с тобой любимую песню, ну, эту, про цветочки на голове.
Ромка самозабвенно заорал, не особо озабочиваясь соблюдением мелодии.
Отчего на голове не растут цветочки,
А растут они в траве и на каждой кочке?
Если волосы растут, значит их сажают,
Отчего сажать цветы мне не разрешают?
Хорошо бы сделать так: вжик! (тут он залихватски присвистнул)
Срезать все кудряшки!
На макушке красный мак,
А вокруг - ромашки!
- Ах, ты добрый малыш, всех-то ты жалеешь, всех любишь, - подумалось Юле.
- Мамуль, только, знаешь, как мне влетело, когда я свистеть начал! – Он недоуменно мотнул непокорной кудрявой головой, - Но как же эту песню петь, чтоб без свиста? Если не свистеть, то это ж уже совсем неправильно, не весело получится. А Марь Антонна, наша классная, сказала, что свистеть неприлично, тем более в школе, и что деньги в доме водиться не будут, а мыши, наоборот, будут. Можно подумать, у нее вообще деньги есть...
- А с чего ты взял, что нету?
- Ну... если б были, то она бы не ходила в школу все время в одной и той же кофте. Вон англичанка, Галина Игоревна, знаешь, какая нарядная каждый день приходит, даже губы и ногти красит под цвет платьев. Она вообще красивая, только ты всё равно в мильон раз лучше.
Юля решила эту тему дальше не развивать, а то Ромка, чего доброго, начнет спрашивать, почему она себе платье к Новому Году так и не купила, то, черное с блестками, которое так понравилось и ей, и сыну.
- Ромашка, а в каких костюмах ребята на утреннике были?
- Мам, ты меня опять Ромашкой зовешь, - возмутился Ромка. - Я ж тебя тыщу раз просил. Что я тебе, девчонка, что ли? Если пацаны услышат, мне каюк – засмеют до смерти. Ты меня лучше Ромкой называй, мне так больше нравится. И еще, вот скажи, ты обратила внимание на совпадение? Ну, что тебя Юлией зовут, а меня – Романом, это ж почти, как Ромео и Джульетта, недаром мы с тобой так друг друга любим!
- Ах, ты мой милый, курносый Ромео! – улыбнулась Юля. – Ну а все-таки насчет костюмов-то, как?
- А-а, да ничего особенного, костюмы как костюмы, обычные... Девчонки – снежинки, принцессы и цыганки всякие, мальчишки – пираты и спайдермены. Только Сашка Жарко, во дает! Тоже мне Бэтмен выискался!
- И с чего это ты такой суровый? Почему это твоему Сашке Жарко нельзя нарядиться Бэтменом?
Сын укоризненно посмотрел на мать и покачал головой.
- Ну, во-первых, не твоему, а твоей, а, во-вторых, никакой и не моей вовсе. – Ромка вдруг слегка покраснел. – Я, мам, тебе ведь уже сколько раз говорил, что Сашка – это девчонка, новенькая, только ты меня не всегда слушаешь. А она, знаешь, какая! Она не такая, как все, а прям, как пацан: плюется дальше всех и в два пальца свистеть умеет. А еще она карате с шести лет занимается и уже синий пояс получила. Мам, можно мне тоже на карате записаться? А вдруг я до самого черного пояса дойду?
- Ох, как сын вырос, а я за своими заботами ничего и не заметила, – на чем свет стоит ругала себя Юля.
- А можно конфетку, ну хоть одну, «Мишку на Севере»? Мам, я так давно таких конфет не ел, - заканючил Ромка.
- Не, сын, не стоит, мы ж их для елки приготовили, да и нас с тобой еще праздничный ужин ждет, и твой любимый «Оливье», между прочим. Ты пока в фольгу орехи заворачивай, а я с елкой разберусь.
Юля встала на табуретку, чтобы пристроить на макушку елки блестящую верхушку. Ромка уговорил ее в этом году поставить елку не искусственную, а живую. Он сам выбрал на елочном базаре чуть ли не самое высокое дерево. А еще они купили несколько новых игрушек. Это у них семейная традиция такая – добавлять к старым, любимым, парочку свеженьких украшений.
«Ягода-малина в лес к себе манила» и была совсем, как настоящая. Побрызгать дезодорантом с малиновым запахом – от живой не отличишь. Вот бы ягодам действительно такой размерчик, это же сколько варенья с одного кустика наварить можно было бы!
Они с Ромкой сластены жуткие, а малина, перетертая с сахаром, самое любимое их лакомство.
- Не забыть достать из буфета баночку – будет сегодня к чаю. Ромка точно обрадуется, - улыбнулась Юля, пристраивая на елке еще одну игрушечную ягоду, ярко-малиновую, с зелеными листочками вокруг.
- Ух, мамочка, какая елка у нас красивая! А давай ее до самой весны оставим, не будем разбирать.
- И как же это у нас получится? Ты ж сам захотел живую елку, а они, сынок, быстро осыпаются.
- Ничего, мамуль, я попрошу у Деда Мороза, чтобы он нашу елку так заколдовал, чтоб она до 8 марта простояла.
- Ну-ну, - усмехнулась Юля. – Думаешь, сумеешь с Дедом Морозом договориться?
- Даже не сомневайся, мамочка, обязательно сумею. У меня есть блат.
- Вот так детки нынче пошли, все-то они знают про жизнь, как она устроена, - с горечью подумалось Юле, но горчинка быстро отступила. Праздник на носу, некогда горевать. Держите хвост пистолетом, уважаемая благородная барышня инженерно-интеллигентских кровей!
