Я документы забрала.
Перенесла их на вечерний.
Другая жизнь совсем пошла.
Я папе с маме о дочерней
Проблеме, чтобы не терзать,
Не растравлять сердца и нервы,
Не стала даже и писать.
Закончился счастливый первый
Большой журфаковский этап.
Чего же ждать от жизни дальше?
Ученье завершить хотя б
И на вечернем, жить без фальши...
Мой Кобозев, конечно, пил.
Чудесный и сердечный парень
Безбашенно талантлив был.
Но генетически подарен
От папы с мамочкой порок –
Те оба сильно зашибали.
Он с тягой справиться не мог –
Мы оба от нее страдали.
А Гармаш вскоре сам семью
Соорудил, потом развелся.
Стремился снова в жизнь мою
Войти – о дочку укололся:
Как раз в те дни я родила...
Он вскоре заново женился.
Я, взяв развод, его нашла.
А у него-то сын родился –
Неслабый маятник судьбы...
Он разыскал меня позднее:
Мол, если он развелся бы...
Но отчего-то страшно мне – и...
-- Прости, но здесь я выхожу,
Мне надо – вспомнила – в аптеку... –
И я пересекла межу,
Заслон поставив человеку –
И больше не встречалась с ним...
А мог бы стать он мне, наверно,
Навек и близким и родным,
Но с ним перипетий – чрезмерно.
Хотя он мне звонил, скучал.
Об одиночестве глубоком
Мне неизменно толковал...
Не пожелала даже оком
На некогда любимый лик
Опять взглянуть. Я замуж вышла –
Случился судьбоносный миг –
Не за него, увы. И выжгла
Его навеки из судьбы.
Двух родила еще детишек.
А замелькавшие столбы –
Мы переехали – излишек
Контактов с прошлым перебить
Сумели – глубже потерялись.
Но не могу его забыть
И не хочу... Мне вспоминались
Подружки. Сбагрив третий курс,
Ушла Ким Лена на заочный –
Жизнь взрослая – такой искус:
Сулила заработок прочный.
Она уехала в Ташкент,
В свою давнишнюю газету.
Немецкий... Помните момент,
Как я заснула? Фишку эту
Не пожелала позабыть
Преподавательница-немка.
Мне нужно было госы сбыть...
Она мне отомстила мелко,
За давнее мне снизив балл,
«Четверку» выставив по «дойчу»...
Судьбы жестокий коленвал –
И я о нем рассказ продолжу,
Обид на «немку» не тая.
Она отметала в итоге,
Что вовремя проснулась я...
Потом на жизненной дороге
Возник ЦНИИмедсанпросвет.
Отдел наглядненьких пособий.
Пакет для лектора, буклет
Плакатец качественной пробы –
И ко всему моя рука
Приложена со всем стремленьем
Неведомого чудака
Профилактическим уменьем
И знанием вооружить.
В том институте продолжала
До ликвидации служить –
(Убили перестройки жала)...
С чего начать? Как дальше жить? –
В который раз опять решала...
С Молчанской много лет дружить,
Журфак закончив, продолжала.
Но потерялись мы потом.
А после с Владиком развода
Опять нашлись – и хоть звонком
Я неизменно год от года
Двадцать второго ноября
Ее с рожденьем поздравляла,
Ее и мамочку любя –
Рожденья дата совпадала –
Не забываю этот день...
Звоню. Мне Ольгина с печалью:
-- Сегодня черное надень... –
Реву, а слез не замечаю.
Моей подруги больше нет.
Ее сдавило поездами –
Померк внезапно белый свет,
Не утихает боль с годами...
О дорогой моей тужу
Душе Кричанской и головке...
С тех пор я больше не хожу
На однокурсные тусовки.
Ушла и Лена Ким от нас.
Уход и Ленин тоже ранний.
Бсе больше горечи запас
И уже, реже круг собраний.
Когда закрыли институт,
Пошла в издательство лицея.
Чему студентов учат тут?
Культурологии. И целя
В тот факт, что, ежели везешь,
Тебя все больше нагружают,
Хотя вокруг и молодежь,
Меня во все дела впрягают.
Методлитература – я,
В образованщицком журнале,
На выставках... Рука моя
На всем, чем в свете козыряли.
Изданий школьный конкурс я
Сама из года в год тянула:
Сценарии, костюмы для
Финальных шоу... Вяло, снуло
Все прочие сидят и ждут,
Что я им песенки смастрячу...
Платили б хоть... Как раз вот тут –
Как будто ничего не значу.
Ну, ладно. С совестью в ладу
До пенсии дотанцевалась.
Не верили, что я уйду.
-- Останься!
-- Нет! –
И не осталась.
В лицее том преподавал
Мой одногруппник Дзялошинский.
Не сразу, но меня узнал.
На смоль кудрей его снежинки
Легли уже давным давно.
Он и в студентах был солидный
И важный... Что ж, ему дано:
Пан представительный и видный.
Чем озабочена теперь?
Я у потомкоа на подхвате.
Когда стучатся внуки в дверь,
Светлее, веселее в хате.
По трое внуков и детей.
Я и нужна им и свободна.
Всегда в орбите их затей –
Вчера, и завтра, и сегодня...
Я не скучаю вовсе, нет.
Зимой, как встарь, хожу на лыжах.
Еще бассейн, велосипед...
Грибной порою – где мой рыжик?
А дача?... Выезжаю в свет
И путешествую немало...
И лишь в стихах печальный след
Того, что напереживала.
Вот папы с мамой – горько – нет.
Отца свела в могилу язва
Еще не старым... Мог бы лет
С десяток жить – и мыслил ясно,
Был полон планов и надежд
И были золотые руки
От навсегда закрытых вежд
Отца – невыносимы муки.
А мама дольше пожила.
Успех певицы пожинала.
Восьмого марта свой дала
Большой концерт на сцене зала
Заполненного в РДК.
Потом нежданно заболела.
Сперва казалось, что слегка –
Пойти в больницу не хотела,
А в теплом мае умерла...
В душе – ее не тронет тленье.
Светлей, что написать смогла
На смерть ее – стихотворенье:
* * *
«Тяжело стоять у края, у конца своей дороги,
Не предвидя и не зная, есть там что-то или нет+
Помнить - нет назад возврата, но, как путник одинокий,
Верить, что в конце тоннеля все равно забрезжит свет.
Тяжело сказать: "Прощайте! Не увидимся мы боле+
Разве только в лучшем мире, если даст, конечно, бог+"
Терпеливо, без стенаний, не ругая злую долю,
Удаляться в бесконечность+ Разве каждый так бы мог?
Ты смогла. Ты, удаляясь, оставалась нам примером.
Уходя, ты показала, как нам жить и умирать.
Оставаясь сильной духом, хоть и немощной уж телом,
Понимая, - жизнь прекрасна - ты сумела смерть принять.
Ты ждала ее спокойно, ни о чем не сожалея.
Наказала нам не плакать, как и прежде, дружно жить.
Только пару раз вздохнула - видно стало тяжелее,
Только воздуха просила - настежь дверь пришлось открыть.
И уснула, улыбаясь нам последнею улыбкой,
Будто всем сказать хотела, что равны и жизнь, и смерть;
Что нам надо оставаться здесь пока, за гранью зыбкой,
Что нам надо возвращаться снова в эту круговерть...»
Послесловие к книге семнадцатой
Не всяк монах, на ком клобук
И нет пророка без порока.
И у меня не десять рук,
Но мною пройдена дорога.
Хоть лыком шит, да мылом мыт.
Дает Бог день, дает и пищу...
Теперь не буду позабыт
Годков поди и через тыщу.
И завершается рассказ,
Что столько сил и нервов отнял,
О времени, судьбе о нас...
Да, все вам ведомо сегодня.
Лишь остается пожелать
Героям этой эпопеи
По-флотски кратко:
-- Так держать!
Не отступая, не слабея,
Достойно выдержать маршрут.
И нас в суглинистом ночевье
Теперь-то точно не сожрут
Могильные тупые черви –
Живыми в книге навсегда
Останемся теперь, ребята!
И МГУ-шная звезда
Светла, как встарь, в часы заката.
Теперь не потеряет нас
В пространстве наш декан Засурский.
Вновь воедино свел рассказ...
Поплачьте о зиме, сосульки!
Непреходящая весна
В душе у нас, детей журфака...
Нам наша дружба не тесна.
Нам с ней – и в Заполярье жарко...
Остались наши имена
В журфаковских зачетных списках.
Безмерно высока цена
Всего, что стало сердцу близко
Под знаменем твоим, журфак!
Нас выбрала судьба однажды –
Не знаем почему и как.
В томлении духовной жажды
Пришли мы на святой порог
Непревзойденной альма матер...
Потом пред нами сто дорог
Легло... Кого куда сосватал
Удел, кто как стезю торил,
Чем вдохновенно окрылялся,
Как над судьбою воспарил –
Здесь обо всем я постарался
Без украшательств рассказать.
Читайте, вспоминайте снова.
Жаль, но придется, завязать.
Передается право слова
Потомкам нашим. Пусть они
Теперь расскажут о журфаке.
Их начались часы и дни,
У них в руках священный факел...