Из цикла: «Армейские истории».
Утро выдалось пасмурным. Погода менялась. Вот гадство. Вчера целый день светило солнце, а как марш-бросок бежать, так снег. Закон подлости! А что делать? Есть, правда, и плюс. Когда светит солнце, как правило, морозно, а когда идет снег, все же потеплее. То что будет марш-бросок на двадцать пять километров, мы узнали только что, на утреннем разводе. Из всей учебки побежит только наш второй батальон. Я прикинул: в батальоне четыре роты. В роте по сто пятьдесят курсантов, плюс сержанты, минус больные. Итого, примерно, человек шестьсот. Это хорошо. Тысяча двести ног в снегу наторят и утрамбуют целую дорогу.
В прошлый раз бежали только одной нашей ротой. Вот намучались! Снега по пояс. Мороз - минус двадцать. Снег при такой низкой температуре не утаптывается, а так и остается рыхлым. Менялись повзводно через десять минут. Сначала первый взвод топтал целину в авангарде колонны, потом, устав, уступал место второму, а сам пристраивался в хвост. Последним всегда бежать проще, снега все же не по пояс, а по колено. Вот такой метод перемещения в зимний снежный период. В теории кажется просто, а на практике – довольно утомительно.
Через полчаса, когда нам ставили задачу на марш-бросок, я понял, что топать придется опять каждой роте отдельно. Ко всему прочему, задача усложнялась тем, что бежать нужно только в один конец. Комбат сказал так: «Товарищи курсанты, вас отвезут на машинах за двадцать пять километров, а вы должны по компасу и карте прибежать обратно в воинскую часть. Снаряжение: автомат, противогаз, штык-нож, малая саперная лопатка. На упражнение дается четыре часа. Времени предостаточно. Стимул простой – успеть к ужину. Опоздаете, сами виноваты. Так что, все в ваших руках, вернее – в ваших ногах».
На обеде я умудрился набить карманы черным хлебом. Не только я, многие так сделали. Неофициальный сухой паек. А то, действительно, вдруг к ужину не успеем, так хоть хлебушком подкрепимся. Был и минус от такого сухого пайка. Нам приходилось каждую неделю зашивать в шинелях карманы. По ночам в роте ходили большие крысы, которые из-за крошек эти карманы и прогрызали. Самое интересное, что прогрызали они карманы даже тем, кто ни разу в этих карманах ничего съестного не носил. Сволочи, да?
Когда они особенно доставали, мы их ловили с помощью нитки, мыльницы и тазика. Да, в эту крысоловку, вдобавок еще входила фанерка и, собственно, сам охотник, который в нужный момент приводил устройство в действие.
Устройство простое. Да и действие охотника тоже. К нитке привязывалась мыльница, на которую одним краем ставился перевернутый таз. Когда крыса пролезала за колбасой в образованную щель между тазиком и фанеркой, крысолов дергал за нитку и крыса оказывалась в ловушке. Дальше предстояло самое интересное. Грызун начинал внутри метаться, а перевернутую вверх фанеркой конструкцию, придерживая рукой, относили в туалет. Там в оцинкованную двуручную шайку наливали воду. Когда вода заполняла объем тазика полностью, крыса высовывала в щелочку раскрытую пасть, где на нее тут же накидывалась петля, цепляя грызуна за два его больших зуба. Вот собственно и все. Дальше умерщвление проводилось разными способами. Все зависело от фантазии охотников. Обычно крысу раскручивали за веревку и ударяли об кафельный пол. Один крысиный труп давал одну отсрочку от наряда вне очереди. То есть, удача и охотничий азарт только в солдатский прибыток.
После обеда, получив автоматы и остальные обязательные для марш-броска причиндалы, курили на улице и ждали машины. Тихая погода тем временем сменилась на ветреную. Снег повалил еще сильнее и был он уже не приятно-пушистым, а противно-колючим. Прошло минут двадцать, а машины все не приезжали. Черт, так и на ужин опоздать можно. Мы лелеяли надежду, что техника сломалась или командование из-за плохой погоды решило марш-бросок перенести на другой день. Но спустя сорок минут мы расстроились, увидев, как из снежного тумана по очереди показались шесть тентованных грузовиков марки УРАЛ. Получилось каждому взводу по УРАЛу. Если бы не зима, то можно сказать, что двадцать восемь человек на одну машину – это роскошно и вольготно. Эх, если бы, да кабы. А зимой, знаете ли, наоборот – в тесноте теплее. Особенно, если сидишь в центре.
Ехали недолго. Чуть больше получаса. Если судить по скорости и по времени, то действительно, увезли километров за тридцать-сорок. Напрямки, если не заплутаешь, может и получится двадцать пять. А уж если заплутаешь, тогды ой. Тогда уж сам виноват. Вернее не сам, а командир роты. Выгрузились, построились. Еще раз выслушали задачу. Задача не изменилась – успеть к ужину. Правда, она усложнилась. Сильный колючий ветер, судя по всему, будет дуть прямо в лицо. УРАЛы развернулись и утробно рыча, медленно, вразвалочку скрылись в снежной, белой мгле. Мы же остались стоять на дороге строем, повзводно, в три шеренги.
Последний инструктаж. Капитан его начал так: «Все меня слышат? Если да, взводные по моей команде должны поднять правую руку! Первый взвод! Так, вижу. Второй взвод! Отлично!». После так называемой переклички начался сам инструктаж: «Двигаемся повзводно, шеренгами по четыре человека. Смена через десять минут. В момент смены, авангардный взвод передает следующим компас, отходит в сторону и проводит перекличку, чтобы никто не отстал, затем пристраивается в хвост. Взводный сержант замыкающего взвода бежит последним. Дистанция между шеренгами два метра, между взводами – пять. Первый привал после того, как шестой взвод пристроится обратно в хвост. Все понятно? Вопросы есть? Вопросов нет. Я бегу вместе с сержантом первого взвода. Рота!!! Слушай мою команду!!! За мной, вперед, бегом, марш!!!!»
Легко на бумаге, да забыли про овраги. Естественно, бегом по целине не получилось. Мы - шестой взвод стояли и смотрели, как первый, потом второй взвод стали медленно двигаться по пояс в снегу. Наша очередь «бежать» подошла только минут через пять. Я оказался в последней шеренге вместе с нашим взводным сержантом. Прикольный парень. Младше меня примерно на год. Такой веселый безусый паренек. Всегда румяный, как красна девица. Кстати, очень переживающий за свою внешность, из-за того, что все уже бреются, а он еще нет. Вместо щетины на румяных щеках у него рос тоненький светлый пушок. По началу он бежал и все время кричал: «Не отставать!!! Дистанцию между шеренгами не сокращать!!! Быстрее, бляха муха!!! Дистанцию между шеренгами не сокращать!!! А ну, бля, кому сказал, не отставать!!! Дистанцию между шеренгами не сокращать!!!» Потом устал и просто тяжело вслух считал: «Раз, раз, раз-два-три!!! А ну, не отставать!!! Раз, раз, раз-два-три!!! Дистанцию не увеличивать!!! Раз, раз, раз-два-три!!!». Как робот.
Чем ближе мы приближались к авангарду, тем снег становился выше и рыхлее, а бежать становилось все труднее и труднее. Через пятьдесят минут наш взвод стал «бежать» первым. Румяный взводный с компасом наскакивал на снег, как ледокол на лед, а мы следом штурмовали эту белую, холодную кашу. Дошли до леса. В лесу бежать оказалось проще. Не так много снега, как в поле. Вот, наконец, и первый привал. Ровно через час. Устали так, что курящие лежали вместе со всеми и не курили. Я залез в карман. Мой хлеб перемешался со снегом, намок и потерял свою форму. Ладно, главное, что все равно удивительно вкусно его вот так жевать, на холоде, да с устатку.
Ветер в лесу почти не ощущался. Он где-то наверху монотонно шумел по кронам деревьев, нагибая отдельные верхушки, которые высовывались из основной плотной массы. Снег продолжал идти. В лесу он летел почему-то с разных сторон и если не смотреть вверх, было собственно не понятно, откуда же дует ветер. Я сидел под разлапистой елью, прислонившись спиной между двух веток к широкому стволу. Сидел как в кресле. Руки, почему-то уставшие больше чем ноги, покоились на двух ветвях, которые возле ствола были почти голые, без ответвлений и иголок. Удобно. Как-то не заметно стемнело. Видимость в лесу сократилась до минимума. Я закрыл глаза и приказал себе заснуть на пять минут. Сон – это лучший отдых. Пускай и пятиминутный.
Есть такая специальная методика, когда ты сам себя как бы гипнотизируешь: «Спать, спать, спать. Ты устал. Веки твои тяжелые, тяжелые. Медленный вдох и медленный выдох. Медленный. Важно чувствовать, как густой воздух выползает сиропом через ноздри. Ме-длен-но. Ноги мои устали. Теперь нужно расслабить лодыжки. Расслабить по очереди, сначала одну, потом до колена – вторую. Дышать животом. Вдох, пауза, медленный, густой выдох. Руки. Они тоже устали. Расслабить пальцы. Все фаланги, начиная с левого мизинца, заканчивая мизинцем правой руки. Потом кисти. Они уже тяжелые, очень тяжелые, тянут за собой вниз, предплечья, плечи. Дышать животом. Спать, спать, спать. Ты устал. Ты должен, ты обязан уснуть. На пять минут. Всего на пять. Пять, пять, пять минут. Спать…. Спать… Сп-а-а-а-а-ть».
Проснулся я не сам. Проснулся от крика: «Рота!!! Подъем!!! Бегом, марш!!!». Черт, секунд двадцать не доспал. Что за жизнь? Опять бежать. Раз, раз, раз-два-три. Как ни странно, бежать после короткого сна стало легче. Действительно легче. Наш шестой взвод опять начинал замыкающим. Сержант кричал: «А ну, не отставать!!! Раз, раз, раз-два-три!!! Дистанцию не увеличивать!!! Раз, раз, раз-два-три!!!» Совсем стемнело. Ветер усилился. Снег тоже. Он уже залеплял глаза. Куда бежать? Хорошо, когда впереди тебя ведущий. Вот она спина впереди маячит, с автоматом по диагонали. А где мой автомат? Ага, чувствую болтается. А лопатка? Тоже со мной. Штык-нож? Где штык-нож? Уф, просто сполз по ремню с живота на спину? Черт, какое длинное поле, скорей бы опять лес.
А вот и лес. Зараза, какой густой. Двигаться стали уже шеренгой не по четыре, а по три, иногда даже и по два человека. Естественно, колона сразу же вытянулась. Раз, раз, раз-два-три!!! Черт, как устал, когда же второй привал. Ага, скоро. Вот мы уже и первые бежим. Неужели опять повезет и привал будет в лесу? В лесу-то лучше. В поле, наверное, совсем не комфортно. Хотя, какой к черту комфорт на снегу валяться? Точно – никакого. Раз, раз, раз-два-три!!! Осталась минута. Минута, это сто двадцать шагов или больше? Вряд ли больше, скорее меньше. Буду считать только левую ногу. Поехали. Пять один, пять два, пять три, пять четыре, пять пять… Так просто легче считать. Уф, привал.
На этом привале я времени терять не стал, быстро пожевал хлеб и заснул еще быстрее, чем в первый раз. Как результат, проснулся до команды «Рота, подъем!». Встал, огляделся. Весь наш взвод валялся на снегу, в одинаковых позах эмбриона. Замечено, что если человек левша, ему удобнее спать на левом боку, а правшам, соответственно, на правом. Интересно, почему? Постепенно стали шевелиться. Встал сержант. В этот момент прозвучала ненавистная команда и все, вскочив, стали ежиться от холода. Пора бежать. Сейчас согреемся. Раз, раз, раз-два-три!!! Интересно, а сколько километров мы уже пробежали? Пятнадцать или больше? Скорее всего, наверное, меньше. Значит еще один привал и дом. Дом, какое сладкое слово - дом. Сейчас под этим словом подразумевалась теплая казарма и мягкая койка. Пускай она на втором ярусе, но все равно, лучше в ней, чем в шинелке на снегу.
Через некоторое время я заметил странную вещь. Что-то мы давно не менялись. Обычно, через десять минут пробегали мимо отдыхающих сбоку взводов. Сейчас на очереди должен отдыхать второй. Первый уже бежит сзади нас. Или у меня со временем в голове что-то. Странно. Раз, раз, раз-два-три!!! В чем дело? Метель разыгралась не на шутку. Веки уже не справляются с этим снегом. Да и снег стал липким и противным. Так, где же второй взвод? Неужели они на часы не смотрят? Или я уже потихоньку начал сходить с ума. В этот момент меня окрикнул Андрюха, мы с ним бежали в паре, в шеренге из двух человек:
- Стас, уф-уф-уф, двадцать пять минут прошло, уф-уф-уф, а второй взвод еще не менялся? Уф-уф-уф. Они что, двужильные? Уф-уф-уф
- А я думал, что это только у меня такое впечатление – также, задыхаясь, ответил ему я.
- Какое на хрен впечатление, уф-уф-уф, я по часам засекаю каждые смены. Уф-уф-уф.
- Андрюх, а что у тебя часы есть?
- Ага, уф-уф-уф, командирские, с подсветкой.
- Везет.
В этот момент я наткнулся на спину впереди бегущих. Вернее, уже стоящих. Сзади на меня тоже налетели.
- Привал пять минут!!! - закричал сержант из пятого взвода.
Собрались вместе три сержанта и стали что-то обсуждать. Сначала тихо, а потом уже ругаясь матом и довольно-таки громко. Тут и выяснилось, что пятый взвод, когда первый встал на отдых в сторону, отстал от четвертого. Вернее не отстал, а пошел не туда. Как они не заметили, что идут не в кильватерном строю, а в авангарде первыми? Правда, в такую метель не мудрено. Я помог Андрюхе закурить. Он сел на корточки, а я его накрыл подолом своей шинели, между своих ног. Отличный способ. В такую погоду, наверное, единственно возможный.
Потом мы с ним по очереди тянули овальную сигарету, прикрывая ее от снега двумя руками, и слушали командиров. Сержанты рядом с нами все совещались. Мнения разделились. Сержант из четвертого взвода предлагал догонять авангард, а вместо компаса ориентироваться по ветру. Сержант из первого взвода уговаривал остаться там, где стоим, чтобы нас могли найти. Наш румяный сержант предлагал совсем уж кардинальный план. Идти налево, перпендикулярно ветру, чтобы выйти на ту бетонку, по которой мы ехали на УРАЛах. Мол, на дорогу мы в этом случае должны выйти по-любому. Все варианты имели право на жизнь.
Может быть усталость, а может быть дар убеждения сержанта из первого взвода сработал. Так или иначе, было принято решение остановиться и ждать когда нас найдут. Мы даже с Андрюхой обрадовались. Хрен с ним с ужином и так понятно, что на него уже не успеть. Действительно, сколько же можно снег месить. Поступила команда: «Привал! Больше часа на снегу не лежать. Спать и дежурить по очереди».
Пока все разбирались, кто же будет первый дежурить, мы с Андреем решили тем временем устроить себе спальное ложе. Устроили очень просто. Сняли шинели, а потом расстегнув задний хлястик, оделили их как бурки, не засовывая руки в рукава. Я своей шинелью укутал его, а он поверх моей укутал меня. После чего мы завалились на бок и прижавшись друг к другу стали доедать мокрый бесформенный хлеб. У, что может быть вкуснее? Ну, наверное, хлеб с салом все же вкуснее, но за неимением последнего и это сойдет. Минут через пять нас занесло снегом и этот дурацкий сквозняк прекратился. Сразу же стало тепло.
Я, согревшись, лежал и думал, на сколько мне завести внутренний будильник. Мне в шею жарко дышал, уже спящий, Андрюха. Интересно, а он «поставил себе будильник»? Сержанты говорили больше часа на снегу не лежать. Ну и что. Подумаешь, говорили. Лежать под снегом на самом деле теплее, чем торчать без движения на ветру. Без движения можно и дуба дать, а все время прыгать, тоже устанешь. Нет лучше под снегом. Так насколько же «поставить будильник»? Может быть на два часа? Или на три? Нет на три много. Точно, нужно поставить на два с половиной. Интересно, а насколько поставил Андрей? И поставил ли вообще. А вдруг он решил спать час, как и советовали сержанты? Нет, что же он, совсем дурак.
Так, какой же я себе поставлю будильник? Перед глазами стоял целый ряд будильников. Все разные. И самое интересно, не только по форме, но и по цвету. Больше всех мне понравился огромный розовый будильник. Он стоял на белом снегу. Яркий, с золотыми цифрами и черными витыми стрелками. Стрелок было три. Часовая, минутная и даже секундная. Отсутствовала только стрелка будильника. Как же поставить время звонка? Почему они не тикают? Такой большой будильник, выше меня, а не тикает? Странно. Секундная стрелка дергалась то вперед, то назад. Пять секунд вперед, пять назад. Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед, назад, назад, назад…..
Какая магическая секундная стрелка. К тому же, она еще и красивая - в виде алюминиевой ложки с закрученной в штопор ручки. Так, а что же такое в ней лежит? Да не лежит, а посередине нанизано на ось стрелок, как шашлык, жирный кусок мяса. Не просто жирный, а еще и горячий. Во как от него пар валит. Мммммм. Сначала его нужно съесть, а потом уже буду разбираться, где еще одна стрелка. Интересно, а мясо соленое? А, какая разница. От предвкушения будущего удовольствия я сильно-сильно закрыл глаза. Оооо, как приятно. Вот так, сильно-сильно закрыть глаза. Даже слезы потекли. Ой, какие они большие и сладкие, как мармелад. Да, да, вкусно, вкусно.
Эй, куда? Будильник, взмахнув белыми, как у чайки крыльями, полетел в зеленое небо. Почему зеленое? Разве небо бывает зеленым? Да и будильники не летают. Как же я его поставлю? Чтобы поставить, его нужно поймать. Или убить. Нет, если я его убью, он не будет звенеть. Ладно, я его просто аккуратненько подстрелю. Так, радиальная скорость пять минут в секунду, прицельная планка четыре, шептало - одиночными, поправка на девиацию. Поехали. Почему не скользят лыжи? Что за черт. Кто мазал? Кто мне смазывал лыжи? Температуру перепутали суки? Лишний круг бежать? Хрен вам, пуля и петля. Какая петля? Бля – петля. Отличная рифма. Бля - петля, петля – бля. Холодно – дно. Что дно? А видно. Что видно? Где будильник? А вижу. Лежу. Я лежу. Почему один лежу? Почему вижу себя со стороны? Где Андрей? Андрей – воробей. Бей. Не бей! Сука больно, не бей же мне по щекам. Больно же, больно.
Я открыл глаза. Меня действительно сильно били по щекам. Ой, какой яркий свет. Почему так ярко? Что это? Рай. Давай лабух – лабай! Дайте поспать, суки. Руки прочь. Прочь – ночь, отличная рифма. Ночь прочь. Прочь ночь. Да почему же такой яркий свет? От куда-то из далека, как будто из леса, я слышал крик: «Курсант, вставай, да вставай же ты, помогай своего товарища будить. Он вообще не реагирует. Где все остальные? Где все? Ну, ты слышишь? Давай же черт. Ну, давай, просыпайся».
Я потихоньку стал понимать, что произошло. Как медленно думается. День. Яркий солнечный день. Рядом со мной стоял и стрелял в воздух сержант из третьего взвода. Как же его зовут? Не помню. Я сидел, облокотившись на спящего Андрюху. Руки, ноги деревянные. Да и мозги тоже. Нужно встать. Как найти силы подняться? Да когда же у него кончатся патроны? Зачем так громко стрелять. Ой, как громко. Интересно, если закрыть глаза, будет тише? Нет нельзя. Какой бред. Нужно вставать.
- Эй!!! – просипел я сержанту.
- О, ожил, где все остальные?
- Помоги встать.
- Давай, давай, потихонечку, вот молодец, – хвалил мне сержант. – Вставай.
- Слушай!!! Все, наверное, спят.
- Где спят?
- Где-то рядом. Надо их найти, они же замерзнут. А сколько время?
- Двенадцать часов дня.
- Ого, почти двадцать часов под снегом спали.
- Вы-то блин спали, а мы вас всю ночь искали.
К нам подбегали радостные курсанты, по пути спотыкаясь об спящих под снегом. Ноги мои не шли совершенно. Я их не чувствовал. Они были чужими. Не моими. Пальцы на руках тоже были какие-то деревянные. Все эти ощущения сопровождались сильными покалываниями в районе коленей и локтей. Рядом со мной поставили на ноги Андрюху. Мы как спали вместе, так и стояли друг к другу лицом. Жизнь постепенно возвращалась в наши тела. Вместе с горячим чаем, в котором явно ощущался вкус лимона, вместе с теплой котлетой, которая давалась только по субботам, а сейчас лежала в чужих заботливых руках на белом хлебе, вместе с теплой затяжкой вкусной и сладкой сигаретой, вместе с запахом медицинского спирта, которым нам растирали щеки и самое главное, вместе с ярким мартовским солнышком, которое как-то необычно жарко нас согревало. Грело и возвращало к жизни.
Эпилог.
Через полчаса к нам на БТРе подъехал комбат, подполковник, с распространенной русской фамилией Иванов. Речь была его короткой и доходчивой:
- Ребятки, хорошо то, что хорошо кончается. Кто из вас хочет, чтобы ему отрезали ноги? Поднимите руки. Никто не хочет? И это правильно. А чтобы все хорошо закончилось, требуется немного усилий. До части по прямой осталось всего-то пять километров. Заставьте себя пробежать эти пять тысяч метров. Заставьте. Автоматы и прочее барахло грузите на БТР и бегом марш. Обед через час. Так что еще можете успеть. Нужно себя заставить. Понимаете? Нужно. Сердечко молодое, кровь горячая, справится с вашим обморожением. Давайте, мальчики, давайте, это даже не приказ, это просьба. Спасение замерзающих, дело рук и ног самих замерзающих. Бегом марш!
И мы побежали. Почти все побежали, кроме одного парнишки из Дубны. Бежали, как могли, не чувствуя ног. Через силу. Не чувствуя пальцев рук. Иголочки продолжали колоть, но все ближе и ближе к онемевшим частям. Какое счастье. Пусть больно. Все ближе и ближе к замерзшим пальцам. Пускай иголки уже вонзаются под ногти, пускай. Эти уколы окрыляют. Они, с каждым покалыванием возвращают к жизни, замершие за ночь конечности. Раз, раз, раз-два-три!!! Раз, раз, раз-два-три!!! Возвращайся жизнь ко мне. Давай.
Все восемьдесят три человека, которые побежали, действительно успели на обед. Мы с жадностью птенцов поедали горячий суп похожий больше на бульон, водянистое пюре с консервированной рыбой и кисель из крахмала. Но все равно, это был самый вкусный обед в моей жизни, оставивший яркий след в памяти, как и ночной сон. Сладкий, красочный сон. Такой же сладкий, как большие мармеладные слезы.
Никто из восьмидесяти трех человек, даже не зачихал, а вот парнишка, из пятого взвода, в итоге, по злой иронии судьбы, лишился пяти пальцев на правой ноге. Зря не побежал. Зря не послушал комбата. Комбата, с распространенной русской фамилией - Иванов. Зря.
А я после учебки, отслужив полтора года интересной службы, вернулся домой. Двадцать лет прошло, а я до сих пор считаю, что те два года совсем не выкинуты из жизни, как обычно говорят. Напротив, семьсот тридцать дней пошли мне только на пользу. Эх, не зря я служил. Не зря.
Санкт-Петербург, 18 октября 2006 года Станислав Кутехов.