Лето 1988 год. Южно-Российск. Городская прокуратура следственный отдел
− Зайди, − буркнула трубка голосом начальника Хафтина Никиты Сергеевича.
− Какое дело? У меня отпуск через три дня, билеты куплены, только что и осталось, что все бумаги оформить, да купальник новый у этих новоявленных кооперативщиков[1] приобрести, будь они трижды неладны, спекулянты легализованные, − подумала − Марго, она же старший советник юстиции Маргарита Сергеевна Крулевская.
Десять минут спустя. Кабинет Хавтина.
− Знаю, КЗОТ[2] у нас в стране ещё, слава Богу, никто не отменял, и заявление твоё самолично подписывал. Но дело превыше всего, тем более, что оно, в общем-то, пустяковое. Поехать, арестовать, доставить. И главное, оформить по всем правилам. Как ты умеешь.
− Никита Сергеевич расхаживал по кабинету, теребя выбритый до синевы, подбородок, − сама понимаешь, другому поручить не могу. Обязательно напортачат. У этих новоявленных коммерсов адвокаты - просто звери. За деньги порвут любого нашего, что твой Шарик тряпку. Да и власти почти всегда на их стороне. Новое мышление, понимаешь.
− Не понимаю, − перебила начальника Крулевская, что с меня требуется? Кого арестовать, кого доставить?
− Ах да. Занесло, понимашь, меня не в те дебри, − Хавтин протянул Маргарите тоненькую папочку, − здесь донесение одного нашего негласного помощника, − сегодня вечером, в кооперативном ресторане «Плакучая ива» состоится передача большой суммы для дальнейшей нелегальной конвертации в СКВ[3] и вывоза за рубеж. Налицо, как говорится, целый букет статей Уголовного кодекса РСФСР. Твоя задача появиться в нужный момент, зафиксировать факт нарушения закона и привлечь виновных к уголовной ответственности. Всё. А дальше законный отпуск и прочие летние радости.
− Но Никита Сергеевич, там же очные ставки, экспертизы, как же я за три дня… − попыталась возразить старший советник юстиции.
− Крулевская! Ты ещё здесь? Кыш отсюда. Не видишь, у меня телефон разрывается, между прочим, без номеронабирателя![4] − произнеся эту фразу, начальник рывком сорвал трубку с кроваво-красного аппарата.
Поздний вечер того же дня. Дом напротив ресторана «Плакучая ива»
− Первый, первый, я пятый, докладываю, − Марго, вздохнула и, взяв в руки видавшую виды рацию, усталым голосом произнесла, − ну, что там у тебя? Можно уже брать негодяев с поличным?
− За последний час в ресторан вошли двенадцать посетителей. И выходили из него через пять-десять минут. Явно обедать не собирались. Полагаю, приносили деньги…
Крулевская не дала наблюдателю закончить фразу:
− Лейтенант, пора бы уже усвоить, что полагать и думать, это моя прерогатива. Через четверть часа начинаем! Всё. Конец связи.
Кабинет владельца ресторана «Плакучая ива» Лазаря Шаральского
− Садитесь, уважаемый Силуянов, не маячьте у окна. Не знаю как у вас, а у меня недругов хватает, − хозяин кабинета жестом указал на кожаный диван и задёрнул тяжёлые шторы, − знаете такое новомодное английское слово «киллеры», - по-русски это означает наёмные убийцы. Полагаю, что они уже получили на меня заказ, но речь у нас с Вами пойдёт не об этом прискорбном случае.
Вор в законе, по кличке Сила, хотел было что-то возразить, но передумал и сидел молча, скрестив руки на груди.
− За Вас поручились известные люди, которым я безгранично доверяю. В этой сумке двадцать миллионов советских денежных знаков, если Вы доставите их куда следует, то получите гонорар в размере ... − договорить он не успел, ибо внизу раздался грохот бьющейся посуды и крики:
− Всем лечь на пол. Милиция. При сопротивлении открываем огонь, без предупреждения.
***
− Скорее, сюда! В запасной выход! Я их задержу, но ненадолго, − Шаранский швырнул Силуянову сумку с деньгами и вытолкал его за дверь, замаскировав её большой картиной работы местного художника-баталиста.
***
Выскочив на улицу, Сила понял, что здание со всех сторон окружено милиционерами и пройти сквозь их строй будет проблематично. Неожиданно его взгляд упал канализационный люк, отсвечивавший в лучах уличного фонаря.
Вообще-то, западло вору-законнику в вонючую жижу соваться, но свобода того стоит − пронеслось у него в голове, а рука уже сама тянулась к высокому импортному батинку-берцу, в котором лежал большой нож, изготовленный зеками на зоне, из прочной автомобильной рессоры.
***
Известно же, что беда никогда не приходит одна. Избежав встречи с блюстителями порядка, Силуянов умудрился подвернуть ногу, и самое страшное − уронил заветную сумку в бурлящий поток проносящейся мимо зловонной жижи.
Включив китайский фонарик, и превозмогая боль, поковылял за уплывающей в даль ценной ношей, но без толку, через несколько минут, она исчезла из виду, скрывшись за поворотом.
Мокрый и грязный он попытался присесть на корточки, но боль в ноге не позволила ему принять излюбленную зековскую позу.
Бывшие цеховики, а ныне добропорядочные предприниматели, за утрату такой суммы сами убивать не станут − кишка тонка. Но этого самого киллера наймут, это как пить дать. А собрать такие бабки, даже обложив данью всех, кого можно, в ближайшее время вряд ли получится. Остаётся одно − залечь на дно или вообще исчезнуть из города, − обдумывая все варианты, Силуянов кое-как выбрался наружу, и, хромая, поплёлся к кварталу, где жил знакомый лепила[5], врач Игорь Ильич Индов, оказывающий ворам (разумеется, за щедрое вознаграждение) посильную медицинскую помощь.
Благо, начавшийся ливень смыл с него остатки канализационного налёта.
***
− Сила тебя опять подстрелили? − лекарь, позёвывая, открывал входную дверь, − рублями не возьму, сам понимаешь, инфляция. Так что при всём к тебе уважении только валюта, ну или камушки, − сонно бормотал хозяин дома, впуская незваного гостя.
− Вывих у меня или трещина, в крайнем случае перелом, дело житейское, это во-первых, а во-вторых, я поживу у тебя дней пять, и это не обсуждается! За постой заплачу, по расценкам гостиницы Метрополь, но уж и ты расстарайся! И ещё вот что, - веди меня к телефону, мне с братвой покалякать надо, − Силуянов неловко наступил на больную ногу, охнул и схватился за стену.
Врач помог ему добраться до дивана, рядом с которым стоял телефонный аппарат.
Утро следующего дня. Кабинет Хавтина
Прокурор хотел было предложить Марго сесть, но передумал, и женщина так и осталась стоять, − провалила операцию! Денег нет, а жалоба на неправомерные действия сотрудников правоохранительных органов есть, вот почитай! Мы с тобой, оказывается, кошмарим нарождающийся частный бизнес. Беспричинно пугаем посетителей и всё такое!
− Но Никита Сергеевич, откуда же я могла знать, что в кабинете Шаральского имеется чёрный ход. И я видела убегающего мужчину, похожего на Силуянова. Надо немедленно объявить его розыск, а для этого нужна ваша санкция.
− Крулевская! Ты в своём уме? Чтобы вор в законе, как простой карманник улепётывал, с места преступления? Да у него для этого целая армия безропотных шестёрок имеется.
Тоже время. Квартира Индова
Срочно вызванный вор-домушник, по кличке Репейник, прозванный так, ещё по первой ходке за чрезмерную болтливость, трещал без умолку:
− Ну Сила, ты даёшь! Так, элегантно обчистить барыгу, высший пилотаж. Вся братва об этом гудит! Надо же, Лазарь сам тебе передал сумку с таким баблом. Он и к нам подкатывал, мол, что тебя сыщет, до конца жизни в его кабаке бесплатно жрать будет, да не один, а со своей биксой[6], только кто же против тебя пойдёт. Но парни бакланили[7], что он спортсменов из качалки нанял. Те вообще безбашенные отморозки. За бабки кого хош на куски порежут…
− Сила тебе срочно надо умереть! − бесцеремонно оборвал Репейника хозяин дома.
− Это как? − Силуянов потирая ушибленную ногу, уставился на Индова.
− Элементарно, Ватсон. Я тут, недавно, официально оформил частную больницу, небольшую, но уже весьма популярную, в высших сферах нашего города и области.
Полежишь там, пока нога не придёт в здоровое состояние, а потом тихо представишься перед всевышним. Братва, как и полагается, организует похороны, согласно твоему статусу. В закрытом гробу! Ну а новую ксиву[8] для тебя заполучить, я думаю, не проблема. А с мертвеца какой спрос? Нет тела, то бишь человека, − нет долга. Удовольствие это не из дешёвых, но я так полагаю, что тех денег, которые ты экспроприировал у ресторатора, вполне должно хватить!
− Да потерял я их! Уплыли они… в канализацию! Сколько разговорил. Поскользнулся, уронил! Чёрт бы их побрал! − гаркнул Силуянов.
− Значит, у этого чёрта мы их и заберём, − подытожил доктор, провожая Репейника до двери.
Неделю спустя
Маргарита Сергеевна, ругая про себя начальника, не отпустившего её в законный трудовой отпуск, на видавшей виды ЛАДе объезжала своих информаторов. Кто-нибудь да скажет, куда пропал Сила, заметную фигуру которого она определённо видела из окна офиса ресторатора.
Отношение к этому человеку у женщины было двоякое. С одной стороны, он был её противником, злостным нарушителем почти всех статей Уголовного кодекса, но с другой стороны, чего греха таить, Силуянов был интересен ей как мужчина, хотя в этом было стыдно признаться даже себе самой. Несколько лет назад она с пеной у рта доказывала Хавтину непричастность Силы к одному нераскрытому убийству. И таки убедила, правда, при этом, чуть не вылетев из прокуратуры. Дело закончилось всего лишь выговором с занесением.
Её размышления прервали новости, доносившиеся из старенького автомобильного приёмника: «Сегодня на местном кладбище, в присутствии многочисленных сопровождающих был предан земле прах, умершего на днях, Александра Сергеевича Силуянова. Его тело было обнаружено за городом, в сгоревшем сарае. Спецы, проведя серию экспертиз, однозначно подтвердили, что уцелевший палец и неповторимые папиллярные узоры на нём принадлежат известному криминальному авторитету!»
[1] − 26 мая 1988 года Верховный Cовет СССР принял закон «О кооперации в СССР», который разрешал кооперативам заниматься любой незапрещенной деятельностью
[2] − Кодекс законов о труде.
[3] − свободно конвертированная валюта.
[4] − телефон односторонней связи с руководством вышестоящей организации.
[5] − видоизмененное слово "лекпом" (лекарский помощник)
[6] − подружка вора.(жарг)
[7] − говорили (жарг)
[8] − паспорт (жарг)
Лето 1988 год. Южно-Российск
От неожиданности Марго ударила по тормозам, чуть не спровоцировав дорожно-транспортное происшествие.
− Кто? За что? Как он там оказался? − Одна мысль догоняла другую, а руки уже самостоятельно крутили руль автомобиля, направляя его в сторону ресторана «Плакучая ива».
То же время. Первая в городе частная клиника Игоря Ильича Индова
В дверь палаты-люкс тихонько постучали.
− Кого ещё там несёт? Входи, лепила, тебе можно, − недовольно буркнул Силуянов, внимательно изучающий новенький паспорт, выданный на имя Семёна Семёновича Чеснокова.
В палату робко вошла девчушка, лет четырнадцати, и ни слова не говоря бросилась на шею Силуянова.
− Наконец-то я тебя отыскала, спасибо медсестре, подсказала, в какой палате лежишь. Тебя же скоро выпишут? Правда?
Сила, не знал, как себя вести, и стоял, как библейский соленой столб, с висящей на его шее незваной посетительницей.
Девушка, наконец, разомкнула объятия и протянула ему записку.
− На, читай. Мама, умирая написала. Не дождалась тебя. Рак в четвёртой стадии. Нужных лекарств сейчас днём с огнём не сыщешь, вот и покинула меня, тебя так и не дождавшись. А тут, я гляжу, всё в шоколаде, отдельная палата и всё такое.
Новоиспечённый Чесноков её не слушал, он внимательно вчитывался в неровные буквы.
«Наташенька, дочка, разыщи отца С.С. Чеснокова.
Я иногда ездила к нему на свидание. Рассказывала о тебе, как ты растёшь, привозила твои детские рисунки. А потом его перевели куда-то на край света, и я больше не могла… Да и здоровье моё подкачало.
Твой папа после колонии, бедолага, как и я, скитается по больницам. Но несмотря на своё тёмное прошлое, и многолетнюю отсидку, человек он хороший. Обязательно будет о тебе заботится. И вообще, Сергей Сергеевич твой единственный близкий человек на всей земле.»
Силуянов никогда не был сентиментальным, но сейчас комок подкатил к его горлу, и он не знал, что сказать неожиданной посетительнице.
Но этого делать и не пришлось. Дверь распахнулась, и вошедший Индов повёл больного на обязательные процедуры.
− Папа, я заканчиваю вечерний техникум и работаю посудомойщицей в столовой №13. Той, что возле вокзала. Пожалуйста, разыщи меня, очень прошу, − крикнула Наташа вслед удаляющемуся Силуянову-Чеснокову.
Пять минут спустя. Процедурный кабинет частной клиники.
− Репейник! Твою м…! Ты какую ксиву мне подсунул? На кой ляд мне эта девчонка? Только малолетней родни мне сейчас не хватало! − Сила схватил своего помощника за грудки и прижал к стенке.
− Но босс, бумага идеальная! Лучше и не придумаешь! Бродяга отсидел десятку с лишним, в городе его никто не знает. Помер прямо на вокзале, хватанул палёной водки, за выход на волю. Ну и откинул копыта. Нам только и оставалось, его бумажку об освобождении на паспорт поменять, да фотку трою присобачить. Между прочим, немалых бабок паспортистке отвалили. Так что радуйся, всё чин-чинарём. Ксива знатная, настоящая!
− Лучше бы я сам собой остался. Без всяких недозрелых родственниц, − буркнул воровской авторитет, отпуская подельника.
− Зря ты так, − с досадой в голосе огрызнулся Репейник, − ресторатор, грёбаный, спортсменов-стрелков нанял. Все мастера спорта СССР, не хухры-мухры. Будь спок, не промахнутся. Поэтому слинял бы ты, куда подальше. Куда пуля не долетит, и нож не достаёт.
Ресторан «Плакучая ива»
Марго пронеслась по залу и перепрыгивая через ступеньку ворвалась в кабинет Шаральского.
− Лазарь! Твоя работа? Тобою нанятые отморозки угробили Силуянова? − женщина выхватила пистолет и направила его на ресторатора.
− Во-первых, мадам, уберите оружие, дамам, сей предмет явно не к лицу, во-вторых, Ваши визиты в это заведение становятся постоянными, и это очень нервирует наших посетителей. Заведение несёт убытки. И наконец, в-третьих. Упомянутый Вами господин, нужен мне исключительно живым. Ибо с мёртвого какой спрос? Никакие финансы он мне уже не вернёт. А мне, между прочим, за него, перед очень уважаемыми гражданами нашего города ответ держать. Надеюсь, я удовлетворил Ваше любопытство. Если да, то извольте, покинуть ресторан, только чинно и степенно. В противном случае, я буду вынужден позвонить товарищу прокурору, ну и ещё кое-кому из советских и партийных органов.
На следующий день. Городское кладбище
− Стоять! Руки вверх и поворачивайся медленно, без резких движений. Иначе получишь пулю в свой тупой лоб, − произнеся эти слова, Крулевская поймала себя на мысли, что в последнее время довольно часто бряцает оружием и это не есть хорошо.
− Маргарина Сергеевна! Какая встреча! Как ты меня вычислила? − Силуянов руки не поднял, но всё же медленно повернулся.
− Твоё тщеславие подвело. Я знала, что обязательно заявишься посмотреть на собственную могилу. И не боишься, что такая мысль не только в мою голову пришла, но и тем верзилам, которых ресторатор нанял?
− Об этом я как-то не подумал, − искренне смутился вор.
− Верни Шаральскому деньги. Ведь ты их не украл, закона не нарушал, и живи себе дальше. У меня к тебе претензий нет!
− Откуда они у меня? Сколько можно талдычить! Уплыли они, исчезли, растворились. Я, что, не представляю, на что эти бывшие спортсмены способны? Никакая братва меня от них не спасёт! Вот даже фамилию пришлось… − тут он осёкся и замолчал, боясь сболтнуть лишнего.
***
Перед тем как исчезнуть из города, Силуянов, не до конца соображая, зачем он это делает, побрёл в привокзальное кафе. Денег у него при себе было немного, но и те он решил оставить невероятным образом появившейся в его жизни девушке Наташе. Пусть купит себе обновку, ну или ещё чего-нибудь, что им в таком возрасте крайне необходимо. А ему братва, везде лаве[1] подбросит, с голоду не даст помереть.
Однако осуществить намеренное он не успел. Какой-то неприметный мужичонка, постоянный обитатель вокзального зала ожидания внезапно огрел его чем-то тяжёлым по голове, а невесть откуда взявшаяся машина Скорой помощи, мигая проблесковыми маяками, увезла бедолагу с площади.
Процедурный кабинет частной клиники.
− Сила! Ты решил исчезнуть из города, таки не расплатившись за оказанные услуги. Это не хорошо, не по-людски, − Индов набирал в шпиц какую-то мутную жидкость из маленького флакона.
− Но ведь Репейник, мне обещал, что всё твои затраты...комп… − Силуянов хотел потереть то место, куда пришёлся удар, но понял, что сделать это невозможно, ибо его руки были прикручены к металлическим краям больничной койки.
− Не дёргайся! Лежи спокойно! При возможном сотрясении мозга такие выкрутасы крайне вредны, − это я тебе как врач говорю, − Игорь Ильич нажал на шприц и вылил из него капельку жидкости, − нельзя, чтобы воздух попал в твою драгоценную вену. Знаешь, что там внутри? Сыворотка правды! С большим трудом достал. Вот и пригодилась. Сейчас ты мне и расскажешь, куда сумку ресторатора припрятал. После чего тихо и безболезненно умрёшь, только уже по-настоящему!
В это мгновение сильный удар в плечо выбил из руки врача шприц, а его самого опрокинул на пол.
Марго не мешкая ни секунды, наставила на врача табельное оружие:
− Лежи тихо, иначе я лично вколю тебе эту гадость. Сам понимаешь, заслужил! А ты, − женщина взглянула на Силуянова, − одевайся и живо на выход, иначе здесь тебя залечат, до смерти.
− Во-первых, не могу − Сила, кивком указал на связанные руки, а во-вторых, как ты меня нашла?
− Жучок подсунула на кладбище, выходит не зря, − Крулевская дулом пистолета ткнула во врача, и тот сразу понял, что надо делать. Извлёк из кармана скальпель и освободил вора.
Пять минут спустя в салоне служебного автомобиля
− Марго, ты сама понимаешь, благодарить тебя за своё спасение мне по статусу не положено. За такое, если узнают, могут и раскороновать[2], запросто. Но попрошу тебя ещё об одном, отвези меня, пожалуйста, к столовой №13, той, что на привокзальной площади. Мне кое с кем повидаться надо.
− Посадить бы мне тебя, лет этак на десять, да вот только ещё не придумала за что, − ворчала Крулевская нажимая на педаль газа.
Вечер того же дня. Подсобка столовой
К своему удивлению, разговор с «обретённой дочкой» у Силуянова получился лёгкий, без длительных пауз и главное, без девичьих слёз.
***
Наташа слушала молча, не перебивая. А он, всё говорил и говорил, как стал вором, как ему поручили переправить деньги за границу, как он их уронил и как его спасла от смерти, ты не поверишь… следователь прокуратуры.
Потом девушка отвела его в свою коморку, расположенную неподалёку, напоила чаем, настоянным на каких-то травах, и уложив спать, куда-то ушла.
***
Вернулась лишь через сутки, вся чумазая, но весёлая и довольная.
− На, держи свою пропажу. Мы с ребятами, всю решётку коллектора канализационного облазили, столько всякой дряни выкинули, но отыскали-таки. Потом с ними рассчитаешься, не сейчас. Нам надо спешить. Поехали быстрее к этому дураку Шаральскому, пусть деньги пересчитает и отменит своё задание на твоё убийство.
Ты, хоть и не родной отец, а всё равно мне тебя жалко. Потому, что ты…. хороший… и… честный.
***
При виде воскресшего из могилы Силуянова ресторатор перво-наперво упал в обморок, а после того как его откачали, брать в руки скверно пахнущую сумку, категорически отказался.
С трудом поднялся с пола и пошатываясь побрёл по коридору, бубня на ходу… твой, как его, Репейник и другие, из блатных, деньги собрали и мне принесли, вчера, утром. В расчёте мы! Сгинь нечистая, видеть тебя не могу. С того света не возвращаются. Призрак ты, теперь батюшку звать надо, всё заведение освящать, опять расходы на мою голову.
[1] − деньги (жарг)
[2] − лишить звания «вор в законе»
