Иовова яма, студентов секли
покорным смарагдовым глазом,
мучением гладких распятий Дали,
коррид, вакханалий Пикассо.
Здесь рай испытаний, музей, а не гроб,
здесь боль и страданья прекрасны,
в подвале чистилищем - гардероб,
вратами небесными - касса.
Моисей. Шагал
Увидеть святости условность,
увидеть святости греховность
и дерзким, огненным, кровавым
пролить.
Черты чертей чернить на лике,
взгляд ослепленного калики,
и нимб жестокости оправой,
страх длить.
И цель – над дымом, мимо, рвано
скрижали вьющимся туманом,
к свободе вечный путь и рабский,
как скот.
Стою. И верю. И не верю.
Приобретенье. И потери.
И Библией бумага, краски.
Исход.
Капричиос. Гойя
Пороки, пороки, пороки, пороки,
лист третий, двадцатый, лист сорок девятый,
на мрачных офортах остались уроки,
из жизни уродства с тех пор не изъяты.
Оттиснуты лица – не стиснуты руки, –
тела раскроил, надломил и разрушил,
раззявились черные рты ультразвуком.
Грехи? Пошло! Пошло! А души наружу...
Не смотрят с картин даже из интереса
в пространство грехов в залах узко-широких, -
на ветхих веревках с гвоздями отвесов
повисли издёвками наши пороки.
Капричиос. Дали
дали Дали дали
делить мандалины миндалин
солнечный профиль медалью
время подтекает кубами
стекают часы срамными губами
бдело дел болело
дело Дали злело
Но выглядел бредовато
(на фоне деталей
таинственных талий)
Великий Мастурбатор.
Капричиос. Гойя-Дали
Во сне осенило сюрреализмом,
но кажется странным лист черно-белый,
слишком сюрреальность эскизна,
выглядит закоптело.
Чёртик на горизонте,
подпорки из рожек-палок,
рыцарик мастодонтом –
мало этого, мало!
Разума сны видят оттиск
розовый, синий и жёлтый,
подписи свежих гипотез,
ценителя лик большеротый.
А всё-таки потенциально
Даликовые пёстренькие обои
выглядит этакой гениальной
подпоркой сюрреализму Гойи.
октябрь 2005, сентябрь 2007