Глава 13.
Зимний вечер. Воздух тих.
В синем небе звёзд горошек.
Неразменный лунный грошик
Проплывает между них.
Лапы ёлочьи в снегу,
Кроны сомкнуты навесом:
Ваня с бесом едут лесом,
Сквозь дремучую тайгу.
Стылый воздух щиплет нос
С каждым выдохом и вдохом.
Серебристый иней мохом
На густых кустах нарос.
Словно яблоки, алея,
Снегири на кронах древ
Распушились, присмирев:
Ближе к ночи стужа злее.
В час вечёрошний мороз
Паче прежнего крепчает.
Так зело озорничает,
Что трещат стволы берёз.
В эту пору под кустом
Не вздремнёшь, как жарким летом:
Прикорнёшь на свете этом –
Вмиг окажешься на том.
Вкруг – стеною тёмный лес,
Ни зимовья, ни землянки.
Вдруг пеньком среди полянки
Встал вконец уставший бес.
«Что же ты, чертушка, встал,
Не дойдя до края леса?»-
Вопрошает Ваня беса,-
«Нешто в чаще заплутал?»
«Ваня, ноженьки устали!
Я ж из плоти, не из стали!
Да ещё одна беда:
Дальше ехать некуда.
Ни тропинок, ни дорог.
Спину сбил, ушиб колено,
И, признаться откровенно,
До костей давно продрог.
Между прочим, дело к ночи.
Кабы нам бы кто-нибудь
Указал к столице путь –
Стал бы путь весьма короче.
Через этот край лесной
Без дороги ехать глупо:
Можно дать к рассвету дуба
Под какой-нибудь сосной».
Ванька молвит: «Глянь-ка ты,
Брежу я, иль в самом деле
Эвон там стоит у ели
Дева дивной красоты?
Ну-ка, к деве подойди-ка.
Коль характером не дика,
Чай, не сможет отказать
Нам дорогу показать?»
«Лучше, Ваня, в рукавицу
Снегу больше набери,
Да глаза себе протри.
Где ты видишь там девицу?
Если слепнешь с голодухи,
Заведи себе лорнет.
Никого там, друг мой, нет,
Окромя одной старухи».
«Не вводи меня во гнев!
Что молотишь ты, дурашка,
Побери тебя кондрашка?
Нет на свете краше дев!
Нападает немота,
Как в глаза её взгляну я.
Деву старой именуя,
Сам ты, брат, слепей крота!»
«Этот спор весьма нелеп,
Ибо я отнюдь не слеп.
Для меня ужи да жабы
Много краше этой бабы.
Даже мумия из склепа
Много больше ликом лепа.
Пострашнее, чем она,
Лишь германская война!
Чтобы к эдакой уродке
Приставать пристало вдруг,
Прежде надобно, мой друг,
Допьяна напиться водки.
Кабы сродную красу
На меня наслал бы Боже,
Я, при эдакой-то роже,
Тоже стал бы жить в лесу».
«Да она зело мила!»
«Словно рыба-камбала».
«Очи чёрны, косы русы…»
«У меня иные вкусы».
«И прекрасна, и юна!»
«Двести лет, ни годом боле».
«Стан стройней берёзки в поле!»
«В-точь, чахоткою больна!»
Вдруг Иван разинул рот:
«Хватит прений и острот!
Погоди, постой, чертушка,
Это вовсе не старушка!
Спорить боле не с руки,
Мы с тобою зреньем здравы.
Только оба мы неправы,
Ибо оба дураки.
Напряги рассудок, братка,
В смысле сметки недостатка
У тебя, как будто, нет.
Не за ней ли целый свет
Обошли с тобой мы? Али
Не её везде искали?
Велика была цена,
А награда – вот она!»
Тут и бес разинул рот,
В-точь, застыл в момент зеванья.
И сказал: «Не знал я Ваня,
Что она такой урод!
Посему, всего верней,
Царь, увидя правду эту,
В тот же миг тебя в котлету
Пошинкует вместе с ней!
Царь для правды – люпус эст,
То бишь, Ваня, вроде волка».
«У меня щетина колка.
Чай, подавится, не съест».
Ваня спешился с коня,
Да девице поклонился.
Бес, напротив, отстранился
От неё, как от огня.
«Здравствуй, девица-душа!
Долго ж мы тебя искали!
Все державы обскакали,
Вкруг земли вояж сверша.
О высокие пороги
Били лбы и били ноги
Наугад, без адреска,
Ты же так была близка!»-
Говорит Иван девице,-
«Нас обоих ждут в столице.
Едем, девица, со мной,
Стань мне верною женой.
Для тебя ж, душа моя,
Мужем верным стану я,
И тебя, мою красу,
Миру в сердце понесу».
Молвит девица в ответ:
«Здравствуй, Ванечка, мой свет.
Я пойти с тобою рада,
Только есть одна преграда:
Оттого, что я не вру,
Миру я не по нутру.
Вот и гонят прочь меня,
Проклиная и браня.
Миру легче жить во лжи,
Друг сердешный. Потому-то
От меня в народе смута,
Кровь, разлад и мятежи.
Люди правду видят разно:
У кого чиста душа –
Для того я хороша,
А для прочих – безобразна».
Бес вздохнул: «Моя была
Иль, как облако, бела,
Иль чернее чёрной сажи –
Я теперь не знаю даже.
Как бы ни было оно,
Попрошу принять к учёту
То, что продал душу чёрту
Я уже давным-давно».
Отвечает Правда бесу:
«С глаз твоих сниму завесу.
Знай же, дурья голова,
Что душа твоя – жива.
Можешь снова прежним стать,
Только радоваться рано,
Ведь в душе зияет рана –
Ни зашить, ни залатать».
Глядь Ванюша – верный друг,
Оскалабившись свирепо,
Снег взметнул фонтаном в небо,
На дыбы поднявшись вдруг.
Громыхнуло в поднебесьи,
И явился мужичок,
Сух и долог, что дрючок,
Лишь глаза, как прежде, бесьи.
Бес внутри, мужик снаружи.
Отряхнулся мужичок,
Подпоясал армячок,
Натянул треух на уши –
«Благодарствую»,- сказал,-
«Правде, и тебе, Ванюша,
В том, что месть мою поруша,
Руки клятвой мне связал.
Был я вор до этих пор,
Но теперь – иное дело:
Коль душа вернулась в тело,
Значит, вышел уговор.
Правда, Ванечка, мудра.
Вы теперь, скажу без лести,
Довершите дело вместе.
Ну, а мне уйти пора».
Ваня молвит: «Мы ведь оба
Правдой связаны до гроба.
Я тебя, чертушка-брат,
Буду ждать у райских врат.
Лишь гляди, чтоб ненароком
Снова бед не натворить.
Душу с телом примирить
Трудновато кратким сроком».
«Ты мораль читать мне брось,
Я ведь, брат, иного нрава.
Я – налево, ты – направо,
Разойдёмся, Ваня, врозь.
Я в долгу за состраданье.
Доведись попасть в беду,
Тотчас долг вернуть приду.
А покуда – до свиданья».
Ни о чём не беспокоясь,
Он побрёл, в снегу по пояс,
С топором наперевес,
На ночь глядя в тёмный лес.
«Я и рада, и не рада»,-
Говорит Ивану Правда,-
Кто с душою не в ладу,
Снова ввяжется в беду».
Глава 14.
Наконец-то в нашей сказке
Дело движется к развязке,
Ан, не вышла бы она
Ваньке нашему дурна.
Впрочем, поздно рассуждать:
Вновь пред нами град-столица.
Как в народе говорится,
До неё рукой подать.
А в столице – тишина,
Точно вымерла она.
Где возницы краснолицы,
Что возили люд столицы?
Где торговцы, ребятня,
Бабы и мастеровые,
Что собою мостовые
Наводняли, гомоня?
«Что за странные дела,
Поясни мне, Бога ради»,-
Говорит Ванюша Правде,-
«Не чума ли здесь была?»
Правда молвила: «Отвечу.
Царь тебе готовит встречу.
Встреча будет горяча,
Ведь позвали палача.
Чтоб у баб какой сюрприз бы
Не случился невзначай,
Царь велел на сей случай
Баб с детьми попрятать в избы.
Мужиков же взять велел
Канонирам на прицелы.
Так что, все покуда целы,
И никто не заболел.
Ты, мой друг, не будь в печали,
Что заряжены пищали.
И не бойся, что палач
Обряжается в кумач.
Тех, кто правдою храбры,
Не берут и топоры.
Тех, кого веду вперёд,
Пуля-дура не берёт».
«Нет во мне ни капли страху»,-
Молвит Ваня,- «Хоть на плаху
За тебя пойду, смеясь.
Не ударю ликом в грязь.
Чтоб не быть с тобой в разлуке,
Я приму любые муки.
Через сто смертей пройду,
А тебя не подведу».
Чуть они на царский двор
Шаг ступили за ворота,
Как ворота воевода
Тут же запер на затвор.
Царь опять сидит на троне
При державе и короне.
Но на всякий случай он
Трон поставил на балкон.
«Вот и кончен твой круиз»,-
Захихикал царь с балкона,-
«Уж служители закона,
Право слово, заждались.
Мы давно хотим спросить,
Аж трясёт от интереса,
Где же чёрт тебя, балбеса,
Столько долго мог носить?
Можешь, впрочем, помолчать,
Ничего не отвечать.
Мы, сторонники прогрессу,
Иногда читаем прессу.
Потому-то я, мой друг,
Знаю всё из первых рук.
Знаю каждый твой подвох,
Каждый чих и каждый вздох.
Знаю, в коих был местах,
В самых тщательных чертах.
Так что, мне, Иван, всё ясно.
Правды ждал народ напрасно.
Зря надеялся, страдал.
Что с ним делать, воевода,
Коли чаянья народа
Этот тип не оправдал?»
«Что с ним делать – не вопрос,
Под вопросом лишь метода»,-
Отвечает воевода,
Колупая пальцем нос,-
«Можем весь ассортимент,
Вплоть до расчлененья тела,
Ради эдакого дела
Применить к нему в момент!»
«В чём же, царь, моя вина?»-
Отвечал сердито Ванька,-
Кто пришёл со мною, глянь-ка!
Жаждешь правды? Вот она!
Коль её и с фонарём
Зрить не можешь – знать, неправ ты.
Кто в упор не видит правды,
Недостоин быть царём!»
«Что за дерзостные речи?
Где ты эти взял слова?
Или стала голова,
Поумнев, давить на плечи?
Я проблеме пособлю.
Сей недуг топор излечит.
Враз плечам-то станет легче,
Если голову срублю!»
Ваньку к плахе волоча,
Стали кликать палача.
Ванька корчится от смеха:
«Казни есть одна помеха.
Ты придумай казнь умней,
Ибо, если правду рубишь,
Этим ты её не губишь,
Только делаешь сильней».
У царя от этих фраз
В животе заныло враз.
Поднялась в печёнках резь,
Раскраснелся ажно весь.
Закричал он: «Что за вздор!
Коль не будет брать топор,
Значит, я тебя, соплю,
В окияне утоплю!»
«Вот дела! Пошла потеха!
Эдак я помру от смеха!» -
Молвит Ваня, хохоча,-
«Даже жалко палача!
Царь-надёжа, не глупи:
Море правде – вроде лужи,
Всё равно торчит снаружи,
Как усердно ни топи.
И ещё тебе скажу:
Я со службы ухожу.
Сыт я службою вполне,
Здесь теперь не место мне.
Да и правде здесь не место,
Ведь она – моя невеста.
Наше место средь народа,
Посему – открой ворота».
Видит царь, что дело, вроде,
Если не открыть ворот,
Примет скверный оборот,
И кивает воеводе.
Только тот открыл затвор,
Как тотчас на царский двор
В приоткрытый створ ворот
Повалил толпой народ.
Кто с кольём, кто с топором:
То-то ждёт царя погром!
Косы с вилами несут,
Чтоб чинить народный суд.
А глаза у всех подряд –
Словно пламенные бельма.
Так огни святого Эльма
Перед бурею горят.
На Ивана не смотря,
Все орут: «Долой царя!»
Громче всех – чертушка-бес,
С топором наперевес.
Ванька, радость не тая,
Говорит им: «Вот он я!
Вопреки людской молве,
До сих пор при голове!
Я живёхонек вполне.
Нету мне нужды в защите.
Правду тоже не ищите,
Правда – вот она, при мне».
Бес же крикнул: «Не встревай,
Долго правда та дремала!
А теперь нам правды мало,
Справедливость подавай!
Долго, Ваня, эта власть
Помыкала нами всласть!
Чай, теперь и наш черёд!
На столетие вперёд
Пусть запомнит эта тля,
Корчась в муках на паркете,
Что ценней всего на свете,
И на ком стоит земля!»
«Власть – она везде одна:
Схожи мысли, лица схожи,
Аппетиты схожи тоже.
Так какого же рожна
Рвёшься ты её судить,
Иль казнить, помилуй Боже?
Чтобы в-точь такие рожи
Нам на шею посадить?»
Бес качает головой:
«Придержи-ка норов свой.
Эти доводы – тщета,
У меня к царю счета.
Долго мы скитались вместе,
Да настало время мести.
Чем кормить мерзавца зря,
Проживём и без царя.
Ярость хлещет через край,
Так что, братка, выбирай,
Кто теперь твои друзья.
Или правда, или я!»
Эпилог.
Сплыло в Лету после бунта
Много вод и много бед.
Для державы – сотня лет,
Для истории – секунда.
Государь, (не помню номер),
В смуту ту от страху помер.
И тогда чертушка-бес
Сам на царский трон залез.
Воевода новой власти
Так же ревностно служил,
И на службе пережил
Пять властей различной масти.
А капрал, что мзды не брал,
Честь мундира не марал,
Был, по собственной кончине,
Похоронен в том же чине.
Кайзер много воевал.
Побеждал, однако, редко.
Том плевался так же метко.
Сэм же ссуды в долг давал.
Правда так же хороша.
И Ванюша с Правдой, вроде,
До сих пор живёт в народе,
Не стареет ни шиша.
С правдой жить – отнюдь не мёд,
Это труд, сказать по чести.
У кого душа на месте,
Без труда меня поймёт.
Посему - конец балладе.
Если где приврал слегка,
Извините дурака,
Ведь приврал я правды ради.
___________________
окт. 2004 – июнь 2006