Или спокойной жизни, как в раю.
А мне не нужно светопреставления,
Со стороны взгляну на жизнь свою.
Земной поклон прадедам и родителям
За то, что жизни боль и я узнал.
Перекрестясь на образ со спасителем,
Что случай слепо нить не оборвал.
Тех нитей-судеб сколько было порвано…
Кто сгинул не простясь, прощая всех.
Листки календаря давно оторваны,
А «этих» не могу сменять на «тех».
Я не с того желаю объяснения,
Что обижаюсь, иль кому-то мщу.
Естественно души моей стремление,
Что я понять хоть что-нибудь хочу.
Я на судьбу-судьбинушку не жалуюсь.
Иной её и быть-то не могло.
И может потому винишком балуюсь,
Чтобы под сердцем по ночам не жгло.
Мне повезло с друзьями в жизни хлопотной.
Готовых за меня на всё всегда.
Мне ветер имена напомнит шёпотом
Безвременно ушедших навсегда.
Но не был их уход таким навязчивым,
Как было это при вожде тогда.
Бессмысленный, жестокий, без заказчика,
Нужда ещё страшнее, чем вражда.
Кто сроком, кто за срок наколкой меченый,
Свободы и не успевал глотнуть.
И снова приговор и нары вечные
Короткий этот обрывали путь.
А тот, кто не был тем клеймом засвеченный,
Тот сходу из огня да в полымя
И от неволи, ко спасенью, к женщине
В объятьях позабыться на полдня.
Я тоже знаю милых губ дрожание
И рук любимых ласку и тепло.
Свидания не помнят о прощании.
И потому мне с ними так везло.
Капризные, коварные создания,
Небесный Царь вас создал для любви.
И вперемешку всё – пожар желания,
И тут же холод ледяной в груди.
Чего ж ещё, рожна какого надобно,
Тиха душа, спит совесть как в раю.
И как-то неподдельно вроде рады мне
Когда портвейн в стаканы разолью.
А только что-то всё-таки не можется,
Если деревья тонут в серебре.
И чёрный вечер с псом соседским ёжится
На неуютном, как чужом дворе.