Остались только дым и чад.
Темны, слепы, всеравнодушно
Из узких щелочек глядят.
Их торжествует всебытийно
Мещанский, сытенький мирок,
Уча детей хрестоматийно:
«Копи, сынок, себе жирок!»
От лет еще Екатерины
До наших дней за то их жрут
Те непостижные стремнины,
Каких они пока не ждут.
При свете ламп в угаре мутном
Они не знают мрак страны.
Там пьют до дна, там спят уютно.
А наши улочки темны.
А за окном моей квартиры
Бог знает где, в каких годах,
В глухой провинции вне мира,
Который год все ночь да мрак!
Несет прохожего слепая
Эпоха, слякоть, пустота
Не к берегам пустынным рая –
В киоск за водкой как всегда.
Едва вольфрамовою нитью
Горит над нами смерть и мреть.
Там – русский мрак качает зыбью.
И степь: дешевле умереть!
Рогатой кляксой прислонилась
Вся тьма к оконному стеклу.
И дребезжит сама немилость
Как дверь на ветреном углу.
И неуютный как в кочевье
Из черных дыр сочится дождь.
Во тьму топорщатся деревья.
Рогатой кляксой светит ложь.
--------------------
Час полночный, лунный, тихий.
Проливает бледный свет
Керосинка в повилики
У окна семи планет.
Из окна, стремимый ветром,
Полетишь в густую сень
Головою вниз отпетой –
В тень забытых деревень.
Где лесная ярь-царевна
Нижет бисер мокрых звезд
В паутинку над деревней.
Древний крут и путь, и мост.
Вечер холоден, туманен.
Позабытый путь далек!
Как кольцо царевны странен.
Еле светит огонек.
Над болотами проложен
Долгий путь и долгий мост
Из еловых из валежин.
Ненадежен атлас звезд.
Но придя в деревню тихо,
Поклоняясь у всех крылец,
Под луною под трехликой
Ты войдешь в ее дворец.
И оттуда в лик туманный
Раз лишь глянув – как жених
Не вернешься, вечно пьяный,
В этот трезвый мир живых.
_________________________________
В крышу, покрытую дранкой,
Капает дождик седой.
Смейся, коль хочется плакать!
Плач, коли день золотой!
Что-то не ладится дело:
Сказки, да печка, да сны
Через овраги налево.
Мифы нездешней страны.
Да полусгнивший журавль
В детство проронит капель
С цепи и мокрой, и ржавой.
Дождик. Сараи. Плетень.
На огуречных просторах
Солнца подсолнухов в ряд
Жизни споют коридоры.
Серою краской блестят.
Трубы, подвалы глухие,
Плиты бетонные да
Все коридоры пустые –
Те, что ведут в никуда.
Лампочек трехсотваттных
В тыща каком-то году.
Будь они трижды прокляты!
Пасмурных лиц чехарду.
Да вечно хмурое небо
Мертвое, серое вдов -
Корочкой серого хлеба
Серых как жизнь городов.
А вместо дождика в дранку –
Джокер, вокзал да беду
Понагадает цыганка
В тыща каком-то году.
_________________________________
Перед концом гнилого мира
Пожить как Лот и, не страшась,
Всечеловеческих кумиров
Валить одним лишь словом в грязь!
Потом бежать в Россию-вьюгу
По праву бедного добра,
Не подарив толпе ни звука
Уединенного пера.
И в заметенном, утлом доме
Как на ковчеге плыть года,
Гадая миру по соломе,
Забыв свой век и города.
В холодном круге дней безлюдных
В таежных сполохах зарниц
Взирать погибель многолюдных
И веселящихся столиц.
Весной – при мартовской капели
Сидеть завалинкой и петь
О древних мифах и метели,
И – в ночь прозябшую лететь.
О грани звезд, в обломки мира
Изрезав крылья, пасть потом
Необогретым, нищим, сирым
В пустой и черный сельский дом.
Лишь черствым хлебом и водою
Отметить праздник наконец,
Когда весь мир засыпан ржою
И серым пеплом злых сердец.
В заиндевелое окошко
Следить задутый снегом путь –
Да будь твой рай: топчан да кошка,
Дровишки, печка, в чем там суть!
Но – если ночь нездешним светом
Прозябнет все же до небес –
Благословить свои обеты,
И глад, и хлад, угрюмый лес……
____________________________________________
При тусклой лампочке и вьюге
В избенке в дымной синеве,
В провинциальной голодухе
Мечтать - о ростбифах в Москве!
А видеть: с кружкою старуху,
Луну с обратной стороны,
Комбайн ржавый да разруху
Своей полунощной страны.
И к черту в ночь среди бараков
Брести не к счастью, а одне
Куда-нибудь! Куда, однако,
Прийти к профуре – не к жене.
Пузырь в кармане ощущая,
Сказать: « Вот – рай. Моя нора!»
И – стукнуть в окна, предвкушая
Попойки-манцы до утра.
От горя, нищеты, болезни
В который раз с ней выпив литр,
Проклясть все то, что в поднебесьи
Так ценит их московский мир!
И в Север дикий, заповедный
Брести потом – искать звезды
Какой-нибудь! Но – беспросветно
От черных изб и нищеты.
А утром в насыпи в отместку
Всему - бутылку
в руку взять,
Швырнуть им – сытым! – в занавески
В московский поезд. И стенать…
И хохотать! И погибать!
___________________________________________________
В эту темную ночь человечества
Что плутаешь ты, бедный поэт?
На угрюмых болотах отечества
Городов еле виден отсвет.
Или эти болотные муки
Мертвецов не укажут былых
Путь к огню твоей нищей лачуги,
К этим доскам, к листку запятых?
Но в полночную пору глухую
Отраженьем в семи небесах
Над тобой пролетает, ликуя,
Солнце-дева в ночных облаках.
Над живыми гробами, над миром,
Над сиреневой лающей мглой,
Солнце-дева, жена твоя, лира
Охраняет твой вечный покой.
Дальним поездом, шкурой змеиной
Над болотом бегут огоньки.
И вздыхают под глиной трясины
Окаянства, расплаты, тоски.
Ты поешь. Собираются тени.
Собираются звезды планет.
Собираются дива и звери.
Городов еле виден отсвет.
И внимает ужаснее сфинкса
Вся Россия напротив, горя
В эти ноты, поэмы, страницы.
Над болотом восходит Заря.
Взгляд страны оловянен и жуток
Над змеей, пожирающей хвост.
Ты поешь ей напевы семь суток.
Опускается тьма и мороз.
И становится эта лачуга
Как страна, как планида, как речь.
Иневеет при солнце кольчуга.
Уж заточен карающий меч.
----------------
Пусть поет аллилуйя, осанны
Этот мир под коротким дождем
Тополей и огнем осиянный.
Ты нисходишь нездешним путем.
И какую бы деву желанной
Ты ни звал бы, где царствует дым
Казино, дискотек, ресторанов –
Здесь покажется зряшным, пустым.
По безлюдному мареву тенью
Ты скользишь к городам горевым –
Ты уходишь к иным поколеньям,
Ко значеньям, ко знакам иным…
Там глядит в огневые оконца
Мир багровый, холодная синь,
Словно мертвое, мертвое солнце –
Солнце всех позабытых Россий.
Ты очнешься за грязным перроном
У трущоб и у угольных гор,
У каких-то цистерн и вагонов,
У бараков и ржавых опор.
И на том полустанке проклятом,
Где ни касс, ни билетов, в луне
Ты увидишь, как ветер обратный
Солончак шевелит в полотне.
И на том полустанке забытом
По колючим, багровым кустам
Вдруг ты узришь Ее как убитый,
Словно совесть твоя нечиста.
Облик тот незабвенно-прошедший
Волновать станет словно во сне.
Так блуждает лишь дух сумасшедший
При багровой и полной луне.
По прозябшим каменьям державы
Как наследник, как царь, как жених
Ты пойдешь с нею в мертвые храмы,
Где не плачут, не помнят живых.
После – будут томленья и страсти,
Губы, ласки, вино и содом…
Ты найдешь с нею ложе и счастье
Над каким-то помойным двором.
Губы, руки и перси нагие
Окунутся при желтой тоске
В черный мир окаянной России,
Позабытой на мертвом песке.
Будут - пьяные пляски соседей,
Карты, стервы, вино и содом.
Ты найдешь с нею ложе и счастье.
Будет пыль в фонарях за стеклом.
И гуляя с ней грязным перроном
У трущоб и у угольных гор,
Вдруг узришь себя парией, вором.
Да, таким же – бараков и нор!
Вот на том полустанке последнем,
Где ни касс, ни билетов во сне
Вдруг проснешься. И ветер, лишь ветер
Солончак шевелит в полотне.
---------------------------------------
Как мучится сердце мечтою
На скучных дорогах Земли.
Поэт, так ты будешь с тоскою
Смотреть на огни-корабли!
И с запахом йода в туманы
Из душной и скучной страны
Сбежишь в тридевятые страны
На шхуне, на гребне волны.
И в трюме, пропахшем трескою,
Купив недешевый билет,
С чилийскою визой, с тоскою
Расстанешься с прошлым, поэт.
За дальний экватор сокрывшись
На Огненной серой Земле,
В туманах ее приютившись,
Свободен ты станешь вполне.
От жуткой страны умиранья,
Где жить - это как умирать,
Где все убивают желанья,
А жребий поэта - желать!
Мы лишние люди планеты,
Мы сны, мы ненужней, чем миф.
Мы - лишние люди-поэты
В державах для глуxонемыx.
------------------------------
Надоедает притворяться,
Казаться нужным и своим,
Высокий мыслью изощряться,
Когда тут все живет земным.
Пойдешь ли в хижинки косые
Все тех же нищих деревень, -
Все та ж наивная Россия
Подьемлет очи каждый день.
Все та ж тоска и бесприютность
Для неосознанной мечты,
И та же властвует минутность
Недальновидной простоты!
И так же дымные заводы
Святое небо черным жгут,
Из обессиленной природы
Где в слитках счастие куют.
Не успокоит и могила.
Все так же в новой жизни ты
Пройдешь ненужным и унылым
До самой городской черты.
И тот же город зла кромешный
Желанья будет убивать.
И в постаменте околевший
Тиран прославленный торчать.
--------------------
Когда земное злое лает,
Звонок срывая у черты,
Вдруг свыше легкий свет слетает,
То первозданно светишь ты!
И видишь: жизни паутина
Шипит и корчится у век.
Так входит и первопричина
Извечной сладости и нег.
Сквозь фонари и темь слепую,
Метеоритом над толпой –
Лети, лети, Любовь, рисуя!
Пусть говорят:«Буран какой!»
----------------------------------------
Уж полночь, мглы, уже и первый час-
Там далеко в полях былых времен.
Идет полночный путник мимо вас,
Когда сморило все живое в сон.
Да будет свет грядущих новых дней
В ночи осенней ясен в деревнях,
И в самых каплях умерших полей
И на поместье, на иных полях.
Следя, как путник у лесных полян
Идет один по умершей стране,
Да не тревожат тени поселян
Мне на пути при тающей луне,
Когда огни, огни, огни, огни
От городов уже едва горят
Там позади – так далеко они,
Что ближе даже кажется сам ад.
Когда отходит жизнь или тос
Сухих квартир, а на дороге волк?
Иль человек? Иль ветер у виска?
Иль кто там знает: человек иль рок?
Иной планетой кончатся пути
Когда-нибудь, но по ночам опять
Все будут там, далеко впереди,
Огни деревни путнику сиять.
Пусть полночь, тьма не окружают нас
В полях, лесах, в долах иных времен.
Несонный путник мимо, мимо вас
Прошел и канул все живое в сон.
Немногим свет и солнце новых дней
Осветит жизнь. А ночь долга, темна
Средь этих темных, умерших полей!
Темна дорога – доля высока.
Холодный мир, прошедший как во сне –
То жизнь былая ужасы ведет.
Товарищ, друг, дай руку, руку мне!
И – черный ветер руку подает.
---------------------------------
Как знаменье, как гибель, как морок,
Как петля, как томленье души,
Сыплет морось на серенький город
В запредельной, загробной глуши.
Пузырится свинцовая слякоть
У заправки на мерзком шоссе.
Грустно, грустно! И хочется плакать
Под забором пропитых Рассей.
По пустыне бурьяна голодной,
По унылым полям напрямик-
В низких тучах, как в скуке загробной,
Чешет грязный и пьяный мужик.
В полночь гаснут огни, гаснут сплетни
Телевизорной вши. Как-нибудь
Добредет он до нищей деревни -
И закончит он пасмурный путь.
В окаянном домишке у края
Ледяного пустого шоссе
Будет бить он о дверь, проклиная
Жизнь, погоду и бабу – как все.
А за стенкой обойной и хмурой
В полусгнившей избенке своей
Будет мать, сумасшедшая дура,
Клясть пропитых своих сыновей.
Мозглым утром, скрипя половицей,
Смерть в их жизнь как хозяйка войдет:
Будут спьяну соседи рядиться,
Будут сдуру орать рыжий кот.
Будет – пьянка с отверстой могилой,
Будет шастать свинья невпопад.
И никто в нищей церковке стылой
Не поставит свечи под оклад.
Будут черти лесные кружиться,
Будет радио петь на крови
По каким-то Хургадам и Ниццам
Песни подлые подлой любви.
------------------------------------
Все деньги мира, клады, терминалы,
Уолл-стрит, бутики, книжные развалы,
Универсамы, шубки, балы, геммы,
Джакузи, виллы, Рима диадемы,
(все, чем тузы привыкли так гордится);
Афин оливы, яркие кувшины
В Лесото, в Дели, погребки и вина
Столетних бочек, и благословенный
Крит, белый лайнер, также, несомненно,
Картины Гойи, также гобелены,
Мадонны Белый мрамор, Лувр и Прадо,
И клавикорды, копии Эрато;
Еще Венера Тициана, далее
Пулярка, рыбный рынок, и в Италии
Кафе над морем, трон Антуанетты,
Бассейн в Омане, статуи из Петры;
Лето
С салона в блеске ночеооко,
Зурны безумство грозного Востока,
Рудник из Чили с серебром,
Ворота Иштар в Ираке, зелень Туамоту,
И яркий домик Огненной Земли,
И Аполлона белый торс в пыли
Галактик дальних, пестрые лимоны
В ночном Марселе, солнце Арагоны,
Иль Гималаев снег,
И пробы слитков, фарфор Китая древнего, и скифов
Златые кони, Сотбис, и сиянье
Подводных див в Индийском океане,
Меха Сибири, дальше по реестру:
Вазоны роз и Вена из оркестров,
Брега Нормандии, клубничные деревья
В безумстве красок, и ковры кочевья,
Голконды перстни, райский отблеск скани
С арабской вязью кубки, ткани, ткани
С узором пестрым;
И Парижа ласки,
И ананас, сияющий в шампанском,
Мечты идиотов, рыбы-попугаи,
И махаоны в кимоно, и сари,
И канделябр Шаммурмаат,
Пузатый
Комод фламандский,
Синий, ноздреватый
Как лед весенний — драгоценный камень,
И Имя Бога, и причины знаний
В умах, что пыль сожрала тысячелетий,
И конец мира грешного — последний
Подробно день перед Вторым пришествьем
И сокровенный прочим — сумасшествьем
Грозит обычным людям (бог - земное)
Вещей и пыли, где Дао есть в окне
О нищем доме по глухой деревне,
Как гороскопы - судьбоверцам.
Древний
Закон Мохенджо-Даро…
Вне
Того ль сего привычного убогих,
Кто прозябает тут, где рай двуногих
Пока цветет —
Вот чем владеет только несравненный,
Вот чем владеет, в сущности, нетленно
Один поэт!
Когда не этом мире,
То в мире том, ином,
Водя по лире
Ленивой руцей — нищий, но любимый,
Богиней-Музой-девою хранимый.
Творцу ли жалко новые планеты
Создать всем тем, кто здесь — в душе поэты?
Ненапечатанным, не понятым, забытым,
Землей молчанья и стеной закрытым
Всеравнодушъя тех, кто здесь веками
Потеет,копит. Жир бежит ручьями.
Творцу не жалко новые планеты
Создать опять, богатые вещами
Разнообразными, что здесь в крови веками
Мещанство рыщет — и нисходит в Лету…….
----------------------
Над картами войн и разрывов,
Бывает, колибри звенит.
Так ныне неторопливо
Свеча наша тихо горит.
И мнится: наш домик убогий
Над водами вод, стрекоча,
Летит, вертолетик высокий,
Летит, куда скажет свеча.
В жилище Адама унылом
Она просвещает углы,
Где холодом веет могилы
И тайны зарыты иглы.
Невидный наш дом невысокий
Как дом праотца, по ночам
Он крышей махнет, на Востоке
Потом приземлится - свеча.
Так свет восковой из России
Летает о южные сини
От наших убожеств и зим
В небесный Иерусалим.
И - черные в снеге заборы,
И век погасает внизу,
Леса и Уральские горы.
Потом - праславяне в лесу.
Вот новое солнце над миром
Сияет, и боги вдали
Тебя, как звенящую лиру,
Зовут на свои корабли.
Так души без тела нагие
В наш мир полумрака глядят
Как звезды, как реки иные,
Когда погасает закат.
Так кони, бывает, бурливо
Воздымутся ввысь, и молчат.
В ночных облаках горделиво
Для нас догорает свеча.
--------------------------
Когда поэт из недр народа
Цветет сквозь боль его, тогда
Един он обретет свободу
По воле высшего суда.
Пусть он живет забыт, безвестен
Живым – но мертвым говорит
С высот:« Иному я без лести
Всегда был предан – стал пиит!«
А тут живет он непрактично –
Аскет в юдоли по лесам.
Но старомодный стих классичный
Один угоден небесам!
В эпоху дикого бесчестья,
Разврата сытых казнокрадов
И в гладе знает он веселье
У Музы - в пир у геростратов,
фаллопоклонников скабрезных,
лишенных горнего таланта,
где содомитские болезни
мужланов - в тунике Эрато.
Глагол небес молчит он с честью
Над рыбьей тупостью земной,
Иному позванный, как вестник,
Поэт империи иной.
----------------------------
Как мучится сердце мечтою
На скучных дорогах Земли.
Поэт, так ты будешь с тоскою
Смотреть на огни-корабли!
И с запахом йода в туманы
Из душной и скучной страны
Сбежишь в тридевятые страны
На шхуне, на гребне волны.
И в трюме, пропахшем трескою,
Купив недешевый билет,
С чилийскою визой, с тоскою
Расстанешься с прошлым, поэт.
За дальний экватор сокрывшись
На Огненной серой Земле,
В туманах ее приютившись,
Свободен ты станешь вполне.
От жуткой страны умиранья,
Где жить - это как умирать,
Где все убивают желанья,
А жребий поэта - желать!
Мы лишние люди планеты,
Мы сны, мы ненужней, чем миф.
Мы - лишние люди-поэты
В державах для глуxонемыx.
--------------------------
Когда нисходят облака
На мир то сумрачный, то резкий,
Из-за веселой занавески
Манит меня твоя рука.
И в этой млечности тумана
Шагни ко мне через окно
На земляничные поляны
Невероятно и легко.
Туман, туман в твоих ресницах!
Ты, каплей утренней звеня,
Нездешней мимолетной птицей
Летишь, иная, в свете дня.
С лучом последним солнца тая,
Сверкнут в тумане как пожар
То грудь нагая, даль нагая,
И - твой туманный пеньюар.
---------------------------
Надоедает притворяться,
Казаться нужным и своим,
Высокий .мыслью изощряться,
Когда тут все живет земным.
Пойдешь ли в хижинки косые
Все тех же нищих деревень, -
Все та ж наивная Россия
Подьемлет очи каждый день.
Все та ж тоска и бесприютность
Для неосознанной мечты,
И та же властвует минутность
Недальновидной простоты!
И так же дымные заводы
Святое небо черным жгут,
Из обессиленной природы
Где в слитках счастие куют.
Не успокоит и могила.
Все так же в новой жизни ты
Пройдешь ненужным и унылым
До самой городской черты.
И тот же город зла кромешный
Желанья будет убивать.
И в постаменте околевший
Тиран прославленный торчать.
-------------------------------
Когда земное злое лает,
Звонок срывая у черты,
Вдруг свыше легкий свет слетает,
То первозданно светишь ты!
И видишь: жизни паутина
Шипит и корчится у век.
Так входит и первопричина
Извечной сладости и нег.
Сквозь фонари и темь слепую,
Метеоритом над толпой –
Лети, лети, Любовь, рисуя!
Пусть говорят:«Буран какой!»
---------------------------
Пока свободные народы,
Гармоний чуждые, ревут
Среди песков, пустынь голодных.
Поверь, им тот отец свободы-
Кто крепче, тверже держит кнут.
Он независим, чужд рекламы,
Ведет в духовный коммунизм
Овец, овнов, козлов упрямых,
Свиней, драконов, зайцев, крыс!
И у ветров стремнины мрачной,
Куда все скопище большое
Всегда глядится в скуке жвачной,
Он направляет бесловесных
С дудой поэтовой небесной
На процветанье к долам злачным.
Он - средь опричников:
Да шкодла
Вослед ему
Врагов поклянчит
Хоть на аршин - чуть ниже седел
Висят их головы собачьи
Врагов народных, коих орды
Всегда и всюду в свалке сытых,
Кто, посулив толпе свободы,
С хряками месит у корыта.
Да, лучший царь, отец свободы,
Лишь тот, кто верный ценит кнут.
Ему без пастырей народы,
Должны до гроба, выи гнут.
Правитель истинный упрямо
На счастье ордам, племенам,
Неведом всем - им мглы, реклама.
Но он - не страхом правит нам!
Лишь тот правитель нужен строгий.
Кто отвергает лесть и спесь,
О ком все знает как о Боге
Одно - что он свете есть.
-------------------------------
Честней пред Богом, не умея
Молчать как все, в конце концов
Не лезть в столичных фарисеев,
Но быть б - отшельником лесов!
Чем лестью, баксами ли, рвеньем
Перед бомондом на народ
По стонам ближних, по смиреньям
Рогами лезть - в телегоспод.
И там, на стонах тысяч лишних,
Пить джин из черепа во мгле,
Зелеными умаслив высших,
В ТV ли, в Госдуме ли, в Кремле.
Среди останкинских пираний
С холеной фигою в кармане,
Свой хвост прикрывши пиджаком,
Во Русь - потягивать хайлом.
И, каждый вечер пья заглазно,
Жалюзи хлопнув от людей,
Рыгать колбасы, виски, мяса
Средь банды родственных чертей.
Затем, достав банкнот лекарство,
Лечить несытость в USA,
Смеяся весело с начальством-
Над быдлом родины в лесах.
И в храм - свиньею неотмытой
Кичится, после на углах –
Творить длиннющие молитвы,
Дабы прослыть - в мещанском «Ах!»
Чтоб после смерти из свинца,
По правде Сына и Отца
В аду, где ты записан сроду
Сооблазнителем народов,
От неба получить – Жернов…….
-----------------------------
Когда сумасшедших в балконах
Ведет притяженье Луны
В игольное ушко, влюбленных
О рае стенанья слышны,-
Я бренный, я тяжкий, железом
От этого дверь оковал!
Я не пил, работал, я трезвым
На горло стихам наступал.
Такие как я конформисты,
А проще - бездушная плоть,
Холеные ногти, сребристый
Седан, банк, солидный Господь –
Сидят и корпят, человечьи
Мечты претворяя в чертеж,
Творя эти новые вещи –
Старее, чем ветхая ложь!
В компьютерном рае затейном
В убогой квартирке потом
Мечтал я на вилле с бассейном
Лечить геморрой коньяком.
Как все, как стандартная сволочь.
Как вошь и как ноль без лица,
Признаться, я «Скорую помощь»
Считал за проклятье Творца.
Теперь - я не тот! Я в Майами
В картонной коробке - изгой,
Над вашими над городами
Могу пролетать под Луной.
Когда сумасшедших в балконах
У рая полеты слышны,
Одной лишь любовью бессонных
Я сыт в городах сатаны.
Такие, как вы, конформисты
Брезгливо идут надо мной:
Холеные ногти, сребристый
Седан, банк –
И Боже ты мой!
Подобно всемирному раку,
Оставлены даже Луной,
В Майами, в пустынях Ирака
В кошмарах - здесь всякий живой!
Ночами идет в полнолунье
Пастух, как забвение нам:
Судьба, Рок, Безумье, Безлюдье…
Спасенье нам - новый Вьетнам.
--------------------------------
Смеркалось. Обоюдоострый снег
Сиял за окнами, срезая
Киоски, парки, наблюдая,
Как одинокий человек
У двери в стареньком пальто
Не в дом вошел, а сел, затем что
Он был - никем,и стал - никто,
Стесняясь старенькой одежды.
Морозной цепию звеня,
Лед отряхала, как собака,
Вся тьма, упавшая плашмя,
Вся ночь, зияющая мраком.
Через плечо роняла:« Жди!»
И повернула зло прожектор.
Ушла в трамвайные пути
По ресторанам, по проспектам.
Все стало - пар, дрожащим сном
Под ртутью снежного горенья,
К театрам, фавнам подо льдом,
К амурам, как бы до рожденья.
И небоскреб взлетел над садом
Полуоткрытым фолиантом
Над голой нимфою в метели
А строчки окон-букв глазели.
Уже под утро к лавке книжной
Тот человек пошел наивный
У фары кругло-непостижной,
Глаз любопытен у машины.
Троллейбус был древней времен,
Дугою вольтовой, мертвецкой
Сиял о тысячи окон
К давно умершим в занавески.
В необозримые снега
За гастроном пустой и плоский
Тот пассажир следил едва,
Достав дешевой папироски.
--------------------------------
Опять дождем несносным
Небо пухнет,
И снова осень
Вертит верх и низ.
Того гляди,
Вот-вот уже и рухнет
Убогий дом в глуши,
Вдали столиц.
Угрюмых туч
Проходят караваны,
И вот октябрь.
К северу в окне
Несет ворон
Злой ветер полупьяный,
Он морщит лужи
В пасмурной стране.
В такую ночь
Во тьме запутал нивы
Холодный ветер
С близлежащих гор.
А в огороде
Мокрая крапива
Давно подперла
Рухнувший забор.
Уж топят печи.
По ночам в потемках
Ни фонаря
В деревне грязной нет.
Как не убиться,
Коль несет обломки
Угрюмый космос
Неживых планет.
И света нет,
И слишком мало солнца
В ужасный день,
Крадущийся как страх.
Не ходят в гости.
Тусклые оконца
Едва мелькают
В гибельных полях.
Комбайн ржавый
Стынет возле пашни.
Никто не хочет
В поле прозябать.
Ох, страшно, страшно,
Страшно, страшно, страшно
В России жить.
А жить – как умирать.
И оттого
На кладбище продутом
Не счесть могил
Не нужных всем селян.
Никто не ходит
На шоссе безлюдном.
Никто не едет
К нам из теплых стран!
Забыто всеми,
Рваная собака,
Село больное –
Серая труха!
Не счесть ночей
И дней с холодным мраком,
Когда б хоть кто
Нас вспомнил без греха.
Вот в керосинке
Пламень темен, жирок,
Когда сквозняк
Гуляет из дверей.
И в кошельках –
Не счесть одних лишь дырок.
Все тут живут
В две тысячи рублей.
А в старой бане
Пахнет горьким дымом
Былой страны,
Которой больше нет.
Куда б уйти
Свободным пилигримом?
Везде границы!
Жуток этот свет!
Послушай ночью:
Словно кто металлом
Скребет в стекло,
И бродит тут и там.
Настало время,
Ох, оно настало,
Когда живой
Завидует гробам.
Давно не слышно
Песен и гармошки.
Кто пел- тот смолк.
А кто молчит – молчком.
Послушай: ветер
Дует как в окошко,
Звеня стеклом
И выстужая дом.
А слушать тех,
Кто из Москвы высокой
Жужжит
О новой жизни –
Сыт и толст.
От их вранья
Прогнившею веревкой
Мотают горло –
И на тот погост.
--------------------------
Уж полночь, мглы, уже и первый час-
Там далеко в полях былых времен.
Идет полночный путник мимо вас,
Когда сморило все живое в сон.
Да будет свет грядущих новых дней
В ночи осенней ясен в деревнях,
И в самых каплях умерших полей
И на поместье, на иных полях.
Следя, как путник у лесных полян
Идет один по умершей стране,
Да не тревожат тени поселян
Мне на пути при тающей луне,
Когда огни, огни, огни, огни
От городов уже едва горят
Там позади – так далеко они,
Что ближе даже кажется сам ад.
Когда отходит жизнь или тоска
Сухих квартир, а на дороге волк?
Иль человек? Иль ветер у виска?
Иль кто там знает: человек иль рок?
Иной планетой кончатся пути
Когда-нибудь, но по ночам опять
Все будут там, далеко впереди,
Огни деревни путнику сиять.
Пусть полночь, тьма не окружают нас
В полях, лесах, в долах иных времен.
Несонный путник мимо, мимо вас
Прошел и канул все живое в сон.
Немногим свет и солнце новых дней
Осветит жизнь. А ночь долга, темна
Средь этих темных, умерших полей!
Темна дорога – доля высока.
Холодный мир, прошедший как во сне –
То жизнь былая ужасы ведет.
Товарищ, друг, дай руку, руку мне!
И – черный ветер руку подает.
--------------------
---------------------------------
НОВЫЙ ГОД
Уже на поздний элеватор
Садятся галки отдыхать,
И повагонный страж храпатым
косится, морщася, опять.
Уж ночь в сидячем кресле жестком
Девице, стриженной как бой,
Манит соседнею матроской
С помятой «Балтикой» пустой
Уж невеликая Россия
Мелькает мимо, мимо вас.
А ты сиди, с похмелья синий,
В продутом доме в мертвый час.
На запах милой самогонки
В глухую темень на путях
Слетают бабочки-огневки
И однодневки при рублях.
Уже дрожит синяк попутный
Под тепловозною тоской
Любовью краткою, минутной
Без даже книжки записной.
Уже дырявые матрасы
Блазнятся рвотиной, взашей
Гоняют звезды ловеласы
С пятиэтажки кислых щей.
Уже мелькают ноги, ноги
Под стрекот телекамер дыр
На потолке, там где жестокий
Все,все записывает мир.
Назавтра станет нам веселья,
И будет Валькин спирт гореть-
Как бомжевое новоселье
Для всех провинций, словно медь
трубы архангельской для нищих,
кому сладчей не жизнь, а гроб.
Дымит Россия-пепелище
Гнилыми шпалами в сугроб.
Так по баракам, по баракам
Снегуркой, пьяной в драбадан,
Топчан несет по буеракам
Под пьяным месяцем славян.
Когда придут опохмеляться
На шару сих китайских стен.
Но наплевать на нас столицам
По сельской книге перемен.
И каблуки снегурки остры,
Как фигуристочки коньки,
Когда блекочут телезвезды
Нагими козами тоски.
Под крысу пряча пятисотку,
Как Буратино в русский мир,
Молить о ящике, о водке
Настенный Путина кумир.
Чтоб без работ любимой власти
Одну блевотину носить
По понедельникам, и счастье
Как Ельцин слитками косить.
Когда народ тупой и жадный
Жует подошвы колбасы
Как динозавр плотоядный,
Как рок, как ящур, как часы.
И голосует по психушкам,
По тюрьмам, всяким Хальмер-Ю
За жизнь в говенных засыпушках,
За жизнь проклятую мою.
Козлище в черном то и дело
Благословляет Русь, отпей
С железной куружки, стерва. Тело
Как дама черная бубей.
Ползи, ползи по колчам глины
Вон из барака в семафор
По хрестоматиям скотиной
Шалавой русскою во двор.
Не грязь глубокая, а льдище
Тебя Москвой каким грачам
Раздавит, может, - и кровища
Блеснет в купейный москвичам.
Через Москву, через Воронеж
Вечерней павой золотой
В град-Китеж, может, может, в Польши
Снесут твой пальчик молодой.
Или в Италию, где девой
Ты предназначена иной,
Быть может, даже королевой
Снегов провинции глухой.
Шалун московский, хлыщ Останкин,
Шуткует в грозный космос с дур.
Ревут галактики, с Таганки
Сдувая «Вольво» за Сатурн.
Летит над Русью окаянной,
Над Русью вымершей, седой
Мороз с клюкою деревянной-
Как смерть с железною косой.
---------------------------
На улице тихо и снежно.
В квартирах зевают, едят.
Подруга задумчиво, нежно
Чуть тронет китайский халат.
На улице тихо и снежно.
Горит дребезжащий фонарь.
В твоей лишь душе безнадежно
Как ныне, как завтра, как встарь.
На улице тихо. У склада
Снежок завивает, бежит.
В разодранной шубе, крюката,
Метель как старуха лежит.
Фонарь дребезжит и качает,
И к ночи пурга и пурга
Леса, городишки свивает
В одно на века и века.
Творишь ли какую молитву,
Споешь ли – на сердце свинец.
А мир беспробудный и сытый
Проспит свой кошмарный конец.
На улице тихо и снежно.
Вон пьяный кричит: « Наплевать!»
Все гаснет в метели кромешной.
Кривлякам в экране потешно
Никто не мечтал умирать.
-----------------------------
Богатство-зависть-наказанье,
И черни ропот, вновь война,
Непониманье воздаянья –
Так правит бал сам сатана.
И никого уже в пустынях
Глухих озер, лесов и рек
На башнях духа в русской стыни.
Смирись, тепличный человек!
Порой тоска небес нездешних
На чадный город, Град Конца,
Нисходит свыше в ад кромешный
На жуткий Кремль. Гроза! Гроза!
И Семизвездье вдруг помнится
Во сне ль, в проливень, в час глухой
Любому лешему в столице
На теплотрассе под толпой.
Бездомный рай как ад на вилле:
В ночных кошмарах на шелках
Стекнает в огненной могиле
Богач и телевертопрах.
Пока вязальщицей вселенной
Мир не распущен на клубок,
Сам нефтяной магнат над Сеной
Дрожит: придавит потолок!
Когда титан опустит купол –
Законам физики конец!
И всяк увидит, кто не думал:
Весь мир уместится в ларец!
В деснице грозной и летящей
Навек он будет затворен.
Земной природы лик скорбящий
Сам станет сказка, миф и сон.
Где показуха и гламурный
Вверху хрустальный шар Москвы?
Где Петербург под небом хмурым?
Где ложе Волги и Невы?
Иную карту пишет ангел
Жезлом сапфировым тому,
Кто здесь, смиряясь, только плакал,
Познав суму или тюрьму.
На теплотрассе ли, в котельной,
В строжке, в зиму на пути,
Хоть и убьет мороз прицельный,
Мой нищий брат, крепися, жди!
Пускай тоской небес нездешних
У нищих полнятся счета,
Где золотятся в ад кромешный
Кресты Кузнецкого моста.
---------------------------
Когда мучает страна
Моросью столичной,
С эпилепсии окна
Собери вещички!
На Тверскую обмерев,
Пролетев по Красной –
Рубль сочетай к дыре
На карман несчастный.
За Урал беги! За миф
До Буяна-берега,
Забывая для крутых
Сказки про Америку.
Вот – страна твоя с окна
Железнодоржного
Ждет в пургу у полотна
Москвича пригожего.
Глянет око: голубей
У вокзалов перышки,
Золотее-золотей
Рельсы, шпалы, горушки.
В полустанке я ль сойду,
В лес великий спрыгну –
И всю родину мою
В семафор постигну.
Дева лунная ночей
Побежит ль навстречу.
Вспыхнет, молвит: « Ты ничей?»
Оправдаться нечем.
Под еловые леса
Поведешь под ручку,
Где зеленые глаза
Да мехов лапушечки.
Где носатые грачи
Важно променажат
В черных фраках, им стучит
Дирижер овражный.
В дом скрипучий под луной
С ней войди как в книгу.
Не про счастье – про покой
Бает кот-мурлыка.
Скажет:
- Ты люби с кнутом
Пастуха, скотину,
И муки простой помол,
Реку, лодку, вишню, дом,
Тот ветряк картинный.
Вот – ваш рай! Люби избу,
Самовар да блюдца,
Бабу снежную, трубу,
Звезды где смеются.
А твоя? Она – краса
В зной али в морозы.
Ее талия, коса
Вся промокла в звездах.
Голос тих ее, смирен,
И фигурка ладна.
На столе блины – твой плен
Сладкий, мед и ладан.
Вишенье же пьяно губ
В жемчугах кокошника.
Все там есть: гречиха, дуб,
Даль ли подорожника.
А тепло ее грудей
Сквозь парчи да ситцы?
Незабудочки полей,
А холмы пшеницы.
Окиян ее очей,
А стыдливость взора?
Звезды синие ночей
Не склюет враг-ворон.
Не смотри ты на чужих
Франции, Америки
Девок – пресен хлеб иных
У другого берега.
---------------------------
Жить век, вековать понемногу
Проклятой, сосущей тоской
Под грязной железной дорогой
В избенке лохматой, кривой.
Смотреть полуночно и трезво,
Как тускло деревня светит,
Как этой дорожкой железной
Чужое богатство летит.
И кошку с оборванным ухом
Лаская, пить бледненький чай.
С зарплаты поить потаскуху,
Валяясь в свой нищенский рай.
На ржавой своей машиненке
Катиться на рынок, потом
Лачужку, кривую избенку
Звать гордо: «Отечество! Дом!»
А после семь дней до аванса
Опять пить чуть желтенький чай,
Считая бомжа голодранцем,
Копая свой нищенский рай.
И, пялясь весь век в телевизор,
Пока все обнищит тут власть,
Уж не в коммунизм – в монголизм
С такими же всеми валясь.
И, всеосвинясь с телешоу,
С народом вконец одурев,
Бутылкой вина недешевой
На койку валить жадных дев.
Зевая на серое небо,
На муху у бабкин икон,
Лишь знать, как проносит нелепо
Железнодорожных ворон.
Рожденным под Крысой иль Раком –
Век пятиться, прятаться в мрак.
«Отечество.Родина.» - как там
Зовут это – кажется, так.
________________________________
Исчезли пламенные души,
Остались только дым и чад.
Темны, слепы, всеравнодушно
Из узких щелочек глядят.
Их торжествует всебытийно
Мещанский, сытенький мирок,
Уча детей хрестоматийно:
«Копи, сынок, себе жирок!»
От лет еще Екатерины
До наших дней за то их жрут
Те непостижные стремнины,
Каких они пока не ждут.
При свете ламп в угаре мутном
Они не знают мрак страны.
Там пьют до дна, там спят уютно.
А наши улочки темны.
А за окном моей квартиры
Бог знает где, в каких годах,
В глухой провинции вне мира,
Который год все ночь да мрак!
Несет прохожего слепая
Эпоха, слякоть, пустота
Не к берегам пустынным рая –
В киоск за водкой как всегда.
Едва вольфрамовою нитью
Горит над нами смерть и мреть.
Там – русский мрак качает зыбью.
И степь: дешевле умереть!
Рогатой кляксой прислонилась
Вся тьма к оконному стеклу.
И дребезжит сама немилость
Как дверь на ветреном углу.
И неуютный как в кочевье
Из черных дыр сочится дождь.
Во тьму топорщатся деревья.
Рогатой кляксой светит ложь.
---------------------------------
Час полночный, лунный, тихий.
Проливает бледный свет
Керосинка в повилики
У окна семи планет.
Из окна, стремимый ветром,
Полетишь в густую сень
Головою вниз отпетой –
В тень забытых деревень.
Где лесная ярь-царевна
Нижет бисер мокрых звезд
В паутинку над деревней.
Древний крут и путь, и мост.
Вечер холоден, туманен.
Позабытый путь далек!
Как кольцо царевны странен.
Еле светит огонек.
Над болотами проложен
Долгий путь и долгий мост
Из еловых из валежин.
Ненадежен атлас звезд.
Но придя в деревню тихо,
Поклоняясь у всех крылец,
Под луною под трехликой
Ты войдешь в ее дворец.
И оттуда в лик туманный
Раз лишь глянув – как жених
Не вернешься, вечно пьяный,
В этот трезвый мир живых.
_______________________________
В крышу, покрытую дранкой,
Капает дождик седой.
Смейся, коль хочется плакать!
Плач, коли день золотой!
Что-то не ладится дело:
Сказки, да печка, да сны
Через овраги налево.
Мифы нездешней страны.
Да полусгнивший журавль
В детство проронит капель
С цепи и мокрой, и ржавой.
Дождик. Сараи. Плетень.
На огуречных просторах
Солнца подсолнухов в ряд
Жизни споют коридоры.
Серою краской блестят.
Трубы, подвалы глухие,
Плиты бетонные да
Все коридоры пустые –
Те, что ведут в никуда.
Лампочек трехсотваттных
В тыща каком-то году.
Будь они трижды прокляты!
Пасмурных лиц чехарду.
Да вечно хмурое небо
Мертвое, серое вдов -
Корочкой серого хлеба
Серых как жизнь городов.
А вместо дождика в дранку –
Джокер, вокзал да беду
Понагадает цыганка
В тыща каком-то году.
_______________________________
Перед концом гнилого мира
Пожить как Лот и, не страшась,
Всечеловеческих кумиров
Валить одним лишь словом в грязь!
Потом бежать в Россию-вьюгу
По праву бедного добра,
Не подарив толпе ни звука
Уединенного пера.
И в заметенном, утлом доме
Как на ковчеге плыть года,
Гадая миру по соломе,
Забыв свой век и города.
В холодном круге дней безлюдных
В таежных сполохах зарниц
Взирать погибель многолюдных
И веселящихся столиц.
Весной – при мартовской капели
Сидеть завалинкой и петь
О древних мифах и метели,
И – в ночь прозябшую лететь.
О грани звезд, в обломки мира
Изрезав крылья, пасть потом
Необогретым, нищим, сирым
В пустой и черный сельский дом.
Лишь черствым хлебом и водою
Отметить праздник наконец,
Когда весь мир засыпан ржою
И серым пеплом злых сердец.
В заиндевелое окошко
Следить задутый снегом путь –
Да будь твой рай: топчан да кошка,
Дровишки, печка, в чем там суть!
Но – если ночь нездешним светом
Прозябнет все же до небес –
Благословить свои обеты,
И глад, и хлад, угрюмый лес……
___________________________________
В эту темную ночь человечества
Что плутаешь ты, бедный поэт?
На угрюмых болотах отечества
Городов еле виден отсвет.
Или эти болотные вьюги
Мертвецов не укажут дневных
К огоньку твоей нищей лачуги,
К этим доскам, к листку запятых?
Но в полночную пору глухую
Отраженьем в семи небесах
Над тобой пролетает, ревнуя,
Солнце-дева в ночных облаках.
Над живыми гробами, над миром,
Над сиреневой лающей мглой,
Солнце-дева, жена твоя, лира
Охраняет твой вечный покой.
Дальним поездом, шкурой змеиной
Над болотом бегут огоньки.
И вздыхают под глиной трясины
Окаянства, расплаты, тоски.
Ты поешь. Собираются тени.
Собираются звезды планет.
Собираются дива и звери.
Городов еле виден отсвет.
И внимает ужаснее сфинкса
Вся Россия напротив, горя
В эти ноты, поэмы, страницы.
Над болотом восходит заря.
Взгляд страны оловянен и жуток
Над змеей, пожирающей хвост.
Ты поешь ей напевы семь суток.
Опускается жгучий мороз.
И становится эта лачуга
Как страна, как планида, как речь.
Иневеет при солнце кольчуга.
Уж заточен карающий меч.
----------------------------
Пусть поет аллилуйя, осанны
Этот мир под коротким дождем
Тополей и огнем осиянный.
Ты нисходишь нездешним путем.
И какую бы деву желанной
Ты ни звал бы, где царствует дым
Казино, дискотек, ресторанов –
Здесь покажется зряшным, пустым.
По безлюдному мареву тенью
Ты скользишь к городам горевым –
Ты уходишь к иным поколеньям,
Ко значеньям, ко знакам иным…
Там глядит в огневые оконца
Мир багровый, холодная синь,
Словно мертвое, мертвое солнце –
Солнце всех позабытых Россий.
Ты очнешься за грязным перроном
У трущоб и у угольных гор,
У каких-то цистерн и вагонов,
У бараков и ржавых опор.
И на том полустанке проклятом,
Где ни касс, ни билетов, в луне
Ты увидишь, как ветер обратный
Солончак шевелит в полотне.
И на том полустанке забытом
По колючим, багровым кустам
Вдруг ты узришь Ее как убитый,
Словно совесть твоя нечиста.
Облик тот незабвенно-прошедший
Волновать станет словно во сне.
Так блуждает лишь дух сумасшедший
При багровой и полной луне.
По прозябшим каменьям державы
Как наследник, как царь, как жених
Ты пойдешь с нею в мертвые храмы,
Где не плачут, не помнят живых.
После – будут томленья и страсти,
Губы, ласки, вино и содом…
Ты найдешь с нею ложе и счастье
Над каким-то помойным двором.
Губы, руки и перси нагие
Окунутся при желтой тоске
В черный мир окаянной России, Позабытой на мертвом песке.
Будут - пьяные пляски соседей,
Карты, стервы, вино и содом.
Ты найдешь с нею ложе и счастье.
Будет пыль в фонарях за стеклом.
И гуляя с ней грязным перроном
У трущоб и у угольных гор,
Вдруг узришь себя парией, вором.
Да, таким же – бараков и нор!
Вот на том полустанке последнем,
Где ни касс, ни билетов во сне
Вдруг проснешься. И ветер, лишь ветер
Солончак шевелит в полотне.
--------------------------------------------------
Удел есть горький избранным лишь это
Смиряясь стать неизданным поэтом
В проклятом веке ни к шудрам ни к брахманам
Быть сопричтенным но одной нирваны
Искать в глуши умом ни там ни сям
Не совратившись деревенским красотам
Писать стихи в песке свои пока
Ты не поймешь есть свыше смысл рука
А люди мира прочие доныне
Обречены песок среди пустыни
Сбирать напраслин по самовластью страсти
Затем лепить дворцы ( так дети лепят счастье )
Все рухнет глупость железный календарь
Листать забот из года в год
Как царь
Семью глазами белыми сам Мара
Ведет стада глядит в дворцы отары
Идут как сон в эфире пустолайки
Для ада корм уют домохозяйки
В родной дворец вступив ты видишь лица
Какие лица о! в луне столицы
Ты видишь маски приросли навеки
До мяса нервов духовные калеки
Спят на полу кто где Великий змей
Шипит меж них гордынею очей:
Шуты рабы цирюльники девицы
Евреи египтяне колесницы
Хурриты филистимляне моавиты
Мещанские любезные пииты
Певички сучки крокозябры комодские драконы
Трансвеститы воры их законы
И даже мать страшней чем смерть сама
Вот мир как есть скорей сойдешь с ума!
И ты бежишь сломя в деревню к тетке в глушь или в Саратов
В Мегиддо Ур халдейский толпы ада
К полям бежишь на Север дальше Скифии
Какие к черту мегаполис пифии?
На Ра куда там где Юпитер мощный
Восходить в ночи осияя рощи
И прах отечеств отрясая пой:
- Сколь многим свет великий стал тут тьмой!
Лети их мимо………..Труд неблагодарный
Писать стихи для пораженных кармой
Кто есть с рожденья слеп и глух старик
От миллиарда празднословных книг.
Не пой поэт им! Просквозив порочный
Неверный мир на путь спасенья мощно
От смертных дел отсюда отлетая
От смертных сел к чертогам Гималаев
Им не оставь ни памяти ни мощи!
Звездой своей хранимый полунощной.
----------------------------------------------------------
Историческое
Вот и рухнул кошкин дом!
Детское
Генералы строят дачи,
Надвигается война.
И пока еще не плачет
Беззаботная страна.
Но уже бензозаправщик
Заливает самолет.
Генерал Семен Абарчик
Коньячок на даче пьет.
На веранде три мещанки
Обсуждают паритет:
С трехлитровой лучше банки
Огурцов вкуснее нет.
Что от склянок и припарок
Бывший корчится завхоз.
Между тем везет подарок
Всем им шустрый бомбовоз.
И от края и до края
Мирен сон большой страны.
Вся страна живет, болтая:
«Лишь бы не было войны!»
Только вертится ночное
В колокольне воронье.
Так кончается пустое
Размещанское житье.
Рухнут сутолоки, крыши,
Болтология вранья,
Коль отпущена всем свыше
Половина бытия.
Выйдут утром на пороги
Привечать не солнце – смерть…
Месяц вышел колченогий
Керосинкою гореть.
--------------------------------------
Пустыни, избы задувая
Пурга прилипла к окнам злая.
Она качает колыбель.
Она дымит дровами в дверь,
Или как конница несется,
Загромождая луны, солнца.
Снопами искр электролиний
Рвет города и керосинит,
Ведром стукочет у колодца.
Когда испуган верх и низ.
Как легионы белых риз
Полки еловые копьем
Твой окружают бедный дом.
Леса, бездонные болота,
Кусты летят на огороды.
Твой бедный дом – спешащий заяц –
В овраг скрываясь, озираясь,
На деревянных лапах прыжет,
Как паровоз неровно пышет -
Чуть лопни вьюшки, камни, печь.
И вьюга начинает речь
О гибельных низах России:
Вокзалах гулких, мерзлых в синих
Лапках хвои… О мастодонтах –
Мостах железных, переходах
Подземных в полночь…
Прожекторах, в метель дымящих,
О нищих духом, мирно спящих
Под батареей, и о снах
Сомов в заморных омутах,
Кипущих мертвою водою.
О холмах,
тропинках в поле, и о черных
Горах угля, в ночи дымящих.
О эстакадах над путями
Дорог железных, о вращеньи
Иглы метельной в неспасеньи
Заблудших путников, и о мраке
Их колких глаз, о той собаке,
Поджавшей хвост в углу подьезда,
О нетерезвых
Человеках о пропащих
В своих лачугах, и о срезах
Под снегом мерзлого железа,
О ресницах
В снегу летящей царь-девицы
На новом «Вольво».
О отсеках
Промерзших барж, еще о реках.
О жутком дне их, и о том,
Что там блистает сундуком?
О средостении галактик,
Ревущих сотнями парсек…
О той, о том, об этом, всех,
Чем дышит этот век конечный.
Но где Россия – тишина,
Покой божественный, предвечный
Средь стран толпы – луны страна!
Страна еловых, вознесенных
Над прочим миром ста веков:
Царевен, яблок, сказок сонных,
Всезаплутавших дураков.
Страна, отторженная миром!
За то – безлюдная как рай.
Но где поэт с венком и лирой
Есть лучший вождь, и бог, и царь!
О глубинных
Местах, поселках, деревушках,
Забытых всеми, о избушках…
О неземных, лихих морозах
Иных планет и лун. Вдруг о могилах
На сельских кладбищах завыла……
Но стихло. Сумерки, крепчая,
Коней копытами ломая
Отполированный ледок
Летит проселками ездок –
Сам генерал летит Мороз
Обозревать засады звезд.
Там – гулко ухнет, прогудит.
Мороз проверил динамит.
Чу! Это песни. Хороводы
Заводят звезды в огороды.
А у сарая, все одна,
На шест вморожена луна.
Под звонким куполом небес
Стекает Млечный Путь за лес.
Там – тени бродят на кладбище,
Как ходят в гости. Кто-то свищет
В мороз прохожему за ворот.
Вверху сияет царство, город
Семи небес. И часто мнится,
Что это небо – только снится.
----------------------------
Ни в чем у нас не знают меры:
Как осторожничал еврей!
Так – государственная вера
В американские химеры,
Там, где все «Опели» - «Фронтеры»,
Где Кремль с Рублевкой пахнут серой,
А всяк монах – архиерей!
Святой отец в пустынном страхе
Нам предрекал всемирный блуд:
Уединенные монахи
На стогны града потекут…..*
- св. Нил Мироточивый
------------------------------------------
ИЗ ЕВАНГЕЛИЯ
Блаженны те, кто старомодно
Живет как лох среди природы
В глухой деревне – в мире гость:
В телепророчищ наискось
Не мечет громы или кость.
Стократ блаженней, кто нелепо
Живет как истинный пиит –
Питомый помыслами неба
В глуши безвылазно сидит;
Он в гладе ходит просветленный
В обнимку с Музою полей,
Не прет в Эдем телевизионный,
Не голубой и не еврей
В наш век без Бога – он глядит
Не ангажирован туда,
Где есть в созвездьях города;
Которых ни один фантаст
Не мыслил даже – ум лишь чистый
И чистый дух туда попасть
Вольны в любое время. Вам
То не понять – ваш ум не храм.
-----------------------------------
1980.
Уныло, холодно и грязно.
И мрак. И ветер. Вечер. Снег.
И под забором безобразно
Мычит испитый человек.
Фонарь – мертвее того света.
Змеится очередь к буфету.
И люди, словно мертвецы,
Несут авоськи и пакеты,
И молят, просят - колбасы.
Пивная бочка у забора
Давно забытая стоит.
И ходит смерть по коридорам.
И бодро радио кричит.
За занавесками мещане,
Распив положенный кефир,
Зевают басню о Цыгане.
Чернеют буквы «МИРУМИР».
Собака роется в помойке,
Гитара пьяная бренчит.
Под чашек звон, головомойки
Вон – красный гроб уже стоит.
С печатью желтого проклятья
Наместо Божецкой луны
Исходит небо в грязной вате
Над храпом проклятой страны.
--------------------------------------
При керосинке на мансарде в глубине страны
Где нищета где праздник день рождений стадно
Над чавканьем в сансаре сатаны
Ты видишь козни сети миллиарды
Как пауков международных мухи
Жужжат и липнут Русь же с голодухи
Вне вне всего высокогорье как далеко
Ты понимаешь в чем проклятье Бога
Две тыщи лет нет громкого пророка
В ТВ плодится еженощно гремль
И депутаты ситхи лярвы бесы
Из Кольской скважины параметрами Теслы
Три князя тьмы перебралися в Кремль
Теперь все ждет законы для толпы
Вниз делегируя вдруг претворять в хлебы
Асфальт инфляция колбасы мясы ценники
Висят все те ж рожденным в понедельники
Стать б проституткой мама аль пробраться в рекет
Вся жизнь прошла в трудах на супермаркет
Когда начнется Третья война
Что будет делать в супермаркете страна?
Звезда Синая звонит лишь японцам
Да в деревенском на углу колодце
Нефтяник Рыжий трезв на дивиденды
Купил путевку мочится в Хургадах
Пастух Апачи по деревне стадо
Бредет полпьян в холмах апартаменты
У местной власти БМВ евроремонт
Хрущева избы грязь внизу народ
Внимает тупо в ящик ну эка блядословье
Москва не Русь там оттого цветет
На нищете приоритете крови
Не выдавать зарплаты годы счет в Швейцарии
Куда ж девалися советские сандалии
15 лет а сносу таки нет
Стать б проституткой иль б пробраться в рекет
Вот два пути а третий путь стать Плюшкин
Ну наконец уходит этот президент
Ну выпьем с горя мама где же кружка
Внезапу изрекает мой сосед
Что Русь спасет лишь новый Пиночет
Когда б не притязания Китая
Он был бы прав Россию убивая
Несется Библия от Буша с нею вкупе
В обнимку с Мефистофелем в Европе
На саммит Фауст антихристианство
Нет инквизиций Глиняное Царство
Падет уж скоро уж скорей б война
Сосед сказал поскольку мать родна
И Пентагону и МИ-5 в конце концов
Пусть мертвецы хоронят мертвецов
В деревне лето вдалеке от войн
С три литра самогона мой Околин
Картошку кучит пусть с Европы туча
Идет с грозой ракета «Сатана»
Блюдет покой поскольку мать родна
То нам бы крышка каб не Леня Брежнев
Парит картофель васильки орешник
В пустынях мира треплет красный флаг
Над сельсоветом запевай «Варяг»
----------------------------
Наш президент, конечно, Путин
Как указатель на распутьи:
Пойдешь направо – без коня,
Налево то ж одна фигня.
А прямо – в челюсть к олигарахам,
Жулью, помоям и к Кошмархам
С фамильей русскою такою.
А нет – в Россию с перепою.
Сидит в московской колбасине
Среди заезжих к нам врагов
Свиньей «Единая Россия»-
Сплошная партия воров.
С пустой кастрюлей на юру
Через 100 лет узнаем правду:
Что Горбачев из ЦРУ,
А Ельцин вовсе из Моссада.
Дивятся солнце и луна
Как катят в Турции да Ниццы,
Куда не ездит вся страна
За исключением столицы.
Сожрал кагал международный
квартиры наши, огороды,
санаторьи, Сочи, Крым,Молдовы,
и дом кирпичный, дом твой новый,
и пионеров лагеря,
за рубль бак для «Жигуля»…
Коль вы – не Западу нефтяне,
Газовики иль там литвяне,
Армяне всякие, кавказцы –
Вам не видать по жизни баксы!
Вас, дорогие россияне,
Вас, оболваненный народ,
Один лишь гроб сосновый ждет.
Вам есть дорожка – на кладбище,
Коль в 100 миллионов русских нищих
Вас вчислит золотой миллиард
И всякий жирный олигарх.
Вам – крест простой за сто рублей
Там, средь бурьяна, на задворках
Москвой ограбленных Рассей –
В хрущобах грязных и каморках.
Вот парадокс! Нас всех спасет
Одна война – на всех, кто хапнул.
200 миллиардов каждый год
И не рублей - везут на Запад.
Наш президент, конечно, Путин!
Да лучше был бы хоть … Распутин,
Но не иудушек альков
Под властью временных царьков.
--------------------------------
Эти люди – простые грибы,
Порожденья бесформенной глины:
Кружевное плетенье судьбы
Липнет мерзкою, злой паутиной.
И стрекочут под ветром леса
Телесплетен, убожества речи,-
До пожара, когда здесь гроза
Пережжет шепоток человечий.
Воздух выпит, давно ядовит
На трясинах всемирного мненья.
Душно, липко, болотина, быт!
И колючи, болтливы растенья.
Под ногами клокочет тоска:
Мглы и хаос, упреки и речи.
Недоступна река, далека,
Опускается сумрак на плечи.
Это призраки, а не огни
Манят вниз – то дела, то заботы…
Спи! Усни! Успокойся! – они
Оплетут и утянут в болото.
Счастлив, кто на безлюдной скале
Высоко, одиноко и грозно
Видит, как полыхают во мгле
Грозы, ветры, галактики, звезды.
Счастлив тот лишь отшельник-поэт.
Кто отвержен, освистан в трясинах,
Кого здесь обрывается след
По круженьям бессмысленной глины.
Выйди в ночь чуть заметной тропой
Сумасшедшим для мира поэтом.
Возлети, поднимись над толпой
К льдам и искрам нездешнего света.
_________________________________________
Когда летит
В январские морозы
Над полыньей
Тысячеглазо небо,
И смотрят страшно,
Белоглазо звезды
У черных изб,
Где никогда богема
Нас не поймет –
Ты с траурной улыбкой
Иди на лед,
И улыбайся зыбко.
В ту ночь, в ту ночь,
Когда страшатся боги
Себя самих –
Ты, воин одинокий,
В тяжелых латах,
Ржавых от скитаний,
Пришел на лед-
Как в центр мирозданий.
Там три луны
Восходит в шлемах грозно.
Там стеклорезом
Можно резать звезды.
Блестит вода.
И как далекий хор
Поют, поют,
Как светел мертвый взор.
Над черным льдом
В промоине кольцо
Очертит рыба-
Траурный плавник.
Усталый воин
Зришь в конце концов
Былого мира ясное лицо,
Былого мира потрясенный лик.
Он посмотрел - и сердце сжалось
Грядущей далью огневой.
И всю-то ночь потом казалось-
Весь мир горит уже войной.
И что беспутные певички
В эфире черном и пустом
Исчезли вместе. Только спичка
Мой освещала темный дом.
Убито радио молчало,
Когда, казалось, из земли
Угрюмый купол из металла
Титаны в небо возвели.
А в том углу, где грелась кошка,
Одна топорщилась метла.
И на песчаную дорожку
Текла сосновая смола.
А там - какой-то мутный, серый
Клубок катился по полям.
И пахло серой, серой, серой
За щели выщербленных рам!
И после кто-то мимо, мимо
Прошел за домом вековать,
Качнув прабабкину картину,
И гвоздь, и стену, и кровать.
Рассветом туч не золотило
Ни в семь, ни в восемь поутру.
И дуло запахом могилы
С трубы по пыльному ковру.
________________________________
Ах, Буре опять сломался,
Выцвел Брейгель и Моне.
И вчера гулять подался
Древний ящер-портмоне.
Книги сьела бедность, ламу,
Канапе и карамболь,
И ламэ знакомой дамы –
Все пожрало время-моль!
И, сконфуженно примолкнув,
Фаворитки от Дюма
В шкафе книжном, с недомолвкой,
Саркастически: « То - тьма!»
За Афиною наивной
В паутине на ребро
На гвозде я с коломбиной –
Лох, соломенный Пьеро.
В полночь я иду в кошмаре
Над зеленою Невой.
Пустотелый на «Феррари»
Мимо – юный бог-плейбой.
Мне ж дороже всех каратов –
Боливар, брегет, пальто.
Ибо чернь в аристократах –
Вурдалаки на ландо.
_____________________________________
Не ведаю времени Хама,
Мошенников и подлецов.
Какие прекрасные дамы
В вуали скрывают лицо!
Убит современностью, ранен-
Не тело здесь бродит, а тень.
Я гимны пою лишь сиянью
Соломенных крыш деревень.
Какие несут паровозы
Над родиной угольный дым!
Какие нездешние слезы
В усадьбе мерцают двоим!
И в кресле плетеном мансарды
Взираю, как капля скользит
Той тихой, монаршьей прохлады
На бледном листе гиацинт.
Колдун, провинциальный фотограф,
Чуть пьяный и утренний гость,
Все зрит: «Ундервуд» и ризограф,
И шляпу, и трубку, и трость.
Я знаю, небесная дама,
Чем завтра Россию убьет.
Но – настежь все зимние рамы!
Грядущее не настает.
Ведь летом по волнам зеленым
Отсюда навек отлетим.
Уж куплен нам домик беленый
На самом краю Аргентин.
Не будет там Дум, резолюций,
Лишь ветер да волны к окну.
Ни войн, никаких революций
И хамов, прожравших страну.
----------------------------------
В гробах ворочаются россы,
Когда на диво прочих стран
С экранов гонят свинопасы
Стада ожваченных славян.
Попса кривляется юродов
Над сытым рыком сотен банд
На одичалый взгляд народа
Под злые зубы женщин-вамп.
То - актрисантов попрыгунство,
То - лай советников-мессий,
Низкопоклонств толпа, капутство
По резервациям Россий.
На их гробах жирней столица –
На том, что тыщу лет в свой дом
Всесобирали по крупицам
Цари империи с крестом.
Века дерзать, чтоб стать убитым
На проститутках да братве!
Коль жидоморная элита
Кишит как черви на дресве.
Ну а тебе, рабочий нищий
Да крестьянин – эта крысь:
Вот гроб неструганый за тыщу.
Твоя зарплата по всю жизнь.
С фамильей русскою такою
В усадьбах изгнанных дворян
Свинина с шерсткой золотою
В райке Москвы сидит Каган.
Потомок Мурки, Урки, Маньки
Эреф нерусский ради тряпки
И побрякушки - на Москве
С серьгой мещанской в пятаке
С экрана учит мир Рассей -
Чтоб превратились мы в свиней.
Во зле цветя, заматеревши,
В огонь и в ад однажды днем
Москва свиней, с могил жиревших,
Вся, вся провалится живьем.
-----------------------
Умом Россию слово отозвалось!
И лоханулось матюкнулось заикалось
Миллионов сто в квартирах степняков
В Москве в тверях запели в Пасху сто
Миллионов воли
Степь да степь
каюкнув в те юдоли
Ищи-свищи чиновники хватились
Но нет трудяг с кастрюлей очутились
Пустой на острове где ж мужичок скотина
Кто нас покормит? Где он образина
Рабочий где чем больше институтов
Тем шире зад чиновных проститутов
процентов темные людишки
Шнырь телевизор Турция картишки
Тудым-сюдым культур-мултуры нет
А говорят Россия мол манфет-
Конфет министр культуры троглодитов
Наносит в область новые визиты
Официальные лица аэродром
Ну как культур-мультур у вас еще бим-бом?
Кортеж трех «Волг» шанхаи грязь хрущобы
Мясопотамы в галстуках и снобы
Прозаседавшись Ту ревет в столицу
На русском радио есть порох в ягодицах
Отсталость Степь Неандертальность мрак
Панмонголизм чувак пузырь ништяк
Словарь степи железные скамейки
Свернуты в узел в парке телогрейки
Одеты в «Хьюго» их всенощно бденье
Все дрянь и рвань все мерзость запустенья
Как ни гляди кругом одни растенья
Коль дело мрак сбежавши на Тибет
К родне хожу вращаю барабаны
Совейский вспоминаю я буфет
коп. за бутерброд стаканы
в Уфе с «Сибирской» вон в Таджикистан
Надумал я и далее в Хотан
Яркенд пески за Гиндукуш стремяся
В загробный мир Совдепия без власти
После девяностых 21 век
Куда ж забрел ты бедный человек?
Посколку дома нынче русских нету
Есть троглодиты значит по Тибиту
Напару с Пушкиным слоняясь отражаясь
В снегах загробных уличкой спускаясь
До Шамбалы ругая все в Совдепьи
Совдепья та ж каннибализм степи
Помойный мир оставив в эту местность
Перевалив через политкорректность
Архангел Инда бережет народы
В горшке язычеств от дурной природы
Европеизма кальвинизма шопинг
В три тыщи рупий Прасковья с Подмосковья
Колье купив у тощих сингалезцев
Взор завлекая горячее перца
Мясопотам каков усмешка Будды
Как тучи те задасты полногруды
Один у края славя рай Творца
Сижу один высокогорные леса
Трансгималайский тракт сезон дождей
Сезон угроз вот Арьянам вождей
Сезон царей великих до Потопа
Русь далека далече чем Европа
Сосна в окне се Джомолунгма ночью
Я здесь стою на том стою и точка
СТРАНА ЧУДЕС
Поколенье Сайгона а потом горбачевщины в ноль
Низошло все святые порывы сожрал КГБ дурдома липкий страх
Поднадзорность стихов оскотинил потом алкоголь
Духом слабым бомжуют и тлят когда все при делах
Род отшельников. В семидесятых появились на свет
Исключения нету пионерчики Горби без идеалов - как и поколение сороковых
Нос по ветру на рынках из них и кого только нет!
Мсье Пушкин коего в школе долбили в лужах на мостовых
Крутизна ! В восьмидесятых окуклились яппи топ-менеджеры да стервецы
Сиски попса это совесть мамками бабками выжженная дотла
Ежедневным предательством неба смотрят им вслед с бодуна во дела
Их пропитые злые отцы
Внуки им будут возмездьем молчанью по поводу ежеминутного зла
Подросли любимчики мамок с конфеткой обгоняет «Ниссан»
Автобан по пути в Адриатику с Гамбурга евро в шезлонге голые попы любить
А здесь лишь фонарь слепоглазый морось да ноздреватая в небе черная сныть
Шевелится могилы бараки черный лед да озноб убитых славян
Книги и классики лохам токо нужны поколение П стрекочет над ними Отстой!
СССР сдан врагу без боя полковник Васин видит как пестрое стадо баран
Чешет вон из окопов ибо международные бесы прошли здесь войной
Степь троглодиты новые русские – как и Геббельс мечтал оприходовать этих славян
Черный лед в черных лужах окраина дом мертвеца и забор
Лампочка повесилась на проводе разруха сикуха черного хлеба куски
А наверху наука мертвых галактик и черных дыр волоса в фаворе вор
Киллер бандана шалава с ТВ то бишь продутые в покер мозги
Нет давно идеалов богов и святых и героев и это давно не луна - бль
А мерзкой материи плоти допотопная экстази протоплазма бульон
На пашнях русских людей кокаиновый «Красный Восток» это страна ОМ
МАНИ ПАДМ ХОМ дом на русском погосте карканье ржавых ворон
Всклокоченный Пушкин зябнет на складе и скоро его
Дядя Коля шестидесятых за ушко на свалку Литература гекзаметр
Зря завивал Одиссею и новым грекам уплыть далеко
На Каму и далее новую Грецию основать ныне присно во веки веков
Чешутся Ни кера не поймешь Учпедгиз многоголовая Куздря макулатурный Гомер
Душу здесь спасти жить в вагончике хипповать эх-да бля ямбами русский размер
-----------------------------------
ОДА КАПИТАЛИЗМУ
Когда страна скатившаяся в дикость
После Толстого впавшая в немилость
У бога Ра или каких других
Бомжихой бродит леденелых ив
И грозных сосен созерцая лютый
Седой мороз зведчатый полнолунный
И многострунный треск реки замерзшей
Седые баржи давит лед продрогший
Покуда спят свободные народы
А в городах в подземных переходах
Торгуют ночью пивом и тоской
То в городах здесь ночь да снег с луной
Подобной ликом Шахрезаде рядом
Спит персиянка лак и крем помада
Мерцает лампа тусклая горит
На мир страны как беден скромный вид
Страны в окне торосы полнолунье
От февраля с июнем
Соседи родом с Внутренней Монголии
А те же русские пьют режут рвут обои
Едят обычно чистые помои
Поскольку на провинциальную зарплату
Хватает лишь ходить всегда поддатым
С одеколона так живет страна
Вот олигарх его охранник сатана
Пьют Аликанте закусывать омаром
Полезней для здоровья
Чем гнилым товаром
С народных рынков Савл против рожна
Слабо переть? Так спрашивают на
В «Майбахе» вдаль и в «Мерсах» отсылая
Вон за границы Лазарева рая
А тут подьезд кость догрызает сень
Нисходит звезд на крыши деревень
В России тридцать минус угораздило
Народы древние прийти сюда из Азии
Когда гранат бактрийский зацветает
Здесь на медведя Тузика пускают
И мох и снег в землянках лебеду
С войны едят и здравицы труду
Для низших каст возносят олигархи
Но зябнут руки шавки и товарки
До нашей эры время здесь ничто
По двадцать лет протертое пальто
Народы древние в лесах век двадцать первый
Верней век первый но до нашей эры
По крыше ада движется Калдырь
Идет о дайте дайте на пузырь
Я свой позор сумею искупить
20 рублей недорого пропить
Опохмеляясь благословясь он харкнув
Рогаткой хлещет перелетных олигархов
Тут желтый «Боинг» носом сев в сугроб
Впервые видит Русь Россию гроб
Обычной жизни силосную яму
Дыру средь поля трактор пилораму
Кибитку ясли вместо изб землянки
Всю госпрограмму Недоступное жилье
Как Русь простая древняя живет
Вот за столом за красным кумачом
Средь тех безлюдных гибельных полей
УКГБ с фамильей Гамазей
Туристам ставит визы кирпичом
Растрату пишет казнокрадство
«Боинг»
Заняв сто сорок беспружинных коек
Во веки век осужден в эту вьюгу
С лопатой ржавой ликвидировать разруху
Во веки век
две тыщи рэ иная
Жизнь началась российская простая
Где шесть дорог да трижды шесть на шесть
И где был лес помещиков лишь шерсть
Осталась леших коль все вывезли на Запад
Стоит село с названьем странным ХУZ
- Не вы ли гады грабили Союз
Не вы ль враги кто тут из вас не хапал
Чтоб вывозить зажравшимся в Европу
Не вы ли сами говорит им Гамазей
Теперь нет досок вота ройте ямы скопом
Живите так как все живут ей-ей!
Переодевшися в фуфайки олигархи
На ферму входят с вилами понуро
Учась смолить дешевую цигарку
Ключ 27 да ломик с арматуры
Навоз и пар как скот крупнорогат
И минус тридцать
тут доходит – ад
Се мир загробный норы засыпушки
Коль негры есть то будет новый Пушкин
Цвети расти чиновный парадиз
Мальчиш-Плохиш такой капитализм
Не даст в обиду но далек он рай
С той водокачки виден он в Москве
Туда нельзя а вон рогатый вертухай
Пасет с винтовкой прячется в траве
Такая жизнь! И ночь опять и вечность
И лают псы безлюдность бесконечность
Московский поезд мимо мимо скорый
Скокочет в Рим и далее в который
Ведут дороги мира не России
Гиперборея путь на Север синий
Снега молчанье лики Пустоты
И сельских кладбищ черные кресты
Бредут в сиреневом предутреннем морозе
Когда красотка первая в колхозе
Живая дева фея Боттичелли
Стоит на крыше чистя снег метели
Метели лики сосны неживые
Поля без душ великие немые
Пространства смерти
Русь луна тоска
Лишь посередке люди да Москва.
-------------------------------
Бессмертья ищет разум средь живых.
А мертвецам – довольно с них и рая.
Заката луч, на куполах блистая,
Ломается в распятьях золотых.
Трещит мороз и метит синевой
Дома, рекламы, магазины, скверы.
Уже блестит цыганскою серьгой
Сквозь дымку мира огонек Венеры.
В вечерний час один я у окна.
Иные долы в блеске солнца красном
Рождает утомленный, сонный разум.
Но истина по-прежнему темна.
Мелькают пешеходы. Нелегко
Им там бежать по этой скользкой тверди!
И нет в толпе угрюмой никого
Над кем сиял бы огонек бессмертья.
-----------------------------------------------------------
ДЕНЬ
- Где косметичка?
Ты нещадно
Массажной щеткою летишь,
Духами, яркою помадой
Благоухая как Париж.
Меняешь платья, лики, юбки,
Заколки, мысли: « Все – не то!»
И крячет, крячет словно утка,
Бежа квартиркою пальто.
Вдруг кошелек швырнув, взорвешься,
Синяк поставишь у стола.
Махнешь рукой – и отвернешься.
В одной сорочке все мила!
-----------------------------------
И не вспомнишь, пожалуй, о свете
Прошлой жизни проклятой, земной:
Ты горел как в дурной киноленте
Меж дружками, хрущобой, тщетой.
Чужды станут и тени знакомых
На таежной планете иной.
Только сладости нег и истомы
Будешь с девою пить и мечтой.
В твоем тереме из-за камина
Уж не явятся пошлостью дней
С покаяньем, визиткой, повинной
Духи-черти с планеты людей.
В бесконечной безлюдной планете
Под иною зеленой звездой
С девой нежной и снежной о лете,
О жаре ли ты вспомнишь земной?
Разве вспомнишь забвение, слякоть
Городов, коли звездным вином
Опоит тебя, нежная, плакать
Над тобой только станет в ином.
Будет ль память о солнце в стремнинах
Гордых зданий, о голоде, злых
Пирамидах, жрецах, властелинах,
Газетенках, о сплетнях цепных?
Нет, большие снега и чащобы
Сторожить будет месяц златой.
И ни жизнь, и ни все ее толпы
Там вовеки не ступят ногой!
И не станет ни слуху, ни духу
О метро, о убийцах, о зле -
Как добро. Только станет подруга
Целовать при узорном стекле.
Лишь она волновать будет, мимо
Проходя по покою снегов
В соболях - как выходит светило
Как боярыня елей, лесов .
Будешь сказкою в тереме солнца
Умирать от любви только с ней.
Целовать ей парчу ее, кольца -
Далеко, далеко от людей!
Полярной, лунною, снегами
В раек удушливый к болванам –
Пройди метелью меж столами,
И сядь со мною рядом, пьяным.
Ведь с трезвым мною жить – нелепость!
Я нынче пьян, но вижу, жалок,
Очей невысказанных нежность
И зимний сон таких фиалок!
Когда все жаждет лишь нажраться.
В хрусталь ломаются затылки –
Того вон кейса, той – в прострации,
Или вон той свиньи-копилки.
Когда такие сны роятся
В моем мозгу под лоск столетья!
- И у кого - у самозванца!
- И у кого не нефть, а ветер!
А под столом сипит в брючине
Селедка-шут под маринадом.
А ты – не здесь, ты – морем синим
Царишь – луна, в волне наяда.
В очах твоих бегут олени,
И росомаха смотрит в серьги.
А свет какой в твои колени
Под тонким кружевом о снеге!
Пока – стрекочут про Лас-Вегас,
Я познаю иные звезды,
Двух полнолуний заповедность,
Двух губ рябиновость мороза.
Твое истаявшее тело
Несу, в насмешках утонувший,
За ледники, огни предела
И в океан, давно минувший.
В богемной свалке живописцев
О кружевах о сонных платья,
Когда б напиться, утопиться
В волне, безумнее обьятья!
--------------------------------
Все горит, и уже бесполезно
В это красное небо смотреть,
И под куполом неба железным
Не родит эта желтая медь.
По ночам лишь от зноя и крика
Ум стоит, и звездою рябит.
И, мерцая зелено и дико,
Вся вселенная страшно молчит.
И висят над стоячей водою
Храп и стон, и ужасные сны.
И дымят мировою войною
Горизонты великой страны.
А пока мы о будущем грезим,
Затянули планету в кольцо
Монограммы и шифры созвездий
Заклинаньями красных жрецов.
Будет сон необычен и ярок
О грядущем над бедной землей:
Лопнут жерла вулканов – и жарок
Загорится ваш сон и покой!
Рухнут басни, и сказки, и мифы
Черепками на плахи дорог.
И пройдут по ним с Севера скифы,
И раздавит их Гог и Магог.
Но покуда цветущей малины
Все сияет земли благодать,
Я пойду по дорогам пустынным
Песни петь - и о лучшем мечтать.
__________________________________
Пожалуй, что в будущей жизни
Уж вспомнишь ли с нею вдвоем
Печальное небо в отчизне,
Тот мокрый сугроб с фонарем.
Те черные доски забора
Под вечно продутой страной,
Миллионы привыкли к которой,
А ты здесь чужак и изгой!
Ту мокрую радиомачту.
Те слабые светы машин,
Удачливых всех, неудачных,
Угрюмость затылков и спин.
Все слижет энтропия, холод
Погасшей над прахом звезды.
Вне дряхлого тела ты молод
Превыше пойдешь маеты.
Над серым сугробом и тем вон
Коричневым домом тщеты -
Под общим и сереньким небом
Гремящей и гулкой воды.
Пожалуй, уж мертвые лица
Прохожих в проулке, дома
Не будут уж боле щериться –
Все скроет забвенье и тьма.
Фонарная муть над державой
Навеки озябшей и злой,
Бетонной, кирпичной ли, ржавой
Лишь нежитью станет дурной.
--------------------------------
И снится, и видится явная
В январской бездонной воде
Кончина столицы бесславная
При черной падучей звезде.
Холодное синее зарево
Над пилами пышет Кремля.
Голодное синее марево –
Когда костенеет земля.
А мне-то легко: там, где тонко,
Я слышу мотив неземной -
Над черной моею избенкой
Века громыхают пятой.
Железною, неотвратимой –
Ступает так самая смерть
К постели твоей и любимой.
Но лучше туда не смотреть!
Где тонкие полосы стали
Как лед для сеченья голов.
Пляши, Саломея! Видали
Мы грозные пляски снегов.
Когда же в подземную площадь
Сойдет Саломея плясать,
Вдруг – явится петь и пророчить,
И мертвой главою качать.
Зеленое лунное око
Закончит планету зверья
В снегу головою пророка
Над черной водой января.
___________________________________
В коммуналке на счастье земное,
Где орудует кухонный вор
Погадают – а видят пустое
То же небо, бетонный забор.
Красным будущим тают зарницы
Над градирнею, а потому
Бывший ангел – веселый Денница
Муравьиную гонит толпу.
То, бывает, прожектор-убийца
Из забвения им вырвет тропу.
Тот же самый смеется Денница
И в метро зазывает толпу.
То порой сваебойкой невинной
Разминают адамову плоть –
Беззаботную, красную глину,
На которой споткнется Господь.
В полночь мира,
в двенадцать, крылами
Солнце-голову пьет короля
Мышь летучая – черное знамя
На рубиновых звездах Кремля.
___________________________________
ТАМ
Как в фильме ужасов – из супа
Событий ловят мясо трупов.
Руками, красными от мяса,
Гребут к себе любовь пространства.
Труп своего в святые мощи
Истеблишмент обьявит обще,
И дышат там во мгле стихов-
Как от повапленных гробов.
Занебесность любят бойко
Убить журнальной мухобойкой,
Стандартизируясь до гроба
В единый хряк, одну амебу.
Просят зрелища и хлеба.
И никогда, как этот хряк,
Не смотрят в вечность и на небо,
В тарелки погрузив пятак.
Живут как боги – но убоги.
Божок их, баловень двурогий,
Жужжит в углу – божок-кликуша,
Под простыню распятив уши.
Телепортирует преданья
Об обустройстве мирозданья.
Там всяк поэт или сивилла –
Предмет и урна для плеванья.
_______________________________________
Холодный май.
На пастбища во льдах
Пастух с кнутом пастися в облаках
Ведет без дум свободные народы.
А ты, изгой,
Под метео погоды
Топи свой снег в кастрюльке –
Изувер
Твой суп сожрал железный Коминтерн.
Русь за окном мертвее всех - без вести
Уходит вниз. Гораздо бестелесней
Иных держав. В провинциальной стуже
Морозит души, уши, ночи, лужи.
Вот Карл Маркс при лозунге брадатый
Ржавеет в складе.
В низовой избе
Поговорим при снеге о тебе.
О чем угодно! Только – кроме правды!
Напишем: о природе, о погоде,
Москве, трамваях, хоть и о Мавроди,
О Березовском, Кипре,
о породе
Собаки в сквере. Мало ли о чем!
Но только, только,
только не о том,
Кто на том свете будет отвечать
За тех, кого убила тут печать.
Сижу при снеге –
и пишу себе о мертвых.
Поскольку нету ни живых, ни добрых.
___________________________________________
Кварталы гулки и темны.
Так гулкий этот град
Под телешепоты страны
Сойдет в минуту в ад.
Когда полночною порой
Из циферблата сна
Внезапно выйдет под луной
За городом война.
То время – ржавое как гвоздь,
Как полуночный гость,
Вращая стрелку, рыжий зверь,
Смотри – стучится в дверь!
Иди - и нехотя открой.
Под молнии листвы
Скорей смотри в глазок дверной!
Вот смерть – без головы.
______________________________________
Бывает, лед скует миморевущий
Поток из дней, корней, и ты в грядущем
Встречаешь вдруг природою немою
То росы глаз, то зеркальце с луною.
То видишь феи бедное пальтишко
И городских туфлей ее одышку
С дороги сельской – ныне не до свадеб
У черных изб, порушенных усадеб.
Ты вводишь фею в полутьмы и сени,
А ночь глазасто смотрит через рамы
На нищий быт и на ее колени
В боязни света у зеленой лампы.
Когда нисходит черный лед кольцом
На заоконье в лунное лицо,
Когда ноябрь, туманней акварели,
Зеленых звезд грозит оцепененьем.
Как млечный путь мерцает покрывало.
Ты ничего о прошлом не забыл:
Яснит мороз прудов и снов зерцало
На тех снегах, где ты ее любил.
_______________________________________
В полночь мира тает иногда
Железнодорожная звезда
В поле белом на виду столиц
В желтизну гроболежащих лиц.
Только ехать за Урал опять,
Где не стоит не стремиться, ни рожать
Звездочетов новых, где младенцы
Сизооки как в гробах владельцы.
Где молчит голодная Россия,
Запуская в реку Моисея
Вниз по льду. А в гробиках как дети
Мимо проплывают как конфетти.
Там стоит мертврожден как дом
Слепоглазый, изнуренный звон
От земли, звенящей как хрусталь,
Где всегда луна, снега, январь.
И печаль, коль нищий быт, балуя,
На младенцах пишет «Аллилуйя!»
А ночами в деревушках хамы
Из трубы кольцуют как удавы.
И не стоит ни печатать, ни рожать,
Коль живешь для тех, кто ни дышать,
Ни сказать, ни стать уже мужчиной,
Ибо с детства пожран мертвечиной.
И ты катишь мимо, мимо, мимо
Изб, крестов, снегов. И балерина
За вагоном лебедем-луной
Проплывает мертвою страной.
______________________________________
Когда торжественным покоем
Плеяды синие блистают
Над очарованной рекою
И падшим берегом у рая,
Тогда сиятельная Вега
По снегу шествует в Вальхаллу,
И освящает дом ночлега-
Деревню в голубых кораллах.
Там скромен пир, когда над миром
Давно все спит под лампой синей.
Летит торжественная Лира,
Галактик алых хвост павлиний.
В чертоге снежной королевы
Сверкает в нимбе кисеею
Туманный облик юной девы
В стекле замерзшем со свечою.
И с нею мирное сожитье
Превыше тайн тысячелетий.
А самовар и чаепитье
Так неуклонны в век последний.
А под мостом прогнившим звезды
Как феи сходят в снег трескучий,
Когда висит столбами грозный
Мороз таежный, неминучий.
Под тишиною вековою
В снегах и соснах в полночь рая
Над очарованной рекою
Поет вселенная большая.
Когда в песцовый мех сугробов
Одета нищета земная
Убогих изб, наутро чтобы
Дивилось солнце пляске рая.
Тогда - уйдут земные страхи
И ожидание несчастья.
А ночь укроется в овраге,
День разожжет иные страсти.
А мы укроемся вдогонку
Волшебной ночи за портьерой.
Так укрываются за тонкой,
Бывает, души атмосферой.
И жуткий вес земного студня
Всех дней обыденных, обидных,
Мы не познаем в беспробудье.
Пусть днем луны слепцам не видно.
В хрустальном гробе этой ночи
Вне времени и вне пространства-
Летим к вселенной средоточью
За бездны солнц в иные царства.
Иные души огневые
Немногих праведных как пламя
Развили над иной Россией
Иные символы и знамя.
Одной деревней оснеженной
Ее подьяты к небу версты,
Где мы вдвоем над звездосклонной
Стоим державою отверстой.
________________________________________
Хотя б немного от щедрот-
В полуподвале выжить мокром,
Когда как марево несет
В оконце черном мир продроглый.
Весь день в окне: шнуровки, пряжки
Богатых, бедных, сотни ног!
Что вечерами ждешь бедняжки-
Любви зеленый сапожок.
Лежи на каменном матрасе
Небритый, нищий и больной
Без родин князь, и кайся, кайся
Под черной нежитью-страной!
И слушай в радиопомехах,
Чем богатеет, не видна,
Совиноглаза в черных реках
Москва, во тьму накренена.
И с нищеты на тряпках плача,
Как принц все дай иной Земле,
Покуда чистые - на дачах
У Переделкино в тепле.
В промозглом месяце-апреле
На самом черном дне дыры
У потолков пиши в капели
Потусторонние миры.
------------------------
1 9 0 5
Так – сновиденье безумное
Синею катит луной
В снеги, леса полнолунные
Над занесенной страной.
Там, вышивая крестами,
При керосинке одна
Дева склонилась, и снами
В поле летит у окна.
На проводах телеграфных
Иглы расплющил мороз.
Нету на свете ей равных
Даже в Париже у звезд.
В поле железной дорогой
Рай простучал, отошел.
А под лампадкой трехрогой –
Стынет рояль невесел.
Будущей птицей ужасной
Кружатся там, у реки –
Красные, огнеопасные
У деревень огоньки.
В сытой Москве пропадает
Месяц писатель-отец.
В «Яре» с цыганками лает
Псом под столом, удалец.
Литературная кодла
Тянет Шампань из ведра.
В пасти поет у осетра
Плод опознания зла.
--------------------------
Во граде злом и заповедном,
Где душ закончены пути
Небесной сини – беззаветно
Теперь, мудрец, всего хоти!
Хоти, чтоб в безднах окаянных
Без сна над крышею твоей
Стучали ружья оловянных
Солдат – а некогда людей.
Чтоб под бронею небосвода
Ты сам, угрюмый как металл,
Железный идол, бог свободы –
Перстом пути им указал.
И виждь, как эта эра Кали
Идет: и трупы – не народ
Тебе, царю, рукоплескали б.
И – проклинали б небосвод.
Как бык и месяц тыщеоко
Сияет грозный град Конца,
Следя за каждым в дыры окон –
Очами злыми мертвеца.
А ты теперь им с тамбурином-
Угрюмым - песни рая пой,
Где в люки, норы и равнины
Песок швыряет Черный Конь.
А ты, поэтишко, ты лирой
Бренчи о клумбах им, скуля,
Хоть в задымленной кухне мира
Канючит ржавая петля.
Там, где паук на паутине
Века висит, себе не рад.
И Вечность, Скука и Унынье
Метут песок о циферблат.
______________________________
Как араб рано утром с намазом
По воспетым у вас городам
Прохожу мимо вывески «Мясо»
По кровавым базарным рядам.
А торговки, как мухи на мясе,
Чистят лапки и хвалят товар.
По позорищу мира, по грязи
Прохожу я до вывески «БАР».
И сажусь я там в сумрак налево.
Осияна, что райская дева,
Крутобедрая гурия нам
Носит яства и райский бальзам.
За окошечком лжет и дымится
Мир ваш: грязь, то барак, то дурак…
Но, пьянея, иную столицу
Вижу я о ночных облаках.
А в двенадцать, в окраине грязной
У котельной больницы глупцов,
Вижу я очевидно-прекраный
Горний город – как девы лицо.
Пьяный друг мой, от радости плача,
Тоже видит небесный чертог.
И его бессловесная кляча
Тоже кланится в яркий восток.
Утром сереньким в пыль у оконца
Смотрим мы на подошвы скупцов.
Желтый карлик, проклятое солнце,
Покраснев, затмевает лицо
__________________________________________
РУССКАЯ ИДЕЯ
Чем больше мы видим смешенья
Племен, рас и цвета лица,
Тем более перерожденья
Заносится в Книгу Конца.
Конец человечьей истории-
Уродец – не Хам и не Сим,
А некое среднее горе
Горбатое, взявшее Рим.
Умолкните, маги науки!
Сын Ноя – в шатрах Сима росс
Среди исторической Скуки
На Землю народам донес
Прогресс, пламя духа, примеры,
Чистейшую горнюю веру.
А все остальное – химеры.
Стоит Вавилон горделиво!
Но опыт: сильнее разврат,
Покуда в персидских заливах
Отстроят антихристу град.
В долине Армагеддона
Китай и ликующий Хам
Оружием апполлиона
Бряцают земным племенам.
С летучей секирой при битве
Последней – настанет покой:
Проклятое племя хамитов
Раздавит Европу ногой.
Как грозное знамя Мессии
Народам во страх пред Отцом
Монарха святого Россия
Воскреснет – одна! – пред концом.
И будет стоять на Босфоре
Великое русское море
Над криком и воем как нимб –
Небесный Иерусалим.
А вне: остальные колонны,
Певцы и творцы Вавилона,
Отверженные в одночасье
С надгосударственной властью.
____________________________
И обольстительные губки,
И трепет маленькой руки,
И вздохи этой узкой юбки -
Все так и просится в стихи.
И сумасбродность слов внезапных
В томленьи губ. И в блузке рой
Вдруг сновидений, неземной
Любви ванильный пряный запах.
И - этот носик-мотылек,
И с изумрудками сережка,
И эта пухленькая ножка,
И – этот мягкий сапожок.
И этот синий запах платья,
И шейка – поле о цветах.
И все что ниже в кружевах……..
О чем не пишут по тетрадям.
-------------------------------------
Бессмертья ищет разум средь живых.
А мертвецам – довольно с них и рая.
Заката луч, на куполах блистая,
Ломается в распятьях золотых.
Трещит мороз и метит синевой
Дома, рекламы, магазины, скверы.
Уже блестит цыганскою серьгой
Сквозь дымку мира огонек Венеры.
В вечерний час один я у окна.
Иные долы в блеске солнца красном
Рождает утомленный, сонный разум.
Но истина по-прежнему темна.
Мелькают пешеходы. Нелегко
Им там бежать по этой скользкой тверди!
И нет в толпе угрюмой никого
Над кем сиял бы огонек бессмертья.
__________________________________________
В полях у горизонта синих
Как грустно быть в пустой России,
Смотря на мокрую луну
В дороге вечной одному.
Где огонечки деревень,
Да грязь, да лужи, да плетень,
Где ива сирая, нагая –
Вдова без мужа у сарая.
Где в мокрой пашне огоньки –
Как эти грустные стихи.
Все дождь, да дождь, да редко – дождь,
И девы милой не найдешь.
Все сырость, морось, темь дорог.
Горит приветный огонек
В избе просторной со скамьей,
И девой нежной, молодой.
Где всюду школьные тетрадки
Под сонно тающей лампадкой.
Где грустный лик моей страны
Как этот мокрый диск луны.
Где в церковке печальной Бог
Грустит на свечки огонек,
Взирая с темного креста
Очами грустного Христа.
______________________________
Люблю всеобщие кумиры
Толпе на головы свергать,
И перед всем язычным миром
Жреца мамоны постыжать.
Люблю, когда толпа швыряет
Вслед камни, палки и молвы,
А небо камни возвращает
О их плешивые главы.
Люблю душой тогда смятенной
Бежать в безлюдные места –
Планету новую смиренных
Одних сопутников Христа.
Люблю, забыв о нечестивых,
Лозы небесной вина пить.
В селеньях вечных и надмирных
Соседей близких навестить.
____________________________________
В придонном сумеречном свете
Среди медуз из рельс и шпал
По обезлюдевшей планете –
Найти один пустой вокзал.
В футляр упрятав солнце-лиру
У бесфонарных площадей,
На словоблудьи прошлом мира –
Поэт, живее всех живей.
В костях упавшей телебашни
К дыре во мглы без облаков
Он слышит музыку вчерашней
Веселой жизни мертвецов.
Там, где бродили орды лета
И ели вяло эскимо,-
Мир режет яблоком комета
Над планетарною зимой.
Оттуда грозные намеки
Нам доносились и - тогда,
Когда ночные птицы-боги
Спускались в наши города…
Они садились как сирены
Петь нам о будущем, стуча
По крышам лапками сирени,
Дождем по крышам по ночам.
Есть в нашем мире неподвластны
Жрецам газет среди зевак –
Слова, что смерть – бывает счастьем
Людей, бродячее собак.
Слова - иные.
Только лира
Читает их да телескоп
У звездочетов в полночь мира –
Верблюд, повернут на Восток.
---------------------------------
На золотом песке у лодки
Как сон безумный, неземной,
Широкобедра, стройна, кротка
Лежишь богинею нагой.
И к берегам, где волны роют
Песок еловых лап-корней,
Журчишь и манишь за собою,
Чиста как утренний ручей.
Струною, песней, синей птицей
Звеня как лето далеко,
Когда еще туман клубится –
Нисходишь с неба высоко.
Маня душистым поцелуем
Нездешней бабочкой в губах.
И солнце прячется, ревнуя,
В кудряво-сонных берегах.
----------------------------------------
Когда земное злое лает,
Звонок срывая у черты,
Вдруг свыше легкий свет слетает,
То первозданно светишь ты!
И видишь: жизни паутина
Шипит и корчится у век.
Так входит и первопричина
Извечной сладости и нег.
Сквозь фонари и темь слепую
Метеоритом над толпой
Лети, лети, любовь, рисуя!
Да говорят: «Буран какой!»
----------------------------------------------------
Желая быть под райским садом
И, опьянясь как юный бог,
Лежать у этих дивных ног,
Молясь тебе, моя Эрато.
Глухонемым же вне не можно
Стучаться: «Красота, спаси!»
С тобой спасительней на ложе
Витать до пятых небеси.
Когда ты, козочкой взирая,
Как апельсинная страна
На пятом небе с неба рая,
Вся негой, ночью истекая,
В Россию смотришь как луна.
Когда, о треугольник темный
Меж полных бедер, в поздний час
Идешь на мир тоской огромной
По ртутным рекам мимо нас.
Когда скользишь в начале мая
На нервы черные в домах,
Мир мертвецов, в тебя взирая,
Зовет Луною в облаках.
В руины древнего завода,
В бурьяне путаясь сухом,-
Ты по подземным переходам
Стучишься в мой казенный дом.
Дрожат гранитные вампиры,
И фонарей в воде вся тьма,
Когда сквозь занавес в квартиры
Нагая сходишь как зима.
И на железных рельсах грусти
В стране-сомнамбуле пустой,
Которая зовется Русью,-
Летишь богинею нагой.
__________________________________
Все рельсы, рельсы голубые
Поют поэты. Жалкий рай!
И тьма густеет над Россией.
Молчит угодник Николай.
А ты сойди с ума в дороге:
У санитарки невзначай
В очах увидишь вдруг убогий
Общедоступно-сытый рай.
Или с глубокого похмелья
Гадай: качается, бела,
То ли луна, то ли в метели
Невеста, смерть или игла?
И прозреваешь ты: слепая
Россия это. А над ней-
Вода великая без края,
Без отражений и огней.
Душою умершей и робкой
Ступи наощупь в этажи:
Осколки дней, венки, коробки
Босые ноги рвут души.
На крыше снегом ветер душит,
Песком языческой степи.
То ветер воет или души?
Иль кто-то мертвый на цепи?
Но бельма сброшены – кровава,
В луне языческой как страх –
Россия, каменная баба,
Поет над бесами в степях.
___________________________________
Поздний палеолит
С хлебом у печки молчит:
Телецивилизации
Манят шампунями, цацками.
Грудь почесав заволосену,
Спирт поддувает из кружки,
И, отрыгнув, заголосит
Матом покрытой конурке.
Смотрит в оконце на конский
Свежий навоз сладострастный.
Мимопроезжий московский
Бродит колдун плотоядный.
В «Ауди» три троглодита
Курку жуют, и коряво
Хвалятся быть перьевитыми,
Татуировано-самыми.
Только твоя Несомненная
Павой идет, соболиная,
Мимо лобищ неизменных
С синею Бальмонта книгою.
И вот за то несравненную
Вазочку тонко-критянскую-
Ты расцелуешь ей ручки,
Яркожемчужные штучки.
--------------------------------------------------
Нет горше муки – жить грядущим
У ножек милой красоты,
А ночью – только сны в минувшем,
Неутоленные мечты.
И пробудиться в мгле холодной
Полей безжалостных в крови,
Где за штакетником голодный
Сад облетает без любви.
У огонечков в полумраке
Жнивья, дождя и деревень –
Вздыхать о милой в буераке,
Звеня на лире ее тень.
А в каждой встречной молодице
Искать высокой красоты
Былого Рима. И томиться
Все в те же сны, цветы, мечты…
По мокрой, грязной сей юдоли
Во всяком стоге видеть рай
Нагой Венеры от Майоля,
Когда все кличет: «Выбирай!»
А в вечер мглы чертополошной
На одинокий огонек
Все тосковать о деве в прошлом
В холодном доме за порог.
И – только в снах осуществленных
Над подзаборною тоской
В России видеть рай влюбленных
С Венерой гордой и нагой.
------------------------------------------------------
Вновь о морозный подоконник
Облокотясь, листаешь снег,
Что так идет как посторонний
И полупьяный человек.
А звезды падают, любя
Ласкать при снеге эти плечи,
Крутые бедра и, губя,
Своей зовут чистосердечно.
Когда ты, руки заломив,
Стоишь нагая у оконца,
Белеют перси – солнца в нимб
И половинки две – как солнца.
Тех нот любви, где ходит вьюгой
На кружевах мечты упругой –
Ложбинки той, где нега, сон
Там, где закончится капрон.
---------------------------------------------------
Нами движет проклятье потомков.
Не напрасно в кровавом чаду
У мартенов мы пели винтовку
В отвращеньи к земле и труду.
Наши правнуки, наши потомки,
Строят нам – гидравлический скот-
Пантеоны нажатием кнопки,
Зиккураты над бездною вод.
Жизнь - жара, выживанье, боренье.
Красным солнцем над миром идет
Только тот, в ком клеймо «Вырожденье»,
Кого пуля и смерть не берет.
Остальные вы, все – удобренье.
Одинокий на горней стезе
В ледниках я взираю в горенье
Бытия с верхотуры Лхоцзе.
Ты же – мясо. В своем настоящем
Загнивай! Не обрящешь взамен
Льдов и истин, и звезд говорящих,
Чем стоит разоренный Эдем.
Проклят род: за столетья убитый,
Не увидишь во тьме никогда
Горних ратников звездные битвы
И высокое знамя Христа.
___________________________________
О этот город среднерусский!
Болотце, ресторан, кутузка.
Полынь да голые рябины…
И центр – столичные педрилы
Сюда несутся пить гуртом.
Столица рядом – Геенном.
Народа местного-пропойцы
Стоит на пасмурной тоске
Аборигенам у околицы –
Пивнушка, сваями в реке.
Оттуда в «Скорую» уносят –
Или на кладбище с крестом.
Там всенощное стоголосье,
Спирт из-за пазух, папиросье.
И там не балуют стихом.
Там, в этом храме бедной черни,
Протоптан путь надежный в ад:
Железной молятся цистерне,
Татуируют дух до пят.
Там веера – в наколках пальцы.
На вечной тризне пацаны,
Молясь на наших иностранцев,
Торгуют мумию страны.
Идея их – свиное рыло:
Чикаго, баксы, банкомат.
Отцы в проваленных могилах
С оградой ржавой. Тлен и ад.
О, Муза, для чего здесь мы,
Все в этом мире отвергая,
Родная, каждый день мелькаем
От недр вокзала до тюрьмы?
Где черви молятся на рюмку,
А жизнь - колючка у тюрьмы,
Хрустальной туфелькою хрупкой
Звеним, обнявшись, в город мы .
Проулкам бестий ноздреватых
И тротуарному разврату,
Всем склокам фурий, всей грязи!-
Как свет, как вальс витиевато
Холеной ножки бал звенит.
И - в жизнь язычников проклятых
Ты опускаешь жалюзи.
НАЗАВТРА
Как мучится сердце мечтою
На пыльных дорогах Земли,
Поэт, так ты будешь с тоскою
Смотреть на огни-корабли!
И с запахом йода в туманы
Из душной и скучной страны
Сбежишь в тридевятые страны
На шхуне, на гребне волны.
И в трюме, пропахшем трескою,
Купив недешевый билет,
С чилийскою визой, с тоскою
Порвешь все в минувшем, поэт.
За дальний экватор сокрывшись
На Огненной серой Земле,
В туманах ее приютившись,
Свободен ты станешь во мгле
От жуткой страны умиранья,
Где жить – это как умирать,
Где все убивают желанья,
А жребий поэта – желать!
Мы лишние люди планеты,
Мы сны, мы ненужней, чем миф.
Мы лишние люди - поэты
В державах для глухонемых.
Бессмысленные книги
Горбатятся рядами,
Бессмысленные миги
Становятся годами.
Бессмысленные сплетни
О суете сует
В бессмыслице столетий –
Телевизионный бред.
И с безыдейной линией
С Москвы взирает низ
Бессмысленькие фильмии
Из страшненьких актрис.
Бессмысленны сюжеты,
Бессмысленны слова
Не знающих секрета
У доброты и зла.
Бессмысленны писатели,
Бессмысленны поэты,
Кому сказать читателям
И нечего, и нету.
Бессмысленные томики
Прославленных теней.
Бессмысленные гробики
Бессмысленных детей.
Есть утешенье в Книге:
Бессмысленных в войне
Мир прогорит безликих
На ядерном огне.
Нам наивысшим смыслом
Сверкает потому
Мир древний в коромыслах.
В избенках и в дыму.
Покуда же бессмысленный
В миллиардах слов гнилых,
Обрюзгший и обвислый,
Мир он не твой - крутых.
------------------------------------------
Когда нисходят облака
На мир то сумрачный, то резкий,
Из-за веселой занавески
Манит меня твоя рука.
И в этой млечности тумана
Шагни ко мне через окно
На земляничные поляны
Невероятно и легко.
Туман, туман в твоих ресницах!
Ты, каплей утренней звеня,
Нездешней мимолетной птицей
Летишь, иная, в свете дня.
С лучом последним солнца тая,
Сверкнут в тумане как пожар
То грудь нагая, даль нагая,
И – твой туманный пеньюар.
_________________________________
Жесток твой климат гибельный, Россия!
На скудной почве, тощей от бессилья,
Уж 1000 лет спины не разогнет
Твой терпеливый мученик-народ.
Здесь летом сушь, а вон стоит такая
От ферм и луж, помоек и сараев,
Что меркнет разум! Жиденькая сень
Дерев не радует у мертвых деревень.
А вот и осень с нудными дождями,
Когда в болотах гибельных полей
Весь урожай безропотно рабами
Задаром отдан – в лапы богачей
Во славу подлых нынешних идей.
Зима ужасна; лютый призрак гриппа
Несет мороз с дымящих паром рек.
И как медведь – спит русский человек:
Авось, пройдут ангины и полипы!
Обман весны волнует взлетом духа,
Когда с надеждой ищешь в небесах
И с юга птиц. Но… снова рыщет вьюга
Там, где цвело – на кратких пол-часа!
И круглый год висит над бездорожьем
Пролятье, мат и чавканье сапог –
Там где сизифов труд в ничто положен.
Бесплодный труд! Неблагосклонный рок!
И все, что Запад в дар ни уготовит –
В карман чиновник разворует, проворонит!
Так небо в нас смиренье воспитало:
Иного мы знаем идеала!
Знать не хотим! И нищая природа
Зовет с Югов нас сладких по грибы.
В роскошных дивах пусть другим народам
Течет их жизнь. Довольны скудным мы!
Меж тем чиновник, юрократ, подлиза,
Все кости обглодавши коммунизма,
Давно в Париже шампиньоны жрет,
И под закуску – в родину плюет!
Себя вполне считая русским, русским…
…………………………………………………
………………………………………………....
…………………………………………………
…………………………………………………
Пока поэт суровой правды не вещает,
И жизнь ведет, забившись в уголок
Как мышь дрожащая – тогда-то развращает
Народ зоил; и царствует Порок!
Куда ни глянь – разврата торжество,
Лишь содомитам – лавры и закон!
Куда ни плюнь – взнесенное скотство.
А с лирой петь им – что гонять ворон.
Пока убили русскую идею
В трясинах словоблудия и рифм,
Вон: Музу-девочку насилуют плебеи.
Того гляди, перевернут Олимп!
Визжит бездарность на костях поэтов,
А даль – все дальше! И, увы, пока
Всеславной черни во князьях – рога,
Хвосты, копыта, и дымится Лета!
Когда поэт суровой правды не вещает-
Известной Богу, толпы развращает
Плебей из Слова. Русская телега,
Там впереди – ни света, ни ночлега!
Покуда мы иных с Олимпа ждем-
Туда залазит очередный бес!
Покрытый славой, лавровым венком…
Тс- сс! Течет вода – он писает с небес!
_______________________________________
ПОЭТ И ЖУРНАЛЫ
Пока творец нездешних звуков
Небесной лирою звенит,
Толпа, туга на смысл и ухо,
Жует, болтает и свистит.
Рыдай, высокое искусство:
Толпа залезла на Олимп.
Цвети, протекция, холуйство,
Коль там свинье одели нимб!
Скотству не ведом рай – лишь тело.
На месте Зевса бдит зоил,
Залезши в горние пределы
Ревет земное для горилл.
Смешно, когда опять свинина
Во блеске славы – все свинья!-
С ушами вислыми, скотина,
Запеть мечтает соловья!
Толпа же критики, рогата,
Ей в умилении тупом
В ладоши плещет у разврата.
А снизу внемлет ей Содом.
Свиньей в искусстве стать нетрудно,
Теней великих муча мир.
Беда, что стаду недоступны
Святые звуки горних лир.
И потому-то мы, поэты,
Гордясь призванием своим,
Во веки век не канем в Лету,
Хоть в отдалении молчим.
Поэт, когда твоя держава
Привыкла к свинству, твердо знай:
Скотства бежит богиня – Слава.
Лишь небом лиру поверяй.
Паси стада осатаненных
Издалека, издалека.
И будь далек от стадионов,
Где толп колышутся рога.
--------------------------------------------------------
Позорных лет полуфранцузских
Мы, очевидцы темных дел,
Зовем Россией – мир нерусский,
Где нов закон – сам беспредел!
Уж мы не скифы, не древляне,
Так – дети песенок из зон,
Бежим по миру как цыгане
Во ужас, страх иных племен.
Наш как бы русский герб двуротый,
Демократически-косой,
В два горла жрет у ног Свободы
Плевел-идей в стране чужой.
Ей, ей одной давно вседушно
Кадило торжище мещан,
До основания разрушив
Тысячелетний мир славян.
Сто лет таскались мы к проклятым
Божкам мамоны чуждых вер –
От звездно-сине-полосатых
До красных флагов КНР.
И се: мы были Русью славной
Под грозным сном богатыря,
С границ Канады до Варшавы
Вест мир лишь с Англией деля!
В многоплеменном русском поле
Держали щит меж разных рас…
Теперь… расступимся мы.Боле
Европам в скифы – нету нас!
Мы звали вас на пир. Тщедушны,
В тепле изнежены, слабы
Вы не пришли спасать нам души
С Европ. Нас нет. Одни гробы!
Да, мы расступимся! Пустая
Держава орды пустит в вас!
От вод малайских до Алтая
Кипит от тьмы враждебных рас.
Давно безверьем вы бессильны,
Очнетесь в смерче кровяном.
Тогда … вы вспомните Россию!
Но поздно, поздно. В свете – том…
_______________________________________
Люблю тебя, моя отчизна,
Где все друг другу хитро лгут,
И где с осознанным цинизмом
Лжецам местечки раздают.
Где в популярности писатель
Давно завравшийся себе,
А правдолюбец как предатель
Толпой повешен на столбе.
Где агрессивные плебеи
Вершат мещанский самосуд,
И ближним тяжкие каменья
Всегда за пазухой несут.
Где власть с ворьем, заплывши жиром,
В Канарах греет зад и хвост,
А в промерзающих квартирах
Детей скосил туберкулез.
Где на костях, слезах, могилах
Цветут как опиумный мак-
Бассейны, дачи, деньги, виллы.
Там любят. Лишь своих собак!
Где в храмах важно фарисеи
Благословляют злых воров –
Господ солидных,что пузея,
Пузеют пуза – от гробов.
Их рыл чиновных хрюк кабаний
Несется в жизнь (а жизнь как морг!)
Ведь ты, рабочий, ты, крестьянин,
Им будешь быдло, банк и торг!
Где над столицей бесовщина
Зады угрела в свете звезд –
О среднерусскую равнину
Мир оболванив под гипноз.
Где сатанинские идеи
Как крысы бродят в головах,
Где воздух сам давно пропах
Мертвящей бездарью и ленью.
Где дик мороз, но души тают
Среди двуногого зверья,
Где над Москвой злой дух витает
Непогребенного вождя.
Где богомерзнейшая сволочь,
Зазвав весь мир себе на помощь,
Легко меняет веры, цвет,
Засловоблудивши весь свет!
Где все – пародия на веру,
Где облепила царский трон
Иноязычная химера
В зловещем хохоте ворон.
Где до сих пор владыка ада
В дела народца своего
Из пятирогих звезд злорадно
В страну взирает далеко.
Где лжет историк, спит священник,
Поэт боится, сутенер-
На месте князя, где без денег-
Раскольников холит топор.
Где семь кругов земного ада
Телеанчутки создают,
А светлый гений демократы
В культуре – сукой волокут.
Где для воров и лихоимцев
Всемирный выписан закон.
Где мудрость гибнет в психбольницах,
а психи подпирают трон.
Где убивают умолчаньем
В зловещей зависти к уму,
А дураков с образованьем
Не счесть и небу самому.
Где на века наук удавку
Одел лукавый книжный плут,
А подчиненные пиявки
Христову кровь в чернила льют.
Где плачет тихая природа
На раны выпитой земли…
Люблю тебя, тюрьма народов,
И ненавижу, черт возьми!
Гуляй, немытая Россия
На радость мировым чертям!
Но знай: грядет на Суд Мессия
К твоим пределам и долам.
_____________________________________
ПРОРОК
Когда засыплет дикая собака
В могильных плитах наши имена,
Когда крестьянин не посадит злака
В глухую землю, где дымит война,
Когда пророки вдруг не узрят знака,
В котором воля бытия дана;
Когда потомок плюнет на могилы
Живущих ныне лишь единым днем,
Когда остынут чувства, веры, силы,
Что нас ведут всеправедным путем;
Когда проклятьем кончатся заботы,
А речь-сорняк доглушит наш язык –
То почернеет желтый лик природы
И вдруг - покроет тленьем лунный лик.
Тогда, тогда сойдет на мир печальный
Холодный бог для неживых эпох.
И - глянет в линзу льда Никто нахальный -
И мимо нас, проклятых, пройдет Бог.
И вот тогда я скину тыщетонный
Прах и останок вашей суеты,
И – отлечу душой освобожденной
К иным краям, где песнь поют цветы.
А к вам, сюда, не будет мне возврата,
Ведь кроме боли, злобы и камней –
Душа не знала никакой отрады
От озверенных нынешних людей.
Все тут витийствует, дымится бестолково,
Лукавит, копит, нежится – тщетой!
И весь ваше век бредет пустой дорогой
Под мертвой, черной, грозною звездой,
Не ощущая ни себя, ни Бога.
__________________________________________
ПРЕДСКАЗАНИЕ
В каких-то россов мартиролог
У их руин и их гробов –
Вонзит грядущий археолог
Лопату в глубь иных веков.
Над необьятною странною
Твоею костью (примечай!)
Над серединной мерзлотою
Великий потрясет – Китай.
Вся узкоглазая Россия
И костромские кишлаки
Кувшиннорылою цифирью
Разинет уши и мозги.
Где были канувшие в Лету
Германцы, россы – этот Хам
Воссядет срамом несусветным
Кишеть к отеческим гробам.
Издревле с темным инферналом,
Почтит – дерьмом – пять божьих ран,
Воссядет интернационалом
На Рим отверженных славян.
И на костях в седых морозах
Христа забывших и канон -
Безбожных, вырожденных россов,
До финн воздвигнет Вавилон
Люблю я снежный пляс метели:
Как нянька в древней колыбели
Мальчонку байкает, шутя.
Но плачет буйное дитя.
И как покойник огород
Стоит, укрытый с головою,
И провода как нитки рвет
Осатаневшею пургою.
Тогда дымящим керосином
Гоняет смертную кручину
Селян запасливый народ.
В трубе стенает и ревет,
И страшно колокол гудет!
Но вот покоит вновь луна
Весь мир из нашего окна:
И сразу виден через двор
Унылой бедности позор!
Изба соседская кривая,
Деревня, дура холостая,
Что смотрит в призрачную даль
Сквозь молью траченую шаль.
Колдуньей бешеной и злою
Здесь иго бродит вековое
Вокруг беспечного села-
И выдувает все дотла!
Кого – заботой оглоушит,
Кого петлей за горло душит.
Кого рублевкой задобрит.
Кого бутылкой уморит.
Судьбина злая беспричинно
Дитя, старуху и мужчину
Здесь в сатанинский рог загнет
Не за столетье, а за год.
И мрет крестьянин:
Труд ужасный,
Бесплатный, рабский, злой, напрасный –
И ум, и сердце иссушил,
Давно в скотину превратил.
И уж вовеки не мечтать
Ему Америкой иль Римом:
Как пес голодный, нелюбимый
Он будет вечностью блуждать,
Обьедки жалкие искать
У ног хозяев, злых рвачей –
Беспечных, сытых москвичей.
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
________________________________
Тайги, избенки, суеверья
Снегов!
Смотрящая за край
Не Русь, а Бармия! Преддверье
Гипербореи, древний рай.
Предел, заветный для Адама,
Куда не пущен праотец:
Загробный свет, в чертогах Кама
Из льда, кощеевый ларец.
А дале – гроб, морозы, ветры,
Хрусталь небесный на игле
Звезды Полярной. Километры,
Где единицы мы – во мгле.
Неоскверненный рай, где прочим
Архангел Севера воздвиг
И меч, и мраз, заклятья ночи
Над тайнописью птичьих книг.
-------------------------------------------------------
Когда поэт из недр народа
Цветет сквозь боль его, тогда
Един он обретет свободу
По воле высшего суда.
Пусть он живет забыт, безвестен
Живым, но мертвым говорит
С высот : «Иному я без лести
Всегда был предан – и пиит»
Пускай живи он непрактично,
Аскет, в юдоли по лесам,
А старомодный стих классичный
Один угоден небесам.
В эпоху дикого бесчестья,
Разврата сытых казнокрадов,
Иное знает он веселье
Молчанья - в эру геростратов,
Фаллопоклонников скабрезных,
Лишенных горнего таланта,
Где содомитские болезни
Мужланов - в тунике Эрато.
Глагол небес молчит он с честью
Над рыбьей тупостью земной,
Иному позванный как вестник,
Поэт империи иной.
------------------------------------------------
Еще Москва пока столица.
Еще кичится Третий Рим.
А вавилонская блудница
Еще не знает огнь и дым.
Но уж лукавы человецы
Достигли центра тьмы греха.
И им когтистая рука
За Бога кажется из бездны.
За то нейтронные ракеты
Как воздаянье, ад и смерть
Готовы бестиям планеты
О злые головы лететь.
______________________________________
Земная слава скоротечна.
Она костей не оживит.
И популярным человечкам
В аду язык не прохладит.
Но диво, светопреставленье!
Смотрю: гремя, во тьмы веков
Толпа грядущим поколеньям
Любимцев шлет – своих божков!
Ай-ай! Вновь лаврами увенчан
Очередной гнусавый хлыщ!
Увенчан на Земле – развенчан
На свете том. И гол он, нищ.
И на окрашенных гробницах
Кумиров стерты имена.
Песок забвенья не боится
Стирать златые письмена.
__________________________
Среди больших воинственных племен
Отвоевавших теплый юг планеты,
Цветущий рай, весь солнцем обогретый-
Иные есть народы, вне времен…
От диких орд воинственных Востока
Ушили на Север эти племена,
Под льды веков сокрывшись одиноко
За бездны эха, полумифа, сна.
Их жизнь груба на грани выживанья,
И нам невнятна – человек машин
Из городов не знает подсознанья
Всех сил и тайн, прозрений и глубин.
Неуловим, как птичий лет созвездий,
Их праязык довавилонских лет.
Дики, странны их заклинанья, песни
Вершины духа. Переводов нет.
Как иероглиф веточек полярных
Убогих ив неясен их язык.
Под звон черты поют в осциллограммах
Эфироносно символы их книг.
Так рыба ходит в глубине безлунной,
Сама в себя всегда погружена.
Так в ойкумене некой многолюдной
Проходит смерть, бессмертием страшна.
Они – придут однажды, может статься,
Смотреть вдали на зарево веков
Из-под руки в конец цивилизаций –
В пожары наших дел и городов.
___________________________________
Так долго не было тепла
В простуженной природе,
Что месяц, тонкий как игла,
Стальнеет в огороде.
Когда высокий синий дым
Ведро, второе солнце.
Как солнце долгих, бедных зим
Блистает на колодце.
Ты одинокий и больной
На кашице без хлеба
Лети, лети давай луной
Вот этою на небо.
Да замирают угольки
Покинутого дома.
А в полынье среди реки
Да крутится солома.
Коль совесть нищего легка,
Когда не просит хлеба,
Когда в ночные облака
Она скользит на небо.
Ты. одинокий палладин,
Украв мечту и парус,
На облаках плыви один
Нездешен как Солярис.
_________________________
В каких-то россов мартиролог
У их руин и их гробов –
Вонзит грядущий археолог
Лопату в глубь иных веков.
Над необьятною страною
Твоею костью (примечай!)
Над серединной мерзлотою
Великий потрясет Китай.
Вся узкоглазая Россия
И костромские кишлаки
Кувшиннорылою цифирью
Разинет уши и мозги.
Где были канувшие в Лету
Германцы, россы – этот Хам
Воссядет срамом несусветным
Кишеть к отеческим гробам.
Издревле с темным инферналом,
Почтит – дерьмом – пять Божьих ран,
Воссядет интернационалом
На Рим отверженных славян.
И на костях в седых морозах
Христа забывших и канон
Безбожных, вырожденных россов
До финн воздвигнет Вавилон.
----------------------------------------------------
Поэт по праву муз свободный,
Встав за пюпитр международный,
В наш век все принужден молчать.
Иль безответно слать в печать
Детей-стихи, когда неловко
Идет столицей, неба раб……
Что ж видит он?- Несут Приап:
Литературная тусовка,
Дымясь, хоронит своих жаб…
Поэт бредет в салон, редуты
Там видит чресл – то бауты
Пускает, словно пузыри,
Зоилов трех Россий жюри.
Поэт классичным эталоном
Верстой коломенской торчать
Как сирота с Казани станет,
Пока зоил его в осляти
(визгливою дудой печати)
Вьезжает в Арку, яко Сталин.
Он с полуправдой не в опале
Несет триумф.
А судьи ж кто?
Все те же бездари…А то
слова
квокочет - сытая братва.
Но если ты со словом новым
Вдруг запоешь!- свободой слова
Тебя так тиснут!- что Барковым
Заверещишь с народом: «Ять!»
На рынке будешь ты стоять,
Смешон, нелеп, несовременен
Как тот же боливар-Онегин.
Проговорился!
Зрит пиит,
Как-таки рукопись горит,
Когда огонь ( равно редактор)
Эвтерпу, Клио иль Эрато
Без дум швыряет сразу в Лету…
Ну, что ж осталося поэту?
Притом без смелого привета
Литературной квази-модой
Язык украли у народа.
Поэт бежит.
В Царьград иль дале:
В Нью-Йорк,
Искусства захолустье
(Коли болтушки если пустят).
Там еле слышен Рим второй
Через Китай и килогерцы.
Вот там ( так жезл цветет порой )
И колоколь на Русь.
Как Герцен.
РОССИЯ
На позабытой этой станции
За верст за тысячу с лишком
От тем Москвы с цивилизацией –
Бредет Россия полотном.
В китайской шапочке орешником
Под ржавой ЛЭП она, как сон,
Идет в пальто эпохи Брежнева
За ржавый брежневский вагон.
У ржавых брежневских заборчиков,
Где разворованный лесхоз,
Ступая тихо, где на корточках
Спит бесколесный тепловоз.
Лягушки тявкают глумлистые,
А ржавый брежневский металл
Порос березовыми листьями -
Разграблен властью терминал.
Она придет в свой дом обтерханный
В тени вишневого куста.
Поправит локон в битом зеркалье,
И – скинет тряпки, красота!
И смотрит, смотрит в даль кромешную,
Как грозовеет небосклон –
В мечты, в январские подснежники,
За мифы, сказку, детский сон.
Так будет вечер в зазакатное
Горенье за реку смотреть.
В нужду на горе перекатное.
В трюмо разбитое - где смерть.
И юность вспоминать фабричную…
А слава – приберут потом
Рвачи и ловкачи столичные,
И их хозяева практичные -
На ее имени былом.
----------------------------------------------------------
Старый Новый год.
Вешают комарики
В иглы на мороз
Елочные шарики
Разноцветных звезд.
И дыша глубоко
Старою избой
К золотым чертогам
Дым ведет тропой.
По платку пуховому,
По очам как снег
Распознаешь новый
Месяц, год и век.
Там где греешь руки
В известковый жар –
Умирают вьюги,
В нищете январь.
Валенковый, синий
След в дровянике
Тянется к России
Под луной в тоске.
Как стекло продрогшее
В кранике и медь –
Впору б в наше прошлое
Только и реветь.
Лишь с Пушком поделишься
Этою бедой,
Если сном пригрезится
Счастье под луной.
О иззябшем веке ли
В грозной стороне
Протяни же ветви
За стекло ко мне.
На печной известке
Пальчиком водить.
Ушко у сережки
Только и любить.
----------------------------
В гуще засаленных фраков,
Виски, текилы, вина,
Питбультерьеров и крабов –
Там восходила Она.
В бывшей салонной монарха
Наши, японцы и швабы,
Крабы, салаты, масштабы
Маленьких олигархов…
С другом из древней Опочки
В темном углу под цветочком-
Нищий поэт-одиночка.
Старых евреев кишенье.
Шикали. Жрали. Потели.
Девки дурной день рожденья,
В гуще салатов колени.
Телетусовки зиянье
Всегалактических дур,
Созванное заранее
С массовых литератур.
Ленин, восставший из ада,
Сталин - в толпе демократов.
И бесовщины иной
Тосты - над нищей страной.
Бедного бомжа-поэта
Меж голливудских туалетов
И голубого либретто -
Звали: «Наш кент и собрат!»
Ад ослепляя собою,
В блестках ночною луною.
Вдруг, ослепительней пуль,
Вышла за микшерский пульт
Мы же, поняв с полуслова,
И оттолкнув острослова
С телетусовкою прочь –
В снег, на Россию, и в ночь.
В древнюю эту деревню,
В новую эту избу.
Кот на печурочке ремлет,
Дым погасает в трубу.
И светозарное тело
Русской Венеры летело
По облакам и в мороз
Во удивление звезд.
ПОЭЗИЯ
Воздвигнуть ясные столицы
На злых болотах мертвецов
Одна лишь лира не страшится,
Когда все спрятало лицо.
Над липким илом будней красно,
Над безязыкой глоткой тьмы –
Поэта солнце полновластно
Сиять промозглые умы.
Стоишь, поэт, ты над пещерой
Кровавых полуобезьян,
Как речь, как меч надмирной сферы,
Весь звездной пылью осиян.
Из бездны мглой безблагодатной,
Питаясь мясом лишь сырым,
Не процветет из ртов проклятых
Ни Ра, ни Дант, ни Третий Рим!
Сокрыты глиною потопа
Рубила их и черепки.
Так безязыкая утроба
Столиц сжирает огоньки.
А ты поэт, ты меч, ты воин
Самой небесной красоты-
В дворцах гармоний петь достоин
Небес нездешние цветы.
Иное солнце молодое
Ты пой - слепцам, хоть света нет.
Да робко тянется живое
Из недр драконовых на свет.
---------------------------------------------------
Никому ты не нужен на свете.
А помрешь, не поплачет никто.
У вокзала ноябрьский ветер
Задувает сквозь дыры пальто.
Ни одна проститутка и сволочь
Не поплачет с тобой заодне!
Только будет слоняться и толочь
Жизнь святых в ресторанном окне.
А подохнешь – бюджетным расходом
Проведут тебе струганный гроб
Эти жабы и слуги народа,
Не ходил к ним, умерший, ты чтоб.
А с утра полусонный священник
Над могилкой твоею кривой,
Христа ради, не бешеных денег
Равнодушно споет отходной.
Будешь сыт и покоен в безлюдьи
Там лежать у богатых оград.
Эти серые, пьяные люди
Тебе в голову номер вонзят.
____________________________________
Средь войн, смятения и дыма
Бессмертной истиной живой
Одна любовь неколебимо
Горит лампадой над тщетой.
Но лишь поэту и пророку
Известна суть иной любви –
Любовь к отечеству и Богу
Превыше счастья на земли.
Поэт всеобщему кумиру
Не клонит гордой головы.
И никогда ни сны, ни лиру
Не бросит под ноги толпы.
Вдали корыт, родни и своден
И даже родины своей
Он целомудрием свободен
От мира смерти и страстей.
И правда сладкая дана
Лишь одному ему от Бога,
Когда в ярме слепого рока
Как скот блуждают племена.
И он не зря живет в пустыне
Один – в беспечных городах
От до потопа и до ныне
Гниют народы во страстях.
Он как поэт иного неба
Превыше капищ их, идей
Летит вне черни и богемы
Над злой беспечностью людей.
_______________________________
Бывает, лед скует миморевущий
Поток из дней, корней, и ты в грядущем
Встречаешь вдруг природою немою
То росы глаз, то зеркальце с луною.
То видишь феи бедное пальтишко
И городских туфлей ее одышку
С дороги сельской – ныне не до свадеб
У черных изб, порушенных усадеб.
Ты вводишь фею в полутьмы и сени,
А ночь глазасто смотрит через рамы
На нищий быт и на ее колени
В боязни света у зеленой лампы.
Когда нисходит черный лед кольцом
На заоконье в лунное лицо,
Когда ноябрь, туманней акварели,
Зеленых звезд грозит оцепененьем.
Как млечный путь мерцает покрывало.
Ты ничего о прошлом не забыл:
Яснит мороз прудов и снов зерцало
На тех снегах, где ты ее любил.
_________________________________________
Святится меж девиц пустых
Как голубь неба благолепен
Моей Любови томный лик,
Небесен, чист, всесовершенен.
Так – ангел светлый через мрак
Слетает в мир по злые ночи,
Когда она, потупив очи,
Проходит шутками зевак.
И мглы межбудничной унынья
Тогда – не помнит сердце это,
Когда она, блатному свету,
Дана в отраду дней поэту,
Идет – ток, ток! – моя богиня.
----------
В осень синею рекою
Отражает чистый взор
Солнце, яблоко большое,
Черепицы и «Конкорд».
И веселенькою лодкой
Рассекает небо сна
Взор дворянки синий, кроткий
На веранде у окна.
Вне Россий и лихолетий,
Вне промозглых деревень –
Девятнадцатым столетьем
В двадцать первом – ясень, сень.
По хайвею в золотое
Исчезает в красный лес
Бензовоз с зеленым «OIL»
И малиновый экспресс.
---------------------------------------------------
Живешь на российском Клондайке,
Задерганный, дикий и злой,
Под песни якутки-хозяйки
Ты золото моешь рекой.
А шкуры совсем обветшали.
И просится из мокасин
Нога в холодющем хрустале -
За водкой бежать в магазин.
А после меж хмурых и квелых
Угрюмых, прогнивших конур
Искать между изб невеселых
Не деву – а пьяненьких дур.
В грязи у продмага под вечер
Лежит в грязной луже луна.
Ты пьяный проходишь беспечно
Когда вдруг мелькает Она!
В неярком велюровом платье –
Богиня дворянских кровей
Восходит в дощатое зданье
Вокзала, идет у елей.
Ты с глупой улыбкою пьяный
За нею тропинкой бредешь,
И вновь, чертыхаяся, в пятый
В квартирку ее доползешь.
И станешь ты вновь покаянно
Чулки ей губами скользить.
Уныло, и муторно-пьяно,
И нудно прощенья просить.
Потом в ее маленькой ванне
Ты сможешь - бездомный - уснуть,
Чтоб к вечеру в пьяной нирване
Ласкать ей невинную грудь.
---------------------------------------------------
---------------------------------------------------
К чему несбыточно мечтами
Больное сердце так терзать,
И с тяготения цепями
Как всё - в раю себя считать?
А счастья мира – цепь страданий,
А слишком многим правда – страх.
К чему и верить обещаньям
Божков о рае на словах?
Давно претит вся радость света
Как яд и сердцу, и уму.
Ты на Земле проклятой этой
Не зря не веришь никому!
Здесь чувства чистые, святые
Чужды всему как алтари,
А нечестивые и злые
У равнодушных толп – цари.
________________________________
Гордость присуща поэту –
Не как иным на осине,
Чтоб не пропасть без ответа
В гиблой квартирной трясине.
Но чем ты выше восходишь
Карт, государств и корысти –
Тем и безлюдней находишь
Солнца зеленые истин.
Необозримо и голо,
Где многоочиты в нимбе
Смерда возносят к престолу
В зависть богов на Олимпе.
В скалах планет безотрадных
Вторят стихам мирозданья.
В луны долин безоглядных
Демонов каркают стаи.
Солнца тебе рукоплещут,
Не понимая во мраке,
Как одинок ты, где вещи
Стих твой грызут – как собаки.
_________________________________
На диком пастбище народов
Поэт быть ныне обречен
Простым учетчиком расходов
На скотобойню – вне имен.
Он ныне, не сходя в юдоли,
Пророк в надмирной высоте,
Скотству у тронов не глаголет
Уж песен внятных - суете.
В навозе мира уж нелепо
Не ищет смысла за грехи.
Но иероглифами неба
Шифрует ангелам стихи.
С земною Музой-потаскушкой
Как все не прет водить скотин,
Коль скот понятной сыт кормушкой:
Желудок - бог у них един.
---------------------------------------------------------
ЖЕЛЕЗНЫЙ ГОРОД
А ты по закону сиротства
От неба отвыкши в мирах,
Где дно приучает к уродству
Проклятая теледыра –
Ругайся, зевай и в голодный
Автобус ползи в полумгле –
Там дух отрицанья свободный
Морозом шипит по толпе.
Там всякий угрюмый, забитый
Работой, заводом, зимой,
Инструкцией, тьмою – как мытарь
Зависнет клевать над тобой!
А в черной воде беспогодья
Увидишь в продутой стране,
Как буквы железные ходят
Согнувшись и кашляя вне.
В дырявой лачуге окраин
Столиц провинциальных и злых
Себе ты не будешь хозяин,
Но будешь – лишь лаять на н и х.
Работай, работай, работай!
А в пасмурный день через год
И руки, и ноги заботой
Завод твой тебе оторвет!
На жалкий обрубок кровавый
Зеваки придут посмотреть.
Тогда лишь – поймешь над державой:
Вся жизнь была – сущая смерть.
Ты выживешь. Ящик двурогий
Затянет – наркотик страны.
На Кипре твои полубоги
Придумают – новые сны.
_______________________________________
К чему несбыточно мечтами
Больное сердце так терзать,
И с тяготения цепями
Как всё - в раю себя считать?
А счастья мира – цепь страданий,
А слишком многим правда – страх.
К чему и верить обещаньям
Божков о рае на словах?
Давно претит вся радость света
Как яд и сердцу, и уму.
Ты на Земле проклятой этой
Не зря не веришь никому!
Здесь чувства чистые, святые
Чужды всему как алтари,
А нечестивые и злые
У равнодушных толп – цари.
-----------------------------------------------
С зеленым обручем какою
Глазастой бабочкою рая
Над пораженною Москвою
Десятиклассница порхает.
Ее видали над Таганкой
При жизни рухнувшие в Лету
В рядах угрюмые кожанки,
Чьих слов и цен безбожней нету.
Ее видали даже в Минске,
И все, не верящие в чудо
В Орле, Чите, Новосибирске,
Кто жил доныне беспробудно.
Она присолнечной звездою
Взошла над жизнью поцелуем
Уже единственной зарею
В оси галактики танцуя.
И накрененный космос мглами
Во сумасшествие науки
Вдруг – содрогнулся полюсами
В квартирном вое лжи и скуки.
И все, обьято сумасшествьем,
Что тупо жило и икало,
Молясь на кошельки и вещи –
Само себя губило, жрало.
Газетных дур коловращенье
По психбольницам рассовало.
Так – было светопреставленье.
Так – начиналось все сначала.
----------------------------------------------------
ПРОРОЧЕСТВО
поэма
Жизнь в глубинке – и не жизнь!
Прозябанье, морок, тризнь!
Прозябанье, голь, сугроб,
Крест, пластмассовый венок.
Заплутавший огонек.
Тени. Вдруг – опять забор.
Тьма, вода да полынья.
Из огня да в полымя!
Черт, да где ж у нас топор?
Жизнь в глубинке - вся страна.
Вся с изнанки ворона,
Да колюча да черна!
Это жизнь не для газет,
Телевиденья, клевет
В Москве ярких телешоу.
Это – холод злых квартир.
Издевательство! Сортир!
Тени серые в аду
Не пойми в каком году.
Так как деньги все казна –
Забирает лишь Москва.
Ну, а нам – погост да тьма,
Снег, чекушечка, тюрьма,
Да небритая щека
У того вон мужика.
Телевизор, тьмы кумир
Мерзнет в глубине квартир.
- А на улицу пойдешь,
Попадешь ему под нож!
Мусор, ветер, безголовый,
Безмозгливый, серый быт.
Еле лампочка горит.
Зубы острые луны
От похмелья без вины.
Обезьянник да глазок.
Утром – водка да чипок.
Утром солнце жжет глаза –
Как на солнце! Егоза
Утонул в снегу – мешок.
Ох, тяжелый ты, браток!
- А теперь мы не народ.
Каждый сам себе да сброд!
- Мы такой народ-позор.
Всяк, кто сможет, станет вор
Государственной казны.
- Он с дипломом сатаны
Да закончил институт!
Стал он князь и проститут:
Нынче он себе буддист,
А назавтра коммунист.
А потом иудаист,
В синагогу топчет, ишь!
Мля, катается в Париж!
В Пасху ходит в церкву, чтоб
Окрестить себе там лоб!
С мусульманином он тож
Во все двери власти вхож!
- Толстомяс он, толстощек.
Он не давится борщом
- И б/пешку, гад, не жрет!
Поутру он чай пустой
Под ругачку с злой женой
Не хлебает, бес! Он сыт.
- Сыт голодного не зрит!
- Пили мы позавчера,
И с обеду, и с утра
Спирт. У Нинки брал взаймы.
От сумы и от тюрьмы
Незарекшийся кружок.
Пасмурь. Кладбище. Снежок.
А вокруг поля! Поля!
Хорошо там где гулять,
Замерзая, наконец!
Погибая, наконец!
Иль в канаве придорожной
У разбитого моста.
Или в лоб шлагбаум влепит
Непроворный путевик.
Ноги Толика во зле
Сгнили во сырой земле.
Он культяшками идет-
Поколение. Народ.
Ночь. Хрущобы. Непокой.
Не хватает на «Тройной»!
Человек. Земля. Страна.
Снег. Сараи.
Сатана
лет вымолил у Бога.
Леденелая дорога.
В сумке три «Тройных» бренчат.
Не хотим в Нью-Йорк и в ад!
-Вот в Финляндьи, пацаны,
Грят, тоже социализм.
И спортивные штаны
Все сползают ему вниз.
Топ-топ-топ
мимо хрущоб.
Жизнь в России – точно гроб!
- С мусульманином он тож
Во все двери власти вхож.
В Ницце моют себе зад
И шампанским льют бассейн.
В нем своих блядей холят.
Не считают за людей!
Не хватает на «Портвейн»!
- Абрамович, Рабинович, Березовский, Шапиро!
- Вот ударил ж бес в ребро
Вспоминать всех этих бес!
Пей!
Вокруг – сосновый лес.
Да снега, снега, снега.
Жизнь в России нелегка
У простого мужика.
Ну а мы в глубинке все:
«Спаси, Господи Христе!»
-Потому зовет нас: «Скот!»
Всяк, кто евро нагребет
И повыше, и теплей
Набирает в «Мерс» блядей.
Не поймешь, и кто теперь-
И не русский, не еврей.
- Ну, а мы, простой народ,
Их нажива, их доход,
Быдло, масса, гоп-ца-ца!
Одинаковы с лица
Как монеты, ржавь, дзынь-дзынь!
Стали черти трех Россий.
А святых у нас не счесть!
Только ночью лижем шерсть,
Воем с водкой на луну,
Проклиная всю страну.
При блуждающей луне
Ночью в кладбище зимой
И считаем мы, скуля,
Не имея ни царя,
И ни Бога в голове
Кости мертвецов одне.
В этих ваших городах,
Где крадется ночью страх.
Мертвецы да ночь,
где рок
В мир глядит в дверной глазок
Всею тьмою ваших душ-
Я хожу себе, поэт.
Вдоль по лестничным костям
Вверх и вниз: то в рай, то в ад.
По хрущобам вашим злым,
Одинаковым, шальным,
Грязным, гулким да пустым
По подьездам .
Всё в земли
Как святые прорекли
- А где муж?
- Обьелся груш!
Смотрят ящик. Ходят в душ.
Вынимают из газет
Свою суть – ватерклозет.
Ходит-бродит год поэт.
Наших нету! Ваших нет.
Выпадает вам зеро,
Боязливые, пестро!
Выпадает вам ребро,
Пуля, нож и пистолет,
Морг, больница и кастет,
Революция, петля!
Коми, лес и лагеря.
Прорекает вам поэт:
Выпадает вам, страна,
Только Третья война!
Впереди паршивый пес.
Холод, голод да мороз,
Трубы лопнувшие да
Только Третья война.
Впереди у вас на нос
Снег глубокий да погост.
А у нас, простых, до слез
Впереди Исус Христос.
2
Ананасы жри да жуй!
День последний твой, буржуй!
Ныне жрете вы коньяк,
Балычков, сосис, кревяк.
Завтра будете в аду
Жрать железную руду!
Ныне жрете вы, пузра,
Наши косточки с мозга,
Наши косточки с салфет.
Жрет и пятится Москва,
То не зная, на тот свет!
Наш великий русский царь
Он теперь стал пономарь
В нищей церковке и нищ,
Как и мы.
Вам, слепым, бросаю клич:
ВСЯК, КТО ЭТО БУДЕТ ЗНАТЬ,
БУДЕТ ПОСЛЕ ЗЕМЛЮ ЖРАТЬ!
ОН УВЕРУЕТ В АДУ
ВСЕМУ МИРУ НА ВИДУ
Завтра – наше! Завтра Царь
В ад погонит вас как встарь.
Вам всем ангельским полком
Надают под зад пинком.
Вы, пресыщенные ныне,
Провели нас на мякине.
Чем жирнее по москвам
Ваши пузра, будет вам
Тем вольготней и больней
Посреди котлов чертей!
Мясо варят Буль-буль-буль
Черти ваше! Курят дурь.
- На дворе трава,
На траве дрова,
На дровах братва.
Укурится братва,
Ноги на дрова!
Курят план да анашу.
Вешают в теле лапшу
Все нерусские пузра!
- Проклинаем тя, Москва!
Адов город, зло, тоска.
Семиглазое ОНО,
Толерантное ОНО,
Семихоботный Ваал,
Зверь, Ноздря, Транссексуал!
Город лютый геноцид,
Город лютый паразит,
Где нерусское мурло
Пожирает нас как Зло.
С четырех уже сторон
Покачнулся Вавилон.
Рухнул он Содом, кумир,
Отравляющий весь мир
Теледивами, попсой.
Рухнул вместе с сатаной
Семиглавый красный Зверь!
То-то жить будем теперь!
Задавило там крутых
Новых русских золотых
Небоскребами. Оприч
С неба им летит кирпич.
Задавило Брайтон_Бич.
Мы теперь всем им не скот!
Мы теперь – один народ.
Вон Архангел пролетел:
Нету Зверя! Горы тел.
Горы смрадные горят.
Десятимиллионный ад.
Трехмиллиардный даже ад.
Безысходный, горький ад!
Всяк, кто честен, жив еще,
Восставай к плечу плечо!
Всяк, кто честен, полон сил!
Вон – архангел Михаил
Гонит бестий наших всех –
Тех, кто с пачкой долларей,
Продает добро Россей.
Заточив свой острый меч,
Так архангел кончил речь.
3
Проклинаем либерал
Из газеток, из журнал.
Мелкотемных, злых писак –
Тех, кто мастер новых врак,
Воспевает свой Нью-Йорк,
Мясо фильмов, явный морг.
Литераторов-мещан
Гнать бы палкой из журнал!
Мелкотемных, злых писак,
Эту нехристь, черть, кабак.
Криткесс их масскультур
Гнать бы вон с литератур:
Воспевают свой Нью-Йорк.
Трупы. Мясо. Явный морг.
Не читает их народ
Поделом который год.
Нету русского словца
С одинаковых с лица.
Всех их Кушнеров и Брод
Не читает наш народ.
Мы читаем, коль умны,
Лишь заветы старины,
Достоевского и Фет,
Да Белова. Ваших нет.
По провинциям своим
Без поэтов мы сидим.
Эмигрировал поэт
Нынче разве в Интернет.
В сайт «Стихи» или куда
На кудыкины в архив.
Их читают иногда,
«Беломору» закурив,
В семьях русских в общий смех.
Нет компьютеров у всех.
Бледно светится экран
У немногих россиян.
На зарплату - смех и бред! –
Не поставить Интернет.
На три тысячи рублей
Мы живем среди рассей
В библиотеках, где Рубцов,
Бальмонт, Блок да Гончаров…
Пушкин смотрит в нашу жизнь:
Горе, холод, ужас, тризнь!
Смотрит Пушкин сверху: « Эх!
Там один сплошнейший грех!
Для чего я им писал?
Для чего ж им завещал
В Запад темный не смотреть?
Получили тьму и смерть.
Поделом им! Поделом!
А какой ж у них содом!
Литераторы у них-
Сволочь мелкая. Их стих
Темен, мелок, пошлый быт!
Чернь в Олимпе их сидит.
Все Ахматова-полип
Допустила их в Олимп!
Не заметивши, слепа,
Что наперла их толпа.
Вознесенский, Кушнер, Брод!
Все – один, один народ!»
А Рубцов он, между тем,
Пьет портвейн и без богем
В Костроме своей один
Меж березок и осин.
Утром ходит по грибы.
Не вылазя из избы,
Топит печку, пока черть
По москвам вопит как смерть:
По журналам «Новый мир»,
«Знамя», «Огонек» -весь рой
Для нерусской музы злой.
В Переделкино докука,
Круговая их порука
Да по дачам по крутым
Расседают. Ни с одним
Их поэтом Муза зла
В ночь с луной и не спала.
Антибукеров рога
Вновь заводят песняка.
Хвост, копыто да нога.
И гудят они толпой
По-над сельской сторонй.
Прыжут, свищут, гадят Русь-
Переделкинская гнусь.
Грустен ходит у отцов
Весь нахохленный Рубцов,
Кузнецов да сто поэт
Неизвестных нам – их свет
Не печатал. Так и в гроб
Низошли они в сугроб.
Не в Израиле они
Скоротали свои дни.
Не в Америке, а все
Прозябали на селе.
В городишке Забытье:
Грязь, заборы да ворье,
Да дымящая труба,
Да старушечья изба,
Да полынь, да скука-дрянь.
Да друзья – все рвань да пьянь.
Золотая потудань.
Тополей густая сень.
Да «Портвейн-77»
- Наливай стакан, поэт!
Там в журналах наших нет.
С бедной Музою своей
В перекошенной избе
В перекошенной трубе
Видим звезды по ночам.
Ходят по ее плечам
Блики света до небес.
Эк вопит столичный бес!
Плагиатор, вор, зоил
От ее небесных крыл.
Истин грозных, что поэт
На Руси есмь Божий свет.
С бедной Музою полей
В «Новый мир» не попадешь!
И висит в избе над ней
В благодать небесный дождь.
И ведет небесный Вождь
Свои красные полки.
И столичные враги
Разбегаются во ад.
Зелен, зелен виноград!
И небесные жнецы
Опускают серп к Москве.
И качаются весы
От грехов людских в тоске.
В облаках идет на Русь
Дева ясная. Мороз
Опускается как грусть
Над погостами у звезд.
Шевеля ее кресты
И могильные холмы.
И до самой до Москвы
Как мосты – снега чисты.
В замороженных глазах
У поэтов забытье.
В запрещенных их стихах
Клюет мясо воронье.
И над черною водой
Замерзающей реки
Пролетает Меч Святой-
И небесные полки.
Летят перья воронья
От Москвы к Брюсселю вон.
Замерзает полынья,
Воскрешая связь времен.
Раскрываются стихи
Словно свиток – и до звезд
Виден всем по их грехи
Яроокий наш Христос.
И до Мельбурна весь мир
Православный видит Крест.
Обрушается кумир
Ныне славных злачных мест.
Остается только Рось.
Нет Нью-Йорка. Нет Москвы.
Нет Парижа. Вкривь и вкось
Носит лезвие молвы.
Миллиарды душ нагих
Предстают перед Отцом.
И свивается в кольцо
Мир – как этот самый стих.
И свивается в кольцо
Мир, исполненный тоской.
Яро Божие лицо
На престоле над Землей.
Рухнул, рухнул Вавилон!
Остается лишь Елец,
Пермь, тайги, поля да сон,
Ибо злому стал конец.
Остается лишь Река
К Древу Жизни – Волга вся.
И до неба широка
Есть дорога – не стезя.
По которой сходят к нам,
Принося нам Алый свет,
По их книгам и стихам
Неизвестных сто поэт.
Что когда-то по стране
Все, отвергнутые злом,
Посещали нас во сне
О грядущем, о былом.
______________________
Тяжко, смутно на душе.
Ночь беззвездная стоит,
Провисая век уже
Над страною. Бдит пиит.
Остальное в мертвых снах
Под гипнозом в городах
Телевизор смотрит, спя.
На часах Земли звеня
Уж 12 ровно. Спи!
Но чем боле эта Тьма
Пожирает нас без звезд -
То тем более в дома
Все стучит, стучит Христос.
------------------------------------------------
Когда земное злое лает,
Звонок срывая у черты,
Вдруг свыше легкий свет слетает,
То первозданно светишь ты!
И видишь: жизни паутина
Шипит и корчится у век.
Так входит и первопричина
Извечной сладости и нег.
Сквозь фонари и темь слепую
Метеоритом над толпой
Лети, лети, любовь, рисуя!
Да говорят: «Буран какой!»
----------------------------------------------------
В полночь мира тает иногда
Железнодорожная звезда
В поле белом на виду столиц
В желтизну гроболежащих лиц.
Только ехать за Урал опять,
Где не стоит не стремиться, ни рожать
Звездочетов новых, где младенцы
Сизооки как в гробах владельцы.
Где молчит голодная Россия,
Запуская в реку Моисея
Вниз по льду. А в гробиках как дети
Мимо проплывают как конфетти.
Там стоит мертврожден как дом
Слепоглазый, изнуренный звон
От земли, звенящей как хрусталь,
Где всегда луна, снега, январь.
И печаль, коль нищий быт, балуя,
На младенцах пишет «Аллилуйя!»
А ночами в деревушках хамы
Из трубы кольцуют как удавы.
И не стоит ни печатать, ни рожать,
Коль живешь для тех, кто ни дышать,
Ни сказать, ни стать уже мужчиной,
Ибо с детства пожран мертвечиной.
И ты катишь мимо, мимо, мимо
Изб, крестов, снегов. И балерина
За вагоном лебедем-луной
Проплывает мертвою страной.
______________________________________
Нами движет проклятье потомков.
Не напрасно в кровавом чаду
У мартенов мы пели винтовку
В отвращеньи к земле и труду.
Наши правнуки, наши потомки,
Строят нам – гидравлический скот-
Пантеоны нажатием кнопки,
Зиккураты над бездною вод.
Жизнь - жара, выживанье, боренье.
Красным солнцем над миром идет
Только тот, в ком клеймо «Вырожденье»,
Кого пуля и смерть не берет.
Остальные вы, все – удобренье.
Одинокий на горней стезе
В ледниках я взираю в горенье
Бытия с верхотуры Лхоцзе.
Ты же – мясо. В своем настоящем
Загнивай! Не обрящешь взамен
Льдов и истин, и звезд говорящих,
Чем стоит разоренный Эдем.
Проклят род: за столетья убитый,
Не увидишь во тьме никогда
Горних ратников звездные битвы
И высокое знамя Христа.
___________________________________
Когда поэт суровой правды не вещает,
И жизнь ведет, забившись в уголок
Как мышь дрожащая – тогда-то развращает
Народ зоил; и царствует Порок!
Куда ни глянь – разврата торжество,
Лишь содомитам – лавры и закон!
Куда ни плюнь – взнесенное скотство.
А с лирой петь им – что гонять ворон.
Пока убили русскую идею
В трясинах словоблудия и рифм,
Вон: Музу-девочку насилуют плебеи.
Того гляди, перевернут Олимп!
Визжит бездарность на костях поэтов,
А даль – все дальше! И, увы, пока
Всеславной черни во князьях – рога,
Хвосты, копыта, и дымится Лета!
Когда поэт суровой правды не вещает-
Известной Богу, толпы развращает
Плебей из Слова. Русская телега,
Там впереди – ни света, ни ночлега!
Покуда мы иных с Олимпа ждем-
Туда залазит очередный бес!
Покрытый славой, лавровым венком…
Тс- сс! Течет вода – он писает с небес!
_______________________________________
Люблю я снежный пляс метели:
Как нянька в древней колыбели
Мальчонку байкает, шутя.
Но плачет буйное дитя.
И как покойник огород
Стоит, укрытый с головою,
И провода как нитки рвет
Осатаневшею пургою.
Тогда дымящим керосином
Гоняет смертную кручину
Селян запасливый народ.
В трубе стенает и ревет,
И страшно колокол гудет!
Но вот покоит вновь луна
Весь мир из нашего окна:
И сразу виден через двор
Унылой бедности позор!
Изба соседская кривая,
Деревня, дура холостая,
Что смотрит в призрачную даль
Сквозь молью траченую шаль.
Колдуньей бешеной и злою
Здесь иго бродит вековое
Вокруг беспечного села-
И выдувает все дотла!
Кого – заботой оглоушит,
Кого петлей за горло душит.
Кого рублевкой задобрит.
Кого бутылкой уморит.
Судьбина злая беспричинно
Дитя, старуху и мужчину
Здесь в сатанинский рог загнет
Не за столетье, а за год.
И мрет крестьянин:
Труд ужасный,
Бесплатный, рабский, злой, напрасный –
И ум, и сердце иссушил,
Давно в скотину превратил.
И уж вовеки не мечтать
Ему Америкой иль Римом:
Как пес голодный, нелюбимый
Он будет вечностью блуждать,
Обьедки жалкие искать
У ног хозяев, злых рвачей –
Беспечных, сытых москвичей.
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
__________________________________
ЖАБЫ
Вечерами лунище-скотище
Катит в город стальные ежи
Острых звезд. По кумирням у нищих
В тележаб заостряют ножи.
Длинноглаза в салонах комета,
Официанткой лучась как восторг,
Разливает в бокальцы клиентам
Мед забвенья – надписано «Морг».
Вот на улочку выйдут кривую,
Пятят ласты в тряпье Дживанши.
Лупоглазят, стрекочат, фиксуют
На лесочек : «Кукушка, скажи!»
А назавтра в простуженном морге
Люк железный итожит приход:
Брыли, жабы, зеленые ноги
И зеленый – как доллар! – живот.
______________________________________
Тайги, избенки, суеверья
Снегов!
Смотрящая за край
Не Русь, а Бармия! Преддверье
Гипербореи, древний рай.
Предел, заветный для Адама,
Куда не пущен праотец:
Загробный свет, в чертогах Кама
Из льда, кощеевый ларец.
А дале – гроб, морозы, ветры,
Хрусталь небесный на игле
Звезды Полярной. Километры,
Где единицы мы – во мгле.
Неоскверненный рай, где прочим
Архангел Севера воздвиг
И меч, и мраз, заклятья ночи
Над тайнописью птичьих книг.
-------------------------------------------------------
Любя слова с санскритским корнем Глю
Глюкоза трансглюкация глюклю
Недолго ж пасть вселенной королю
До червя в пылесосья общей скуки
В обязанность в привязанность в докуки
Ежедневного господства
Над косною материей до скотства
По швам ползущей клонами материи
Сей оболваненной империи
Где ты сидишь зевают где тетери
А управляя родиной
Становишся в конце концов болотиной
Ква-ква!
Чиновной тиной покрываешься такой
Что в рай поблазнится из рая лист златой
Так ум всепоглощенный тем что рядом
Рабом песка становится и адом
Ниспав с перестола где слепые от своей
Многозаботности за ангелов чертей
Заносят по анналам скуки ради
Едва влетят и в распростертые обьятья
С невежественной тьмою погруженным
В салатницы настолько извращенным
Становишься и сам как все лунатик
Сомнамбула хоть б матерью галактик
Ниспослан был сюда чтоб мудрецов
Услышать мненье к демонстрациям гробов
О как ты жалок в обществе скотов
Несмысленных 1 000 000 000 ликует без голов
Неся цитаты подлые у капищ
То плача то пускаясь в пляс меж плачищ
Ну а буржуй жрет ананас не зная
Как призрак бродит вечный воскресая
За дверью стук-постук то смерть свиданьем
Грозит тебе от необузданных желаний
Как то: к накопленью к самомненью
Гетер с колчаном к автомату «Узи»
К коттеджам виллам пальмам и джакузи
К джин-тонику к Грин-кард иль «Каддилаку»
Ко крысам зайцам свиньям или ракам
А пуще страсть чрезмерная ужасна
Любви слепой и суетной к домашним
Спиногрызам зубки точащим в маманю
Ко экстерьерам той-терьерам баням
Иль к шашлыкам иль к хомячкам иль к гадам
Чей род нечист к необозримым складам
В домах к бомбоубежищам-лабазам
Из морозильников на крюках мясам мясам
А также страсть все опорожнив сразу
Что есть вкуснее слаще – Унитазом
Кончаются все жертвы и запором
Унитаз и Телевизор
Вот боги мира постхристианизма
Два бога мира есть воистину
Так стоустый
Сей мир тебя любовит - под Прокруста
И лишь безвкусным
Познаешь чистый вкус небес Иисуса
Воды живой чтоб не увидеть яму
Внезапной смерти средь универсама
Сей храм народов где полжизни прахом
Чтоб стать в итоге мусором и шлаком
Колбас жиров ползучей всюду мездры
Копошащейся червями!
Ты ж как Ездра
Всю жизнь питаясь цветом полевым –
Став серафим и чистый дух, куда
Не попадут ни мусор ни стада!
-----------------
Можжевельник, зеленые свечи,
Осияет российский Непал –
Оснеженный и дикий Урал.
Ели, сосны, малиновый вечер.
В нашей пагоде теплой под снегом –
Запах хвои, закат января.
На коленях сидишь у меня,
Тая сладостью, младостью, негой.
Перед тьмою надмирно и тихо
На замерзшее катит стекло
Солнце мира; бездвижно, трехлико
На горах замерзает оно.
В мягком снеге над южным загаром
Бродит луч, и у вьюшек печей
Так и жжет, так и дышит пожаром
Красота обнаженных грудей.
Неустанно, томительно-жадно
Ты сжимаешь пурпуровый рот.
Это лето в лесные поляны
С земляникой в лукошке идет.
Птица Сирин в уральских лесах
Над уродством, безвкусицей модниц
В сари Индий ты – лотос в шелках
Проплываешь у русских околиц.
---------------------------------------------------------
ПИСЬМО НА ТОТ СВЕТ
Домой ль придешь
В пятиэтажный лаяяй
Ботинки сложишь в рваный лейбл «Хаяй»
И смотришь смотришь
( НТВ? В окно? ) в сараи
Как вся Россия дождь да дождь
Ампир
И чтишь Жюль Верна
Древний «Новый мир»
История сама и то настолько надоела
Что сам не знаешь что ты мучишь тело
Наивный Лем да Бунин вот пожалуй
Как хлеб не приедаются поджарый
И Питер Брейгель Босх как актуален
Любим Майоль и ненавистен …….анин
Ты смотришь внутрь себя ты видишь дождь
Как дождь идет как человек и «BOSCH»
Рекламный щит гремит а фонари
Едва горят над лишними детьми
Дождя самокопанье прошлых век внутри
Не доказательство еще реинкарнаций
Чужих бытий и генов разных наций
Все знают жизнь энтропия и «ЗОЖ»
А люди есть недетская игра
Которую о дождь престать пора
По стадионам сытых поколений
По всему спектру диких развлечений
Цивилизаций жалкая пиеса
Есмь этот мир нет на него Дантеса
Так говорят лениво моет кошка
Усы ням-ням журнал суперобложка
Детей с бомбошкой
Вот солдат фортуны
Стоит над нами новый памятник чугунный
Есть на самом деле
За серым рай вне спектра излучений
А ад известно видеть могут все
И описать в пространной полосе
Журнала плакать в мемуары кабы
Не Русь глухая грязь идут две бабы
С полиэтиленом Запад это сказка
Для нас как бы магический кристалл
Простая жизнь простей чем идеал
Поэтам всем а стоит опроститься
Особенно в заумии столицы
Чтоб их народ хоть б в чем-то понимал
Ну не Есенины далекий идеал
Как далеки и страшно от народа
Поэты Марциал ах мода брат все мода
О том и сказано в Китае пик судьбы
Что в рай пути открыты и столбы
Для всех стоят с табличками не знаю
К чему толпа не в небо прет а в стаи
В тюрьму в ворота хоть они закрыты
Засов железный бьет гремя копытом
Так все стремится в свальне этой в ад
Грехов и зол в журнале целый склад
Одни пииты
Летают в рай ( не все! )
Когда не любят
Подстраиваться или же голубить
Бутылку джина пошлую судьбу
Вот потому летят стихи в трубу
Ушей мозглищ устриц а также зиц-
Председателей в законе продавщиц
Литкосультантов виз богемы китч
Литературной как в башку кирпич
Дождь как известно слезы неба и
Осадки мглы гонимые
Они
Не рай тем более поэта
А рай он есть не рай фотобуклета
С Коморр он также не наивный Лем
Который не фантастов есть Эдем
А город Солнца там где не умеют
Коряво строить то что заржавеет
Падет креняся впрочем то постичь
Едва ли смертным у них все шмотки тряпки
Видеокарты домино да китч
Литературный падает кирпич
С высокой полки миллионным тиражом
В нем пропечатано что в свалку ли на слом
Ибо что создано на свете сем людьми
Все то жрут черви от семи и до семи
Когда нет дома после на работе
Всю жизнь мир рухнет пропадет в зевоте
От скуки сытости от чванства простатита
Протекционизма литжурналов СПИД –а
От фитнесс клонов от холерианства
Столиц закрытых в нелюбовь пространства
Коль даже Пушкин устарел во многом
С дворянской честью неизвестен снобам
И маргиналам склеены тома
Давным - давно на полках бородатым
Одним дано читать аляповатых
Чужих стихов невнятен мне успех
Кассиры жизни сидя в облацех
Я говорю считать устали вех
Прошла как смена тысячи поэтов
Вдруг устарели говорили в Лету
Не канут всех нынешних зоил
Известных то же ждет
Я посетил
Тот уголок недавно бедной няни
Давно уж нет и сгнили уже сани
Где мы с красоткой русской над Тригорским
Как разьезжали помнишь ли но Бродским
Все здесь давным-давно
- заполонено!
Итог таков в кирпичные дома
Не солнце смотрит по утрам тюрьма!
Гробокопанье мародерства ради
Убьет в Европе скоро демократии
Когда в проулках злые дети Хама
А не дождя доиспоганят Сима
Дождь фортиссимо!
В рай говорят все попадают псы
Чтоб там порвать прохожему трусы
Выть под луну о грязные заборы
Страны повапленной где лишь дневные воры
Свободны а на сходбищах культур
Сьезд обсуждает писк литератур
С Земли в секретариате Демиург
Вдруг заявляет Ну понимашь
Святых хоть выноси!
Рай есть Молчанье
Ибо Бог молчит
Когда все тут как Моисей сидит
А мысль Бога молния и вот
Когда кому по куполу падет
То гововорят опухшие в платочках
Мол дуба дал а воровал-то! Впрочем
Считают он сидит уже в раю
Опять машины хвалит говорю
Бензин сливают шлангом в дельфинарий
Его рабы он ходит как гербарий
На дискотеку молод вновь обриты
С ним пляшут ангелы но бывшие молитвы
Гитарит пастор клича аллилуйия
И в микрофон гроб лакирован У.Е..
Так что сам Бог оглохнув от попсы
Швыряет об пол в горечи весы
И гири катятся толкаются трясется
Там на Земле цунами льется, рвется
Визжат
В журнальной круговой поруке
Там тоже все друг друга покрывают
Когда допрос присяжных кто там лаяяй?
Вымыв руки
Ото всего Бог - в эпистолярий
Идет любить и гуппий и скалярий
Рыб молчаливых затыкает небо
От демократий микрофоны хлебом
Все есть в раю а летом каждый год
Чтоб не скучать народ на дайвинг прет
И перестройки теленаркоманы
Сидят всю ночь футбольные губаны
Дудят свистят там шваркают с богами
Сонм вице-мисс веревками - ногами
Поэтов прут лауреаты вон
Там журналюги бокс и морды гонг
Вот говорят что будут все в раю
Но рай не кнопки точно говорю
Лишь чай с лимоном с лампой и в тепле
С любимой рядом красит на Земле
Существованья прозябанья дыры
Век 18 – ый грязища люди сиры
Голы и нищи музыка капели
Качанье сосн и ветры в колыбели
Кого чего естественно опять
Лишь для того чтоб дальше прозябать
Среди чащоб безбрежных как тоска
Из пункта А в пункт пешкодралом А
Дурашка-человек
Любитель снов и с брендами ковчег
Плывет в грядущее вдруг видит Самоликвидируется
Все чем он жил затем чтобы манкироваться
В чужие мненья все живут сказать
Точней - чтоб выжить лгать и лгать и врать
Да человек обычно он растенье
Тростник пустой очаг распространенья
И ты один ну и она одна
В Казани где и нет давно письма
А потому ты у окна сиди
Пей чай с лимоном фонари дожди
Дожди цветут черемухи кончается уж май
Леса домишки вечер глухомань!
---------------------------------------------------------------------
Как поймешь, что рожден ты на свете
Каменеть как забвенье до смерти.
Ты уходишь на дантовы тропы
За бездонные топи-чащобы.
Там как меч над равниной седой
Желтый месяц свистит запятой.
Ты скользишь на безумные тропы
Под присмотром стоглазой чащобы.
Видишь дом. В ледяное оконце
Ночью грозная бьет высота.
Видишь в доме мониста и кольца,
Черной розой на белом – уста.
Не она ли когда-то ходила
Как мечта твоя кромкою снов?
Не она ли когда-то манила
Бесприютным качаньем лесов?
Ты идешь к ледяному оконцу,
Так идут часто люди во сне,
Но и там – все мониста и кольца,
Черной розой – уста на луне.
Ты летишь в небеса, за тобой
Роем звезды летят мошкарой,
Черной розой на снеге – уста,
Так порою мертвит красота.
И луна – как мониста и кольца.
И она, холодна как покойница.
Засмеется: « На солнечном свете
Без меня каменей-ка до смерти!»
_________________________________
Когда поэт из недр народа
Цветет сквозь боль его, тогда
Един он обретет свободу
По воле высшего суда.
Пусть он живет забыт, безвестен
Живым, но мертвым говорит
С высот : «Иному я без лести
Всегда был предан – и пиит»
Пускай живи он непрактично,
Аскет, в юдоли по лесам,
А старомодный стих классичный
Один угоден небесам.
В эпоху дикого бесчестья,
Разврата сытых казнокрадов,
Иное знает он веселье
Молчанья - в эру геростратов,
Фаллопоклонников скабрезных,
Лишенных горнего таланта,
Где содомитские болезни
Мужланов в тунике Эрато.
Глагол небес молчит он с честью
Над рыбьей тупостью земной,
Иному позванный как вестник,
Поэт империи иной.
------------------------------------------------
В гуще засаленных фраков,
Виски, текилы, вина,
Питбультерьеров и крабов –
Там восходила Она.
В бывшей салонной монарха
Наши, японцы и швабы,
Крабы, салаты, масштабы
Маленьких олигархов…
С другом из древней Опочки
В темном углу под цветочком-
Нищий поэт-одиночка.
Старых евреев кишенье.
Шикали. Жрали. Потели.
Девки дурной день рожденья,
В гуще салатов колени.
Телетусовки зиянье
Всегалактических дур,
Созванное заранее
С массовых литератур.
Ленин, восставший из ада,
Сталин - в толпе демократов.
И бесовщины иной
Тосты - над нищей страной.
Бедного бомжа-поэта
Меж голливудских туалетов
И голубого либретто -
Звали: «Наш кент и собрат!»
Ад ослепляя собою,
В блестках ночною луною.
Вдруг, ослепительней пуль,
Вышла за микшерский пульт
Мы же, поняв с полуслова,
И оттолкнув острослова
С телетусовкою прочь –
В снег, на Россию, и в ночь.
В древнюю эту деревню,
В новую эту избу.
Кот на печурочке ремлет,
Дым погасает в трубу.
И светозарное тело
Русской Венеры летело
По облакам и в мороз
Во удивление звезд.
С К А З К А
В этом граде горазды сидеть
Как наседки на пушечных складах
Генералы на боезарядах,
Порождая то никель, то медь,
То какую крылатую смерть.
И сияет манительным задом
Государственным дядькам в награду –
Проститутка в ночном варьете.
А коленки ее – tet – a – tet.
А вон там – темной ночи черней,
Бродят все каннибалы с ножами.
И сидят не годами – веками
Деды, бабки и внуки детей
За колючкой густых лагерей:
Их рогатые так воспитали!
Ну а в той стороне за колодцем
Сплошь живут все японцы, японцы:
В неудобствах крутых поминать
Там привыкли японскую мать.
И стоит там Балда Калачищин.
Получая рублишек с три тыщи,
Он могутно на ветер свистит,
Он дубы по чащобам валит,
Отправляя с корнями в Европу,
Набивая червями утробу.
Между всеми такими краями
Ходят тачки с пятью колесами,
В них масленый чиновник сидит
И культурой народ веселит,
Несменяем годами, веками.
Сплошь зеркальные спеют конторы
В их столице: все жалюзи, шторы,
Да кондишн, заморские пивы!
В тех конторах накрашены дивы –
Все болтухи, болваны сидят –
И болтливое дело вертят.
А проедешь чуть дальше столицы
Вся страна их : заборы да задница,
Непролазная, лютая грязь,
Где пешком не проходит их власть.
Их столица – стране заграница.
Ихний Царь трусоватый, убогий,
Прозывается аглицки – Добби.
Разьезжает всю жизнь по Европам,
А привозит оттуда им ж………
А хозяин у Добби – злодей!
Маг, магистр, макрокосм, чародей,
Альбигоец по кличке Денница,
Не сожжен на кострах Инквизиций.
Правит он им в державу машины,
Что везут им жувачку – резину,
Да прокладки, ночные горшки,
Да еще от пшениц корешки.
А их власти – мошенники, воры.
Не вылазя всю жизнь из конторы,
Разжирели в дележке последней
На смертях бедолаг их - соседей.
Тоже катят они по европам,
Хоть зовут их все там: « Остолопы!
Людоеды! Циклопы! Бандиты !» -
С каждым годом жирней от корыта.
Хоть воруют уж семьдесят лет,
Все никак оскудения нет
Их лесам и полям преогромным,
Где худые дичают коровы.
Там такой человеческий фактор:
Баба всякая пашет за трактор,
Оттого что болезный мужик
Без лекарств и без денег лежит.
И бесплатен там труд работяги!
А умрет – так молчат негодяи
По всемирным у них телешоу.
Вот такая свобода там слова!
Умирают простые с натуги
Работяги бесплатные в муке,
Так как власть их безжалостна злая –
В инвалидов трудяг превращая.
Опьянена великим Буржуйством,
За подачки их власть и холуйство
Верно служат великой Блуднице –
Вавилону, всемирной столице.
Нет пророка ни там, и ни здесь.
Устаревшее слово есть – Честь.
Оттого их миллиарды без веры
Прямо в глотку летят Люциферу.
… Там повсюду – кривая изба,
У которой прямая Труба
С нефтью кормит всемирных свиней –
Не голодных у бедных детей.
Одинокий там бродит баран
На миллион мясоед-горожан.
А Москва хоть у них не столица,
Все равно, хоть пойти – удавиться.
Потому как деревни с курями
В города убежали с москвами:
Одинокий там трактор лишь ходит
На сто тыщ километров угодий.
И чем больше народу их мрет,
Тем звончей телевизор поет,
Где сидят - фиф на фиф – остроумы:
Голубые, болтушки, угрюмы.
А по рекам там плавает диво:
Танкер спирта кавказоразлива.
С нищеты весь народ это пьет,
Через месяц попивши и - мрет!
Потирают ручищи кавказцы:
Вай! Ай евро, иены! Вай, баксы!
Их московский владетель- мальчишка
За сто тыщ своей бабе – трусишки.
Каждый год все по - новой сгнивает.
На гнилом процветанье бывает?
Хоть зарплата рабочих две тыщи,
Все равно, голозады и нищи!
Хоть рабы их в труде до зарницы -
Испекают с китайской пшеницы
Как бы хлеб.
А свое их посредник –
На поживу буржуев Америк.
И стоит там такой постамент:
Деревянный угрюмый Туалет
Посреди провинциального града,
Принимая гостей да парады
А над всем пролетает – Ракета!
Над кривым деревянным туалетом,
Над картошкой, где правят лопаты,
Труд ручной, окаянный, горбатый!
Все повывезли: нитки, моточки,
Хлопок, мясо. Почти что что в бочке
Их рабочий забитый живет.
Оттого - сам попробуй-ка! – пьет.
И чем больше их там вымирает,
Тем все больше они избирают
Кровососов на шею свою.
Сами гробят страну на корню.
Умным быть там опасно меж дурней,
Ибо нет их элит бескультурней!
Не читают ни литературы,
Ни Тацита – лишь Царский Указ.
Но – стоит симулякр в гробу
Типа нашего МГУ.
Там поэты в квартирках сырых
Прозябают: рекламы да «Пицца».
Не печатает мафия их
Пугвоглазых тряпичных в столице.
В телевизии - бах - чик-чирик!
Трупы, змеи, гробы и убийцы!
Посредке у них в «Новостях» -
Не рабочий, а снова – пиф-пах!
И любой вам там скажет пиит
( коли честен!): « Сплошной геноцид
Против нашей страны сотню лет
Кто проводит?» Ответа – все нет.
Там читать почти нечего! Фет
И ни Пушкин не знают участья.
Разве пустят их куча клеврет?
Там поэта, естественно, нет!
Есть свистульки, кукушки для власти.
Очернительством общим тиражны
Их газеты, пусты и продажны.
Оттого-то поэтов там нету.
Разве музы нисходят в газеты?
А читаки газет: помело,
Сплошь мещанское злое мурло,
Детектившикам - трупные души!
Вонь, трясина, вампиры, лягуши!
Се - плебеи, воистину чернь!
Детки Вия: при жизни как черть!
Все без мыла пролезут стократ
Поглазеть на соседский на зад.
И послушай-ка, князь, мой дружок!
Появись у них, скажем, пророк,
Тут писак сотни тысяч зубасты
Застрочат - и к пролетариям в касту!
И послушай: такая там мреть
Оттого, что у них на дворянстве
А все та же бесстыжая чернь,
Челядь – в бывшем Святом государстве!
А ты, граф, не увидишь в бреду
Что там деется! Ах, окаянство!
Демократия – это в аду.
А на небе – Порядок и Царство!
……………………………………………..
……………………………………………..
……………………………………………..
……………………………………………..
Ай, веселое это Буржуйство!
Ай, нерусское злое Искуйство!
Вавилон – их Икона-страна.
Воздаяньем им будет – Война!
_____________________________________
2 0 0 5 г.
Яд словесный трубою всезнайства
Отравил нашу новую мысль!
По России несется Начальство
На корыте - трепаться « за жизнь ».
А деревья, как пьяные боги,
У дороги им машут листвой,
Поклоняясь мечтам их убогим :
Как бы все окормить – колбасой.
У дороги: туга и бессильность
Древних лозунгов, гниль старины.
Словно только вчера прокатилась
По полям колесница войны.
В лакированных бочках скокочет
( в тонировке – зеленая плешь)
Мимо ферм перекошенных, кочек
На пикник президентский кортеж.
Эх, и любят они развлекаться!
Чуть штакетник кривой не задев,
На прицепе « MERKURI» болтается
Под московских гостей перепев.
Некий мальчик болезный по ветру,
В кирзачах, постигает их суть,
Железяку неся Вторчермету,
Ковыряя задумно в носу.
Говорит мой водитель: « Запарились
Жить на тысячу ихних рублев!
Коль Москва их под землю провалиться,
Мы – нормально тада заживем!»
Бог молитвы обиженных слышит.
А водитель в окошко плюет
Мимо густо натыканных вышек
Нефтяных, говорит: « Не мое!
- Все в Москву утекает проклятым!
Уж последние сняли штаны!
Мы – все лишние здеся! Нет правды!
Заживем…. После Третьей войны.
Тада некому будет нас грабить!
Ну а этих… все ж сбросит народ!»
И еловыми мажет ветвями
Лесовозу, что еле ползет.
Вот старушечка, хлеб прижимая,
Да в галошах резиновых по
Грязным лужам топочет. Свисает
В ржавой проволоке - «ОАО».
Тут же тощая бродит корова
( по тридцатке кило на развес).
И начертано русское слово:
« Закупаем живой КРС».
Шашлычками начальства попахивает:
Охи, ахи, и ретро, и визг!
И бессмысленный, как бы в папахе,
В облаках появляется диск.
И угрюмая бродит Свобода,
Сверху бдя как налог НДС.
И угрюмые бродят народы.
И угрюмо молчит дикий лес.
И угрюмые бродят кавказцы
Как владетели этих лесов.
И – угрюмые бродят стаканцы
По мозолям простых мужиков.
Заполошные носит бумажки
Да бутылки пивные: чих – пых! –
Мимо поезд московский.
Вальяжный
Бармалей – в буратинок своих!
Нет, не игом монголо - татарским,
Как учили, здесь мерзость и пусть!
Не Мамай проскакал, и не барским
Дурновластьем растоптана Русь.
Ан, не игом монголо - татарским,
Не немецкою силою клещ
Сыты мы: мы обьелися басней
Из Москвы – как Россию беречь.
Так и сдохнешь, вздыхая о прошлом,
Зная, что не сулит новый день
Ничего - кроме плача пороши
Над гнилою тоской деревень.
_________________________________________
СССР. 1981
Во сне увидеть … бывшую столицу…
В которой жил ты 20 лет тому!
Ревнивицу, чистюлю, фарцовщицу.
В заводах, и в труженьи, и в дыму!
… В «двухсотых» как Каширкою звездят
В тусовку ( в церковь ) мальчики-мажоры,
Сынки секретарей ВЛКСМ.
( Теперь по наши нынешние шоры –
владельцы банков, фирм иль МММ,
все поголовно с гражданством на Кипре!)
Увидеть их в квартирах с JVC
Огромнейших! - где девочек голят.
Потом –
квартирки малые, где фибры
Реберные - простых пролетариат,
С «Кометою» в углу.
Да, уж тогда
Мы были - и все эти господа!
Увидеть также: продаются в гастрономе
Колбаска ( по рупь семьдесят всего! ),
И сыр - по рубль двадцать,
ну а кроме
Хлеб за 16 коп., еще бекон
За 3 рубля , представь, один кило!
Нагруженные сумками трудяги
От Бреста и до Кушки: благодать!
На Ясеневой – новые общаги,
Ночами - стройка, краны!
Не видать
Ни наркоманов, ни тебе рекламы
Назойной ; даже с США
Завидовали ведь Первопрестольной,
Мол, чистая столица, хороша!
Вот вам – «застой»!
Кому – застой, кому и счастье
Спокойствия за завтрашний денек.
Куда ты ни поедешь: « Ах, пожальсте!
Вот вам – работа, деньги, уголок,
Покуда не получите квартиру»!
- Бесплатно, дурень! Ваших «ипотек»
Не знали вовсе!
Та страна пол-миру
Была пример. Советский человек!
Но и иное видится мне, братцы!
Союз Писателей. Парадное.
Засранцы
Теперешние в «Мерсах» : нажрались!
Вопят на бархате: « Россия! Жить учись!»
Писатели, как фараоны с сердцем
Холодным, каменным –
монетку: « Подавись!»
Пороги неприступные редакций
Провинциалам…
С кипами стихов
Очкастых думных – демиургов наций!
Их - с «Явой» в пальцах,
тех полубогов
Кто создавал тогда л и т е р а т у р у!
Не русскую – советскую в о о б щ е.
Точнее, гнал всех наших: Шуры-муры!-
Их критика писала в заключе…..
Кто, вероятно, Пушкина убил
Отказом напечатать и придиркой;
Держал Державина тогдашнего в пробирке:
И, уморяя, таки-уморил!
Кто не писал – коптил,
сидел, карякал.
И таки-таки в Штаты убежал!
Кто о зажиме гениальных инфернальных плакал:
С кем ел и пил,
платочечком сморкал!
Да, слишком многим ведь была литература
Не труд, не кровь, а с «Явой» синекура.
Собака громче лает на того,
Кто меньше кормит.
Вероятно, оттого
Они теперь поносят СССР
Оттуда!
Им – Америка пример!
Ну, что ж? Тогда - марайте!
Вы - всё хулите. Плод и пожинайте!
……..Увидится во сне речной трамвайчик.
Увидятся мосты, Москвы старинной
Во многих ликах жив
державный дух-
В прохожем в переулке на Арбате.
Девочки с Минфина
Лимитчику шипят брезгливо: « Пффух!»
Но электричка, полная едою,
Несет тебя тогдашнею Москвою
Без Горби, скажем, к Мимино!
На шашлыки - к грузинам – пить вино
«Киндзмараули»! Просто - как к советским!
Не раздави-ка апельсины! Май.
И запах креозота. Это рай!
_____________________________________________
СЧАСТЬЕ
Листать советский сельский календарь
И не ходить в постылую работу,
Чтоб не долить по вечерам зевоту –
Так жить вольготней, чем еврейский царь
С огромными пшеницы закромами.
Пристойно пить цейлонский чистый чай
С лимоном тонким в синюю погоду
По вечерам с зеленой лампой в май,
С луною полной за окном. Заводу
Махнув на все, сказать навек: « Прощай!»
Уехав за город, далеко – сто, за двести!
В глухой деревне, в маленьком поселке
Не знать ни взрывов, ни убийств, ни «Вестей»
С кривлястой фифой; слушать перепелку
За озерцом; лягушек брачный стон.
Ночами - бденье, днем же – ветер, сон.
Велосипед купив, отнюдь не «Вольво»!
Не знать - про цены на бензин, довольный
Мельканью спиц в тропинке у реки,
Где тайной сетью ловят мужики
От рыбнадзора. Вечерами гулко
Идти пустым мальвинным переулком
К своей избе (не к страшному коттеджу!
Где камень глух и зол) идти, утешен
Букетом розы дикой для нее!
А в полночь с нею видеть: кораблем
Летит как диск на облаке над миром
В покое вечном……
Коль владеешь лирой,
С своею Музой, девою нагой,
Во сне глубоком рядом, золотой
Ее подругой в небе – вне всего
Сидеть как Будда при зеленой лампе;
Совсем один при цвете животворном.
И, глядя в ночь, как поезд , рокоча,
Едва стучит; и желтым глазом сонно
Зверок домашний нежится, мурча.
Не пить сикеры (Боже мой!) с друзьями,
Но пировать полями и ручьями,
Великим лесом в озере святом.
Чтоб не сказать про жизнь в конце: «Облом!»
Не знать столиц, их воплям и речам
Нефилософским, внятно - пошлым с края
Земли людей и вовсе не внимая!
Поскольку бог домашний всех народов
Молчит в углу. Пусть где-то за комодом
Старинным трели льет ночной скрипач.
Не это ль – счастье?
Вот за огородом
Уж всходит Вега, мощная звезда,
Как гороскоп надмирный всех поэтов,
Кто знает тайну счастья всего света…….
А – не жужжать на «Вольво» по Тверской
Блохой и ночь, и целый день-деньской,
Дабы в бутике этакую шубу
И оторвать! С бриллиантом ль перстень грубый.
И все надев, как стозолотым Шивой
На стогнах града красоваться с дивой -
Что кукла Барби, дурочка слепая,
Чулочки - палочки в колодец - ой! - ломая.
- Кому ? Чему? Зачем?
- Чтобы глазели! Тащились все !
- Судачили да пели,
Кривым перстом в тебя прилюдно тыча.
Потом и сглазят: порчу ль, безразличье ль,
Болезни, страхи, злобу, смех, венец
Безбрачья, гроб английский, наконец,
Тебе – шуту при жизни и купили!
«Зачем я жил?» - так спросишь ты в могиле.
Никто, увы, ответа не дает.
Скелеты рядом краешками глаз
В тебя раз глянут, сразу отвернувшись.
Потом в аду собою поперхнувшись:
« Зачем я жил?» - ты спросишь у чертей.
Те ржут, кривляясь.
Нет судьбины злей!
Теперь в деревне только ты едва
Спасен: « Вот – счастье! Вот – права!»
------------------------------------------------------------------------
СОЛНЦЕ МЕРТВЫХ
Чуждая страна
Вдали горит высотными домами,
Куда не достучится ни война,
Ни мор, ни глад, ни ты, тем более, стихами.
Вот и обходишь мир живых
всегда снегами,
Полями, буераком запятых,
Пробелами. Следами
Зверь невиданных – многоточьем.
Оканчиваешь - просто полыньями.
В сельской библиотеке
Свою мечту за талию обняв,
Ты мыслишь: «Лишь духовные калеки
Как выживают в 21 веке!»
Все перечитав,
Попомнишь Будду!-
Что жить легко
нахальным как ворона.
В сотый раз поняв:
Как тяжко жить поэту отдаленным
От всех столиц: ты сам – и царь, и князь,
Своей бедой с Петраркою делясь.
Покуда в райгазете
Построить лохорай грозится власть…
Всласть
Нацеловавшись с девою, в печурке
Ты видишь: Ленина обуглились брошюрки
Уже. И, стало быть, пора
Идти домой. И вновь с промозглого утра
Меж Буниным и Евой
Вести досуг – с провинциальной королевой.
Которой царство-
Регион таежный.
Листок. Вот златоустый «Паркер».
В невозможный,
Но в ныне модный у поэтов слог
Ее заносишь, чудо! Пока Бог
Рисует рай в окне кристаллорозный.
Не это ль счастье бедного поэта?
Но не стихом испещрены газеты,
Но и не стихами
Жжет всегда печурку
Уборщица, что бедного поэта,
пустив в свою конурку,
То пирогом с малиной, а то чаем,
Всегда голодного, поутру привечает.
В бардак всесветный
Ты смотришь библиотеки.
Печка,
Где новый лозунг «Кредит ипотечный»
Пойдет в жерло, в голландку. И – все равно,
Ни аллилуйия! Ни гранитной славы!
Статьи-уродцы,где позор державы
Облают моськи, словно бы слона……
Писали раньше от французского вина.
А ныне пишут чаще с водки исты
Христопродавцы- тире -журналисты.
Луны и звезд ужели не прозревшим,
О журналистика, ты – рай для сумасшедших!
Иль с комплексом Эдипа, а притом
Чьи ж это жертвы катят в желтый дом?
Читаешь все.
Как книжный червь сполна
Напьешься пьян от шрифтов без вина.
В окно замерзшее уже глядит луна
Глухой провинции.
О Гималаях.
Чуждая страна!
_________________________________
ВОЗМЕЗДИЕ
В ресторанах набили утробу,
Просверкали забытой страной,
И копилася праведно злоба
По стране от надменности той.
Чем Россия славна меж народов
В тыщелетнем язычестве дней?
Черепами да саблей голодных,
Наказаньем льстецов, богачей.
И – притихли за жалюзи: ало
Осьминоги стреляли в лесах.
И сверкала, и в ночь ропотала
Как народ, как возмездье гроза.
Тут – бежали и били коленкой
Кейсы денег и, падая в рвы,
Рассыпали бриллианты и деньги
В переулках горящей Москвы.
Высоко на сияющем храме
Карлик злобно биноклем сверкал,
Дирижируя псам и ораве –
Генералишкам тростью стучал.
А потом в Триумфальную арку
Сквозь салют и листовки толпы
В лимузине, как на катафалке
Проезжал по проспектам Москвы.
Бодро радио в ночь проорало.
Мглы салют разрывал далеко.
По кишкам богачей проплывала
Как акула машина его.
___________________________________
Живет мой знакомый в квартире
В семь комнат с балконом к проспекту:
В России, единственный в мире,
Построили Город Поэтов.
На улице буковой Дворжака
В кафе «Тициан» с криптомерией
Сидят кочегары и дворники,
Поэты Советской Империи.
На улице, там где оранжевый
Рассыпан огонь, позабытые
В кафе «Красный Флаг» - знаменитые
Поэты сидят заовражные.
В проспекте же Пастернака
И там, где засыпана яма –
Поэты гремят над зеваками –
На улице Мандельштама.
А я же живу в Тупиковой,
Где в поле склоняет главу
Вам мало известный бедовый
Поэт и философ Ду Фу…
За памятником Андерсену
В глухой стороне по-над лесом
Живем там без свету и адреса
В лачугах у Третьей Безвестной.
Но в хижинки наши престранные
Под газовые фонари
Спускаются в ночь осиянные
Печальные феи туманов,
Веселые феи зари.
______________________________
Вновь о морозный подоконник
Облокотясь, листаешь снег,
Что так идет как посторонний
И полупьяный человек.
Так звезды падают, любя
Ласкать при ночи эти плечи,
Крутые бедра и, губя,
Своей зовут чистосердечно.
Когда ты, руки заломив,
Стоишь нагая у оконца,
Белеют перси – солнца в нимб
И половинки две – как солнца.
Тех нот любви, где ходит вьюгой
На кружевах мечты упругой –
Ложбинки той, где нега, сон
Там, где закончится капрон.
---------------------------------------------------
Живешь (что поделать!) в изгнании
В еловом, забытом краю.
Все видится пыль Иордании,
В Египте – заклепки фелюг.
То Анд золоченые пики
Над Чили: стучат корабли
В бирюзовой гавани; книги
В мансарде у края Земли.
То Инда тяжелые воды,
И рикши как спица стучит,
И прах, чем и стали народы
Древнее самих Атлантид.
То видишь окраины Ура,
Адама о спелую рожь,
А то каинитов понурых
В пещере – и шкурный дележ.
Иль – Рима когорта как Волгой
Плывет мимо угорских стрел.
И сотника с раной глубокой
Под песни приволжских сирен.
То – круг подфонарный в России,
Вокзал, гренадера, свисток.
И дамы фривольной в трактире
С сердечечком белый чулок…
-----------------------------------------------------
У брега Уралотатрии
На камской холодной воде,
Во землях великой Булгарии
В российской плывешь нищете.
Ночами в холодных созвездиях
Из рубки плывут за окном
Хоромы, покрытые жестью,
Да церкви, покрытые мхом.
В лесах непролазно-губительных
Яга еще в ступе летит,
И финно-угорским обителям
Метлою, смеяся, грозит.
А в городе славном в предгориях
Урала – мы с другом сидим
В кафешке; и в общей истории
Башкирский найдем Аркаим.
И вплоть до отрогов Алтая,
До финно-угорской Москвы *
Дымится лесная Булгария
В огнях теплоходной кормы.
* Москва – (финн. угорск.) «Коровья река».
---------------------------------------------------------
Зимний поезд люблю: раскаленные
Угли в печках вагонных, святые
Огоньки деревень мимолетные,
Избы нищие – это Россия!
На вокзалах ночных жду бессонно,
Слыша гомон бомжей на скамьях,
А потом потутру удивленно
Вижу: солнце умылось в снегах.
Промерзая, пьянеет Россия,
Избы-птицы витают хмельно.
В небосвод розоватый и синий
Отлетает их стая светло.
А к полудню горит в полустанке
Новый мир нестолично-святой.
Сумасбродят холушки, цыганки,
Опьянены уральской тайгой.
Собирая бриллианты, рубины
За бесценок, детишки кричат.
На холмах за рекою долины
Как Эдем на морозе горят.
И душа, вспоминая о рае,
Потеплеет. И я помолюсь,
Бездорожьем, забвеньем святая
Неземная уральская Русь.
------------------
Опять, как в юности, в заливах
Сияют радуги лесов,
Театр и скверы после ливня
И белый город облаков.
И светел теплоход, и ясный
Омытой, новой жизни лик-
На желтых плесах. Ярко-красный
И юный отблеск губ твоих.
И все как новое: глазастый
Троллейбус чистый и сырой,
Как будто только свежей краской
Покрыт щебечущей весной.
Вдали за Волгою былое
На черных тучах колесом
С презреньем катит неживое
Молниеносное лицо.
В забытом сером дне вчерашнем
Заволжских далей ясен лес,
Светлеет платье, светлы башни
И ослепительны у ГЭС.
Но как опять цветы-собачки
На клумбах яркой детворой
Шумят, не слушая указки
Крапивы гордой и прямой.
Омыт в сиянии заката
Многоподьездный дом. Капель
Блистает – помнишь? – как когда-то
Был детский домик, карусель?
Все ново, странно: и предплечья
Твои в раскрытое окно.
И как японка синий вечер
С ума всех сводит в кимоно.
------------------------------------------------------
В этой новой светелке-избушке
Суждено нам отныне судьбой
В этой дальней глухой деревушке
Радость мира увидеть с тобой.
Так, гонимы людьми и бедою,
Ото всех далеко-далеко
Просыпаться мы будем с тобою
Под смолистым резным потолком.
А наутро в туманные снеги
О грядущем мы будем мечтать
В этом нашем пятнадцатом веке,
И – проклятую жизнь забывать !
А потом в это малое счастье
В тихом блеске лампадки ночной
Позабудем мы скорби и страсти,
Век двадцатый, век бешеный свой!
И вот в этих снегах и пороше
Под покровом тайги и елей
Будет нам – ликовать бездорожью,
И отсутствием полным людей.
СТАНСЫ
Опять спускаются туманы
Над глиной нищей и сырой,
И наши северные страны
Полны грядущею зимой –
Дров запасти, и, кости грея, -
Проспать всю зиму у печей.
Как Лао-Цзы – бежать мудрее
Южней от родины своей.
В своей избе, пустой и нищей,
Мечтой избыточной ты сыт:
Среди людей гонимый лишний
Анахорет, изгой, пиит.
Ну что ж, с утра в полях холодных
Там, где капустные листы –
Учись быть мертвым и свободным
От надоедной суеты.
И будь доволен телогрейкой,
Следя истерзанной душой,
Как по колеям пилит змейкой
На иномарке Сыч, крутой.
Ты ж на портреты Вашингтона,
Как все в державе не молись,
И коротай дурную жизнь
В деревне, прочим отдаленно.
А облака бегут над миром
Куда в Париж или Китай,
Когда скрипит в тумане сиро
Петух, будя похмельный рай.
Леса надвинулись угрюмо
На это нищее село.
Земное счастье многошумно
С ума здесь, пьяное, сошло.
Так ты живи! Лети, мечтая,
Пока внизу Дракон ползет.
Живи – в хребте его сажая
Чеснок под зиму в огород.
…………………………………..
2.
Из мегафона сквозь туманы
О нашем рабстве окаянном
Веселый ( с подлости не сдох! )
Столичный брешет кабыздох.
Гоняет утренним тамтамом
Народов сонные стада
Над ошарашенной державой
Хип-хоп как радиобеда.
.
А ты по вечеру в метели
Наедине с собой молчи.
И сытой жизни не ищи,
Рыбаля ледяной купелью.
………………………………………
………………………………………
………………………………………
----------------------------------------------------
Надоедает притворяться,
Казаться нужным и своим,
Высокой мыслью изощряться,
Когда тут все живет земным.
Войдешь ли в хижинки косые
Все тех же нищих деревень,-
Все та ж наивная Россия
Подьемлет очи каждый день.
Все та ж тоска и бесприютность
Для неосознанной мечты,
И та же властвует минутность
Недальновидной простоты!
Все так же новый мир возводят
Для развлечений и потех.
Все так же – счастья не находит
Ни в чем – беспечный человек.
И так же пошло на бульварах
Как сотню лет тому назад:
Кипат, кишася в тротуарах,
И строят рай, поэту - ад!
И так же дымные заводы
Святое небо черным жгут,
Из обессиленной природы
Где в слитках счастие куют.
Не успокоит и могила.
Все так же в новой жизни ты
Пройдешь ненужным и унылым
До самой городской черты.
И тот же город зла кромешный
Желанья будет убивать.
И в постаменте околевший
Тиран прославленный торчать.
-----------------------------------------------------------
В полях у горизонта синих
Как грустно быть в пустой России,
Смотря на мокрую луну
В дороге вечной одному.
Где огонечки деревень,
Да грязь, да лужи, да плетень,
Где ива сирая, нагая –
Вдова без мужа у сарая.
Где в мокрой пашне огоньки –
Как эти грустные стихи.
Все дождь, да дождь, да редко – дождь,
И девы милой не найдешь.
Все сырость, морось, темь дорог.
Горит приветный огонек
В избе просторной со скамьей,
И девой нежной, молодой.
Где всюду школьные тетрадки
Под сонно тающей лампадкой.
Где грустный лик моей страны
Как этот мокрый диск луны.
Где в церковке печальной Бог
Грустит на свечки огонек,
Взирая с темного креста
Очами грустного Христа.
_______________________________________
В этой новой светелке-избушке
Суждено нам отныне судьбой
В этой дальней глухой деревушке
Радость мира увидеть с тобой.
Так, гонимы людьми и бедою,
Ото всех далеко-далеко
Просыпаться мы будем с тобою
Под смолистым резным потолком.
А наутро в туманные снеги
О грядущем мы будем мечтать
В этом нашем пятнадцатом веке,
И – проклятую жизнь забывать !
А потом в это малое счастье
В тихом блеске лампадки ночной
Позабудем мы скорби и страсти,
Век двадцатый, век бешеный свой!
И вот в этих снегах и пороше
Под покровом тайги и елей
Будет нам – ликовать бездорожью,
И отсутствием полным людей.
Истинная Россия
Еще мечтали облака
В оврагах, в лютиках сопревших,
В колеях черная вода
К прудам спешила запотевшим.
Еще в деревне керосинки
Не жгла святая нищета,
И ни одной еще росинки
Не пила синяя звезда.
Но уж, о сосны задевая,
Пугая груздя-старичка,
Тянулась Русь мыча, мечтая
Шоссе – к огням грузовичка.
Ты помнишь: гладил как курчавый
Коровий лоб? Коровий взгляд
Косил, был ласков? Как шершавый
Язык страны сосал закат?
Но ту страну с глазком коровьим,
Всю ее древнюю красу,
Давно увез на скотобойню
Шофер – рубить на колбасу.
______________________________________
ПРОЩАЛЬНОЕ
Ноябрь. Сумерек промозглых
Когда все невтерпь, хоть - в петлю,
В иные земли бы за звезды
Иные плыть бы кораблю!
Хотя б на той б дырявой барже,
Или – тот ржавый «Волго-Балт»!-
Бежать, бежать отсюда даже
За тропик Рака, хоть куда б
Тебя, романтика застоя,
Вдруг новорусские рвачи
Сослали с глаз долой, изгоя,
За ойкумену – богачи.
Взовьешся сердцем, покидая
Россию жуткую, на снег
По трапу зыбкому ступая.
Так в гроб нисходит человек.
В последний раз откосам, плесам
Помашешь в дизельной тоске –
Стране, покуда не замерзло
Все, что погибло на реке.
К чертям б послать бы эти годы,
Где чернохлебным бытием
В деревне грязной и с работой –
Как без работ обрыдло все!
Ты ждал любви страны холодной,
Горячих чувств – но мертвецов
Не разбудить! Теперь, свободный
Поэт, беги из русских снов!
Увидишь, как уносит щепки
Былого черная волна
По Каме, Волге, Средиземке
И по Атлантике вольна.
Как эмигрант и иностранец
Приплыть в любезный островок –
В пролив зеленый Магельянес.
Там те же сосны и песок!
Там - вспоминать о социализме,
Где от богатых не снобит.
Читать с России злые письма.
И подставлять лицо пречистым
Ветрам из ближних Антарктид.
______________________________________
Здесь мертвых любят более живых,
И пантеоны трупам воздвигая,
По злой привычке гениев своих
Бомондом злым в могилу загоняют.
Бездарный хлыщ, гарфункел, лицедей
Здесь в раму гения перед толпой рядится.
О подлый мир в украшенных гробницах!
Здесь жизнь кипит, но тлением червей!
Что государство! Даже и семья
На кухнях яд гордыни самомненья
В дитя вливает с самого рожденья,
Скотским умом алтарь святой судя.
Покуда где-то дремлет высший суд,
Здесь тернии обильные цветут
Для тех живых, кто глупо и нелепо
Средь мертвецов – живой с печатью неба.
Веселый мир! Унылая стезя
Над бездной бездны не дает ответа,
Зачем торговка – гению судья?
Зачем мясник – в советчиках поэта?
Загадки к разным человечествам
Католикам
Тот, кто был непогрешим,
Кто и сжег Бруно за Рим,
Тот, конечно, я смотрю,
Вне сомнения – в раю.
_______________________________
Поклонникам Торы и Талмуда
Что сказал Моше-пророк
И какой он дал зарок
Перед смертью – помолчим.
На Дерибасовской сидим.
Ох, как доля нелегка
Жить Законом без греха!
Кто очистит от греха,
Коли жизнь невысока?
___________________________________
Свидетелям Иеговы
На том свете жизни нет.
( 100 воскресших – документ)
Им сказал: « Какой дурак там?!» -
Бог Авраама и Исаака.
___________________________________
Кришнаитам
Если ангелов Божьих побрить наголо,
Коль добром почитать даже явное зло,
Сатаны чтя лингам да двурогих,
Что получится в общем в итоге?
____________________________________
Коммунистам
С пентаграммою во лбу
Водят нас на Колыму,
Нас посадат по полатям –
Заклейменные Проклятьем.
_____________________________
Ваххабитам
Смог ли кто-нибудь из вас
40 дней творить намаз,
Бесперестанно без питья,
Без еды и без огня
Как пророк Иса в пустыне.
Потому-то нет доныне
Никого, кто слышит Бога.
Никого! А жизнь двурога.
Нет пророков почему,
Не понятно никому.
____________________________________
Поклонникам США
Обезьяны по планете
Ездят в ядерной ракете –
Расплодилося над миром
Обезьян из всех пробиров!
И молится в ускоритель
Обезьянника родитель –
Чарльз Дарвин, дурачок,
Червячок, микроб, крючок,
Порожденный сатаной –
Или ж черною дырой.
__________________________________
Православным
Всю-то жизнь свою во мгле
Провели мы у Теле.
Раньше были за ЦК
И боялись, ох, ЧК!
А теперь, обратно, Бог!
Стало быть Орел, дружок?
А святые говорят:
« Таких полон самый ад!»
_______________________________
Мормонам, адвентистам, евангелистам
И т.д. и т.п..
Хоть и любим мы Христа,
Но не носим мы Креста –
Как хвостатые в аду.
Как в 17-ом году.
Мы – святые. Вы – гнилье!
Это – все будет мое!
Речка, поле и песок,
В поле каждый колосок.
Только нас избавит Бог,
Как придет на землю тот,
Кто нам больше подает.
______________________________
Вообще верующим в абсолют, в космос, комический разум и проч.
Коль до Бога высоко,
До богатства – далеко,
Космос будет Бог нам, царь!
Куча мусора – алтарь.
А икона – всяка тварь
Даже жаба, даже ларь.
А Природа – мать нам, Бог!
Склянки да ночной горшок –
Все святое на порог!
Помоляся в этот дым,
Из помойки поедим.
____________________________________
Ни во что не верующим, то есть – большинству человечества
Доллар, водка, баба, кейф,
«Мерседес», да в Ницце сейф,
Вилла, море да песок –
На фиг нам какой-то Бог?
Мы и так уже в раю:
Заработал - и балдю!
Танцы, шманцы, какаду…
- Почему же я в аду?
__________________________________
Масонам
Свобода, Равенство и Братство
Соображали на троих.
А Коммунизм, Зло и Пьянство
Побили после пьяных их.
Наутро с бешеной попойки
Проснулись трое: « Где ж поллитра?2
Цивилизация – помойка!
Все люди – воры и бандиты.
______________________________________
АУМ СЕНРИКЕ
Наш божок Сакар Сакара –
Сёка Сука Асахара.
Все в нем чистое добро:
С динамитом – бог метро.
---------------------------------------------------
ТМ ( Трансмедитация)
Медитация в тепле,
А летим мы на метле.
Мантры мантрим гоп-ца-ца!
И в психушке – до конца!
__________________________________
Иогам
В позе коршуна торча…
- Вам не надобно ль врача?
Он молчит. Не даст ответ.
Проживет так тыщу лет,
Оттого что на Земле –
С клизмой сидя на стекле.
____________________________
Мещанам. Которые себя мещанами не считают – т.е. почти всем…
Напихаем за всю жизнь
Тряпок, брюлек полный шкаф!
То-то будет коммунизьм
Дяди Сэма в Васюках!
С этим барахлом потом
Мы на божий суд пойдем.
Там завоем от ударов
На матрасе из долларов.
_____________________________
Единой России, ЛДПР, остальным партиям
Фюрер, вождь ли – все слова.
Коль пустая голова,
Ходим мы с набитым ртом
Как бараны за вождем.
Лишь б скрипели бы карманы.
Дорожали б лишь б доллары.
И швейцарские счета.
А тот свет? Нет ни черта!
______________________________________________
Собака лает, ветер дует,
Масон блефует и колдует,
Верхом на скейте скачет бес.
Итак, да здравствует Прогресс!
Козел всемирный в небо дыркой
Чадит, соляркою плюя,
А попадает на себя.
А новый СПИД цветет в пробирках.
Ученый бес сдирает в морге
С лягущки белой рваный скальп.
А кришнаит сто тысяч кальп
Понасчитал – сидит в восторге.
Что ж Матерь Божия Державна,
С крестом златым и православным,
Доселе в небе не видна?
И не поймешь. Дымит страна.
Дымит война и сатана.
________________________________________
О времена! Поэты и тираны,
Пропарив зад на кожаных диванах,
Коньяк французский вместе с прессой пьют-
Теленародам кайфу поддают.
Народы мира уши к ним вращая,
Свою вторую лапкой обнимая,
Меж тем спагетти лихо уминая,
Другою лапкою тупых своих профанов
Дерут за ухо вон от злых экранов,
Ремнем по заду шлепать успевая.
Мудрец-алхимик выполз из аптеки:
Он учит всех по химии баранов –
Как намывать златой песок из кранов,
Поскольку, мол, мы в 21 веке.
Безногий Гиннес, инвалид в Париже,
Совместно с Галей моет пассатижи.
А сатанист, народный маг по грыжам,
Валяет вальс ногою в телешоу.
Балдеет Русь. Молчит столетье Слово.
Еврей известный, сексоозабочен,
Теперь нам будущее светлое пророчит.
Он популярен, в Нобелях философ,
И для дебилов – вовсе теленянька.
А королева – та и вовсе Манька,
Потомственная, с улицы Отбросов.
Стоглаз как Шива, нахлебавшись дуста,
Поначитавшись и Камю, и Пруста,
От радиации успевши полысеть,
Уж сам Нептун попал в рыбачью сеть.
Его несут до телестудии Прокруста.
О времена! О нравы, обалдеть!
Такою тоскою всюду на виду
Цветет либерализм и коварство.
А, между прочим, демократия – в аду.
На небесах – Порядок, Строй и Царство.
___________________________________________
ТАРАКАНЬЯ ЛИТЕРАТУРА
Российской Музы оккупанты
Как тараканья орда
Возносят бездарей в таланты,
Им Букер дарят без труда.
Искусства сих еретиков,
Вездепронырных, словно бесы,
На радость прочих дураков
Заносят в святцы критикессы.
--------------------------------------------------
Жадюги из Бразилии
Для русских для матрон
Какую ж сняли фильмию
С простым названьем «КЛОН»!
Мещанская мечтища
Скучает на кровати:
Бразильская б……..ща
С арабской кличкой Жади.
Нажрется апельсинами
С кокосами она -
И снова спать с мужчинами!
Опять разведена!
Голодная Россия
С Якутска до Москвы
Следит весь вечер синий
На яства их, жратвы.
С кем спать ей, вы решайте-ка:
Сюжетец ого-го!
Из четырех богатеньких
Как б выбрать – одного?
У нас ж
Картошка не посажена,
И суп бежит затем,
Что не решила Жадина:
Спать ей, однако, с кем?
Весь год Коран пророка
Долбят! Но (знаем мы!)
Что женщина Востока –
Покупка, вещь, калым!
Жену там с потрохами
Муж покупает лют,
С коврами и ослами,
А ценится – верблюд.
На этих Гульчатаев
Россия вся глядит,
Как Жадина такая
В Бразилии блюдит.
В киношников карманы
Меж тем, кап-кап в сумы:
Иены, баксы, страны,
Заветы старины,
Идеи и умы.
_________________________
ПОЭТ И ЭЛЕКТОРАТ
И мало горя мне,
Свободно ли печать
Морочит олухов…
А. С. Пушкин
________________________________________________
Пипл-то хавает!
Ответ телевизионщиков на упреки в безнравственности
________________________________________________
Вот бестолочь - толпа ( электорат-тупица )
По рынкам обобрав плоды и мяса, тщится
В автобусы попасть, и там как жвачный скот
С билетами в клыках – а тоже ведь народ!
Потом ползет на ящик:
Под борщ и под горчицу
Конкретно пипл хавает чьи ширше ягодицы,
И где большая грудь,
И где и как и как на корте,
И где чего дают? по-скольку? и по морде!
Но человек - не скот, чтоб только жрать да спать,
Или ( « конкретно!») самку себе отвоевать!
И вот толпа-скотина, окончивши недельку,
От праведных трудов уж хрюкает в постельку.
Невыспавшись, рогатая, автобусы пиная…
Гремит электорат, поэзию листая:
- О чем поет он с лирой?
Какой в нем прок? Узнай-ка!
Нам на фиг эта лира!
Неси-кось балалайку!
Электорат рогатый, обцапамши забор,
Топочет под луну с Барковым сплошь Фольклор.
Поэт же вдохновенный
Бряцает лирой, хмурый,
Пока народ колбасит
Понятной масс-культурой.
_____________________________________________
ВРАГАМ РОССИИ
Мой друг, пройдемся по Москве!
Тимур Кибиров
--------------------------------------------------------
Мой друг, пройдемся по Москве!
Тут бес, погрязших в кумовстве
Иль в симонии – просто мрак!
А ведьм, не жженых на кострах -
Их как нерезаных собак.
Москва – мираж земного рая:
Столица новых негодяев.
Экономический народ
Здесь за 100 долларов вперед
Россию в Запад продает.
Мусоросборник словоблудищ
И карьеристов-лизоблюдищ:
Библейский страшный Град Конца,
Где правит Властелин Кольца.
Вон здешний гуру-лжепророк,
Шизофренический божок,
Он мантры петухом поет
И бритых ангелов ведет.
Ты гильотина гений наших,
Москва, вселенская параша.
Твоя реклама допекла
Русь - как блевотина козла.
Москва: мечта для сутенера,
Наживка бестии и вора,
Столица наглости, мещан,
Безблагодатный рай армян.
Москва – масонский задомойник,
Ты – их кормушка, их подойник.
Макака с шапкой златоглавой.
Была - и выкидыш державы!
Тут всяк рогатый в боги лезет,
Капернаум аллахом грезит:
Учитель жизни – сам мясник,
Поэт – анчутка, князь – мужик.
Когда хайло откроешь Кремлем-
Насквозь видать сырую землю.
Ни гений светлый, ни пиит
Уже тебя не посетит…….
Урал – опорный край державы,
Неизвращенный, чистый, славный
Пред Богом, совестью, людьми
И страстотерпцами в чести.
Где преподобный Серафим
Предрек нам славу быть одним
Из богоизбранных пределов
На испоганенной планете:
…………………………………………….
……………………………………………………..
……………………………………………………..
……………………………………………………..
……………………………………………………..
(Далее – повсюду запрещено совр. цензурой)
ОДНОЙ ТЕЛЕЗВЕЗДЕ
Пока былой властитель дум
посуду «Цептер» воспевает,
и в телевизоре мелькает
с кастрюлькой в студии под шум
мещан и зуд однообразный –
я вдалеке от сей заразы,
я, осторожен и угрюм,
читая в скуке Патанджали,
не продаю ни дух, ни ум
за кулинарные медали.
Хотя и я б, хоть б иногда,
в такой же славе хоть с Нероном
варил бы суп!
Да вот, беда,
не продаю я, как всегда,
свой Божий дар - за макароны
………………………………………..
………………………………………
………………………………………
………………………………………
------------------------------------------------------
ПОЭТУ-ТЕЛЕЗНАМЕНИТОСТИ
Сам, прогнивая по анналам,
Он нипочем не говорит:
Как много пошлого скандала,
Уродцев – выдал сей пиит!
Беда, коль ты вне их Союза
Публиковаться не моги…
Что в их опять рыдаешь, Муза,
Мертворожденные стихи?
РУССКОМУ ПОЭТУ,
НЕИЗВЕСТНОМУ
Беда, что ты – не Березовский,
Не в Переделкино поэт,
Что не торчишь в ТВ московских,-
Невыездной анахорет!
Ты с гласностью не полз скандалом
На диссидентские журналы,
Чтоб в либеральную эпоху
Засинекурить в них места:
Приватизировать Голгофу,
Реструктурировать Христа.
В Госдуме ты певцом совдепским
Трель антибрежневым не льешь.
Ты в ресторане ЦДЛ – ском
С блядями коньяков не пьешь.
В телерога ты не скользишь
Как кабыздох с Останской башни,
Иль Поттер на метле за башли.
Ты не катаешься в Париж
В эпоху злую, нелюдим.
Ты пишешь в стол - векам иным!
С беззубой Музой в бонвиванах
Литкритикессам и т.п..
Не мял ты тить на их диванах,
Чтоб пропечататься в СП.
Как мещанин ты с Русью древней,
Предпочитаешь жить в деревне
С простым народом – ближе к Богу:
Поэту славно и пророку!
Живешь ты в Руссии-Паруссии:
- Мила деревня мне и лес!
Да и скажи-ка, брат, средь бес
Поэт ли может нынче с верой
Быть хоть в поэзии их - первым?
Ведь ни за доллар, ни за евро
Не купишь царствия небес!
____________________________________
Струною, песней, синей птицей
Звеня как лето далеко,
Когда еще туман клубится -
Нисходишь с неба нысоко.
На золотом песке у лодки
Как сон безумный, неземной,
Широкобедра, стройна, кротка
Лежишь богинею нагой.
И к берегам, где волны роют
Песок еловых лап-корней,
Журчишь и манишь за собою
Чиста как утренний ручей.
Маня душистым поцелуем
веселой бабочкой губах.
И солнце прячется, ревнуя,
В кудряво-сонных берегах.