ИЗБРАННЫЫЕ СТИХИ (Лирика)

По дороге к Москве...

Лето паркое шагало
По безлюдию дорог
И туманом укрывало
Серебристый лунный рог.

Запах тонкий и знакомый
Позмеился по траве…
Хвойною тропою тёмной
Торопился я к Москве.

Благодатные созвучья
Угасающего дня
С тихой грустью неразлучны,
Покоряющей меня.

Гаснет сумеречный воздух,
Тихо дремлющий в лесах.
Опечаленные звёзды –
В тёплых майских небесах…

Вижу ландыш-огонёчек
В лиловеющей траве
На болотной тёмной кочке,
Утонувшей в синеве.

Чую запахи лесные,
Папоротника, хвоща,
Хвои ели ли, сосны ли…
Сучья палые трещат…

Поднимаюсь выше, выше –
Где берёзы, косогор.
Вот тропиночка: я вышел
К паре старых лисьих нор.

Гулко в сумраке. Скелеты
Из седеющих стволов
Скоро, скоро снова лето.
Жарок дух его! елов!

Колко: ёлки да иголки,
И мерещатся во тьме
То ли лешие, то ль волки…
Страхи, трепеты в уме!

Но над липовой вершиной
Улыбается звезда.
И доходит шум машинный
С магистрали… поезда

Через темень тихо свищут,
Так далёко-далекО.
И никто меня не ищет.
По лесу идти легко!

Никому никто не нужен.
Каждый всеми позабыт…
На костре готовлю ужин.
Полночь. Холодно. Знобит.

Но костёр, ломая сучья,
Согревает вмиг меня,
И поэтому не скучно
И тепло мне у огня.

Ах, останусь до рассвета,
Чтобы в памяти горсти
Эту ночку перед летом
Мне с собою унести!

06.01.2003 г. --- 26.12.2021 г.

Лосиному Острову

Остров Лосиный – моя колыбель!
Сколько прошедшего! Сколько пропащего!..
В памяти струнной – апреля капель –
Звонкими звуками времени вящего.

Светлым ликером весны веселы
Тени прошедшего, призраки странные…
Чутко молчит старый лес. А стволы –
Солнцем апреля, тоской осиянные…

Прошлым хохлатым – мои феврали –
Пьют вечера, их настойку янтарную.
Волны чудес, будто память Земли,
Светятся в небе печалью алтарною.

Прошлое! Прошлое! Где твой огонь,
Что освещал тонким светом грядущее!..
Остров Лосиный, такой дорогой! –
Где же бездонность, тобою цветущая? –

Где же бездонность открытых очей
Детства наивного, юности бешеной?.. –
Всё потонуло в озёрах ночей
Позднего времени, зрелости взвешенной.

Остров Лосиный! Сгубили тебя
Ветры внезапные позднего времени.
Стал ты другим, все потери терпя.
Нету теперь ни надежд, ни прозрения!

Дико вокруг, беспокойно в душе.
Даже весна точит глупое лезвие.
Страшно кривляется в злом кураже
Пьяным паяцем плохая поэзия.

Лес Мой! В тебя погружаюсь опять.
Ты симметрично в меня погружаешься.
Время легко обращается вспять.
Мир мой! Так что же ты не возвращаешься!

Зефирная свирель

(Вистлер - один из ирландских сортов виски
   Зефир - изначально и здесь - западный ветер...)

Зефирная свирель поёт о позднем лете,
О сумраке дождей и запахе травы.
Зефирная свирель - как память о поэте,
Которого, смеясь, давно отвергли вы.

Зефирная свирель – как пауза в куплете,
Янтарь осенних дней,  шептание листвы.
Ах, всё уже прошло... в забвенье те, и эти...
Ах, всё уже прошло, прошло давно, увы!

В бокале отцветёт, блестя на солнце, Вистлер!
И скатерть на столе отснежит, как метель.
Но прогремит над ней высокий твёрдый выстрел,
И замолчит свирель, зефирная свирель...

Связь

Изумрудная сказка живой красоты
Расцвела аметистным узором,
И струились ручьями лесные цветы,
И леса возвышались собором.

В эту зелено-алую тонкую вязь –
То галактики грёз, то печали –
Вплетены, и блистает наитием связь:
Что грядёт – с тем, что было вначале.

В том начале, когда, улыбаясь, смеясь –
Милым гномиком бегало детство
Средь цветов и дерев…

Не порвать эту связь
В ясной памяти – верное средство –

Оказаться в былом, том волшебным былом,
Где добрее, нежнее, светлее…
Так не рви эту связь поздновременным злом,
И – ничто не покажется злее!

Былая тропа

Тропа, ведь ты одна была
Моим прощаньем и венчаньем.
Но ты безлюдно умерла
Среди крестов людских молчаний!

Тропа! Ты в северных лесах
Вела меня по мхам и топям.
Я слышал чьи-то голоса
И чей-то непонятный топот...

Давно везде искал тебя,
Моя тропа, тропа родная,
Чужие радости терпя,
Ничто ни в ком не принимая!

Ломало, плющило меня,
Но всё ж, тебя навек запомнив,
Ищу, безумие кляня,
Себя надеждою заполнив.

И ожидаю, что ко мне
Ты выйдешь из еловой гущи,
Вся в солнечных снегах к весне,
И я забуду о грядущем!

И буду жить тобой, сейчас,
Ступая по тебе, былая.
И - никого, кто кроме нас
Блистал бы, радостью пылая!..

...Я чистовик воспоминаний
В себе из прошлого несу:
Тропу прощений и прощаний
В бескрайне сказочном лесу.

Ёжик

Глупый день – как будто ёжик,
Иглы – солнечные стрелы.
В тучах – под небесной кожей –
Прячет мордочку несмело.

Слышит облачные звуки,
Бормотанье старых сосен,
Слышит скорби и разлуки,
Знает, сколь порой несносен

Старый мир земной, а время –
То бескрыло, то крылато,
Ощущаемое  всеми,
Всё спешит, спешит куда-то…

И от этого так страшно.
Но беспомощный и глупый,
Ёжик-день, уже вчерашний! –
По болоту жизни хлюпал...

Играя в бессмысленность

Иголки светоносные,
Как смерть иного дня,
Застряли между соснами,
Загадкою дразня.

И луч, во тьму чащобную
Проникнув, задрожал,
Спокойствием загробного
Блестел его кинжал.

Узки ворота времени
В полдневной светоте,
Как знак чего-то древнего,
Забытого в мечте.

Крутилось бесконечное
И пряталось в тени,
Наивное, беспечное,
Как в прошлом наши дни.

А я стоял бессмысленно
У счастья на краю,
Играя злыми мыслями
В бессмысленность свою.

Иголки светоносные,
Бессмысленность моя –
Светились между соснами,
Безумие тая.

Времена

(триолет)   - 1 -

Времена не бывают хорошими,
Потому что они – времена!
Горе – с гору, а счастье – с горошину.
Времена не бывают хорошими…

Сколь грядущего злоба черна –
Столь мертво отошедшее, прошлое!
Времена не бывают хорошими,
Потому что они – времена!

Ночь. Небеса. Полынья

Нет ни зимы, ни весны.
Счастья покои тесны.
Катится слово
Зло и свинцово.
Тихие тени грустны.

И ни мою, ни твою
Музыку не узнаю,
Ту, что сначала
Громко звучала.
Тихие песни пою.

Озеро. Лёд. И камыш.
Зимнее олово крыш.
Снегом над всеми –
Серое время.
Памяти юркая мышь.

Не про тебя и меня
Сипло молчит тишина…
То, что забыла –
Вспомнит могила.
Ночь.
Небеса.
Полынья...

Окно…

- 1 -

Открытое в осень окно.
Смеялось и пело. Смеялось и пело.
И нитей густых волокно
От солнца, в него проникая, летело.

Окно сопрягало огни
Короткого счастья и долгого горя.
И мрачно горели они –
От севера, снега до юга и моря.

Игольчатый холод проник
В оконные блики. В осенние лики…
В окно – как бессмертья родник –
Струился внеременья символ великий!

Дрожало, скрипело окно.
Но символ – то писком, то пением птицы,
То – светом небес – всё одно! –
В меня проникал, чтоб в тебе сохраниться.

- 2 -

Окно – беспощадный палач.
Окно – всетворящий спаситель –
Послушай мой стон и мой плач!
Послушай мой голос в зените!

В зените страстей и мольбы
О будущем, о настоящем…
Осины. Берёзы. Дубы…
И памяти брошенный ящик. –

Всё это двоится в окне.
И лица, и мерзкие рожи…
Всё то, что погасло во мне.
И всё непогасшее тоже…

В голубых мотыльках...

(триолет)  - 2 -

Покажите мне лес в голубых мотыльках.
В оперении света весеннем.
Это будет душе во спасенье.
Покажите мне лес в голубых мотыльках!

Полдень… Тающий день… Воскресенье…
Лепетанье ручьёв! И подснежник в снегах!
Покажите мне лес в голубых мотыльках.
В оперении света весеннем.

Декабрьское утро

Светлым-светло, и все цвета,
Цветам подобно расцветают.
И на востоке – чистота,
Морозно-льдистая, густая…

Стволы еловые блестят
Калейдоскопом скользких бликов…
Не досчитаешь и до ста, –
С небес просыплется брусника –

Из акварельных облаков,
С полей обветренного неба –
Слетают ягодки легко –
Крупицы хрупотного снега.

Они красны в лесных лучах,
И столь мерцающе-искристы,
Что, кажется, горит свеча
Во влажном воздухе лучисто.

Но, как всегда, чего-то нет.
Простуженные перламутры
Изысканно роняют свет.
Но сколь безжизненное утро!

Горчат пространства, времена,
Горчит и то, что было сладким.
Декабрь. Чаща. Тишина.
А остальное всё – загадки…

Бессмысленность...

Звезда. Дымящаяся тьма.
И где-то в поднебесье –
Бессмысленность, слепа, нема, –
Парит над мелколесьем.

Бессмысленность всего и вся,
Небесного ль, земного…
Того, что можно, что нельзя,
Любого чувства, слова,

И действий всех, и мыслей всех,
И полного бездейства,
Того, что святость, или грех,
И старости, и детства.

Бессмысленности бытия
Отсутствуют законы.
Но в храмы ходим – ты и я
И смотрим на иконы…

И ждём от Бога благодать,
Боясь себе признаться,
Что всё отнимет время-тать,
А наш удел – бояться! –

Всего и всех, всегда, везде –
Хорошего ль, плохого,
Пока бессмысленность в узде
Сознанья, звука, слова.

Пока осенняя звезда,
Пока ветвей качанье…
Пока на «нет» найдётся «да»,
Возникшее случайно.

Солнечный день

Какой сегодня яркий день!
Мерцающие блики.
Благоухает в сердце лень
Со вкусом земляники.

Однако всё-таки зима,
Мороз, и всё такое…
И сходит снежный день с ума,
Не ведая покоя:

Брильянтовые блюдца льда –
Оранжевы под солнцем.
Пространств огонь. Времён слюда…
В прошедший день оконце…

Такое светлое оно! –
Прозрачней не бывает!
А в нём забытый мир лесной –
Душа моя живая.

И ты одна! И только ты!
Стройна и величава:
Земная даль былой мечты,
Январская купава.

Принцесса Ольга. Где теперь?
Кому твоя покорность?
Какой же дикий злобный зверь
Твою терзает скромность?

Да и осталась ли она?
Да и была ли раньше?
Налью в бокал бурбон-вина…
А день смешлив, оранжев…

Прошедшему дню

(триолет)   - 3-

Ах, этот день был так хорош!
Так мало было в нём земного.
Цена всему земному – грош.
Ах, этот день был так хорош!

Пусть были в нём и страх, и дрожь,
Слабело чувство, гасло слово,
Но всё же день был так хорош!
Так мало было в нём земного.

Не то мне печально…

(триолет)     - 4-

Не то мне печально, что жизнь прозевал,
А – что прозевал в ней себя!
И пусть я не встретил любовь-идеал, –
Не то мне печально, что жизнь прозевал!

Плевать, что учёный, богач, маргинал -
Живут все, о том же скорбя...
Не то мне печально, что жизнь прозевал,
А – что прозевал в ней себя!

По лестнице...

По лестнице, по лестнице ступают времена,
Толкают нас, толкают нас –
То в спину, то в затылок.

А лестница ведёт туда, где сон и тишина,
Где память, чувствами давясь,
Давно уже остыла.

Там нет путей и нет пространств. И только пустота
Зовёт меня, тебя и всех
В извечное иное.

И понимаешь: всё – не то, и ты совсем – не та,
Смеётся плач, крадётся смех
Тоскливой стороною.

И ты – не ты, и я – не я, и стёрты все следы
От наших мыслей и страстей
В трёхмерном скорбном мире.

Там каждый может быть любым, седым и молодым,
Всё постижимо в простоте,
Как меткий выстрел в тире.

Беги, берёзка!..

Знаю – безысходности пути неизмеримы.
Знаю – бесконечности безликие горят.
Что неповторимое? – здесь всё неповторимо!
Выстроились праздники и похороны в ряд…

Чистая – в лесной глуши – забытая берёзка!
Скоро ты, весенняя, к веселью побежишь!
В небе самолётная рассеется полоска…
Звуки все умолкнут.
Будут только свет да тишь.

Сколько никогда и ни на что неразделимо!
Сколько безразличия на небе, на земле!
Ты беги, берёзка, мимо всех событий, мимо,
Смех роняя светлый, и по свету, и по мгле!

Не стало....

Я хлеб сырых небес цветами запивал
И звёздные лучи вдыхал душой полночной.
Кружился певчих дней пестрящий карнавал,
И было так легко! Так шелестно! Так сочно!

Но вот огонь остыл. В кружении недель
Так стало не хватать искрящихся мгновений.
И жизнь теперь – не та, и цель теперь – не цель.
И нет ни торжества, ни счастья вдохновений!

Сижу-грущу один за призрачным столом,
И маятник часов гарцует осторожно.
Я так умел играть! – играть добром и злом,
Что тошно оттого, что больше невозможно…

…А было – хлеб небес цветами запивал
И звёздные лучи вдыхал душой полночной.
Кружился певчих дней пестрящий карнавал,
И было так легко! Так шелестно! Так сочно!

Встреча

В чёрной матовой одежде
Ведьма-девочка, красотка,
Высока, стройна, чернява –
Повстречалась как-то мне…

Шла она в лесу еловом
В синих сумерках куда-то
Быстрым шагом по тропе.

Это было в полнолунье
В вечер Троицы Великой
Девятнадцатого года…

В ночь девица уходила
Колдовать или молиться
На безрадостной поляне
Злому богу своему.

Так прошла. Я обернулся:
Сумка чёрная на спинке…
Не позвал я, не окликнул
Эту феечку. Она

Будет где-то белой ночью
Одинока или с кем-то
Ворожить, и злые чары
На кого-то источать.

Обречённость

На закате – воздушный зазор
Между прошлым и тёмно-грядущим.
На предчувствиях - серый узор
От событий, в былое идущих…

А на времени – просто тесьма,
Золотого пространства верёвка…
Красота бесполезна весьма,
Если к ней ослабела сноровка.

Ну а мы, как вода и огонь,
Как воздушные палочки смеха,
Ощущаем касаньем ладонь
Смертоносно прозрачного эха.

Привыкаем. Привыкли уже.
К непонятным овалам, квадратам,
Потому что в одном мираже
Мы другим бесконечно объяты.

РазделИ...

РазделИ минорное молчанье,
Что ютится вечером в окне,
На лучей закатное касанье,
На огни, поющие луне.

РазделИ предутреннюю радость
На морщины каменных морей,
На усмешки плавниковых радуг,
На повадки львиные зверей.

РазделИ на всё – и то, и это,
Ни на что ничто не умножай! –
И распознавание секретов,
И печалей пышный урожай –

Разомкнутся страстною дугою,
Рассыпаясь пустяками чувств…

Странное... Нездешнее... Другое…
Радость – рыбка: бабочкина грусть…

Мы были, и нас не бывало

Ты помнишь, мы были когда-то.
Июль на свирели играл.
Туманов пахучая мята
И озера серый овал...

Мы были, и нас не бывало:
Блуждали в просторах иных,
Где время, мерцавшее ало,
Хранило покой для двоих.

Мы были в другом, иномерном,
Трепещущем, легком, простом,
Где счастье уверенно, верно
Входило волшебником в дом.

За окнами плыли туманы
И в озеро плакал июль,
И предощущенье нирваны
Врывалось сквозь облачный тюль

В сердца, развевая печали,
И было светло и легко –
Как в детстве, как в самом начале,
Которое так далеко!

Мы были. Мы были. Мы были...
А где мы? а кто мы сейчас?
Полдневные столбики пыли.
И были, и не было нас...

15 - 16. 05. 2018

Осенний утренний ноктюрн

Эта осень – высокая ваза
Из тончайшего света.
За стеклом предрассветного часа –
Все деревья – раздеты.

Промывается блёсткая вечность
Родниковым покоем.
И грустит предрассветная свечка
Под Господней рукою.

Тропы, тропы, тропинки лесные,
Бесконечно мерцая,
Провожают неясные сны и
Управляют сердцами.

Управляют их трепетом, стуком,
Сокращеньем предсердий
И вселяют – то радость, то скуку
В ощущенье бессмертья.

Восковые фигуры деревьев
Эфемерны, нечётки…
В тишины бесконечном напеве
Слышу отзвук короткий.

Это осень, как ваза, звенит
Под лучами рассвета
И последняя летняя нить
Обрывается где-то…

09 – 12. 05.2018

Бесконечностью внезапной…

Бесконечностью внезапной вырывается весна
Из воронки многомерной, из отсутствия пространства,
Постепенно пробуждая от сверкающего сна
Тёплый ветер беспокойства, дуновенье дальних странствий.

Оглушающее небо – озарение моё.
Сквозняки лучей прозрачных – исцеляемое сердце.
По колено в топком марте ликование поёт.
Ну а ельник открывает в терем бархатные дверцы.

Но тревожно, беспокойно, что свершенья – позади,
И кадит тоскливо солнце слишком дымный, грустный ладан.
Оттого-то всё чужое…  Будто лезвие в груди –
Этот мир, такой упрямый, тот, что мною неразгадан!

И пускай весна танцует первым мартовским дождём –
По асфальту ли, по грязи, по снегам или по лужам…
Нас навеки будет двое. Только нам не быть вдвоём!
В холодильнике вселенной никому никто не нужен.

Будто...

Бесполезная пустота.
Кто-то…  Что-то…  А, может, нечто…
И весна, как всегда, не та.
Беспричинно бесчеловечна.

Все прямые в одну слились.
Все окружности разомкнулись.
Вне сознанья блуждает мысль,
Будто пьяный средь тёмных улиц.

Будто всё, что могло – сбылось.
Будто то, что сбылось – не сбЫлось.
Времена – будто в горле кость.
Ну а скука – страданья милость.

Вечерами – туман, цветы…
Да открытое в сад окошко.
Нет полнее той пустоты,
От которой пьяны немножко…

Осень – звонкая звезда…

Осень – звонкая звезда,
Тоненькая ветка.
Будто колкая вода –
Боль – беды соседка.

Клёны, сосны и закат,
Пышно разодетый.
Память – мысленный каскад
Канувшего лета.

Кто-то бродит по Земле,
Зеркалом бликуя.
Блик его в осенней мгле
Слаще поцелуя.

Потому что в блике том –
Свет иного света,
Где всегда, везде, во всём
Бед и боли нету.

Поредевшие леса…
Третье измерение…
Где глядят в мои глаза
Злые очи времени.

Пока ещё...

Пока ещё – льдистою розою –  солнце…
Пока по лесам – снегопадное время…
Но тенью весенней пространство смеётся,
Бросая на снег лиловатое семя.

Оно отлежится, весной прорастая,
И рыхло набухнут сырые сугробы,
И мартовских бликов душистая стая
В ручьистом вине восхитительной пробы

Легко заблистает, легко заискрится…
Всё будет по-новому, старое даже!
Забытой мечты золотистая птица
Сверкающей песней о счастье расскажет.

Отрешенностью дни разукрашены...

Отрешенностью дни разукрашены.
Нарисованы кольца печали.
И страшны бесконечные скважины,
Что когда-то покой означали…

Где-то в сумерках летнего, южного,
Где-то в теле тропической ночи –
Заблудилась мечта непослушная,
И вернуться на север не хочет.

Тяжелеет молчание зимнее
И свинцом наливается время.
Кучерявится тьма под осинами,
Будто мира иного творенье.

Неразгаданны и не рассказаны,
Шевелятся лесные просторы.
Темнота непонятными фразами
Разъясняет десятки историй,

Что в ночи происходят таинственно,
Что сокрыты от сердца и ока.
И тогда ощущается истина
Белой птицей, летящей высоко.

Это ночью... А дни разукрашены
Отрешённостью, скукой, печалью.
В этих днях – бесконечные скважины
Сумасшествия, страха, молчанья.

Осенняя песня времени

В тускнеющей янтарности лесной
Запело перламутровое время.
Оно стояло к осени спиной.
Звучали тишины стихотворенья.
Их пело время красками высот –
До крика памяти, до гула страсти
И было хорошо от этих нот,
И боль была от них, и было счастье!..

И было то, чего не может быть,
И каждому хватало малой меры –
И тосковать, и злиться, и любить.
Хватало сил, желания и веры.
Но песня!.. песня вдруг оборвалась,
И время стало снова молчаливым.
Той песне эхо не дало пропасть,
И каждый побывать успел счастливым!

Аквариум...

Аквариум леса осеннего
Заполнен воздушной водою
Оранжевый час. Воскресение…
Встречается счастье с бедою.

И точка их встречи отмечена
На тихой энмерной поляне.
Как много повсюду невечного!
Как много стареющих рано!

Оранжевый час. Воскресение….
Аквариум леса прозрачен.
Есть в осени что-то весеннее.
Но время от нас его прячет.

Мерцают блестящими рыбками
Бесшумно плывущие листья.
Осенней походкою зыбкою
Леса путешествуют лисьи

По мшистому днищу аквариума,
По влаге, по кочкам, по душам –
Навстречу весеннему зареву,
Навстречу сияющим лужам.

Иду, померанцевой стужею,
Алмазной пургою гонимый…

А все – с омертвевшими душами –
Куда-то идут, да всё мимо…

Идёт он, большой, богатый...

Идёт он, большой, богатый,
Поющий молчаньем птиц.
С ним время, как пёс лохматый,
С глазами, ясней зарниц!

Идёт, в доброту обутый,
И – шариком – день в руках.
И весел, и пьян, как будто.
А волосы – в облаках.

Смеётся над всем, смеётся.
Идёт себе налегке.
Земля. Небеса. И солнце.
И время – на поводке…

Остыла поздняя вода

Остановилась. Монотонно остыла поздняя вода.
Стеклянный мир осиротевший тепла уже не получает.
Сквозь синь осин по мшистым тропам тепло уходит навсегда.
Октябрь молчит и безысходно играет скользкими лучами.

Кого спросить? Кому ответить?.. О чём? – Да просто ни о чём.
Сквозь памяти прищур глубокий видны события нечётко.
Бликует поздних дней водица холодным тлеющим лучом,
Не ведая ни колкой правды, ни лжи, ни горя, ни отчётов.

А гроздья снега за окошком видны отчётливо; висят
И багрянятся закосневшей улыбкой умершего лета.
По обезжизненным полянам беснуется толпа лисят:
Играют блики под ногами рыжехвостатым зимним цветом.

Лето...

Переборы запятых
На прозрачных строчках
И нехватка слов простых
На твоих листочках.

Изумрудные стихи –
Липовые ветки.
Блики, бархатные мхи,
Дней прогретых сетки.

Рыба сердца, в них попав,
Бьется плавниками.
Лени солнечный расплав
В бездну истекает…

21 – 22. 05. 2018

Как будто и не было ничего...

Как будто и не было ничего…
Как будто – ни ты не была, ни я…
Шевелится некое существо –
Давно отболевшая боль моя.

И вакуум писем и телеграмм
Уже поглотил и тоску, и грусть.
Осталась, подобная облакам,
Сырая тоска. Буреломы чувств

На мокрой земле, отсырев, лежат.
И нет в буреломах дорог и троп.
Лишь хриплые вороны всё кружат,
Кричат, предвещая судьбы урок…

18 – 19. 06. 2018

Облака, свиваясь в кокон...

Облака, свиваясь в кокон, то сжимались, то взрывались,
Хлопья снега источая из невидимых хлопушек.
Юркий день тоски бечёвку намотал на снежный палец,
А потом ударом резким вечер о закат расплющил.

И небесные герани, розы, флоксы, цикламены
Увядали, опадали, лепестки во мгле кружились.
Об колено разломила ночь дневные перемены,
Напрягая до предела тьмой сверкающие жилы.

Ничего, и – только ветер, ничего, и – только стужа.
Сосны прыгают в сугробах, ели хмурятся в снегах.
Скоро на снега прольётся утра огненная лужа.
Бьётся сердце чёрной чащи в гулкой темени кругах.

И всё одно. И все едины...

И всё одно. И все едины.
И – серебристая тоска –
На фоне гаснущей картины,
Где осень с дулом у виска.

Непостоянно постоянство.
А в тесном неводе времён
Опять запуталось пространство
И погрузилось в зимний сон.

Опять тускнеющим узором
С небес на ветки пал октябрь.
Сквозят безлистные просторы –
Наполнить холодом хотят

Леса, луга, поля, болота…
Но оживает иногда.
Предощущение полёта
Во временнОе никуда,

В оцепенение событий,
В анабиоз страстей и чувств…
А всё прошедшее – забыто.
Забыто намертво. И пусть!

Леса, исполненные светом,
Легко высвечивают мысль
О том, что бесполезно где-то
Искать хоть в чём-то некий смысл!

Вода зимы

Вода текла, не размыкая
Круги столетней ветхой тьмы,
Тяжелоцветная, густая,
Несла предчувствие зимы.

Не потому что льдистой крошкой
Она туманила глаза,
Не потому что снежной мошкой
Летела наземь бирюза…

Не потому… А отчего же? –
Не догадаться, не понять.
Змеится лентою по коже
Воды смертельной благодать.

На звон небес благословляет,
На тот неповторимый звон,
Что небо тусклое роняет
Предзимней музыкой на сон.

И ноября тугие вены,
Водою полные густой,
Набрякли необыкновенно
Белёсой этой густотой.

Вода. Воде. Воды. Водою…
И снова кончились слова…

А за небесной синевою
Видна земная синева

Одиночество буковый лес...

Одиночество – буковый лес.
В одиночестве больше простора.
В небесах, на воде, на Земле –
Беспокойства пустые повторы.

Высока одиночества боль.
Глубоки застаревшие раны.
Созревает земная юдоль
И дымят беспокойством туманы.

Но в колодцах забытых сердец –
Сероватые воды покоя.
Одиночество – счастья венец.
Одиночество – это такое

Бесконечно большое ничто,
Что похоже на малое нечто,
От которого каждый готов
Хоть на что-то надеяться вечно…

5-6. 05. 18

Сверкая

Смотря в бинокли зоркой осени,
Я вижу будущее лето…
Дождливых дней тоскливый косинус
Сентябрь высчитывает где-то.

Как математики, рассеянный, –
Как листья по земле, – рассеян…

Плывут по небу тучи с севера,
Сверкает сам колючий север.

Сверкает сумрак, сном пронизанный,
Крупа сверкает ледяная.
И беспокойство птицей сизою,
Летая к северу, склоняет

Все мысли и мечты, и в памяти
Свивает гнёздышко забвенья,
А в сердце скупо рассыпает мне
Томительные откровенья.

В саду

Влажный августовский сад.
Яблоневы души.
Чей-то шёпот, голоса –
Дрёмы не нарушат.

Не слетит с ветвей небес
Звёздная синица.
Суетливый мир исчез?
Или это снится?..

Меж дерев – во тьме стоят –
Лунные олени.
Блики беспокойно спят
На моих коленях.

Серебрятся травы, мхи…
Голоса стихают.
Хочется слагать стихи
И молчать стихами…

Зарисовка

Тонка удавка – времена. Пространство – мыло.
И быстрый шаг, и острый глаз – всё это было…

И свет сквозь слёзы, смех и плач – цветные краски.
И – разрисованы – лежат паяцев маски.

На них узоры, и мазки ещё не стёрлись.
Они пылятся на столах небесных горниц.

А горницы белы, светлы. Цветы на окнах.
И отражаются цветы в зеркальных стёклах.

А за окном, большим окном, извечно утро.
И все стоят, и все молчат – живые будто…

31.03.2018

Листва

Вода листвы кипит в котлах
Дождливой душной летней ночи.
Но грозовая ночь прошла.
Вода остыла. Не клокочет…

Я поздно встал. Смотрел в окно.
А в нём листвы шумело море.
Волна бежала за волной
В лесном темнеющем просторе.

Вода листвы грустна, густа –
Вскипала с пеною на ветках.
По прутьям дальнего куста
Текла, струилась сквозь их сетку.

И контур каждого листа
Так чёток, резок, так отточен,
Что влажных листьев густота
С мозаикою схожа очень.

Но вся – колеблемый порыв,
Вся – тишины преображенье
В шуршащей красоты миры,
В законы сложного движенья!

28 – 29. 07. 2018

Симфония Прошлого

Я сам не знал, чего хотел от жизни,
И жизнь – чего хотела от меня?..
Нектар тоски в хрусталь бессмертья брызни,
Неутолимость вечная моя!..

Покой входил дождём в лесные залы,
Где песни пел пьянеющий июль.
Так много было мне! Так было мало! –
Цветущего в глазах лесных косуль.

Как веера, стоцветно распускаясь,
Миры дарили девственный приют:
Леса, лучи, озёра, небо, скалы,
Мерцавшие снопы секунд, минут…

Лесное незабудковое лето!
Со мною ты… со мною только ты!
Но в памяти, в её покоях где-то,
Лишь только там цветут твои цветы.

Лишь только там, увы… о память, память,
К чему хранишь ты блеск былых времён?
Симфония былого засыпает;
И бесконечно крепок этот сон!

Небеса. Паруса. Полюса…
Небеса. Паруса. Полюса.
Да какие-то символы, знаки.
Бесконечно черна полоса.
Свалки. Битые стёкла. Бараки.

— Алла, где-то гудят поезда!
— Алла, ты пропадаешь в тумане!..
Громыхают на шпалах года
И шумят небеса в котловане.

— Алла, всё обращается в прах!
— Алла, всё уж давно обратилось…

И веселье похоже на страх,
И презренье похоже на милость.

Светло дрожание струны...

Светло дрожание струны
Лесных апрельских дней.
Кольцо берёзовой весны
Смыкается тесней.

Стеклянный солнечный сосуд
Заполнен по утрам
Огнем расплавленных минут,
Цветением костра…

Сгорают спички вечеров,
И сквозь закатный блеск -
Загадочный иных миров
Зеркальный арабеск.

Тропинки юности видны,
Как тени при луне.
По ним весны гуляют сны
В сквозной голубизне.

Звенит апрельская струна,
Совсем недалеко.
Оранжевые времена
Поют светло, легко!..

И где-то рядом ты, но я
Тебя не узнаю.
И боль усталая моя
Не знает боль твою…

В покоях февраля

Осиновое солнце февраля.
Теней искусство. Щебетанье бликов.
И день лесной –
                   насмешка короля,
По облакам бредущего со свитой.

Цвета предощущения весны
Застенчивы пока, хоть и капризны.
И мир завис в туманах белизны
Меж скалами кончины, страсти, жизни.

В покоях февраля царит покой.
Но комнаты его белей и ярче!..
Вбегает в них насмешливый такой –
Лиловоглазый март – кудрявый мальчик.

И волосы, как золото, блестят.
Лиловые глаза полны лукавства.
Не поспешил бы ты, небес дитя!
Поют, звеня, продрогшие пространства…

Зелёные блёстки. Лиловые брызги...

Зелёные блёстки. Лиловые брызги.
Берёзовый лес изумрудной души.
Читаю в траве бесконечные списки
Весенних событий в листвяной глуши.

Поляны смеются ромашкой. Болотце
Морщиной коряг улыбается мне.
А временем прошлым пропахшее солнце
Кукушкою плачет в лесной тишине.

Здесь нет никого и, наверно, не будет –
До вечера, ночи, до нового дня.
Пропавшие люди! Пропащие люди!
Забудьте, забудьте про лес, про меня!

Здесь горе уснуло, и счастье уснуло.
Остались забвенье, спокойствие, сон.
Анютины глазки – слезинки июля –
Я вашей печалью в себя унесён.

И бликами плачут пространство и время,
Но плачут спокойно, легко и светло.
И чьё-то крыло из иных измерений
Полдневным покоем на плечи легло…

Заполняют, разгоняют...

Эти клетки дополняют, заполняют, разгоняют
Ромбы, кольца – бесконечно – уменьшаются, дрожат.
Умножается на время, результата не меняя,
Полимерного пространства замедляющийся шаг…

Ты – туда, а я – обратно. Не сойтись и не столкнуться,
Не сомкнуться, не столкнуться, не вернуться, не сойтись.
Будто грани постоянства разбиваются о блюдца.
Будто камни беспокойства разбиваются о мысль…

Сам себе – и ложь, и правда. Сам себе – многоугольник,
На события разбитый, пропадает в никуда.
Хаотично и бесцельно фибриллирует мой дольник,
И в его нечётком ритме тихо плавятся года.

Кое-что теперь знакомо – снеговые телеграммы
Посылает – то ли небо, то ли бездна – в сердце мне,
За стеною снеговою открывая панораму,
Где отчаянье рождает белизну на белизне!

Когда прошедшее мертво...

(акросонет с кодой)

Когда прошедшее мертво, а в будущем седая мгла,
Рисую новые миры, цветистей радостных узоров,
И ты восходишь чистотой над чёрной бездною укоров,
Сияньем солнечного сна, бела, воздушна и светла.

Тоску земную укротив, ясней муранского стекла,
Искрится звёздная вуаль во тьме людских безумных взоров.
Не предавай, не продавай себя бездушию просторов,
Едва начав свой яркий путь, забудь кривые зеркала…

Кому – скажи – подаришь ты свеченье тёплых изумрудов?
А вечеров с тобой – кому – даруешь ласковое чудо?
Зелёный свет твоих очей, кому? – скажи, скажи, кому?..

И – тишина… и никого… и ночь осенняя прекрасна
Невероятностью твоей невинно грешной тихой страсти,
С которой медленно бредёшь по жизни к счастью своему.

Кому же – не молчи – кому подаришь ты своё бессмертье,
Отдав трепещущий комок, светящийся в твоём предсердье?..
Идя на самый яркий свет, не попадай в глухую тьму…

14. 12. 2017

Так часто в доме бьются зеркала...

(сонет)

Так часто в доме бьются зеркала.
И солнечные зайчики играют
Осколками разбитого стекла,
Лучами разбегаются по краю

Осколков… Комната белым-бела.
И в ней, почти прозрачные, летают
Апрельские предвестники тепла,
Как будто птиц сияющие стаи.

А я сюда почти не захожу.
С меня довольно света, звона, блеска…
От ветра колыхнётся занавеска,

Повеет ландышем, дыханьем леса…
Я так привык не к жизни – к миражу! –
Что вне его не вижу интереса.

Расколото

Ничто никогда не бывает цельным…
Цветными шарами искрится поле.
Гирляндами света украшен ельник.
И облако в небе, как белый кролик.

Весна. Полыханье зарниц. И небо –
Уже закипевшее пред грозою…
В тебя от себя ухожу, и нежно
Лицо обжигаю твоё росою.

Росой, потому что гроза утихла.
И вечер сиренев и остр до боли. –
И вот уже звёзд огневые иглы
Проткнули шары: опустело поле.

А мы улыбаемся, будто вечны –
И эта весна, и простор, и счастье…
Но как-то нелепо, бесчеловечно
Расколота жизнь на куски, на части…

16 – 17. 11. 2017

Вечер. Север. Осень. Лес

Вечер. Север. Осень. Лес.
Голубой лишайник.
Хмурый взор сырых небес.
Ощущенье тайны.

Ощущение времён,
Тягостно-тягучих.
Сине-снежный зимний сон
Проплывает тучей.

Серебристые стволы.
Осени мерцанье.
Колющей ночной иглы
Тихое дрожанье.

Красновато-бурый блеск
Ближнего болота.
Лиловато-серый лес.
Сумерки. Дремота.

Ночью, звёздами блестя,
По тайге невзрачной
В пустоту уйдёт октябрь,
Призрачный, прозрачный,

По озёрам проплывёт
Северною рыбой.
Обернется небосвод
Каменною глыбой…

22.10. 2017

На крыльях серебряной птицы…

Пестрятся осенние дни
На крыльях серебряной птицы.
Сверкая, мерцают они,
Огонь их пыльцою ложится

На шар золотистых времён,
На кольца прозрачного леса.
Иду, в немоту погружён,
Земного не чувствуя веса.

Одеты в лесные лучи,
Искрятся овалы просторов,
Где осень тобою звучит,
Тоска бесконечных повторов.

В сетях посветлевших лесов
Запутались сонные чувства…
А вот, и зимы голосок,
Знакомый до льдистого хруста.

Встречаешь? –
              
Встречаю…
              
-- Встречай!

Сверкают морозные ситцы.
И снежная блещет парча
На крыльях серебряной птицы.

22.10. 2017

Карусели осени

Цветной лишайник. Скал скупой оскал.
СоснЫ болотной щупальца кривые.
Тропинка та, которую искал
Среди трясин. Елани вековые.

Брусника. Клюква. Вороника. Мох.
И – ничего, что может быть иначе.
Озерный край. Тайги неспешный вздох.
Таежный мир, и чуткий он, и зрячий!

И – никого! Леса. Холмы. Леса.
Рябиновая осени улыбка.
Озёр суровых серые глаза.
Кругом – пестро, нестройно, зябко, зыбко.

И крутит блики солнечных лучей –
Раскачивает осень карусели
По пёстрому простору ярких дней,
Качает блики звёзд в ночной купели…

Но человек, незримый человек
Откуда-то всю жизнь идёт куда-то.
На юг: в простор степей, полей и рек…

Багровой лихорадкою заката
Прошита тьма, тревоги гулкой тьма.
Дойдёт ли человек до южной цели?
Тайга грустна, тайга почти нема.

Раскачивает осень карусели.

12. 10. 2017

Царица лесов

Скольженьем лесов по осеннему свету
Во снах согревается новая жизнь.
Избушка в озёрную небыль одета,
Зевает, и сонная детская мысль

Вбегает в открытое осенью сердце…
И нет никого. И никто не придёт…
Забиты окошки и заперты дверцы,
И веет сквозной тишиною с болот.

Занозами в памяти – давние блики.
Но – анестезия – совсем не зима.
Озёр и лесов невесёлые лики.
Прозрачная невидаль сводит с ума

От грубого знанья – что не повторится
Ни то – что прошло, ни – что будет потом…
Царица лесов! Красоты мастерица!
Скажи, как забыть обо всём прожитом!

11. 10. 2017

Росчерк  

Неброский звук по вечерам скребет озёрные сердца
И наполняет чистотой брусничный блеск лесов карельских.
Октябрьским росчерком пера тайге мертвеющей мерцать
Сквозной осенней пустотой и дожидаться дней апрельских.

Но поплавкам декабрьских дней по временах ещё стоять
Отвесным пухом белизны, просолнеченной, вертикальной.
А после – чётче и светлей, прочнее кружевная гать
Предощущений крутизны весны грешно-маниакальной…

Но всё ещё октябрь… Увы. Ещё осколки впереди
Разбитых солнечных зеркал калейдоскопных снегопадов.
Бордовой памятью вдовы Змея колеблется в груди,
Как по краям гранитных скал колеблется расплав закатов.

01.10. 17   -   04.10.17

Собрав озер окрестных звоны…

Собрав озер окрестных звоны
В темнеющую чистоту,
Слепой покой взошёл на склоны
Туманных скал. Ночная ртуть,
Мерцая мелкими огнями,
Как пробуждение меж снами,

Катилась в клюквенную тьму…
Сентябрь. Ночей осенних бритвы
Кромсали смысл всего. Всему
Ломали схемы, алгоритмы…
Но кто-то шёл на тихий звон,
Под тихий свист иных времён.

Плутая в онеменье леса,
В сетях бесчисленных колец,
Не замечая жизни веса,
Не чуя стука злых сердец,
Он останавливался где-то
И слышал смех былого лета,

И сквозь себя он шёл к нему,
Просторы осени разрушив,
Презрев «зачем?» и «почему?»,
Сплетая жизнь из сотни кружев
Воскресшей юности. Покой
Мерцал озёрной чистотой.

27. 09. 2017

Ante frigora  

Перекликаясь поездами,
Как птицы, станции живут…

Не знаю, свет поёт меж нами,
Полнясь густеющими снами,
Иль сумрак плачет наяву…

Живет в тоске осенней время,
В уста целуя пустоту.
И сквозь простор сквозных прозрений,
Считая стук тоскобиений,
В себя из памяти бреду.

Лесов осенних злое жало
В меня вонзают холода,
И время столь лилово-ало,
Что кажется оно устало.
Замедлились часы, года.

Но ледяной, декабреносный
Свет набирает высоту
И снова поджигает сосны;
Ступает север гулко, грозно,
Считая за верстой версту!

11. 09. 2017

Три стайки яблонь…

Три стайки яблонь молодых
На луг из леса прибежали.
Смотрю приветливо на них
Как на врагов моей печали.

Простор поёт, простор звенит
Пичугой малой в гуще сада.
Пронзает чувств моих зенит
Неотвратимости досада…

На каждой ветке времена
Бутончик алый распустили.
Тебя хватает мне сполна,
Земной и небыли и были!

Но страшно оттого, что здесь
Всё будет точно так, как было,
Когда привычной жизни песнь
Заглушит тишина могилы.

08. 09. 2017

Память      ("Станция «Подлипки»!..")

Станция «Подлипки»! Станция «Подлипки»!
В ней, как соль, растворены молодости слитки.

Остывающий перрон, звуки электрички
Зажигают прошлых лет крохотные спички.

Прошлых лет, когда тобой время сладко пело,
Заглушая тихий стон скорбного предела…

Вечерок. Огни витрин. Мы идём по снегу.
Смотрит ласково на нас пасмурное небо.

За витринами цветы. Чей-то голос грубый…
Покупаешь розы ты. Мы идём до клуба.

Тихий город Королёв мимо нас проходит.
Дом культуры. И концерт. Новикова, вроде…

Сиротливые дома заметает вьюга.
Нам с тобой тогда никак было друг без друга.

Сколько лет уже прошло! Десять?.. Иль пятнадцать?..
Нет тебя со мной давно.

                                   Надо постараться

Пение былых времён, опьянев, услышать:
Вновь приехал я сюда, из вагона вышел…

Переход. Передо мной крохотная площадь.
Дождь. Осенний серый дождь день пустой полощет.

Покупаю водку. Пью. Хмель по венам хлипкий
Возвращает вас ко мне, Прошлые «Подлипки»!

Мерцания ("Семья оранжевых сияний")

Семья оранжевых сияний
Нашла серебряный предел,
И миражи, как марсиане,
Брели в сияниях без дел.

А древо – зиму источало
Из льдисто-солнечной души.
Земного было слишком мало
В лесной мерцающей глуши.

И лёд, поющий колким светом,
И мгла лиловая снегов…
Как мало грубой плоти в этом!
Как много светлых сквозняков!

И день, смеющийся и звонкий,
На лыжах воздуха – с небес –
Въезжает в утро, красной кромкой
Украсив лиловатый лес.

Семья оранжевых сияний
В свирель снегов играет. Свет
Искристой гаммою мерцаний
Рисует сказочный сюжет.

И пухом памяти о прошлом
Окутан будущего сон.
В былое – замело дорожки…
И мир – блистающ! Невесом!

07.11.2017

Осенняя прогулка (Н. Краснокутской)

Морозная соль, как печали улыбка,
Сверкает тревогой на стылых стволах.
И осень целует тоскливостью липкой
Смиренье, горча у него на губах.

…Красивая девочка. И молодая.
Наверно, не больше семнадцати лет.
Со мной по дороге идёт, утопая
В осеннем тумане, похожем на бред!

Улыбка искусственная. Неспокойно.
Чего-то совсем неспокойно в душе.
Та девочка большего в жизни достойна,
Чем плавать в пустом временном мираже,

Чем думать о том, что всего не хватает.
Она ведь красивая! Счастья бы ей!
И солнечных дней лебединую стаю!
Но где-то мы в чаще, как в царстве теней.

Чего она хочет! Чего она ищет!
В лесу ли пустынном, во мне ли, в себе…
Да просто бредёт за фортуною нищей,
Покорная злой и нелепой судьбе.

И лес, и октябрь,
                       и тропа с буреломом
И ели, как вороны, злые, стоят.
И – нет подходящего честного слова.
И всё – не о чём, не о том, невпопад!

И я понимаю – чего-то случится.
Конечно, случиться чего-то должно!
Она улетит запоздалою птицей.
Так будет. Так кем-то уже решено!..

Всё сгорело в огнях времён...

Всё сгорело в огнях времён.
Память топчется на пепелище.
И былого смешливый сон
Места в сердце уже не ищет!

Одиноко стоят леса,
Искалеченные ветрами…
Кто со мною, и кто я сам?
Сгусток крови в открытой ране!

Бесконечностями везде
Нарисована неизбежность.
Кровожаднее каждый день
И скупее и страсть, и нежность.

Сиротливее поезда.
Неудачливее удачи.
Неуверенней слово «да».
Нерешаемее задачи…

Крепко скованы ты и я,
Крепко скованы все другие
Безысходностью бытия,
Беспощадностью ностальгии…

Справа катится красный шар.
Слева катится жёлтый шарик.
А меж ними судьба, кружа
По болоту,
                дорогу шарит.

Но болот бесконечен строй.
И шаров бесконечно много…
Оттого и несчастий – рой!
Оттого-то и жизнь – убога!

Время вырастает из земли...

Время вырастает из земли,
Кучерявясь летними цветами…
Сорняком, желтеющим меж нами,
Времени соцветья расцвели.

Смотрят одноглазые на нас
Корневища в наше беспокойство,
Отвергая всё мироустройство,
Что мы видим в профиль и анфас.

Прошлокрылых буден мотыльки –
Абрисы известных нам событий –
В том, что было намертво забыто,
Растворятся, чувствам вопреки.

Сорняки времён заглушат всё,
Вырастая стеблями до неба,
Жизни обжигающую негу
Обращая в бесконечный сон…

Выстрел. Небо. Снег и поле...

Выстрел. Небо. Снег и поле.
Колыхание пространств.
Потухает чья-то воля
Ярым пламенем костра.

Перемены переходят
В постоянную мечту.
Жизни хрупкий пароходик
Уплывает в пустоту…

Достигающая неба
Высь малиновых высот –
Ослепительная нега
Пули, пущенной в висок.

Замыкая расстоянья,
Размыкая времена,
Бродит горечь расставанья,
Страхами озарена.

Бесконечная, живая –
Ощущается вина...
Пароходик уплывает.
Сиротеет тишина.

Жасминовая соната

Фаэтоны солнечных лучей,
Золото воздушных лёгких ситцев
Наиграла мне виолончель –
Майская жасминовая птица.

Родников знобящий переплеск,
Влажных трав скупая осторожность –
Это блеск, весенней грани блеск,
Лепесткового пути возможность

В край свечей в подсвечниках лесов,
В тихий тон звучащей майской ночи,
Где глядит бессмертье оком сов
В голубые ямы одиночеств.

Но сыграет утренний скрипач
Яркую мелодию рассвета,
И опять румян, пунцов, горяч
День примчится в колеснице света.

И легко дыхание коней.
И смеётся облачный возница
В фаэтоне утренних лучей,
В золоте воздушных лёгких ситцев.

Листва струила аромат...

Листва струила аромат
В прохладе грозовой истомы,
И капель звонкий звукоряд
С небес летел, земле знакомый.

А малахит сырой травы,
Стеблей-цветов переплетенье
Под промельками синевы
Лечили злое настроенье.

Из предвечерней полутьмы
Спадал поток неугомонный
Пестрящей птичьей кутерьмы
И осыпал рассудок сонный.

И память о былой любви,
И прошлых красок переливы
Померкли, выцвели, увы,
Беспомощно и торопливо.

2001 --- 2021 гг.

Расставанье – птица в клетке…

Расставанье – птица в клетке.
Встреча – птица в небесах.
Хлещут солнечные ветки
По лицу в густых лесах.

Бесконечностью мохнатой
Шевелится темнота.
Распадающийся атом –
Ожиданья пустота…

Я иду в кольце пространства,
Размыкая времена.
Заколдованное царство!
Колдовская сторона!

Осень  – битое стекло...

Осень  – битое стекло.
     Давнего  хрусталь.
В небе тихое тепло
     Растопляет даль.

В небе  – мутное ничто,
     И вокруг  – никто.
Буреломных вёрст на сто  –
     Заячий простор.

Щелочная тишина  –
     Сзади, впереди  –
Растворяет времена
     У меня в груди…

Опрокину я стакан
    Грусти сентября:
Заискрится в облаках
    Тусклая заря.

В чёрном зареве лесов,
    Будто детский сон,
Потеряю я кольцо
    Золотых времён.

Но светлее тёплых слов
    Прошлые года.
Осень – битое стекло.
    Это навсегда!

Творителем пришёл...  

(сонет 1)

Творителем пришёл и растворился в дымке
Крутящихся огней недетской суеты.
Роса его души – весенние цветы.
Краса его чудес – две тёплые дождинки...

В других мирах везде гуляют невидимки.
Он был одним из них, но дух его остыл.
Вернулся он сюда, где звёзды и кресты
Слились в одной тоске - в едином поединке!

Сверкают времена в пустых его глазах,
Бессмертие – в устах, в руках его – лоза,
Где спелый виноград космического бреда!

И хлещут по щекам хвосты его комет,
Что выдуманы им, которых нынче нет,
Но мыслями о них весна его согрета.

За стеной - стена…    

                А. Я.

За стеной стена. За волной волна.
Лента вечности извивается.
Боровая ночь. Небеса. Луна.
Ты чего не спишь?  Спи, красавица!

Тишина болот лунный саван шьёт.
Преходящее  –  уходящее!
Сто шагов назад. Сто шагов вперед.
А кругом – одни ночи ящеры.

Почему не спишь?.. Темень ткани ткёт,
Непрозрачные, но белёсые.
А в плечо ночИ, точно в чёрный мёд,
Времена впились злыми осами.

Закричала ночь и сбежала прочь.
Улетели с ней с шумом ящеры…
Не уснуть тебе, и тоску толочь
Неизбывную, настоящую!..

Но бесшумно вдруг отворилась дверь
В терем солнечный, в терем утренний.
Посмотри вокруг, как светло теперь!
Разбросай мечты златокудрые!..

За стеной стена. За волной волна.
Лента вечности извивается.
За окном весна спелым днём полна –
Для такой, как ты! Для красавицы!

Едет колесо...

Едет колесо небес по дороге звёздной.
И визжит на виражах тормозом луны.
Озирается в ночи шаркающий воздух.
Просыпаются в лесу страха валуны.

Ускоряясь, колесо тучами дымится.
Пар исходит от него смехом снов лесных.
Ускоренье колеса тонкое, как спица,
Как игольчатая злость северной весны.

Вдоль дороги города дремлющих галактик.
А под нею густота суетной Земли,
Где бликует добротой детства липкий фантик,
Где бумажные плывут в лужах корабли…

По асфальту звёздных трасс, гравию квазаров
Мчится, мчится колесо, набирая темп…
Обрываются в лесах струны на гитарах.
Обращаются леса флейтами затем.

Это...

Я к тебе обращаюсь: «Скажи!..»
А в ответ – торфяное молчание.
Этот страх, эта смерть, эта жизнь –
Веток сосен покой и качание.

Это – ржавенький велосипед
Поздних дней, на котором тихонечко
Я въезжаю туда, где рассвет
Вижу через закатную плёночку.

Ты вздыхаешь. Молчишь. Я молчу…
Бесполезное сосен качание…
По лесному гуляют лучу
Наши вздохи и наши молчания.

В истории общих историй...

В истории общих историй
Всегда не хватает одной:
Полёта судьбы на просторе
Над яркой мечтою земной.

Где множество сказочных звеньев
Сплелись в событийный узор,
Весёлый жасмин вдохновенья
Расцвёл, украшая простор.

Бежали пугливые ночи
В промытые грозами дни.
На счастья лиловый звоночек
В бегу нажимали они.

И красные искорки звука
Во мне зажигали весну,
Добро приносила разлука,
Беда отходила ко сну.

В истории всяких историй
История счастья нужна,
В которой на звёздном просторе
Гуляя, смеётся весна!

И дует из юности ветер,
И падает небо в траву…
И то, чего нету на свете,
Я вижу, как сон, наяву!

Мартовское

Свет берёз в окно струится,
Свет берёз и свет осин…
Дни крылатые, как птицы.
Пламень марта негасим!
Окуни в закаты сердце,
В ночи – душу окуни.
Колыханий вешних герцы
Ощути:
            везде они!

В гулком мареве закатном,
В слёзной утренней тиши –
Ты почувствуешь: обратно
Нет дороги для души!
Только робкие мгновенья,
Прячась в облаке берёз,
Как времён счастливых звенья,
Призадуматься всерьёз
Над былым тебя заставят
И вернут тебя туда,
Где в мечтах о счастье, славе
Протекли твои года.

Те мгновения растают,
Веру в прошлое губя.
Но деньков апрельских стая
На крыло возьмёт тебя…

Чем ослепительней блеск…

Мыслей тропический лес
Вырос на пепле ума...
Чем ослепительней блеск,
Тем бесконечнее тьма.

Мыслей тропический лес
Вырос, а в нём муравьи
Жалят с восторгом и без
Труп ещё тёплой любви.

Катится яблоком день
В жёлобе ровных времён.
Мыслей невнятная тень
Падает в плоскость имён

Тех, кто ещё не в земле,
Втоптаны в пепел ума...
Чем ослепительней блеск –
Тем безнадёжнее тьма!

Ворожея, ворожея…

Остриями спящих ножниц режет пасмурные ткани,
Обрывая швы кривые, ворожея, ворожея…
И дрожит звездою тусклой бытие на дне стакана,
Ускоряется планида, на опасном вираже я!..

Ворожея тихой жизни! Не спеши! Не торопись ты!
Разрезая злые ткани, не серчай, не суетись!..
За окошком день осенний, за окошком день неистов.
Бледным бликом ускользает по листве опавшей жизнь.

На кристалле беспокойства возгораются все грани
Алым цветом, ярким светом, и мерцают, и горят –
Так, что Позднее, встречаясь с бесконечно малым Ранним,
Разговаривает злобно, громко, обо всём подряд.

Ворожея, ворожея, вот и кончились все ткани!
Что же будет? Как же будет? Отчего ты не грустишь?..
Угасает пламя чувства и звезда в моём стакане.
Тихо в воздухе осеннем, но коварна эта тишь!

Город. Сумерки. Закат

Времена и расстоянья.
Бытие-небытие.
Встреча. Близость. Расставанье.
Колкой правды острие.

Бесконечное – мгновенно.
А мгновенье – навсегда!
Остывают серой тенью
Отпылавшие года.

Ты идешь? нет, ты уходишь…
Кто ты? Где ты? Нет тебя…
За окошком осень вроде –
Сиротливость ноября.

За окошком парк, аллея.
Город. Сумерки. Закат.
Ни о чём не сожалею:
Виноват… не виноват…

Тишину сжигают звуки,
И в сожжённой тишине
Обращаются разлуки
Пеплом памяти во мне.

Этот пепел я рассею
По вселенной ноября,
Проливая на аллею
Небо цвета янтаря.

Когда близка апрельская капель...

Когда близка апрельская капель,
Всё выше ноты альта светлой грусти,
Всё крепче ожиданий пенный хмель,
Загадочней окраин захолустье.

Ангиной времена воспалены.
Скрипит калитка, спавшая всю зиму…
По солнечным полянам бродят сны.
И прошлое совсем невыносимо.

Улыбкой неба ласково смущён,
Зажмурился от солнечного счастья
Прозрачный лес, ещё раз обречён
На птичьи переливчатые страсти.

Но всё же нет… чего-то всё же нет…
Чего-то... а, быть может, и кого-то –
Там, где сменяет тени яркий свет,
Где зимняя разбужена дремота.

И мир сжимает сердце до тоски,
До хруста чувств, до хруста и до грусти.
И крошатся на колкие куски
В тяжёлый лёд закованные чувства.

Старость

Ты чуешь, как, сжимая времена,
Ползёт по венам к сердцу злая старость!
Какими бедами напоена
Ничем не обратимая усталость!..

И старый стол, и серый шкаф, и мрак –
Вот маркеры неспешного уюта.
Устроен дольний мир совсем не так,
Как хочешь ты, как хочется кому-то…

И мутной паутиной пустоты
Опутано грядущее, а в прошлом
Не видно ни одной живой мечты,
От настоящего так трудно, тошно!

Пускает злобно щупальца свои
Чернильный спрут голодных одиночеств
И плющатся волшебные слои,
Где доброта, любовь, и честь, и почесть…

И серый леденящий дождь потерь
С твоих обочин смоет страсть и радость…
Скрипит, скрипит ржавеющая дверь
В соцветие блестящих детством радуг.

И скоро затворится навсегда!
Померкнет всё, и спрут в момент ослабнет.
Другие доживут свои года –
Почти как ты – бессмысленно, бесславно…

Что-то как-то...

Что-то как-то не очень весело
В этом сумраке января.
Все берёзы тоску развесили
Цветом тусклого янтаря.

Что-то как-то не очень верится
В то, что будет, и в то, что прошло.
Одинокое смотрит деревце
На меня сквозь времён стекло.

Времена мои потускневшие…
Ну а деревцу – всё равно!
И послал бы весь мир я к лешему,
Да не можется: не дано!..

Одинокая злая молодость
Наточила на старость нож.
Не скопил я ни меди, ни золота.
И ни сЕребра… ну так что ж!..

Ну и пусть!..

Небеса суровые
В эту зиму. И снег большой.
Будьте счастливы, будьте здоровые
Люди, благостные душой!

Наливаются ярыми соками
Вены вьюжные злой зимы.
И снега белизной высокою
С горней падают полутьмы.

И скрипит, и скрипит безвременье,
А продрогшие времена
Обеднели навек прозреньями,
Позабыли все имена.

И простор надо мной качается,
Остужая моё чело.

Всё кончается.
Все кончаются.

…Не кончается ничего!

Счастье и осень

Осень сверкает кленовой слезой,
Стоя в брусничной метели.
Катится с тучи небес колесо
В звонкую струнчатость елей…

Вечеру ветер дарует смычок. –
Пусть непогода сыграет
Льдистых мелодий высокий снежок,
Музыку зимнего края.

Осень, как счастье, сверкает слезой,
Путаясь в тенях и свете,
Птахою малою, птицей большой,
Тем, чего нету на свете.

Осень – продрогших небес воробей,
Робкого счастья синица.
В небо порхай, не робей, не робей!
Счастье – не может присниться!..

Счастье – осенней тоски перламутр,
Гаснущих дней неизбежность,
Жизнь и судьба, уходящие в тьму,
Злобы слепая погрешность!

Декабрьские вариации

Снегом сыплется тишина
На дремотное постоянство,
Что покоем легло в пространство,
И колышется на волнах

Бесконечных воспоминаний.
А мороза шершавый шар
С неба катится не спеша
В лес, под лунными валунами.

Звездноглазая темнота,
Тихо кашлянув, посмотрела
На покой, беспокойно белый,
Одинока, грустна, густа.

Было видно, как сонно, странно
Сам в себя уходил декабрь…
Снежнотелая ночь, гибка,
Принимала лесные ванны,

И хотела вина, вина!
Пометелистей, да покрепче!
Но, метелям назло, всё легче
С неба сыпалась тишина…

Алая слюда

Гирлянды ледяных шаров
Звенят твоим морозным смехом.
И леденится день, багров,
И пузырится пенным эхом
Заснеженная пустота
В тени лилового куста.

Во снегом вспененной глуши
Купаются, плывут берёзы
На острова твоей души,
Где всё ещё бушуют грозы,
Где жизни вязкая слюда
Течёт в прошедшие года,

В которых кружев белизны
Январской много больше было,
Цвели рябиновые сны
Румянцем щёк твоих так мило,
Что нетерпения хрусталь
Разбить обоим было жаль!

И в те года вплетала ты
И спящих рощ немую чуткость,
И смеха синие цветы,
И скорого прощанья чувство.
Но жизнь алела и текла
В узорах льдистого стекла!

Теперь твой смех, как свет, стоит
В еловой темени сверкая,
Слоится, множится, звенит,
Как непонятность колдовская.
Но жизни алая слюда,
Увы, застыла навсегда!

Льняные сны…

Льняные сны. Льняные дни.
И лёд в моём окне.
Тонка сверкающая нить
Разлуки при луне.

И лёд в глазах, и лёд в слезах,
Повсюду и везде.
В лесных полях, в степных лесах,
В кладбищенской звезде…

А снег летит, а снег поёт
О чём-то ни о чём…
Сверкает на оградах лёд
Кладбищенским лучом.

И тлеет медленная нить
В томленье дней льняных.
Разлука лунная звенит
В оковах ледяных.

А в паутине проводов
Запуталась тоска,
Гудит в объятьях гулких льдов,
Как муха у виска!

Я вижу сны: льняные дни
Вдоль памяти бредут.
Разлуки тлеющая нить
Мерцает там и тут.

Весы лесов

Весы лесов. А на весах, как тень и свет, тоска в слезах.
Стоит в березовой волне, как звук отчаянья в струне.
И вес тоски лесной моей сгибает руки властных дней,
Что тихо в том лесу бредут… И там и тут, и там, и тут
Перекликаются они, мои берёзовые дни,
Смыкая кольца пустоты, немногословны и просты.

Какая тягость в голосах! Какая тяжесть на весах!
И прогибаются весы, и ускоряются часы,
Бегут вприпрыжку времена – туда, где темь и тишина,
Где не сойти тоске лесов с лесами созданных весов,
Где петли темени везде натянуты в ночи, и где
На мрака шёлковую тень подвешен будет каждый день.

Белого белей...

И всё давно - белым-бело,
Не важно, что и где.
Блестит январское стекло –
Звездою на звезде.

И тлеют свечи немоты
В подсвечниках лесов,
Где дням грядущим даришь ты
Прошедших дней кольцо.

Где, с белизной сливаясь, грусть
Становится бела,
Не видя звёздную игру
Январского стекла.

И на руке времён блестит
Пространства аметист,
И с веток памяти летит
Тоски озябший лист.

...А на персте грядущих дней –
Прошедших дней кольцо,
В котором, белого белей,
Как сон, твоё лицо!

Осенняя тишина

Лесов осенний хрусталь разбит на хрупкие блики.
Пролиты вина времён на скатерть звонких пространств.
Ты слышишь, как тишина ступает по гулким плитам
Ступеней моей судьбы! Как поступь её остра!

Как пряди её волос – увядшие рано зори –
Чуть дымисто и легко блестят на сырых ветрах.
Она, будто сноп лучей, колеблющихся в лазори,
До боли бела, бледна, печали моей сестра.

Красива?.. Но что с того, когда, красоты той ярче,
В очах у неё – цветы, в устах у неё – весна,
В которой смеётся вдаль счастливый и скромный мальчик.
А даль высока, чиста, не мглиста и не грустна!..

Поблёкшие времена... просторы давно размыты...
И осень горчит давно, нахальна, тверда, смела.
Осеннею тишиной – я стал для тебя – забытый.
А может, лишь тишиной - и ты для меня была…

Яблоки и зяблики

Расстояния – кораблики
Вдоль по времени плывут.
И поют на липах зяблики,
Дополняя наш уют.

Колесо очарования
В этом мае так блестит,
Что и лёжа на диване я –
Счастлив, и лишён обид…

Без обид, моя хорошая,
Хоть и знаю, что предашь,
И что буду огорошен я,
Не кляну тебя…

                Мираж
Этот вскорости рассеется,
И не будет ни-че-го.
В новом мире мы поселимся
Без страстей и без тревог!

Станем мы с тобою липами.
Или яблонями. Пусть.
И слезами или всхлипами
Будем слышать чью-то грусть.

А пока – волнуй, беси меня,
Изменяй и уходи,
Чтобы от таблички с именем
После ёкнуло в груди

У того, кто будет зябликов
В колокольный слушать час,
И, надкусывая яблоко,
Вдруг подумает о нас! –

Тех, кто веселились, плакали.
Но прошли десятки лет,
И на свете злом и лакомом
Нас теперь давно уж нет.

Вопрос к зиме

В рыдающей пустоте
Молчания твоего –
Ни ворона на кресте,
Ни голубя…
          ничего!

Скажи, почему слова
Твои так скупы, бедны,
Что кружится голова
От мраморной тишины,

От грусти твоих снегов,
От света твоих небес,
От скрипа моих шагов,
Неспешно ведущих в лес?..

Качаются ветки...

Качаются ветки. Леса убегают
Листвою осенней на север, на север…
По солнечной сказке ступает нагая
Брусничная осень, печали посеяв

Лучами на нитях седых паутинок,
Ознобом осин под свистящие звуки
И рябью озёр, беспокойством утиным,
Законами скучной осенней науки…

И движется поезд товарного неба
До станции «яркое снежное утро».

Так жалко чего-то!..
Так странно, так немо
Стекают дождями земные минуты!

И время, оно, будто капля на ветке,
Блистает неярко, блистает прощально…
И рыбой туманной в берёзовой сетке
Запуталось солнце, легко и печально…

И жизни жидкая смола…

И жизни жидкая смола,
И лава липкая фантазий –
Затвердевают без тепла
Всего одной холодной фразы.

И на поверхности – круги,
И в глубине – водовороты…
Кому кричат: быстрей беги,
Тот падает на повороте.

Весны вселенская слеза
И смех раскованного лета…
Ни показать, ни рассказать
О чём-то
                сил у жизни нету!

Времён холодных полынья,
В которой блещет око смерти,
Искрит печалью для меня,
Как капля клея на конверте.

Незамечаемых примет
Звучат надломленные ноты…
Как тонок предрассветный свет,
Стекающий во тьму дремоты!

И шпили вящей пустоты
Так непростительно похожи
На иглы, что вонзаешь ты
Седой судьбе моей под кожу.

Неторопливый тонкий свет
Колючего лесного утра
Похож на прошлых дней привет,
Тех дней, что мы забыли мудро…

Цена всему – пятак мечты,
Да грош поломанного счастья.
Все вещи кажутся просты…
Когда развалятся на части!

Сентябрьские струи тягучи...

Сентябрьские струи тягучи.
Сентябрьские блёклы огни.
Привязаны тяжкие тучи
К земле.
Их возьми, потяни

За нити дождей бесконечных,
За - в темень ушедший - июль...
На солнца еловый подсвечник
Смотри через дремлющий тюль...

И первых снегов телеграммы
Душой близорукой читай.

Ни слова, ни мига, ни грамма
Не стоят ни ад и ни рай!

Зазвенело в воздухе…

Зазвенело в воздухе. Замелькало в чаще.
Бросило под ноги мне мокрые ключи.
День был – помню – солнечный. Солнечно-хрустящий!
И хрустели по лесам хрупкие лучи.

Замерцала тишина. Замелькала листьями.
По волнам ветров плыла, и молчала так,
Что погибшая весна воскресала мыслями
В рыхлой памяти моей, праздником блестя.

Говорлива и смела, оживала молодость.
На мгновение, на час… Сквозняком берёз
Напоила пустоту, душною от голода,
И приснилась облакам высверками гроз.

Ты чего же, синева, всё такая мутная…
Конь осенний по тебе быстро проскакал,
И поднял седую пыль поздними минутами,
Погрузив в прощальный дым погрустневший зал.

На внутренней подкладке времени…

На внутренней подкладке времени
Я вижу белый шов судьбы,
А в тридесятом измерении
Бастуют злющие рабы.

Чего они хотят - не знаю я.
Горят торфяники, леса...
Ведёт меня тропа (лесная ли?)
В берёзовые небеса.

Потусторонней ежевикою
Осыпаны мои пути,
И беспорядочными бликами
Смеётся прошлое в груди.

Глядя…

Глядя на вспухшие вены июля,
Вижу, как жар циркулирует в них.
Сгустки тепла, что ветра не раздули,
Станут сугробами дней ледяных.

Время усохло от жажды событий –
Бьётся грозою в озёрную гладь…
Ты помяни непокой не испитый,
Нервной строкою измучив тетрадь.

Солнца когтями распороты вены,
Хлещет бурляще-кипящая кровь.
Темень еловая в мареве пены
Хмурит на небо колючую бровь.

Перекликаются бликами травы.
Время о камень пространства звенит.
Воды ночей – то не воды – отравы
В сердце струятся по руслам обид!

Но августейшая гордая стая
Августа дней прилетает сюда.
Книгу спокойствия лето листает,
Глядя в осеннее никуда…

Молчанье – куб. Звучанье – круг…

Молчанье – куб. Звучанье – круг.
Слова – изгнанники из рая.
Земля упругая, сырая.
А воздух – гулок, свеж и крут!

На трёх опорах пустоты
Удержаны и власть, и сила…
А смерть – кристалл, и так красиво,
Когда на нём сверкаешь ты!..

Страстей кудрявых облака
Всю жизнь курчавятся над чащей.
На трёх лучах беды блестящей
Распяты годы и века.

По кругу слов мечты бредут.
Но как же вырваться из круга,
Когда вне круга так упруго
Кубы молчанья восстают!

И смерти дымчатый кристалл,
Что замораживает время,
В двумерном плоском измеренье
Отображать не перестал

Тебя нечёткой запятой
На пожелтевшем послестрочье,
Где места нет мне даже точкой
Остаться!..

Точкою
простой...

Поэтам…

(триолет)     - 21 -

Живые поэты – совсем не поэты! –
Успеха и славы делёж.
Какими бы ни были слов пируэты,
Живые поэты – совсем не поэты!

Ведь только в строках – и любовь, и рассветы…
А в мыслях – и зависть, и ложь…
Живые поэты – совсем не поэты! –
Успеха и славы делёж.

Камень

Привези мне камень с Валаама
Из суровых северных земель,
Где волною Ладога упрямо
Лижет скал скупую карамель.

Привези мне камень с Валаама,
Где в простор вливаются века,
Где ясней всего заметна драма
Верных слуг большого кошелька.

Времена приходят, возвращаясь:
В будущем – прошедшее блестит,
В зеркалах событий отражаясь,
В стёклах счастья, горя и обид.

Привези мне камень с Валаама.
Пусть меня оберегает он
От времён грядущего бедлама,
Как берёг он память тех времён.

Мой сентябрь

А что за окном?..
Осень крыльями машет.
И ржавые хлопья летят
В ничто, в никуда, в день пропащий вчерашний,
И капает солнечный яд.
Отравлены улицы, сны и деревья
Былое седеет в висках…

Сентябрь – это город покинутый, древний.
Я – помню – себя в нём искал…

И капало солнце, и хлопья летели,
Сгорали во мне времена,
И город подобием звука свирели
Как будто струился в меня.

Струились вокзалы, сплетения улиц,
Дома, небеса, тополя…
Но – кто проживал в нём – уже не вернулись.

Отчаяньем пахла земля...

Свет стоит…

Свет стоит. Простору внемля,
Ты идёшь по бирюзе,
Сопрягая небо, Землю,
Отражённые в слезе.

Время пеплом на ладони
Рассыпается, лежит,
И бессмертие – бездонной
Речкой около бежит…

То не ветер свистит…   (МАРТОВСКИЙ ВАЛЬС)

То не ветер свистит, то не птица пищит.
Это север струится сквозь сито
Тонкоствольных берёз, и, рисуя мороз,
Через сердце печалью сквозит он.

Умирает февраль, вьюжит снежную даль,
А, когда затихают метели,
То, надув паруса, вдаль плывут небеса, –
В акварельные воды апреля.

Через слякотный март, без компAса и карт,
Уплывают небесные шхуны…
И весёлые дни зажигают огни
И колеблют весенние струны.

Все земные места, как горящий кристалл,
Отражающий сонное время,
Освещают простор, будто спица, остёр –
Он сверкает в иных измереньях…

То не ветер свистит, то не птица пищит.
Это север струится сквозь сито
Тонкоствольных берёз, и от солнечных слёз
Через сердце весною сквозит он.

Теперь я вижу только облака…

Теперь я вижу только облака,
Воздушный горизонт и влагу неба,
А также полусонные века,
Которые, искрясь, как хлопья снега,

В лучах зари мелькают предо мной,
И времени звучит высокий голос.
Покинутый родной предел земной
Так серебрист и тонок, словно волос!

Кружатся в тихом вальсе январи,
И золото тоски моей стекает
С сырых небес, из амфоры зари
Непревзойдённой терпкости токаем!

А подо мной – седая тишина –
Лукаво смотрит добрыми глазами
На мой приют спокойствия и сна,
На вечность под цветными парусами…

В ней свет стоит, пульсируя, живя,
Ни для чего нет даже малой цели…
Так на Земле в сиреневых ветвях
Весною соловей слагает трели.

Час закатный. Фонари…

Час закатный. Фонари
Пьют настой сентябрьской ночи…
Что не делится на три –
Кажется, мешает очень.

Ты, подруга, не гляди –
Что в углу темно и пусто.
Так же, как в твоей груди –
Где живёт шестое чувство.

Потому что в час, когда
Фонари лакают темень,
Легче кажется беда
И стремительнее время.

Платформа «Яуза»

На платформе «Яуза» нету никого.
На платформе «Яуза» нету ничего.
По перрону прыгает одинокий лист.
Над платформой «Яуза» вечер свеж и чист.

И ни звука-отзвука. Пустота молчит.
Догорают в воздухе поздние лучи.
На платформе »Яуза» будто бы не я.
На платформе «Яуза»  тень небытия.

Что же это, Боже мой!..  Где же, где же всё?..
Прокатилось пО сердцу злое колесо.
Фонари неяркие. Я стою. Темно.
«Острова Лосиного» чёрное пятно.

И сигналы поезда что-то не слышны.
На платформе «Яуза» – царство тишины.

То, чего не стало здесь – мне сдавило грудь…
От платформы «Яуза» – мой последний путь.

Стройна вселенная твоя…

Стройна вселенная твоя,
Но слишком тихий взгляд,
В котором столько забытья,
Что нет пути назад.

Юна вселенная твоя,
Но прошлое в глазах –
В чужую старость колея –
Мой путь в твоих слезах.

Тебе пора искать себя
В совсем другой тоске,
О том далёком не скорбя,
Чья жизнь на волоске.

И сад вырастает, и вишня цветёт…

И сад вырастает, и вишня цветёт.
И облако в небе бликует.
Весна начинает привычный виток
Улыбкой, мечтой, поцелуем.

«Не спи, – говорит чей-то голос во тьме,
В предутренней темени майской.
Найти бесконечное в малом сумей,
Сорви же постылые маски –

С тревоги и страхов, что вечной толпой
Бредут по остывшему сердцу,
Как будто лесною глухою тропой,
Хранители зла, иноверцы.

Чего ж ты лежишь? Встань и в сад выходи,
Войди в родниковые сказки,
И страхи уйдут навсегда из груди
И скинут постылые маски:

Что было тревогой – заблещет с небес
Мерцающей яркой звездою,
А что было страхом, живущим в тебе –
То станет живою водою.

Росою предутренней, колкой, как лёд,
Пусть сердце твоё обжигает.
Пока исцеленье к тебе не придёт –
Лечи себя солнцем и маем!»

Но я не поднялся, в окно поглядел:
Какие привычные виды!
Какой невеликий убогий удел –
Быть лентой надежды повитым,

И путаться в ней, и опять не найти –
Ни счастья, ни просто покоя.
Сказал в пустоту: Уходи! Уходи!..
И штору задернул рукою.

Облако северных дней

Февраль – это облако северных дней.
Бегут розоватые кони
По снегу, по небу, и нет их смелей
В слепой безрассудной погоне.

Куда их несёт?.. Полыхают огни
За ними – огни голубые.
Из облака сыплются снежные дни,
Как будто цветы золотые.

Как ярок их блеск и оттенки тонки!
Какие в них томные звуки!
Из них и сплетает бессмертье венки
На голову русой разлуки.

В неброской печали сияют леса,
Как блики свечей на иконе.
Блестит ожидания марта слеза
На белой февральской ладони…

А кони бегут, всё бегут и бегут –
К полудням, к рассветам, к закатам,
И слышно на льдистом февральском снегу
Копыт неземное стаккато.

Полдень

Памяти мерцанье. Летних дней изгиб.
Солнечные вазы полнятся покоем.
Тянутся минуты, что к годам близки,
Растворяя в полдне бренное, людское.

Полдень суетливый, словно зыбкий уж.
Только не молчит он, а вовсю стрекочет.
Но бегут вприпрыжку через чащу, глушь
Времена босые по тропинке к ночи.

Забвение

Моё забвение живёт во вздохах тягостных трясин,
В шептанье тихих камышей, в могильно-дягильной отраве.
Закатной сталью времена стекают по стволам осин
Во мхи, на кочки, в тростники в туманно-голубой оправе.

И – слышу – ты ко мне идёшь, минуя сутолоку дней,
Сквозь тихий шёпот камышей, по острой кромке дня и ночи,
Из края прошлых снов моих, где мир на счастье не бедней,
И где в скрещенье двух лучей нам было – помню – сладко очень!

И ты смелее, чем тогда… и ты прекраснее, милей,
Чем было там, когда лучи – и твой, и мой – для нас скрестились...
Сплетая радости венок, нежнее всех земных лилей,
Идёшь в простор моих скорбей, как чья-то власть... как чья-то милость...

Но тут забвенье восстаёт стеной холодною – до звёзд,
И вновь стремится в сердце мне тревога чёрной росомахой.
Мерцает прошлого река. Над ней качающийся мост.
Ты, стоя за спиной моей, ссыпаешься в болото прахом...

И гулко зреет пустота в моей слабеющей душе,
И абрис прошлого и ты – тускнеют в ярком лунном свете,
В ночных болотных миражах. Смотрю – и нет тебя уже.
Лишь завывает в валунах, подобно волку, хищный ветер.

Стрекочет день…

Стрекочет день. И слишком жарко
В траве лежать, смотреть на небо,
И видеть, как под парусами
Стремится к ночи этот день.

Из ельника ползёт дремота.
Кукует сонная кукушка
Так далеко, что сонной сказкой
Мне кажется весь мир вокруг.

Сверкают искрами стрекозы.
За бугорком ручей лепечет.
Я всё, что было – вспоминаю –
К чему давным-давно привык,

Но тень грядущего видна мне
В слепящем мареве июля.
Она стоит, как изваянье,
И заслоняет мир былой.

Кремовые дни

Зимний день бывает винным,
Если солнце в пьяной дымке
Улыбается сквозь ветки,
И спокойно, и хмельно!

И зеркальным он бывает,
Если солнце блещет светом
Белым,
Словно отражая
И леса, и небеса!

А когда в пылинках снежных,
Алых, синих или жёлтых,
И поэтому похоже
На густой небесный крем,

То и день бывает кремов,
И тогда порой охота,
Тыча пальцем в это небо,
Крем попробовать на вкус!

В мае на болоте

Стрекозами пронизано пространство.
Мерцающая ртуть живого дня
Покоем истекает на меня,
При этом угасая беспристрастно!

Безумие болотной пестроты,
Дыша полдневным солнцем, паром, жаром,
Вдруг оборачивается шаром
Сияющей шипящей духоты.

Меж топким одиночеством и мной
Видны уже, как трещины, зазоры.
И бегают по ним страстей курсоры,
Ведомые вернувшейся весной,

Которая стоит, но смотрит так,
Что закипают сонные болота,
Где я брожу, святая простота,
С фаянса дней счищая позолоту!

ПустОты

Январь. Зима. Мороз. Но кроме
Упавшей с неба пустоты,
Что ранит прошлое до крови,
Нет ничего, чтоб я и ты

Могли на арфах дней морозных
Единой музыкой звучать,
Развеяв песнь прозрений грозных,
Как тьму – горящая свеча.

Пусть пустота морозно блещет
Кинжалом снежно-ледяным, –
В том блеске холодно-зловещем,
Ты слышишь, нам звучать двоим!

Пусть прошлое мертво, но всё же,
Пока пустоты есть в судьбе, –
Тебя во мне не уничтожить,
Как, впрочем, и меня в тебе!

Главное слово

Взойди на бессмертие звёздных высот,
Испей галактический плазменный сок,
Играя пространствами лихо.
Но вёсны земные ты не позабудь.
Сумей, рассчитай к отошедшему путь –
К былому сияющий выход.

Пусть снова качнётся тот солнечный день,
В котором бродила смешливая лень
Забытого юного детства.
Пусть зяблик споёт, и в полуденный зной
Ты снова надышишься спелой сосной
И елями, что по соседству…

И сколько бы в горних мирах не горел
Звездою твой дух, вне присутствия тел,
Ты осень припомни земную.
Припомни цветные её паруса,
Себя, не познавшего те небеса,
Что звали в предметность иную.

Припомни хрустящие льдом вечера
И зимы, текущие влагой с пера,
Ложащиеся на бумагу
Забытой рифмованной злою тоской,
Когда – ни прозрений, ни славы мирской –
Былую припомни отвагу!

Вселенную новую духом создай,
Неважно – то будет ли ад, или рай,
Но главное, чтобы звучали
В ней осени тихий протяжный гобой,
Свирели весны… то, что было судьбой,
Земною, как в самом начале,

Когда не грустили твои времена,
Печалей не знал ты ещё имена,
И было так ярко лилово
Подснежники первой любви собирать
И чувствовать, как наступает пора
Созревшего главного слова!

Осенний яд

Кто сказал, что шипение осени –
Это навий дымящийся яд,
Принесённый уснувшими осами,
Что не могут вернуться назад
И вонзиться укусами в плотное
Тело ясного летнего дня,
Пробуждая дыханье болотное,
Колокольцами влаги звеня?..

Кто сказал?.. Но глухое молчание
Оглушило меня, отняло
Чувства, мысли, и даже отчаянье
Обратило в предельное зло.
Потому что так много молчащего
Ядом осени поздней шипит,
И оса моего настоящего
Жалит сердце, а вовсе не спит!

Предчувствие декабря

Земля поворачивает на зиму.
Прошит лихорадкой осенний воздух.
И время в густых ледяных сединах
Глотает рябинных закатов гроздья.

Ночами деревья в оковах чёрных
Блуждают по зябкой осенней хляби…
А утром, снегами позолочёны,
Стоят, изумлённо на небо глядя.

Ведь там, в вышине, по утрам так звонко
Лучами звучит на востоке солнце,
Что будто проснулся, открыл глазёнки
Декабрь – и над серостью дней смеётся

Молчаньем лесов, как хрусталь, прозрачных,
Ветрами, поющими жгучесть неба.
Восторгом, кричащим, неоднозначным,
Растущим в предчувствии льда и снега.

Вода этой полночи...

Вода этой полночи слишком чиста,
Чтоб в землю пролиться.
На вытканных звёздами синих холстах
Весёлые лица.

А полночь другая – темна и грустна,
И чёрной водою
Омоет просторы, где в утренних снах
Заблещешь звездою.

Пока чернота из одной черноты
В другую струится,
Ты полночи первой попробуй воды,
Успей насладиться.

И был этот день…

И был этот день… и земля …и звезда.
По рельсам осенним неслись поезда,
По лунным блистающим нитям,
По мгле, по судьбе, по событиям…

И кто-то стоял, разливая вино
По тёмным бокалам и, глядя в окно,
Где олово дня остывало,
Темнея лилово и ало.

И, спички тревог зажигая во тьме,
В осенней кисельно текущей сурьме,
Блуждали пространство и время,
Как гости иных измерений.

А кто-то стоял у окна и курил,
Допив из бокалов остатки зари,
И слышал, как тихо шептались
Пространство и время-скиталец.

И слышал гудки неземных поездов,
И осень ему показалась звездой,
По небу летящей на север,
Где ветер бессмертье посеял…

Ах, лучше б ты не прилетал…  - 18 -

(триолет)

Ах, лучше б ты не прилетал –
Который и летать не может!
Меня сомненье злое гложет.
Ах, лучше б ты не прилетал…

Ржавеет душ сырых металл,
И не металл ржавеет тоже!
Ах, лучше б ты не прилетал –
Который и летать не может!

И рыба-ночь, и суслик-утро…  - 19 -

(триолет)

И рыба-ночь, и суслик-утро
Питаются травой небес.
Бывают там, бывают здесь –
И рыба-ночь, и суслик-утро.

А я гляжу на них, я весь,
Как дуб, корявый, но премудрый.
И рыба-ночь, и суслик-утро
Питаются травой небес.

Бесснежье. Тощие долины…

Бесснежье. Тощие долины
По капле солнечную брагу
Устами ив лениво пьют.
Лиловый холод тенью длинной
Скоблит остывшие овраги,
Мертвя сентябрьских дней уют.

Переливаясь тусклой ртутью,
Тоска лесная зажигает
В осинах синие огни,
Отдав кромешному безлюдью
Времён серебряные гаммы,
Просторов чувственный гранит.

Во снах лесов легко и чисто.
Берёзным блеском в синем дыме
Горит полдневная свеча.
И тихо, трепетно, лучисто
О той, чьё позабыто имя,
Стекает зыбкая печаль

На камни памяти, на белый
Песок бессмертия, струится
По руслам осени, туда,
Где так безвыходно, несмело
Поют хорал прощальный птицы –
Мои свирельные года.

Мыслитель

Когда-нибудь чёрная ткань бытия
Порвётся, и в этом просвете,
Сколь сильно изношена вера моя,
Увижу в мерцающем свете,
Сколь сильно душа истомилась по дням,
Где счастье живёт, а не вечный бедлам!

И свет, проникая в забытые дни,
Вернёт ощущенье былого.
Событий былых возгорятся огни,
И скажется верное слово,
Которое – помню – забыл я сказать,
Когда покатилась по небу слеза…

Из памяти явится старенький дом,
Забор и резная калитка,
Запущенный сад с обмелевшим прудом…
И солнце, как чья-то улыбка,
Подарит ожившую юность на час.
А может, на два… я не знаю сейчас!..

Над кипой бумаги давно я сижу,
Сижу я и нощно, и денно.
И формулы, знаки на ней вывожу,
Как будто один во вселенной…
Раскрытие тайны времён и причин
Является мне под покровом личин!

Остынет. Истлеет…

Остынет. Истлеет. И вылетит вон –
И то, что смеялось когда-то, –
И то, что так было похоже на сон,
Что право, и что виновато!
Иное сгорит и рассыплется в прах,
Как призрак, блуждающий в энных мирах.

И мысли, себя замыкая в кольцо,
Для духа пребудут удавкой.
Ты видишь, темнеет бессмертья лицо
Пред горя тягучей добавкой…
А то, что разбросано, не подмести.
Что мог – я собрал: всё былое в горсти!

Как много того, чего так не хотел!
Как мало того, что хотелось!
Ведь каждое слово – подобием тел –
Во мне изгибалось, вертелось,
Чтоб имя твоё не забыть, не забыть,
О чудо, которое требует жить!

Пространство и время – волокна. Они,
Спирали событий свивая,
Во мне ускоряют текучие дни.
И льётся вода неживая
С небес – переполненных некой судьбой,
Как тучей – на мир, порождённый тобой.

Я знаю, что тёмное прячешь в лучах
И в горнем сплетении радуг.
Скажи мне, когда я увижу в очах
Твою непокорную радость?
Ведь ты так сурово бываешь со мной,
Что кажется конченным путь мой земной!

Но ты бессловесно и немо. Тебя
Не вижу, и нет тебя вовсе.
И только ветра одиноко трубят.
Дождливо. Распутица. Осень…
Ты – слово, забытое мною тогда,
Когда лиловатыми были года.

А сердце блуждает по звёздам. Оно
С тобою как будто блуждает.
Ты так же упрямо, убийственно, но…
Звенишь колокольцем Валдая.
И пусть всё истлеет и вылетит вон,
Ведь мы же не знаем, где явь, а где сон…

Мизантропический сонет

Когда уходит свет, тогда приходит звук.
И тетива страстей в сердцах ослабевает.
Блуждает в тишине предчувствие разлук,
И за окном весна – как будто неживая.

И чёрных магий дым, и белый дым наук
Свиваются в спираль, заметную едва, и
Сбегает от меня красавица на юг. –
Никак не подберу любви своей слова я.

И кажется ясней трагический ответ
На мучивший меня вопрос о том, что будет,
В звучании утрат, в потоке быстрых лет:

Что буду счастлив я, когда узнаю: нет,
Да-да, вас больше нет, о нелюди и люди,
Не только на Земле – на всякой из планет!

Мотыльковый туман по реке...

Мотыльковый туман по реке.
Облепили зарю мотыльки…
Там, за омутом, невдалеке,
Лиловатое сердце реки.

Тихо бьётся оно в глубине –
Родниковым пульсаром добра…
Милый друг, вспоминай обо мне,
Если чёрная будет пора.
Если лезвия слов или снов
Искромсают судьбину твою…

…Помню, давней земною весной
Повстречал тебя в этом краю.

И взошла над рекою звезда,
Мы глядели с тобой на неё.
И – казалось – теперь навсегда
Будет сладким вином бытиё!

Но звезда отняла у меня –
И тебя, и мечты, и покой.
Вот, иду я, печалью звеня,
Этой северной тихой рекой.

И везде ты мерещишься мне –
И в туманах, и на небесах,
В голубиной сквозной тишине,
И в лугах, и в полях, и в лесах.

И сияет звезда надо мной,
Что навеки тебя отняла,
Чтобы в сумрак небес ледяной
Окунуть, беспощадна и зла!

Я иду в камышах на зарю,
И порхают вокруг мотыльки…
Ах, вернись, я тебе подарю
Лиловатое сердце реки!

Живут нескромные улыбки…

Живут нескромные улыбки
В домишке старенькой души.
У дома речка. В ней – две рыбки –
Событий прежних миражи.

И звёзды ярко-золотые
На крышу падают с небес...
Года былые, молодые!
Сгорел за речкою ваш лес.

Но кто-то тихо улыбнётся.
И в тёмном зеркале воды,
Как будто в темени колодца,
Качнутся лес и две звезды.

И побежит по росам мальчик,
У времени  мой мир украв.
И солнечный ворвётся зайчик
Во мрак чернёющих дубрав.

Жарко…

Когда в лесу был жаркий день,
Ко мне явился мшистый пень.
Корнями тихо шевелил
И всё о чём-то говорил.
В пыхтенье мха, в томленье дня
Глядел упорно на меня.
Из глаз его, с сучков-ресниц,
Текли печали скорбных лиц,
Которых видел он, пока
Гостил в лесу года, века.
И в мятном полдне, в тишине
Он тихо плакал о весне,
Когда родился он сосной,
Далёкой северной весной…
За мною в чащу по тропе
Он брёл в полуденной траве.
И, оставляя мшистый след,
Пень молодел на сотни лет.
Когда же в чащу я попал,
Мой пень, как дух лесной, пропал:

На месте пня, как сон – ясна,
Смеялась юная сосна!

Время небесное – пыль на обочине…

Время небесное – пыль на обочине.
Время земное – звезда в небесах.
Матрица прошлого тьмой обесточена,
Темью, растущей в полночных лесах.

Где ты, свирельная музыка севера!
Где ты, плакучая, ну, отзовись!..
Солнечной пылью печали рассеяны.
Влагой тоски омывается высь.

Но вырастает прозрачное, светлое
В сырости, в северной тёмной тиши,
И задевает хрустальными ветками
Лёгкую тень опустевшей души. –

Вмиг наполняются тонкими звонами
Кочки болотные, чахлый лесок…
Полночь напевная! Темень зелёная!
Слышите, льётся бессмертия сок.

Где-то в трясинах кипящими струями
Он протекает туда, где всегда
Будут сердца обжигать поцелуями
Вечного тихого счастья года.

Время небесное – пыль на обочине.
Время земное – звезда в небесах.
Матрица прошлого тьмой обесточена,
Темью, растущей в полночных лесах.

Стекает…

Дожди. Стекольная погода.
Стекает полдней липкий хмель
В стекло потресканного года,
Где рыбой плещется апрель.

Где в неевклидовом просторе
Жива евклидова душа,
Где мысль о горе больше горя,
Но тем она и хороша!

И – Боже – вместо неба вижу
Большое бледное пятно.
И туч темнеющую жижу,
Текущую ко мне в окно.

Дубы

Земля – пространство. Время – небо.
А между ними – ткань судьбы.
Во мгле событий злых, нелепых
Чернеют прошлого дубы.

Они растут, как дышит время. –
Они – почти что не растут!
Они – погибшие мгновенья
Того, что было раньше тут.

И в темень детскую стремятся
Их корни, в вязкий перегной…
Звезда, чей номер триста двадцать,
Обозначает путь земной.

Деревья к небу ветви тянут
К звезде, чей путь неизменим…
Смеётся старость, будто спьяну,
Над миром прошлым молодым.

Земля – пространство. Время – небо.
А между ними – ткань судьбы.
Во мгле событий злых, нелепых
Чернеют прошлого дубы.

Ночной романс

Срывая тихо пуговицы звёзд
С небесного изношенного платья,
Разделась ночь. Восток красив, но прост,
Раскинул перед ней свои объятья

И целовал смелеющим лучом,
Восторженно, легко и виновато,
И била страсть из тьмы седым ключом,
Как – помню – и в моей ночи когда-то…

Тебя я помню, лунная моя!
И слезы… и лианы грёз лучистых…
Кому в пределах злого бытия
Теперь мерцаешь чёрным обелиском?

Я помню, как пульсировал апрель!
Как май сгорал в лучах твоих неярких!
Ты где?.. Ты где?.. Молчит твоя свирель.
Лишь память шлёт дешёвые подарки.

Но нет дороже их… Конечно, нет!
Обрывки вёсен… памятные даты…

А ночь своею страстью сжёг рассвет,
Но тьма воскреснет в похоти заката.

Холодный апрель 2015-го...

Апрель молчал. В лесу под солнцем
Роились снеговые мухи.
Облитый блёклой тусклой бронзой,
Томился лес… Как злые духи,
Сквозь сеть дерев прохлады токи
К земле навязчиво стремились.
И травы те, что только-только
Из тьмы сырой на свет явились,
Болели, чахли, умирали.
Стволы берёз светились тихо
Больной чахоточной печалью.
И было странно, даже дико
Апрель больным и скорбным видеть.
И этих мух блестящих рои…
И этот холод, что не выйдет
Никак из леса, а порою
Позёмка снежная закрутит,
Да так уверенно и смело,
Что ветка каждая и прутик
В узор сплетаются умело. –
Огнём горят, холодным, жёлтым.
И солнце белое тревожно
Роняет семечки под ёлки,
Несмело, тихо, осторожно…

Апрель молчит. И только небо
Невероятными тонами
Цветёт и зреет так нелепо,
Что непонятно, что же с нами

Будет…

А надо ли!..

Детства пшеничные рученьки
Долго тянулись за мною.
Утро. Весёлые лучики.
Тихое счастье земное.

Стёкла оконные бликами
Голову сонно кружили.
А за окошком пиликали
Вёсны, как вечность, большие.

В дали звенящие, струнные
Я уходил на рассветах,
Где разноцветное, юное
Пело свирельное лето.

Помню, я помню  (а надо ли?..)
Вечера влажного грёзы.
Помню, как нА небе плакали
Мятные душные грозы…

Надо ли, надо ли, надо ли
Помнить об этом и думать…
Чувствую тление падали…
Осени чёрное дуло…

Детство, за мною бежавшее,
Будущим в сердце убито.
Память, меня согревавшая!
Слышишь,
                былое забыто!

Полдневный романс

Хрупкая девочка Оля. Ромашковый лес.
Слитки июльского полдня сверкают над нами.
Синие птицы слетают с белесых небес.
Мир наполняется снами, прекрасными снами...

Белые, жёлтые в небе плывут облака.
Красные, синие бабочки. Пчёлы. Стрекозы.
Озеро. Солнце. Кристальный ручей, как река. -
Чёток полуденный час, нескончаемо розов.

Оля, ты слышишь, как сладко поёт глухомань!
Оля, ты видишь, как волны, зелёные волны
Нас увлекают в ленивый дремотный туман,
Счастьем, покоем, свободой заманчиво полный.

С дальних полян прилетает сюда ветерок -
Может быть, это рыдание чьё-нибудь, Оля -
Слёзы того, кто почувствовать счастье не смог,
И догорел в беспорядочном пламени боли.

Вот по травинке ползёт непонятный жучок.
Вот, где-то там, далеко, тихо стонет кукушка.
Как на душе от всего горячо-горячо!..
Жаль, это время с тобою - для сердца ловушка!

Апрельский трубач

Распахнуты окна. Апрельский трубач,
Сыграй нам берёзовый вечер,
Пока не ворвался полночный палач,
Печалью мой мир изувечив.

Пока не забился в агонии звук,
Сражённый ночной тишиною.
Сыграй, мой свидетель скорбей и разлук,
Ну что-нибудь звонко лесное.

Сыграй, как смеётся, лепечет ручей,
Как солнечный день угасает,
Как время поёт у весны на плече
Оранжевыми голосами.

Сыграй рыжеватый апрельский снежок
И ржавое солнце заката,
Чтоб стало небесно, чтоб стало свежо,
Как было, как было когда-то. –

Когда лиловатые тени скрестив,
Две тёплые тихие тени,
Просторы играли такой же мотив,
Далёкий, забытый, весенний!

Я слышу – играешь!.. Играй, дорогой!
Спеши, потому что осталась
До ночи холодной, до ночи густой
Такая ничтожная малость!

В глаза уставшей осени смотрю…

В глаза уставшей осени смотрю,
В тревожные дымящие сосуды,
В которых смерть вскипает на ветру
И плавают последние минуты
Отчаянного смеха летних дней,
Где мир казался легче и добрей.

Окно. Звезда. И больше ничего!
Лишь пятна – пятаки воспоминаний
На полотне пространства моего
Краснеют, обращаясь именами
Всех тех, кого я помнить не хочу.
И я тушу забытую свечу.

Опята

Приснились опята в листвяной глуши,
И дождь моросящий, и сонные блики. –
То место грибное, куда я спешил
За тихим покоем, лесным, невеликим.

И бабочка сонная, в каплях дождя –
На пне отсыревшем дрожащее тельце…
Я липовый листик сорвал, проходя,
И крылья прикрыл со сноровкой умельца.

И влажные звуки на землю лились,
И пар восходил к небесам, а сквозь тучи,
Пронзая лилово-белесую высь,
Бежал по кустам лихорадочный лучик.

И стало светло, будто не было туч,
И душный озноб, заполнявший пространство
Клубами тумана, тягуч и липуч,
Алмазами лёг на лесное убранство.

И липы дышали сырою землёй,
И тихо смеялись берёзы, осины,
И птичьего гама цветное стекло
Покой осветило, еловый, лосиный.

И я оглянулся: на каждом стволе,
На каждой коряге, сырой и замшелой,
И даже местами на мокрой земле
Опята глядели, нахально и смело.

Лесной одноногий забавный народ
Меня окружил, и до позднего часа
Сражался я с ним…
                        ах, какой же был год?..
Теперь не припомнится с первого раза!

Трещат берёзовые дни…

Трещат берёзовые дни
В весенней печке.
В дугу сливаются огни
Закатной речки.

Апрель – разбитое стекло
Зимы - по скверам.
И неба сонного крыло
С надеждой, верой.

В закатанной палевой тиши
Всё бродишь где-то,
И – хоть на небе напиши:
Скорей бы лето!

Ночей апрелевых полёт
Прозрачный, лунный.
И по утрам всё гуще мёд
И звонче струны!

Осинок облачная блажь
Кольцом совьётся,
Когда на утренний этаж
Вернется солнце.

И новый блеск, и новый звук
Возьмут  начало,
Покуда от метелей, вьюг
Зима устала.

Всё будет хорошо…

Всё будет хорошо,
Когда тебя не будет…
Наденут счастья шёлк
Совсем другие люди.

Совсем другой январь...
Совсем другие лица...
И всё не так, как встарь –
Иначе повторится.

Иная суета.
И смех. И разговоры…
Но, видно, неспроста
Повторы всё, повторы…

И в коридорах тьмы
Опять блуждают души,
А лучшие умы
Опять бездушье душит.

Опять. Опять. Опять –
По кругу всё, по кругу.
И те, кто вместе спят –
Забудут друг про друга.

Но где-то далеко,
В кружении вселенных
Разрушен дикий ком
Зацикленности тленной.

И там горят огни
Совсем иного счастья.
К ним сердце протяни,
Земных скорбей участник!

И сразу попадёшь
В совсем иные веси,
Где вся людская ложь
И унции не весит.

Всем станет хорошо,
Когда тебя не будет.
Забудь!.. Они ещё

Земные
злые
люди!

Оранжевый уют

(поэма)

Я проходил хрустальные пространства,
Где билось сердце осени, даря
Покой, но ветер нёс протуберанцы
Иных высот, деревья серебря
Светящимися звёздами былого,
Пространство было жёстко и лилово,
И запад поедавшая заря
Вкусила горькой плоти октября.

Когда блестящий шелест листопада
Баюкал даль густых сырых лесов,
К реке я вышел, будто бы так надо, –
Мне к ней прийти, – и девять голосов
Мне повторили: «В воду погляди же,
И станет цель твоя казаться ближе.»
Но страшно стало, как перед грозой.
Луга блестели снежною росой.

Я закричал, что цели не имею,
Что время перекрыло все пути.
Что суть моя вмещается в идею
Идти в пространствах, просто так идти!
Что череда часов, годов столетий
Стоит стеной, и нет того нелепей,
Чем вдоль стены, как червь слепой, ползти.
Мы все во временах, как взаперти!

И девять голосов смеялись долго,
Колебля смехом сферы всех пространств.
И мысли были злые, будто волки.
И я молчал, впадая в некий транс.
И лишь река, светла и безучастна,
Откуда и куда текла – неясно.
Смеркалось быстро. Тени от костра
Плясали дико. Ночь была остра.

И вдетая в неё тугая вера,
Что состоится радостный маршрут
В оранжевых мирах, без скуки серой,
Вне времени, туда, где и не ждут
Меня земные тяжкие оковы
И люди, что всегда предать готовы.
Где лишь один оранжевый уют,
В котором даже птицы не поют…

Та вера прошивала ткань сознанья
Иглою ночи, штопала мечты
(О сказочно высоком мирозданье –
Приюте красоты и доброты),
Разорванные лезвием страданий,
Заточенном чугунными годами
Земной велеречивой суеты…
Костёр потух. Сквозь частые кусты

Смотрело утро. Заревом пылая,
Лиловое пространство снегом жгло
Весь жёлтый мир, а метрика былая
Сворачивалась в кокон. Под уклон
К несбывшемуся пало в темень время.
А паутина низших измерений,
Блеснув прощальным светом, как стекло,
Рассыпалась, укрыв добро и зло.

Меня вела по выпавшему снегу
Сверкающая утра полоса.
И плавило свинец сырое небо.
Былых миров качались полюса.
Сквозь снежный шёпот шёл туда, где смело
Пространство пело и оранжевело.
Река струилась рядом, а в лесах
Посмеивались чьи-то голоса.

Декабрьская смола

В ручьях мороза тихо слышно
Журчание декабрьских смол,
Когда в пространстве неподвижно
Цветок отчаянья расцвёл.

По высохшей реке удачи,
По позабытым голосам,
Они текут, смеясь и плача,
Искрятся полднем по лесам.

Их капли – солнечные блики.
Их запах – стылый цвет небес.
Январь суровый, многоликий
Под их журчание воскрес…

Смывая тяжкие глаголы
Со строк рассеянной судьбы,
Текут декабрьские смолы
Туда, где дали голубы.

Где сосны вышили крестами
Снегов сухое полотно,
Где в синем севера кристалле
Цветенье зим отражено,

Где времена глухи, жестоки
Пронзают тишиною лес
И зорь кровавые потоки
Стекают с лезвия небес.

Но даже здесь я различаю
Журчание декабрьских смол...
А в небе долгими ночами
Играет звёздами Эол.

Мария, ты слышишь!..

Мария, ты слышишь, как полночь крадётся
Пушистыми лапами лунного света
Туда, где восходит, как сонное солнце,
Над чёрной судьбой - вдохновенье поэта.

Туда, где кораблики лунных видений
Роятся всё гуще, и чётче и ярче,
Где в прятки играют лиловые тени,
И где открывается времени ларчик.

И бродят забытые слабые души,
Которых и помнить то мы перестали
По лунным полянам, покой не нарушив,
Похожи на блики в энмерном кристалле

Мария! Ты слышишь, как полночь смеётся,
Шальная весёлая майская полночь –
Мерцанием звёздным, каскадом эмоций,
Чьих блеском пурпурным весь май переполнен.

Но это на время, короткое время:
Спадает с весенних миров позолота.
И осень – ты слышишь, Мария, – не дремлет.
Открой: не она ли стучится в ворота!..

Белое солнце. Рассыпчатый снег…

Белое солнце. Рассыпчатый снег.
Тающий лёд на земле.
Прошлое вижу как будто во сне,
В белой мерцающей мгле.

В белом сиянии прожитых дней
Замок забытой мечты,
Яркое детское небо над ней,
Светлая добрая ты…

О, голубеющих дней пастораль,
Слаще звучи, не стихай.
Слушает звуки притихший февраль,
Внемля волшебным стихам.

В них колыхается солнечный блик
На апельсинном снегу,
По небу тихо плывут корабли
В край под названьем «Могу».

Я возвращаю далёкой весне
Песню и солнечный день,
Белое солнце, рассыпчатый снег,
Счастья поблекшую тень.

Где то в иных временах, именах
Прошлое будет цвести.
Что же, являйся хотя бы во снах!
Тяжки земные пути!

Ты помнишь!…

Я часто возвращался в те места,
Где - помнишь - тонкий луч, смеясь, светился,
Где серый день осенний заблистать
Умел для нас двоих, и, будто птица -
Серебряным крылом, скрывала явь
Всё чёрное, ползущее - представь!..

Представь, как нам с тобою хорошо,
Как несравненно чудно, славно было...
Как сказочник под Новый год пришёл,
Такой смешной, но всё же очень милый!
Как ты смеялась... Ветрами трубя,
Смеялось небо, глядя на тебя...

Мы шли по синему спокойствию в леса,
Где розовел январь пушистым блеском,
Морозно было, слёзно, и в глаза
Друг другу мы смотрели долго... С треском
Слегка качались сосны... Январи
Чудесные Господь нам подарил!

А лето... не забыла ты его,
Оно ведь тоже нашим было, лето!
Сиянье красок, звуков торжество.
Скажи, ты помнишь, помнишь ли вот это:
Мы за грибами шли в такую рань
В дремотную лесную глухомань!

Еловый август тёмной стороной
По мшистой чаще шёл за нами следом,
Слегка вздыхая мятной тишиной,
Окутав лес туманным парким пледом...
То мухомор, то белый гриб, то груздь
Рассеивали будничную грусть.

Ты помнишь - иволга пытала тишину
Сырых лесов, где мы с тобой гуляли,
Свирелью времени, аккордами минут,
И мир - то золотым, то ярко алым
Врывался к нам в сердца, струясь вином
По венам, обжигая счастьем, но...

О чём же я!.. ведь было лишь два дня:
День-гробовщик и подлый день-убийца.
А между ними - чья-то воркотня,
Которая нам даже не приснится!
Но день-убийца - как же он красив,
Налил нам яд, о прочем не спросив.

Он в зеркалах печали отражён,
Тот день, далёкий, чувственный, забытый
И памятью от сердца отлучён.
Потерян в пустоте лихих событий.

Лишь иногда по снегу жёлтый луч
Зимой гуляет, ярок и певуч!..

Ноябрьский сонет

Чернильная печаль ноябрьской ночи
В озёрную пролита тишину,
И небеса молчаньем звёзд пророчат
Земле – дремоту, лесу – седину.

Осенний поздний час, унылый очень.
Волками чувства воют на луну.
Гуляют сотни, тыщи одиночеств,
И каждое зовёт свою весну…

В такие миги ясно различимы
Нелепости житейской пантомимы,
В которой даже лучшие друзья –

Не более, чем просто лицедеи.
И лживы все мечты и все идеи.
Одна лишь верная: скорбеть нельзя!..

Ночное дитя…

Твердеет булат ножевого заката
И красные искры летят,
Где молотом вечер куют бесенята,
Пугая ночное дитя.

Оно выбегает из дома, и страхом
В глазах его север стоит.
Становится прошлое пылью и прахом,
Сгорая, как метеорит.

Лесной стороною, где факелы блещут,
Как призраки ранней весной,  –
Дитя убегает, где старые вещи
Наполнятся вновь новизной.

Где в каждом предмете: в сучке ли, в траве ли
Скрывается будущий день
И ангел играет на горней свирели
И бродит рассветный олень.

Где в ржавые топи и хлюпкие кочки
Скрывается полк бесенят,
И солнце в багровой туманной сорочке
Смеётся, и блики звенят…

Дитя засыпает под старою елью,
И сны о нездешних мирах
Пугливой и лёгкой осенней метелью
Рассеют прошедшего прах!

Дорогие мои…

Это всё очень больно, родные мои.
Эта жизнь... эта смерть... очень больно!
И о чём бы ни пели весной соловьи –
О разлуке ль, о счастье с любовью, –

Всё равно это больно, поверьте же мне!
Нестерпимо и невыносимо
Понимать, как уходят года в тишине,
Сколь не вечны и вёсны и зимы!

И звучит белый день, как молчанье моё,
И безмолвствует ночь, как рыданье.
Заунывные песни поёт и поёт
Накопившее силы страданье.

Потому что так много того, что нельзя,
Потому что так многого мало.
Вот и песни уж нет! Вот и кончилась вся!
Дорогие! Мне вас не хватало…

Земные миры

Когда я тихо восходил
К осенним дням, к тоске востока,
Я нёс веселья ком в груди,
И забывал, сколь одиноко

Мне было в росных вечерах
Едва остывшего июля,
Когда в придуманных мирах
Миры земные потонули.

Кипят котлы июльских гроз…

Кипят котлы июльских гроз,
Готовя нам с тобою крепкий
Настой настурций, калл и роз.
Трещат берёзовые ветки.

И я стою в грозу у клумб
И жадно пью его из кубка
Густых небес,
                от счастья глуп...

И день  – как белая голубка.
И ночь – как чёрное перо
Какой-то неизвестной птицы,
Летящей из иных миров,
Под ноги нам с тобой ложится.

Кипят котлы июльских гроз,
И закипает всё на свете:
И жизни едкий купорос,
И грог грехов, и страсти ветер…

Я знаю – станет мир иным,
И что блестело – потускнеет.

Рассеется ль мечта, как дым?..
Нет!

Мы ещё придём за нею.

Метафизический триолет 1   ( - 15 - )

При повышенье измерений –
Причины более просты.
И мы – не более чем тени –
При повышенье измерений.

Смотря на горних сил творенья,
Легко поймём – и я, и ты:
При повышенье измерений
Причины более просты.

Метафизический триолет 2   ( - 16 - )

Энмерный мир намного лучше:
Там упрощён закон любой
И предсказуем каждый случай.
Энмерный мир намного лучше!

И даже истин яркий лучик
В нём замерцает пред тобой!
Энмерный мир намного лучше:
Там упрощён закон любой.

Вот так проходит всё…

Вот так проходит август.
Вот так проходит всё…
И снова зимний Аргус
Нас погружает в сон.

Но если бы лишь зимний.
Но если бы лишь сон:
Я стаей снега синей
В былое унесён!

Знакомый  дыма запах.
И детства  яркий свет.
Иди на север, запад…
Былого мира – нет!

Его давно не стало.
А был ли он тогда,
Когда все дни устало
Тянулись, как года?

И каждая минута
Вмещала целый день,
И важной почему-то
Казалась дребедень.

Не спрашивай… не помню…
Не важно – не был… был…

Паркет лучистых комнат…

Мой Бог...
                я всё забыл!..

Припомни прошедшее…

К чему эти блики на чёрной стене?
Ничто ни тебе не поможет, ни мне.
Расколется звёздная полночь!
И будут бродить по Земле времена,
Как вьюги, как звёздные искорки сна, -
В просторе, забвением полном.

В лесах – жемчуга, а в лугах – серебро.
Молчаньем повенчаны Зло и Добро.
О, где вы, искатели правды!..
Так холодно, зябко, что мне не дойти
Туда, где скрещаются наши пути;
Проблещет свинцовое завтра.

И осень, слагая свою пастораль,
Рассеет бессмертье, навеет печаль;
Сомненья – по кругу, по кругу!..
Но снова кораблик в апрель поплывёт,
И снова к весне оживёт небосвод,
Послушный апрельскому звуку.

И солнечной розы прозрачный цветок
Уронит и мне, и тебе лепесток. –
Возьми ты его и, конечно,
На стену и блики смотри сквозь него.
Но если опять, кроме них, – ничего, –
Припомни прошедшее нежно!

Больше, чем есть…

В каждой игрушке больше, чем есть!.. В каждой игрушке...
Грань бытия. Слёзы и плач. Порох и пушки…

В каждой слезе плавится лёд смелой улыбки.
В белую ткань прожитых дней вшиты ошибки.

Сколько осталось? Сколько сбылось? Важно ли это,
Если всю жизнь смотрит в тебя ствол пистолета?..

Знаю, что есть больше, чем смерть: нечто такое –
Что веселей праздного дня, тише покоя.

Но бытие слепо, как ночь в пене заката,
И расщеплён в наших сердцах времени атом.

И потому скрыто от нас некое нечто,
Что – вне пространств, что – вне времён, что – бесконечно!

В каждом, кто есть – больше, чем есть; больше, чем было.
Чувство и мысль, память и страсть – наши могилы!

Уснувшая тишина

Заблудившись между елей,
Тонким голосом свирели
Разрыдалась тишина,
Брагой вечера пьяна.

На тропе вечерней, мглистой
Сквозь апрельскую весну
В мягкой шапочке из листьев
Кто-то кликал тишину.

Раздавался по туманам
Чей-то звонкий голосок
Средь густого балагана
Оживающих лесов.

Оживающих, смотрящих
На весну во все глаза,
Голосами птиц звучащих
И прозрачных, как слеза.

И напрасно кто-то кликал
Тишину – она спала
До зимы в цветенье бликов
У елового ствола.

Почему сегодня холод?..

Почему сегодня холод?
Почему сегодня мрак?
День сомнением расколот,
И в душе лютует страх.

Слякоть. Осень. Дует ветер.
Опустел весёлый сад.
А так хочется, чтоб светел
Был мой мир, как век назад…

Подхожу я ближе к дому,
Чую – дверь не заперта.
Чую – кто-то незнакомый
Ждёт за дверью… Пустота

Не бывает слишком тихой,
Не бывает неживой.
И душе печально, дико,
Будто кто пришёл за мной.

Дверь со скрипом отворилась,
А за нею – чернота,
Да страстей погасших стылость.
А в углу смеётся та…

Та, что время не отсрочит
И придёт, когда не ждёшь…
А столбцы корявых строчек
Смоет дождь. Осенний дождь!

Явленный на Землю…

Ты явился снова,
Тихий человек –
В царстве змея злого
Прожигать свой век.

Здесь с тобою будет
Белая печаль,
Плачущие люди,
Плачущая даль.

На звезде далёкой
Твой расчерчен путь,
Но судьба жестока:
Ты о нём забудь!

Звёздными ветрами
Ты заброшен к нам,
Чтобы горе с нами
Пить напополам.

Чтобы лабиринты
Всех земных дорог
С кем-то
               иль один ты
Одолеть бы смог.

Но – с тобой одна лишь
Белая печаль.
С нею и отчалишь
В плачущую даль.

Полетишь в туманах
На крылах тоски
В ласковые страны,
Что к мечте близки.

Но во мгле холодной
Посреди болот
Нежитью безродной
Кончишь свой полёт!

Зачем вы, нежити болотные…

(поэма)

Зачем вы, нежити болотные,
Ко мне явились в поздний час.
Трясин дыхание холодное
Как будто оживляет вас,
И вы, забыв свои пристанища,
Какие ищете места ещё!

Вот вы стоите здесь, на острове,
Куда я шёл пятнадцать вёрст,
И взгляды тусклые, но острые,
Как жала пчёл, как иглы звёзд,
В меня, наивного, вонзаете,
И звёздно плачут небеса, и те

Деревья, хилые, увечные,
Что время тихо стерегут,
Пролив покой в просторы вечные,
Где навий распростёрт уют.
Чего хотите вы, нездешние,
От человека, злого, грешного!

Да, грешен я, и лишь поэтому
Вы бродите вокруг меня,
Могильным холодом согретые,
Лучами лунными звеня.
О, эти ваши полнолуния –
Страстей загробные безумия!

Вот ты, нелепое создание,
В лучах луны среди осин! –
Зачем рождаешь ожидание
И веру в то, что не один
В мирах забытых и потерянных
Живу я, злой и неуверенный

Ни в чём – ни даже в дальнем пламени
Иной мечты, иной тоски,
Ни в памяти истёртом хламе, ни
В потерях, чьи часы близки…
На что, на что вы все похожие –
Болот бесплотные прохожие?!..

Гляжу: мерцающая женщина,
Бела, как магний, нагота,
Холодной похотью увенчана!..
Свивает навья красота
Непостижимое пленение
Из нитей гаснущего тления.

Улыбка – влагой напоённая,
Теплом ирисовых долин,
Веками скорби утомлённая –
Во мне рождает страсть и сплин.
Но миг один… и тьмой безглазою
Она слита с туманом, связана…

А это кто? – корявый, маленький –
Из топи вылез и исчез –
Расцвел цветком горящим, аленьким
И озарил болотный лес,
Просторы серые, унылые
И кочки, схожие с могилами.

Меня прозрения лишившие,
Виденья медленно бредут.
Повсюду пятна, сны ожившие…
Как в лихорадке, как в бреду -
Я вижу в этом скорбном шествии
Тебя, Царицу Сумасшествия.

И вспоминаю годы давние
И чёрные твои дела.
За них в пределы злые, дальние –
В долину скорби, бед и зла
Перенесло тебя забвение,
И я забыл про вдохновение.

Хожу сюда по лесу лунному
Уже пятнадцать долгих лет:
Удастся ль мне, почти безумному,
Найти твой дух, найти твой след…

Но чем черней была ты  ранее,
Тем ярче разочарование!..

Звёздный мост

(поэма)

В тяжёлых вздохах злых трясин
Я слышу голос вельзевула,
Когда в тоске иду один
Туда, где суетность уснула.

Туда, где ирисы цветут
Слегка шипящим синим ядом
И проливают пустоту
Тревожной ночи где-то рядом.

И кто-то лунный по земле
За мной крадётся сладкой тенью,
И плачут нежити во мгле,
И пахнут сонные растенья…

Простор угрюм, простор суров,
И заострён луной, как спица,
И в многомерности миров
Иглой в грядущее вонзится...

До горизонта – камыши,
Да бугорки корявых кочек
В туманной слякотной тиши
Жуют сырой тоски кусочек.

И – никого… ни огонька…
Ни чьей души, лишь тлеет запад.
Да с облаков, издалека,
Струится странный лунный запах.

А на востоке – две звезды:
На черни чёткие две точки,
И слышен голос: к ним иди
И прыгай – с кочки да на кочку.

И не спеши: одна звезда –
На небе – вовсе не померкнет,
Другая – блик звезды, всегда –
Напоминание о смерти

Когда пройдёшь семь тяжких вёрст,
Возникнут звёздные ступени,
Ступай на этот светлый мост –
Живи в отдельном измереньи.

В том измеренье времена
Твоим страстям покорны будут,
И дней унылых пелена
Блеснёт, похожая на чудо!

И цепи тягостных причин
Падут, мечты освобождая.
Судьба рассеет сонм личин,
Покорная и молодая.

И жизнь, как пенистый нектар,
Испита будет не однажды,
И никому взамен сей дар –
Не думай даже – не отдашь ты!

Но не гляди с того моста
На воду – там, где отраженье
Своё оставила звезда,
Иначе времени движенье

Преобразуется в круги.
В одном ты будешь вечный пленник
Жестокой дьявольской руки
И раб тоски, страстей и денег,

Из года в год, из века в век,
Покуда злоба не уснула, –
Ты – слабый грешный человек -
Вассалом будешь вельзевула.

Кто явился ниоткуда…

Ночью тёмной, ночью тихой,
Ты, стоящий за спиной,
Не буди земного лиха,
Не безумствуй надо мной!

Я так свято верил в чудо,
В сострадание людей
До поры, как ниоткуда
Ты явился, лиходей.

И в унылое ненастье
Обратил мои года.
Я с тобой забыл о счастье,
Мне казалось, навсегда!

И когда по переулкам
Я бродил неспешно днём,
Слышал смех протяжный, гулкий,
Обжигающий огнём…

И сейчас твоё дыханье
Слышу, шум в твоей груди,
Будто веток колыханье
Где-то рядом, позади.

Но сегодня чей-то шёпот
Мне донёсся из болот:
Кто доставил столько хлопот –
Обязательно уйдёт.

Видишь, пламя загорелось
Посреди седых трясин,
Собери всю волю, смелость
И ступай к нему один.

Совершится снова чудо,
Если ты придёшь туда.
Кто явился ниоткуда –
Тот и сгинет в никуда!

Тенями играло лето…

Тенями играло лето.
Лето играло тенями.
Солнечные куплеты
Были пропеты днями.

Были пропеты небом,
Лесом, землёй, травою…
Ярким полдневным светом.
Тлеющею золою…

Сердце омыто счастьем -
Радужными дождями,
В небе порхали страсти
Бабочками,
                мотыльками.

Кто-то, смеясь украдкой,
Тихо прошёл по лету
С пухлой стихов тетрадкой,
Медленно канул в Лету.

Тонкий и серебристый
Пел тенорок июня
Арию солнца, листьев,
Звонкого полнолунья.

Но провиденье слепо.
Выжжено всё огнями…

Помню, играло лето.
Сказочными тенями.

А будет ли лучше?..

Мерцающий храм запоздалого лета
Над мёртвой землёю судьбы возвышался,
И звонкие чувства слагались в куплеты,
Тоске не оставив и малого шанса.

И мы под его куполами бродили
И слышали юностей поздних хоралы,
Но то, во что верили, что мы любили –
Последней свечою уже догорало…

Я помню – в сады, где петунья покоя
Цвела, выходили из храма неспешно,
И ловкое счастье незримой рукою
Срывало цветы беззаботности грешной.

Я помню озёра в саду и прохладу,
Времён переспелых огромные вишни –
Для мыслей простор и для чувства усладу,
Где счастье спокойно, почти неподвижно,

Стояло, одетое в пёстрое солнце,
И кроткие лилии вальс танцевали.
Теперь это помнить нам лишь остаётся.
А будет ли лучше? – не знаю!.. едва ли.

Не надо ничего…

Не надо ничего… букет
Пылает ярко в вазе.
И слово тихое «привет»
Я слышу в каждой фразе.

Окно. Весна. И небеса.
И то – что с нами было…
Опять листва… Опять гроза.
Легко. Свежо. И мило.

И только там, где чей-то сон
Гуляет важно, гордо,
Закатной грёзе горизонт
Располосует горло!

Я шёл дорогой тайной…

Я шёл дорогой тайной
В серебряных лесах,
Ведом тоской случайной,
Звездою в  небесах.

Туманные поляны
Скрывали от меня
Тот мир забытый, странный,
В котором времена

Сплетались, словно змеи –
Грядущее с былым,
Где был я добрым, смелым
Предчувствием храним.

Дремали сладко ели
И пела тишина,
Сиреневой свирелью,
Вином весны пьяна.

Я шёл туда, откуда
Болотных светляков
Мерцающее чудо
Простор дарить готов.

Туда, где пенье звонкой
Полночной тишины
И звук печали тонкой
Заметнее слышны.

Туда, где улыбнутся
Покой, восторг, мечта,
И губ моих коснутся
Палящие уста.

Апрельское

Когда мечты, как погорельцы,
Пересекают душу вброд.
Я слышу шорохи апрельских
Зеркальных сумерек болот,

Сбежав от чувственных пожарищ
В прохладу зыбкую трясин,
Где дна тревоги не нашаришь
Среди берёз, среди осин.

О, эти чахлые берёзы!
Как вы нездешни в поздний час:
Когда закат роняет слёзы,
Я не могу смотреть на вас.

И луч заката на осинах
Похож на блик небытия;
И, словно след сырой лосиный,
В лесу блуждает жизнь моя.

В потоки странных тёмных строчек
Сознанием оттенена,
Среди осоки, хлюпких кочек
В туманах прячется она.

Когда весна коряво, дико
Бредёт во мшистой мгле болот,
Пространство криком, птичьим криком
Меня в грядущее зовёт.

Вечерняя верста

На донцах луж апрельских
Дремала темнота,
Мелькала, как по рельсам,
Вечерняя верста.

И ехал тёмный поезд
Пространства моего
В былое время, то есть
В отсутствие всего:

В отсутствие надежды,
В отсутствие мечты...
Легко пронёсся между
Чрезмерно и почти.

Лесной версты вагоны
Навстречу мне неслись,
Бежали под уклоном,
Похожие на жизнь.

И мшистые вокзалы
Столетних сосняков
Грустящими глазами
Смотрели из веков

На поезд, что проехал
Сегодня мимо них,
И, словно на потеху,
Сложился в этот стих.

Декабрьское

Угол дома заалел, лихорадкою
Заразилась высота и закашляла.
Это в мир пришёл декабрь, и украдкою
По забвению раздал в сердце каждому.

И дворцы весны в сердцах вмиг порушились.
И восток оскалил пасть угрожающе,
И стреляла пустота без оружия
Пулей снежной тишины в окружающих.

Угол дома заалел, и встревожилось
Позабытое в снегах отошедшее,
Обратило мысли все в злое крошево,
И брело по тяжким снам, сумасшедшее…

Я стою среди рассветного пламени,
Обжигающих ветров злого севера
Под горячею тоской снежной замети
И вдыхаю небеса, цвета клевера.

И по венам дня струится молчание
Бесконечное, тревожное, гулкое,
По снегам крадутся тени печальные
И блуждают, словно псы, закоулками…

Ближе к вечеру кораблик спокойствия
Проплывёт по тихой заводи времени,
Привезёт из дальних стран продовольствие –
Сны цветные – для души исцеление.

Вино, хрусталь, янтарный вечер…

(триолет)   - 14 -

Вино, хрусталь, янтарный вечер
И тайны чёрная фата…
Мне подарила темнота
Вино, хрусталь, янтарный вечер.

И мир казался бы увечен,
Когда б не пряная мечта:
Вино, хрусталь, янтарный вечер
И тайны чёрная фата.

Втроём

Я помню день, взлетевший грустной птицей
Над полем увядавших васильков,
Что мог другому только лишь присниться:
Столь было всё торжественно, легко!

Мы шли втроём по лугу, полю – к лесу.
С небес с утра струилась тишина,
И каждый миг имел так много весу,
Так много счастья, грусти и вина!

Я пил его с полян, залитых светом,
Из ковшика сыреющих чащоб…
Тогда уже заканчивалось лето
В судьбе, в душе, в природе, но ещё

Из утренних туманов улыбалось
Холодным недоверчивым лучом.
И эта обольстительная малость
Пронзала сердце сладко, горячо!

Я помню тех смеющихся, весёлых,
Кто шли со мной в лесное никуда,
Под шёпот колдовских столетних ёлок,
Считавших проходящие года.

И мы в лесном покое проходили,
Смеялись, рвали польские грибы…
И не пойму я – мы ли это были
Иль счастья тени в зареве судьбы?

Березняки, болота и пригорки
Уже впитали оцет новых лет…
Как мне сегодня горько, очень горько
За тех двоих, кого давно уж нет!

За тех двоих, которые так ярко
Нарисовали солнечный денёк,
Что мне дороже всякого подарка,
Особенно, когда я одинок!

Научи грустить небеса…

Надо же, февраль-то какой!
Недоверчив. Суетен. Тих.
И своей светящей рукой
В темноте судьбы пишет стих.

Из лазури выкован лёд.
И блестит свечой на ветрах.
По ночам печально поёт
Синеокий вкрадчивый страх…

Надо же, февраль-то какой!
Ни вперед взглянуть, ни назад…
И покой его – не покой.
И слеза его – не слеза!

Колокольчиками ночей
Синева его отзвенит
И в реке весенних лучей
Захлебнётся снова зенит.

Рассмеются вновь небеса,
Прибегут к тебе сквозь окно –
Показать весны чудеса,
Улыбайся им, слышишь, но…

Если вечно грустный ты сам,
И тебе невзгода грозит,
Научи грустить небеса.
Пусть печаль твоя в них сквозит.

Феврали

Как светлы и чисты феврали.
Как звенит и поёт гулкий лёд.
И летают мои корабли.
И хрустален их лёгкий полёт.

Веселее напевы разлук
И просторно предчувствиям тут,
Где леса убегают на юг,
Где лиловые тени цветут.

Аромат апельсиновых зорь
Переспелые дали струят.
Осыпается с неба лазорь
Лепестками забытых утрат.

Назови предвесенние дни
Именами свирельных ветров
И смотри, как сгорают огни
Серебристых лесных вечеров.

Если север стоит за спиной,
Твой суровый земной визави,
Назови свою зиму весной.
Назови. Назови. Назови.

Часовые памяти

В январской тлеющей золе
Иду по снежным дням устало
И вижу я в закатной мгле
Всех тех, кого давно не стало.

Сгорает памяти свеча,
Пред ней – они ещё живые.
И всё стоят, и всё молчат,
Времён былых сторожевые...

Зимний романс   ("Бутоном утреннего холода...")

Бутоном утреннего холода
В осинах солнце расцвело,
Востока облачное золото
Крошилось снегом, как стекло.

Пыльцой ложилось на дремотные
Деревья, травы и кусты,
Слепя воздушные, полётные,
Во мне живущие, мечты…

Избушка леса разукрашена
Огнистой краской января –
Хранит осколки счастья нашего,
Чтоб стала радостней заря

В бутоне холода рассветного,
В его алмазной тишине,
Чтоб чувства злого, безответного
Не обнаружилось во мне.

Чтоб светом льдистым, ослепительным
Сквозь блёстки кружев на кустах
Январь бесстыдно, упоительно
Поцеловал тебя в уста.

И чтобы этой лаской точною
В морозе льдистого огня
Январь поставил многоточие…
И… ты забыла про меня!

Пьяная зима

За белой скатёркой пирует зима.
Мадеру закатную хлещет.
И голосом вьюжным и сиплым весьма
Кричит несуразные вещи

На маленьких мальчиков первых снегов,
Смеющихся розовым светом,
На лица хмельные густых облаков,
Опившихся браги рассветов…

Пугливо звенит колокольчиком день,
Ведь сам он – лиловый бубенчик,
И – пьяный – такую несёт дребедень,
Что мир, хоть жесток и изменчив, –

Становится мягче, добрее, милей
И яства событий подносит,
А тёмные горести-беды людей
Настаивает на морозе.

И льётся печали лучистой вино
В сердец опустевшие кубки,
И светлое чувство влетает в окно
Подобием снежной голубки.

Каждый человек…

Каждый человек смертельно болен.
Болен безысходностью своей.
Звоном беспокойных колоколен.
Рвущимся листком календарей.

Тяжестью и лёгкостью былого,
Что к себе безжалостно зовёт.
Ласкою
простого
слова
злого.

Сотнями из тысячей свобод!

Болен солнцем, небом и травою.
И, конечно, спазмами страстей.
Чередой событий роковою.
Сложностью, живущей в простоте…

Сладко ожиданье долгой ночи,
Бездыханной, тихой, неживой,
Потому что полдень кровоточит
Раною смертельной ножевой!

Угрожает чем-то постоянно
Свод небес, до боли голубой:
Счастьем или бедствием нежданным. –

Каждый болен... собственной судьбой!

Никто никогда ничего  

Никто никогда не поймёт ничего.
Никто ничего никогда.
Сгорает надежды моей вещество.
Тоскливо гудят провода.

Колеблются шторы полдневных небес
На окнах осеннего дня.
И нет никого,
                      кто бы должен быть здесь,
Любви колокольцем звеня.

И спит пустота, и безвыходна высь,
И даль безысходно чиста.
По кругу блуждает бессонная мысль,
Глупа, одинока, пуста.

Никто ничего никогда не поймёт.
Но в этом ведь счастье! Оно
Стекает на душу, как солнечный мёд –
С утра заполняет окно.

Пульсирует вечность на правом виске
Моей постаревшей тоски,
Но стоит ли думать нам всем о тоске,
Когда серебрятся виски!..

По лезвию часа рассветного…

По лезвию часа рассветного
Стекает прозрачный июнь
В хрусталь настроения светлого.
Я пью его, весел и юн.

И звуки, беспечны и розовы,
Полощутся в синей тиши,
Пока перепуганы грёзами
Бегут в пустоту миражи.

Так много пьяняще-манящего
Пролито над сонной землёй,
Что хочется утро звенящее
Пронзить непокоя стрелой,

Чтоб громче деревья пиликали
На скрипочках птичьих своих
И чтобы крылатыми бликами
Порхали мечты среди них.

Чтоб мир на двоих – не разрушился
От громкого счастья, ведь мы
С бедовой судьбою подружимся
И горя попросим взаймы…

Небо дышало светом...

Небо дышало светом. Небо смотрело осенью.
В листьях больших, янтарных – солнечный день дрожал.
Лета мечты живые ранены злыми осами,
Осами дней осенних, тысячей светлых жал!

…Я погляжу на остров, тот, что вон там, на озере.
Чудится, будто лодка чья-то ко мне плывёт.
Кажется, это ты в ней, с чайной осенней розою,
Вёслами синь взрезая, смотришь в пучину вод.

Но ни тебя, ни лодки. Скучно. Однообразие.
Солнечный день осенний вывел тебя из тьмы.
Ты, как всегда, прекрасна, страстна до безобразия.
Но ни тебя, ни лодки… жаль, что не вместе мы!

Солнечный зайчик пляшет. Строит смешные рожицы.
Молча смотря на остров, вижу, что нет тебя…
Ты, как и всё на свете, только больное прошлое.
Но я живу надеждой, прошлое в ней терпя…

Верни мне искрящийся снег…

Верни мне искрящийся снег,
Верни облаков позолоту.
Приди… ну хотя бы во сне.
Дай силы крылам для полёта.

Над тёмной равниной Земли,
Где душно и где так бездушно,
Со мною рассейся вдали,
Закону бесстрастья послушна.

К палящим устам бытия
С тобою на миг прикоснёмся!
Скажи мне: Я буду твоя
Заря восходящего солнца.

А ты опрокинь на меня
Остывшее марево ночи…

Истлеем в объятиях дня.
Воскреснем цветами обочин.

Июнь, гуляющий в полях…

Июнь, гуляющий в полях густых ромашковых сердец!
Чьё счастье спрятал в рукаве непримиримого Персея?..
Я по лесам иду к тебе, сплетая звёздных дней венец
И так хочу, чтоб навсегда мой мир ты звёздами усеял.

Передо мной в глуши лесной смешно воркует тишина
И апельсин вечерних зорь спешит душе моей в объятья.
А на тропинках снов седых танцуют танго времена,
И надевает пустота – печали бархатное платье.

В медвяно-липовой глуши, где обитает бог лесов,
Построю терем из лучей, золотоцветный лунный терем,
И дверь, как прошлое моё, легко закрою на засов,
Чтоб всеми – в памяти, во снах – везде-везде я был потерян!

И лишь бы ты, мой свет-июнь, ко мне лесные тропы знал
И приводил кормить с руки косуль несбывшихся мечтаний
Последней спелой чистотой, что мне оставила весна,
Хрустальной влагою поить из родника сердечной тайны!

Темнота мне поёт о тебе…

Темнота мне поёт о тебе
Под охрипшую дудку метели.
И полно ледяных голубей,
Что ко мне от тебя прилетели.

Что расселись на ветках берёз
И воркуют мерцающим светом,
Отвечая на скромный вопрос:
Неужели ты счастлива где-то?

Но густая мелодия тьмы
Забивает прозрачные клювы
Многоцветным испугом немым,
Бесконечным терпением лютым.

И внушает душе непокой,
Заметающий время снегами
Обманувшего счастья рукой,
Усмехающегося над нами.

Но ясны в освещении снов
Позабытые милые лица.
Я твой сон обойду стороной
Чтобы ты захотела присниться.

Время хоронит пространство моё…

Время хоронит пространство моё
В тесной могиле забвенья.
Кто-то унылые песни поёт.
Рвутся привычные звенья.

Я бы поверил, что это не так,
Новые формулы вывел.
Но обнаружил погибельный знак –
Что у фортуны на вые.

В звёздный туннель убегают года,
Искры мгновений мерцают.
Те, кто отстал – не придут никогда.
В памяти бьются сердца их.

Вижу – снега на закате горят
Алой запёкшейся кровью.
Вижу – печальный свершает обряд
Вечер,  нахмуривши брови.

Милая, прошлая – из темноты,
Ты ли ко мне воротилась?
Но почему ж так суровы черты!
Ну не молчи – сделай милость!

Но расцветает в ответ тишина
Злобою, чёрным укором.
Это не ты, а другая… она!
Та – …что внезапно и скоро…

Время хоронит пространство моё
В тесной могиле забвенья.
Кто-то унылые песни поёт.
Рвутся привычные звенья.

"Когда потянется сентябрь..."

Когда потянется сентябрь
За нитью птичьих стай,
Усни в заоблачных сетях,
Мгновением растай.

Летай на крыльях пустоты,
Раскрашенных в рассвет;
И где б ты ни был: ты – не ты,
Тебя и вовсе нет!..

И пусть отсутствием твоим
Не все обеднены…
Земное время – алый дым
Надмирной тишины.

Ты эргодический процесс
В пластах небытия,
И ожидание чудес
Творит судьба твоя.

Смотри мозаики других
Галактик и миров,
Сложи единый мир из них,
Чтоб не был он суров.

Где нет тебя, там – только ты,
И потому ты там,
Где времена тобой пусты,
Где пусто временам!..

А на Земле в кострах потерь
Пускай сгорает то,
О чём – поверь – уже теперь
Не ведает никто.

Пусть белый коготь хищных дней
Царапает всех тех,
Кому привычнее, родней
Мирок земных утех.

Воспоминания. Воспоминания...

Воспоминания. Воспоминания.
Где обретаете силы и рвение –
В доме скучающего мироздания?
В замке несбывшегося вдохновения?

Светом осенним, остывшим, врачующим
Вы освещаете прошлое, прежнее
И усмиряете дух негодующий,
Ставший преградой пред чувствами нежными.

Полем, озерами, рощей, болотами,
С неба хлебнувшими горечь осеннюю,
Вы пролетаете тихо. Полётами
Сердце волнуя душе во спасение.

В сумерки синие, в сумерки поздние
Часто в тревогу мою проникаете
И осыпаете искрами звёздными
Волосы ей, говоря: кто такая ты!..

Волосы длинные, волосы чёрные
В небе колышутся голыми ветками…
Прошлое, памятью позолочённое,
Падает лунными бликами редкими.

Падает, падает в темень осеннюю,
В чёрную пропасть земного страдания…
Где же забвение? Где же спасение? –
Воспоминания. Воспоминания…

Вечер врачует простуду заката...

Вечер врачует простуду заката
Чёрной облаткою ночи.
Память лиловою тьмою объята –
Пеплом былых одиночеств.

Пламя осенней лесной лихорадки
Всё поджигает во злобе…
Дни как секунды, прозрения кратки.
Мысли и чувства в ознобе.

Когти времён, ухватившие лето,
Приступом боли разжались.
Лето разбилось в сознании где-то
На ностальгию и жалость.

Тихо пульсирует летнее сердце
В полночи дрожью осенней,
Но замирают бесшумные герцы
Утром, колеблющим тени.

И продолжается тихая осень –
Заводь покоя без края,
Солнце, подобное острой занозе,
Мглою в себе растворяя.

Олово дней растекается тише
В тигле метельных просторов.
Знак всепрощения на небе вышит
Иглами вечных повторов

  Я иду по тропинке прошлого

  Я иду по тропинке прошлого,
  Где звенит колокольчик юности,
  Где вплетаются сны певучие
  В очарованный лунный луч.

  Под ногами сверкает крошево
  Каблучками разбитой лунности,
  И зарница глазами случая
  Мне мигает с небесных круч.

  Прорастая в тебя наречьями,
  На которых вещают сумерки
  О поющем весной бессмертии,
  Восхожу красотой к тебе.

  Посмотри, как сияет вечное,
  Как печали бесславно умерли...
  И посланники милосердия
  Разжигают костры в судьбе!

Под свирели ветров 1

Чернично-ежевичная  метель
Не вьётся больше чёрными ночами.
На мягкую листвяную постель
Покой ложится тихими лучами.

Простор лесов прозрачнее, светлей.
Гуляет солнце тысячами бликов.
В молчании пустеющих аллей
Осенняя задумчивость разлИта.

Рядится осень в алые шелка,
И ветры, как осипшие свирели,
Свистят, и гонят, гонят облака
По выцветшей небесной акварели.

Ах, осень... осень, ты ли это? Я ль
Опять твои почувствовал объятья?

...Да, понимаю:
Если есть печаль, -
Она приходит в самых ярких платьях!

Станция "Осень"

Апрель покупает билет для меня
На поезд  до станции "Осень",
Куда отправляюсь, мечты разменяв
На воздух и дым на морозе.

Бегут полустанки мерцающих дней,
Быстрее, быстрее, быстрее;
И солнце в оконцах уже холодней,
И прошлое даже не греет...

И нет остановок, а старый вагон
Несётся, несётся, несётся
И делает новый и новый разгон
Вдогонку закатному солнцу.

Уже не приносят ни чай, ни коньяк. -
Уволены все проводницы.
Но знаю - на станции "Осень"  - не так:
Там есть ещё - чем насладиться!

Звук

Нет ничего темнее звука,
Нет ничего светлее боли...
В висках стучащая разлука,
Как птица, вырвется на волю.

Пребудет близостью апреля,
Прощающей былые зимы -
С их чёрной музыкой метелей,
С их тишиной неотразимой...

А после - пёстрою весною
В лесных просторах разгорится,
Чтоб майской песнею лесною
Пронзить покой, как шарик спицей...

Нет ничего темнее звука.
В его тени уснуло время.
И память стала близорука,
От немоты времён старея.

Кто знает звук, его не слыша,
Приходит в тихое бессмертье,
Траву земных причин колыша
Ветрами слов "не верьте", "верьте".

Преграды истин разрушая,
В небытие смещая судьбы,
Восходит тихо мысль чужая
Над горизонтом высшей сути

Былых событий и явлений,
Блистая пасмурной печалью
И правдой редких откровений,
Пасующей перед молчаньем.

Зане молчанье благородней
Победно высказанной правды,
Как наступившее "сегодня"
Честней обещанного "завтра".

Полёт

В сырое холодное лето
Горячие мысли одеты.
А мы в ожиданиях тлеем,
Скользя по дождливым аллеям.

И тёмная пена событий
Вскипает над тем, что забыто.
А в чёрной воде откровений
Искрятся пылинки сомнений.

Кривые зеркальные ночи
Помножат на сто одиночеств
Число отражений рассветов,
Потерянных памятью где-то.

А дней перламутровый клевер,
Бегущий по небу на север,
Рассеет пыльцу расставаний
По серым лесам расстояний.

И кольца времён разомкнутся.
Прольётся бессмертие в блюдце
Глубокой печали о чём-то,
Растаявшем за горизонтом

Того водянистого лета,
В которое были одеты
И мысли, и чувства, и даже
Земное бесчувствие наше.

Под свирели ветров 2

Последний летний день с небес слетел,
Прохладно стало тёмными ночами.
На мягкую листвяную постель
Покой ложился тихими лучами.

Простор лесов прозрачнее, светлей.
Гуляют переливчатые блики
По сумраку пустеющих аллей
Под журавлей прощающихся клики.

Рядится осень в алые шелка,
И ветры, как осипшие свирели,
Свистят, и гонят, гонят облака
По выцветшей небесной акварели.

Ах, осень, осень, ты ли это? Я ль
Попал в твои холодные объятья?
И - понимаю:
Если есть печаль, -
Она приходит в самых ярких платьях!

Весны сквозная синь...

Весны сквозная синь.
Светящаяся истина.
Застенчивость осин,
Прозрачная, лучистая.

Кораблики тепла
По морю стыни плавают,
И теплых дней расплав
Стекает с неба лавою.

Весны блестящий диск
Вокруг меня вращается,
И мир, суров и льдист,
На части разрезается. -

На щебетанье мглы,
На пенье ручейковое,
На воды - что светлы;
А были стужей скованы...

И солнечным стеклом
Леса переливаются,
Как память о былом,
Всегдашняя, живая вся!

А солнце - просто дым,
Оранжевый, берёзовый
Над мартом молодым,
Над снегом бледно-розовым…

Сентябрьский день

Стекает утро вязким солнцем
С покатых крыш,
И день стоит над горизонтом,
Кудряв и рыж.

Осенней солнечной слезою
Позолочён,
Он ловит блик под бирюзою,
Хрустит лучом.

И пусть сентябрь горчит повсюду
Сырой строкой,
Но этот день подобен чуду,
Живой такой!

И что ему угрюмый невод
Земной тоски,
Когда задумчивое небо
Кормил с руки!

Когда б...

Так много мест чудесных. Я б пошёл
Туда, забыв о том, что было счастье.
Наверное, мне стало б хорошо,
Когда б не знал, что надо возвращаться.

Так много мест прекрасных. Я б поплыл
Туда, к былому будто непричастный,
Но вряд ли, вряд ли  мне хватило б сил,
Придя обратно, к ним не возвращаться.

Закат воспоминаньями объят,
Но ведь любой рассвет – лишь тень заката.
И в будущее я б поверить рад,
Когда б прошедшим не было распято!

Пространство - функция ума

(триолет)   - 13 -

Пространство - функция ума,
Преобразующая время
В мечты, события, прозренья.
Пространство - функция ума!

И пусть сомнений в этом - тьма,
Но даже в энных измереньях -
Пространство - функция ума,
Преобразующая время.

Очнуться далёкой планетой...

Очнуться далёкой планетой,
Забытой своею звездой,
Летящей куда-то и где-то
Над тёмной вселенской грядой.

И видеть квадраты и кольца
Тебе неизвестных времён,
Звенящие как колокольцы
Забытых, но звонких имён.

Встречая вторичные дали,
Забыть о первичных навек,
О том, что тебя называли
"Любимый ты мой человек".

И знать, что какого-то завтра
Не будет уже никогда.
Сомкнётся кромешная правда:
Я - глина, песок и вода...

Майская ночь

Курила полночь дымный ладан
Клубами едкой темноты
И наполняла майским ядом
В ночи живущие мечты.
И дым к востоку поднимался,
И в небе змеем извивался,

По звёздной речке проплывал
В густое озеро рассвета,
Где светом день плескался, ал,
Грустила бледная комета.
И белой лилией цвела
Ночная тишь, во тьме светла.

Но кто-то шёл, шептался с кем-то:
По лесу тихие шаги
Прошили тьму невнятной лентой.
Пространства утренний изгиб,
Свивая в кольца свет туманный,
Надел на лес их,
На поляны -

На остро-тонкий стержень тьмы...
И стали млечными просторы,
В них робко птичьей кутерьмы
Огонь затеплился, в котором
Сгорала, плавясь, тишина,
Куреньем полночи пьяна.

Человеческое

Когда тяжело тебе
И ноет былая боль,
И веры в твоей мольбе -
Жестокий и чёткий ноль,

На шее - петля пространств,
По венам - ножи времён,
И тянут сознанье в транс
Магниты былых имён, -

То знай - от тебя ушла -
Ушла, как уходит день,
Твоя световая мгла,
Твоя вековая тень:

Ушла от тебя она
К другому ли, в пустоту -
Не важно. В окне весна
Иная,
       а ждёшь всё ту...

Хоть сам ты давно не тот.
И та - уж давно не та,
Но ты без неё - никто! -
Несчастие, пустота!

По скорбным пустым годам
Рассеешь пылинки чувств,
Не сможешь понять, когда
Веселие или грусть,

Когда не найдёшь в себе
Себя и былую боль,
То та, кто нужней тебе,
Вернётся, чтоб стать судьбой.

Ночная ящерка души...

Ночная ящерка души!
Такая слабая, слепая.
Беги во тьму,
Спеши, спеши -
Испуг на лапки рассыпая.

Вонзает в землю
Злой рассвет
Свои отравленные стрелы,
И ты во тьму своих побед
Стремишься к дальнему пределу.

В зрачках безжалостного дня -
К тебе - и ярость, и презренье.
Твой путь - не путь его огня.
Ты ночи ртутное творенье!

Ночная ящерка души,
Тоской дышАщая закатной!
Во тьме, где топь и камыши,
Тебе спокойно и приятно!

Но день, безжалостен и сух,
Ночной души не пожалеет
И опалит весельем дух,
И станет счастье горя злее!

Снег

Снег устал под тоскою кружиться.
Просит смеха сиреневый снег,
Потому что печальною птицей
Бьётся в сетке секунд человек.

Потому что и сами секунды
Снегопадом бескрайним идут,
Покрывая поспешно цикуты
Ядовитых от счастья минут.

Снег - темнее, чем память о снеге,
Снег - невнятнее мысли о нём.
Огоньками порхая на небе,
На земле он не станет огнём.

Может, нет его вовсе, а то, что
Называем снегами - лишь связь
Между будущим нашим и прошлым,
Обитающим где-то, лучась.

Но - ни вздоха, ни горького смеха...
Только тихо поёт темнота, -
Голубыми секундами снега,
Будто светом времён, повита!

Диалог

Где ты бродишь? Где лучится
Памяти твоей слеза?
Где роняешь слов зарницы?
В чьи глядишься небеса?

- По высоким звёздным тропкам,
По тончайшей вышине
Я брожу, гляжу, как робко
Ты стремишься ввысь ко мне.

В чащах лунных, в чащах звёздных
Ты почти и не видна,
И моей печали гроздья
Поглощает тишина.

- Милый, помнишь, мы блуждали
По фиалковой весне?
Синеокий, бело-алый
Мир светился, как во сне.

Да, я помню - майской ночью -
В небе звёздные цветы
Рассыпали многоточья,
Где гуляли я и ты.

В пенном облаке сирени
На свирели тишины
Ночь играла...
Наши тени
Были переплетены.

А потом хрусталь рассвета
Проливал весенний день...
Где же, где теперь всё это? -
Только память!  Только тень!

-  Успокойся. Не печалься.
Слышишь, время ожило,
И кружится в быстром вальсе,
И дрожит миров стекло.

Вижу, скоро разобьётся.
И тогда в предел иной
Полетишь, как в темь колодца,
Вновь окажешься со мной!

В моих стихах...

В моих стихах - нет слова "мама".
И слова "папа" - тоже нет.
В них дым кадил и свет тумана,
Неповторимый тусклый свет.

В них погибающая совесть
И тень погубленной страны
В иной предел уводят,
                    то есть
В миры забвенья, тишины.

Где время тихо отдыхает
В переплетенье спелых трав
И наполняет явь духами
С ума сводящих, злых отрав.

И в чаще той, которой нету
На одиноком старом пне
Сидит,
           в лесные мхи одето,
Былое,
С думой обо мне.

Но я его уже не вижу.
И нет его в моих стихах.

...Штрихует дождь земную жижу,
И меркнет всё в косых штрихах.

Цветы ночного беспокойства

(триолет)  - 8 -

Цветы ночного беспокойства
Повиты лентою зари.
Мне в чаще сумрак подарил
Цветы ночного беспокойства.

Во тьме - тревожней мира свойства,
Но утром - на восток смотри:
Цветы ночного беспокойства -
Повиты лентою зари!

Дыша болотными огнями...

(триолет)  - 9 -

Дыша болотными огнями,
Цвело предчувствие чудес.
Покой листал печаль небес,
Дыша болотными огнями.

Когда простор играл тенями,
Я замечал - и там, и здесь:
Дыша болотными огнями,
Цвело предчувствие чудес.

Я повторяю слишком часто...

(триолет)   - 10 -

Я повторяю слишком часто:
Любимый тьмою, любит свет...
О том, что в миге - сотни лет! -
Я повторяю слишком часто.

И, понимая, что несчастья
Без счастья в дольнем мире нет,
Я повторяю слишком часто:
Любимый тьмою, любит свет.

Смотрю я только на восток

(триолет)   - 11 -

Смотрю я только на восток -
На жемчуга рассветных далей.
Читая новых дней листок,
Смотрю я только на восток.

Чтоб не казался мир жесток
И ярче мысли расцветали,
Смотрю я только на восток -
На жемчуга рассветных далей.

И смерть, и жизнь, и красота...

(триолет)   - 12 -

И смерть, и жизнь, и красота
Умом совсем неуязвимы.
Достойны чистого листа -
И смерть, и жизнь, и красота.

Покуда смысла полнота
На части ими разделима,
И смерть, и жизнь, и красота
Умом совсем неуязвимы.

Темнота

У темноты особый блеск,
Особая звезда.
Мерцает странный арабеск
В лучах её всегда.

За каждой новой темнотой -
Иная темнота
Скрывает белый свет густой
И все его цвета.

И в каждой то, что может быть,
А может и не быть -
И горний мир, и смрадный быт,
И бабочка судьбы...

В густой блестящей темноте
Огнями сны цветут
И украшают на холсте
Событий - наш уют.

Над городами, над землёй,
Где не был человек,
Витает тьма липучей мглой,
Туманом чёрных рек.

У темноты особый вкус,
Особый аромат.
Я ими от себя лечусь.
Они слегка пьянят,

Легонько давят на виски,
И я во тьму иду,
Времён потерянных куски
Сбирая на ходу.

У темноты особый блеск,
Особая звезда.
Мерцает странный арабеск
В лучах её всегда.

И раньше пришла... и раньше ушла...

И раньше пришла... и раньше ушла...
И силы понять - негде взять.
"Зовут, - говорила, - пора: дела.
Забудь и начни опять...

С тобой, - прошептала, - мои слова
И горький бессмертья вкус.
Огонь и ветра, и полынь-трава.
И дней обветшалых груз".

Прощание белое, как туман.
Весла приглушённый плеск.
Молчание. Шёпот лесных полян.
И полночи звёздный блеск.

Я знаю - прозрачная, как стекло,
Играя тенями крыш,
Легко чередуя: темно - светло,
Теперь предо мной стоишь.

А где-то в воронку погибших дней
Стекает былая мгла.
На тысячу добрых сердец родней
Ты в ней для меня была.

Юность...

   ...погибшей в 2012 году Алексеевской роще посвящаю...

Мне вернуться бы в тот ельник,
Где гуляет в тишине
Юность -
               солнечный бездельник,
И спешит покой ко мне.

Где стоит хрустальным замком,
Возвышаясь до небес,
Обретённое внезапно
Ожидание чудес.

Чтобы гул моих печалей
И печальный стон разлук
Уместились бы случайно
В кукушиный робкий звук.

Тёмно-мшистые тропинки
Увели б меня туда,
Где светились, как дождинки,
Позабытые года.

Там - зима ко мне лавиной
Перламутровою шла,
И весной наполовину
Для меня тогда была.

Там лучами любопытства
Было всё озарено,
И сто раз я оступиться
Мог - а было всё равно...

Хоть забыты все тропинки,
Я брожу, покой храня,
И грибами из корзинки -
Юность смотрит на меня.

За кружевами белизны...

За кружевами белизны
Густое таинство заката
В смущенье льдистой тишины
Тоску пьянит огнём муската.

И лиловеет белизна,
На плечи вечера спадая.
Устами тьмы, устами сна
Целует небо стынь седая.

В морозных токах декабря
Луна свои полощет перья.
Тревожной полночи снаряд
Зима взрывает в подреберье.

И миллион живых миров
Во мне сливается в единый,
Который страшен и суров
Своей бездушной сердцевиной.

В котором нету божества
И нет времён преображенья
В живые мысли и слова,
В души свободные движенья.

Случайность...

Он шёл от хаоса к порядку,
Взрывая звёздные миры,
И внёс случайную загадку
В законы строгие игры,

Которым слепо подчинялись
И все вершители судеб,
И вызывающие жалость -
Все, кто бы ни были, и где б!

По граням хрупкого бессмертья
В пространство истин он прошёл.
Кто сомневается - не верьте!
Кто верит - тоже хорошо...

На первой истине споткнулся,
А на второй упал туда,
Где в ритме солнечного пульса -
В трёхмерном мире шли года.

Случайны стали все событья,
Когда-то вызванные им
Из тьмы послушного наитья,
Которым сам он был храним.

И снова хаос беспределен.
Загадка сделала своё:
Кружатся времена без цели
И замирает бытиё.

Я вижу, как время гуляет по небу...

Я вижу, как время гуляет по небу,
Легко поднимаясь по звёздным ступеням
Туда, где живёт одинокая небыль...
Где брошен в галактики вечности невод -
Ловить золотых пескарей вдохновенья.

В тех омутах звёздных так много земного,
Так много там плещется юного счастья,
Так много знакомого, сердцу родного,
Что кажется быть и не может иного,
Чем то, что встречаем привычно и часто.

Но тени событий там столь многоцветны!
Там всякая радость смеётся лучами
Добра, и всё жуткое кажется бледным.
Взрастает бессмертье квазаром несметным
Из той пустоты, где живучи печали.

А мы, согревая у печки покоя
Промокшие ливнями горестей души,
Небрежно к щеке прикоснёмся щекою,
В окно поглядев, скажем: небо какое!..
Как тихо! - шепну я. - Ты только послушай.

Две звезды у тебя в королевстве ночей...

Две звезды у тебя в королевстве ночей.
Там уснуло пушистое снежное время,
Замирая котёнком на левом плече
У прогретого солнцем лесного апреля.

Чтобы тени разлук не казались темней,
Звонкой музыкой эльфы наполнили чащи.
И рассыпано прелое золото дней
В погребах пустоты, в тишине восходящей...

На второй высоте, там, где облачный бог
На апрельской струне увлечённо играет,
Нам с тобой приготовлен рассветный пирог,
Сладкоежкой луной объедаемый с края.

Посмотри, как густеет желания мёд,
Проливаясь в бокалы пространства восторга;
Улыбаясь, со скипетром солнца идёт,
Новый день по небесной тропинке с востока.

И встречают его светляки - васильки,
И вращается ось одинокой планеты,
Друг от друга где так далеки-далеки
И влюблённые души, и просто поэты.

Не грусти, не грусти, и свечу потуши,
Потому что свивается радуга счастья,
Где и сумрак, и свет - там рождается жизнь,
И вторая, и третья за ней в одночасье!

Светились полночи апрелем...

Светились полночи апрелем,
Цвели прозреньем времена.
Они в огнях весны созрели,
Роняя в вечность семена...

И дней ручьистых перезвоны,
И шёпот тёплых вечеров -
Пытались нам открыть законы
Непроницаемых миров,

Где разговаривает небо
С Землёю птичьим языком,
Где тает в марте первым снегом
Необратимости закон.

Где оживают камни истин,
Вдыхая звёздные ветра,
Где облетают скорби листья
С сухого дерева утрат.

Где бесконечное - конечно!
Где, разложим по степеням
Тревог,
         смеётся мир беспечно,
Смотря в лицо грядущим дням.

И лиловато-серебристый
С небес я слышу смех его...

А май стоит, такой лучистый!
Как волшебство!
Как божество!

е

Солнечный мёд

В еловой весне новый день воскрес.
Он рос.
Небеса тяжелели.
И треснуло в полдень стекло небес.
Осколки упали на ели.

На блики рассыпался небосвод,
Лиловые тени пригладив.
И солнечный лился на землю мёд,
Густея в хрустальной прохладе.

Струился по мху, пробираясь там,
Где скользкая тьма приютилась,
В забытые сказкой навек места,
И слизывал зимнюю стылость.

Но в блюдце коралловой тишины
Во снах растворился под вечер,
И ночь расплескала цветные сны
На хрупкий покой человечий.

# # #

Осень ночует на чердаках
В пыльных коробках.
Тяжесть небес на моих висках -
Тенью короткой.

Раскольцованы времена...

Раскольцованы времена
Раскалённостью прожитого.
Мысли пишут мне письмена
Из внезапного... из другого...

И границ, и пределов нет
Ни случайностям, ни законам.
И скучает лампадный свет
По молитвам, да по иконам.

Параллели весны иной
Опоясали мир привычный.
За стеною ли, за спиной,
За отчаяньем - плач скрипичный.

И не то чтобы старость вдруг.
И не то чтобы нет исхода.
Просто чей-то далёкий ни друг
Не дождётся уже восхода.

Весенние строки

Весна возвращается белой стрелой,
Небесной, воздушной, крылатой,
Пронзая ледовый звенящий покой
Кристально морозных закатов.

И тихо бегут по полям, по лесам
Лимонные сполохи марта;
И дни, расправляя свои паруса,
Срываются с зимнего старта,

Плывут и плывут осиянные дни
По небу, по солнечным водам
Туда, где мечты разжигают огни,
Где пьяные мреют восходы.

Там бликами полный блистает апрель,
Мерцает и пляшет по лужам
Под шорохи мглы, под лесную свирель,
Нелепо, смешно, неуклюже.

И ландыш, собрав ослепительный май
По каплям росы на листочках,
Поспешно уходит в июневый край
Последней весеннею строчкой.

Цветочки, цветочки...

Цветочки, цветочки...
И чёрная лента.
В глазах огонёчки
Остывшего лета.

В нем зеркало жизни
Задёрнуто шторой.
Иссохшие мысли.
Потухшие взоры.

Как было - не вспомнить.
Что будет - не знаю.
Объятия комнат?
Тропинка лесная?..

Цветочки, цветочки
Поникли, завяли.
Забрызганы строчки
Янтарной печалью.

Голубка под солнцем.
Опавшие листья.
И солнце в оконце
Осеннее, лисье.

И так одиноко,
И так безвозвратно...
Что будто бы многим
О многом понятно.

Февральские вариации

Февраль. Играет небо в бадминтон,
Ракеткой мглы подбрасывая солнце…
Одетый в снежно-льдистое пальто,
Кивает лес в морозное оконце.

И стены у избы не изо льда –
Из воздуха, который крепче стали,
А окна – многоцветная слюда
Времён, смотрящих в палевые дали. –
Туда воланчик солнца упадёт,
Когда вдруг небеса играть устанут…

Потом придёт полночный лунный кот
И слижет с неба звёздную сметану.

Ты родилась из пустоты...

Ты родилась из пустоты
В скрещении лучей полдневных.
Наполнив мир моей мечты
Живым потоком слов напевных.

Весны мерцающая мгла,
Берёз морозное дыханье
И белых будней купола
Твоё хранили обаянье.

Качалось небо, уходя
В тобой отмеченное лето,
И звонкой музыкой дождя
Ласкало слух кому-то где-то...

А ты бродила по лесам,
Ключом весны открыв просторы
Мной позабытым чудесам,
На окнах дней поправив шторы.

Лучи грядущего ко мне
В пределы тёмные проникли,
И - то, что будет - как во сне
Открылось в них...
                              на час? на миг ли?..

Воспоминанье

Кривою линией былого
Тебя мне память рисовала
И краской времени лиловой
Твой тонкий абрис заполняла.

Играли солнечные струны
Мелодии осенних далей,
И голоса, нежны и юны,
Для нас с тобой с небес звучали.

Оживлена воображеньем,
Ты шла босая влажным лугом,
И мне казалась наважденьем
Из тьмы летящая разлука.

Осенние сны

Мария! бархат летних снов, тебя окутавший, непрочен.
Твой гость, молчащий до поры - уже устал, уже сердит.
Смотри: осенние огни - сжигают дни, сжигают ночи.
И сквозь слезу пустых лесов луна озябшая глядит.

И только тени тишины на облетевших листьях пляшут
Под вой осиновых ветров, под плач берёзовых лучей.
И журавлиный клин, как кисть, крылами птиц стирает сажу
С твоих задымленных высот и полирует тьму ночей.

Ты говоришь: "мой мир погиб, душой и сердцем я ослепла".
Но это сон - пойми - лишь сон, его слова пусты, мертвы.
Среди осенних облаков, среди бессмысленного пепла
Найди, найди клочок своей неповторимой синевы.

И лёгкий трепет бытия, тобой забытый, вновь вернётся.
Сыграют на семи цветах твою мечту лучи зари.
Рассеяв дым и облака, в твоих очах проснётся солнце.
И гость, молчавший до поры, повеселев, заговорит.

Небес потухающий взгляд...

Небес потухающий взгляд.
И дни - серебристей и тоньше.
Замедли движение, гонщик
Времён, по планете Земля!..

И в солнечных сонных сетях,
Забыв о грядущем бессилье,
Забился крылами сентябрь,
Но в тучах запутались крылья.

Влажнее, воздушнее высь,
И Север всё ближе и ближе,
Лучистой прохладою вышит,
Как жалостью - грешная мысль.

И пламенем снежных секунд
Охвачена память о лете -
Цветной полинявший лоскут,
Просроченный счастья билетик...

На зимнем холсте...

На зимнем холсте, потонувшем в квадрате
Оконной морозной густой синевы,
Декабрьская ночь суетилась во мраке
Под сиплые звуки метельной молвы.

Синицей в окно постучавшее утро
Склевало с ладоней рассвета звезду,
И время, густевшее быстро и круто,
Декабрьским деньком растеклось по холсту.

И краски застыли, но воды пространства
Размыли узоры морозного дня.
И сумерки лезвием лунным бесстрастно
Очистили холст, пустотою звеня.

Я закутался в солнечный лес...

Января серебристую брошь
На волнение улиц надев,
Городская тревожная дрожь
Замирала на коже дерев...

Я закутался в солнечный лес,
Промокая людской суетой,
И забвения серый навес
Тишина возвела надо мной.

На границе певучих времён,
Где и камень, как солнце, лучист,
Я вошёл в ослепительный сон,
Я нашёл запредельную высь.

Никогда не забыть этот день:
На полянах берёзовый свет.
И гуляет рассветный олень
В небесах оставляя свой след!

Я направо гляжу - полутьма.
А налево - танцующий блик...
Так не хочется мне понимать
То, к чему я пока не привык.

Я закутался в солнечный лес,
Промокая людской суетой,
И забвения серый навес
Тишина возвела надо мной...

И свет, и тьма - равновелики...

(триолет)  - 5 -

И тьма, и свет - равновелики
В судьбе, теснимой пустотой.
Таков закон, совсем простой:
И тьма, и свет - равновелики...

Так говорят цветные блики,
К теням пришедши на постой:
И тьма, и свет равновелики
В судьбе, теснимой пустотой.

Отделяя сердечные звуки

Отделяя сердечные звуки
От глубокого стона сердец,
Обретаю простор для разлуки
И свободы терновый венец.

Если всё это - то, что осталось,
Если всё это - камни да пыль,
Сохрани в колыханье усталость,
Мой любимый ветрами ковыль.

Где разлуки тревожное пламя
Догорело в бескрылой ночи,
В родниковую влажную память
Осторожный покой заключи.

Или ты забываешь как будто -
Истлевающий ночи овал?
Как на иглах колючего утра
Непокой над тобой танцевал?

Просыпается страха волчица,
Обнажая клыки суеты,
И по венам, пульсируя, мчится
Новый день, огибая мечты.

Лесная память

Лесная память собирает
В ларец янтарных поздних дней
И то, что мне казалось раем,
И то, что грустного грустней.

Лесная память солнценосна
И вечна, будто небеса.
Их  яркий мёд испили сосны,
Открыв туманные глаза...

В сплетённой солнцем паутине
Осенних дней трепещет боль
О том, чего не стало ныне -
Мне душу выевшая моль.

А сам гляжу я на овраги
Уставшей осени моей,
В лесное царство светлой влаги,
В хрустящий свет календарей.

На корабли осенних далей,
На их цветные паруса,
В сырую тьму моих печалей,
И в сосен влажные глаза.

И вижу в них огни былого,
Давно отцветшие огни.
О, память, в сумраке лиловом
Ты навсегда их сохрани!

Одиночество

Между мной и тобой - сквозняки
Расстояний, ворующих нас
Друг у друга, предельно легки,
Словно кружево искренних фраз.

Меж твоей и моей тишиной
Разговоры закатных лучей.
И бессмертие пахнет весной,
На твоём расцветая плече!

Меж цветными загадками слов
Оживает растерянность чувств,
Из которой всеядное зло
На обед приготовило грусть.

Одиночества бледный цветок -
Точно лилия в спящей воде.
Нарисуй мне разлукой восток,
Ты!
    которая здесь, и нигде.

Тьма...

Эту тьму, что пришла погостить ко мне -
Ни впустить, ни прогнать. И стоит она,
Размыкая круги пустоты в окне,
Раздробив тишину на осколки сна.

И стоит, и молчит, и глотает дым.
Это полночь свои развела костры,
И заметны повсюду её следы
И шаги, вдоль по душам, легки, быстры.

Только полночь и тьма, никого кругом.
И затерян мой дом в их немых лесах.
И томлений о прошлом колючий ком
Вдоль по памяти катится прямо в страх.

Эта тьма, эта тьма - в никуда мой путь.
Путешествие в страны зеркальных дней,
Где, рассыпав предчувствий моих крупу,
Ожидание счастья кружит над ней.

Детство

Лунный мячик в луже -
Никому не нужен.
Солнышко на блюдце - тоже ни к чему.
В соловьиной трели
Будущим расстрелян,
Прошлый мир мой, где ты?
Где ты? - не пойму.

...Сон простой и ясный
Вижу я прекрасно:
Мы бредём по лугу летним вечерком -
Я и мой приятель.
Солнце - на закате.
И с небес слетает
Счастья светлый ком...

День смешной и рыжий...
Ласточки над крышей -
В памяти, как в капле, все отражены,
Выпукло и чётко.

…Правда, век короткий?
Что молчишь, дружище?
Тоже видишь сны?

Не жалей ни о чём...

Не жалей ни о чём. Позабудь. Позабудь.
За окном пролита кем-то звёздная ртуть.
И скрипят отсыревшие двери.
И висит родниковой слезою луна,
Отражая в себе имена-времена,
Умножая печаль на потери.

Не скучай. Не скучай. Образуется круг,
Вне которого шествуют сотни разлук,
А внутри только встречи да встречи.
Если в дверь постучат - ты гостей прогони.
Тёмной ночью с добром не приходят они,
И не слушай за дверью их речи.

Не пиши никому, не пиши ни о чём!
Обожги себя ярым рассветным лучом,
И - получишь ты то, что хотела!
Но закатных лучей не встречай, не встречай,
Потому что закаты сгущают печаль,
А зачем тебе - чтобы густела?..

Весенние пятистишия

Рассчитывая тензор темноты,
Весна кусала лунный карандаш,
Шуршали неба звёздного листы,
И мысли суетились, всё пусты,
И тьмой не мог наполниться пейзаж.

Палитра многоцветных вечеров,
Впитавшая напористость зимы,
Оттенками пятнадцати миров
Раскрасила времён глубокий ров,
Где  - помню -   были мы с тобою, мы...

Где было непонятно и светло,
Порхали мотыльки невинных фраз...
Но помню, как апрельское стекло,
Сквозь наши соты, плавясь, утекло
Туда, где никогда не будет нас.

Под тяжестью молитвенных минут
Пространство сокращало свой объём.
Казалось, никого не будет тут.
Свой порох соловьи напрасно жгут,
Картечью песен раня окоём.

Быть может, нас и не было, и нет,
А лишь светила тусклая звезда,
Касаясь некой тайны сотни лет,
И память завязала в узел свет,
Который сохранила навсегда.

Я помню - как флажками тишины
Махала полночь, связывая всех,
Как были ею все окружены
Под смелым приказанием весны,
В плену её был так предсмертен грех!

И точечными выстрелами чувств
Расстреливала воронов тоски,
Прицелившись по тонкому лучу
Звезды, которой имя умолчу,
Настойчивости текста вопреки.

Но тьма не наступала, и тогда
В ряды по степеням остывших дней
Разложен был весенний кавардак,
И тихо стало - так, как никогда,
И снег пошёл,
и сделалось темней...

Обучение февралю

В ослепительной тьме, в тишине снегопада
Февралю обучала мой город зима,
На домишки бросая ледовые взгляды
И сводя снежным голосом парки с ума.

И молчал ученик-городок перед нею,
Аккуратно внимая беззвучным словам:
То дневной кутерьмою он красил аллею,
То фломастером ночи покой рисовал.

То, решая задачу сложения звуков
Пересвиста синиц и людской суеты,
Проникался несложною зимней наукой,
То грустил, не найдя в ней порой простоты.

Но за партой времён протекал интересно
Этот вовсе не новый урок для него,
Потому что февраль каждый раз неизвестный,
Потому что наука зимы - волшебство!

Потому что зима, хоть строга и сурова -
Снегопадно красива, стройна, высока!
Он хотел понимать её снова и снова,
И домами тянулся в её облака.

А зима иногда задавала вопросы
Лиловатым оттенком снегов февраля.
Городок отвечал, разгребая заносы,
Чистотою ответы он ей направлял.

Иногда бормотал, отвечая нескладно,
Если та вдруг сердилась, метелью кружа,
И тогда убегал он туда безоглядно,
Где всё глубже весною дышала душа.

Август

Ещё в едином русле не сошлись
Река отвесных дней с рекой пологих,
Но больше не зовёт густая высь
Отсутствием и многого, и многих.

Ещё не вдоль времён, а поперёк
Стирает память тень, темнее сажи,
Того, кто стал и жалок, и жесток,
И ничего без страха не расскажет.

На белую поверхность светлых чувств
Ложится ощущение повторов
Событий, разрисовывавших грусть
По прошлому - бесстрастия узором.

Остыло ощущенье теплоты,
Но теплота пока что не остыла.
И падают созревшие плоды
С деревьев под названьем "То, что было".

И на вопрос: а будет ли ещё? -
Ответ, как боль и как земля, коричнев.
Стоит сентябрь, бессмертием крещён.
А что за ним - бессмысленно, вторично.

Когда лихорадкой предзимней...

Когда лихорадкой предзимней
Охвачен был алый восток,
В окне ослепительно синем
Расцвёл снегопада цветок.

Его лепестки, отрываясь,
Чертили узор на окне.
И зимняя сказка живая
Входила без стука ко мне.

Вязала пушистые шали
Холодной рассветною мглой
Из шёлковой утренней дали
И мир согревала былой.

И в памяти давнее лето,
Оттаяв, сияло слезой,
И чувств отпылавших букеты
Бросало, кропя их росой.

И будто они оживали,
Погибшие эти цветы -
От трепета сказочной шали,
И были нежны и чисты.

Казалось, миры обратимы -
Где каждый не я - это - я!
Казалось, что в снежные зимы
Мосточки из небытия

Легко возводились под утро
Над пропастью прошлых времён,
Когда голубым перламутром
Холодный мерцал небосклон,

Когда, за окном расцветая
Сквозь снега белёсый цветок,
Кружил лепестковые стаи
Простуженный алый восток.

Цветная мозаика прожитых дней

Цветная мозаика прожитых дней
Мерцает огнями твоими,
И в зареве странном я вижу над ней
Твоё позабытое имя.

И будущность, словно кропя мне уста,
Стекает с креста всепрощенья,
А даль без тебя - и светла, и чиста,
И ждёт твоего воплощенья,

И в утренних росах, и в блеске дневном,
И в сумраке леса и ночи...
Но ты воплощаема только в одном:
В напевах рифмованных строчек.

А мир без тебя - задремавший октябрь,
Опившийся браги закатов.
Он тоже бесплотен, бездушен, хотя
Апрелем рождался когда-то...

За первой вселенной...

За первой вселенной, наполненной светом
Твоих озарений, мерцает вторая.
И маленький мир мой, потерянный где-то
Среди одиночеств, тоской догорает.

Стремится кометой к пределам чудесным,
В которых ты празднуешь светлые даты -
Побед над случайным
                                 и над неизвестным -
В чертогах времён обитавших когда-то.

И снова, в кружении переплетаясь,
С тобой отражаемся в энных просторах,
И нам улыбается тайна святая,
Постигнуть которую сможем мы скоро...

Алмазным потоком вливается вечность
В слегка помутневшую реку забвенья,
И волны качают легко и беспечно
Не то наши души, не то вдохновенья...

А наши миры, столь далёкие в прошлом,
Вдыхают теперь непохожесть друг друга,
И то, что казалось совсем невозможным -
Становится былью - твоею заслугой.

Лучистые вина грядущих событий
Легко разбавляешь ликером былого,
И звёздный бокал их, никем не испитый,
Ты мне подаёшь, не роняя ни слова.

Забудь её...

Забудь её, мой страстотерпец март!
Пускай зиме свои слагает гимны.
И пусть зима - метельная зима -
Опутает сетями сна тугими

Её мечты и сказки - те, что в ней
Гнездились, словно птицы. Пусть узнает,
Как доживать свой век под спудом дней,
Не понимая - осень ли, весна ли

Дымит золою медленных минут
В огне времён, убогом, бледном, тусклом,
Когда - что плыть по жизни, что - тонуть -
Без разницы! Покинутая чувством,

Она забудет вещие слова,
Что оживляют землю, камни, скалы.
Её не закружится голова,
Когда найдёт того, кого искала...

Забудь её, мой трепетный апрель!
Пускай полюбит льдистые узоры.
Прости за то, что холод ей согрел
Предсердие
                 своим колючим взором.

Она вернётся. В это верит май.
Она придёт: всё в мире повторимо
И поправимо...
                 Каждая зима
Стремится роль весны сыграть без грима.

За белым краем тишины

За белым краем тишины
Кинжалы слов обнажены,
И сталь безвыходных высот
Щекочет злобою висок.

Кромсает ненавистью дни,
В которых призраки одни,
В которых - белая тоска
И страха розовый оскал.

Там свет - осколками стекла,
Там темень  - острая игла -
Вшивает в дремлющий простор
Снов нескончаемый узор.

Они во мне отражены
Пределом новой тишины.
А в зеркалах иных времён
Сам тишиною отражён!

В повторах этих до поры
Легко рождаются миры,
Где появляется Она,
Чьё имя носит тишина...

Июньский вечер

Июньский вечер пил Аи
Пьянящей палевой зари
Из хрусталя небес.

И по лугам совсем хмельной
Бродил туманной тишиной.
И был  -  и там, и здесь...

И кто-то пел легко, светло
Сквозь ночи хрупкое стекло.
Да кто же? - он не знал!

А за рекой - огни, огни...
Вели в грядущее они -
В полночный карнавал.

Испил до полночи бокал,
И, ночи не сказав "пока",
Улёгся под сосной.

А кто-то в звёздной вышине,
Забыв о лете и о сне,
Светил в него луной.

На снежных запястьях зимы...

На снежных запястьях зимы
Сияют браслеты рассвета,
Бросая лучами из тьмы
Приветы грядущего лета.

В хрустальных садах чистоты,
В долинах небесного края,
К весне созревают мечты,
В снегах лепестки обжигая.

Но в зеркале солнечных дней -
Пока февраля отраженье...
В вечерней густой тишине
Едва лишь заметно движенье

Цветущей далёкой весны,
На краски и звуки богатой,
Вплетающей в сумерки сны,
Идущей по краю заката.

В глазах твоей весны...

В глазах твоей весны померкшие просторы
И пламя наших встреч, угасшее почти.
Плывёт по небу дым не медленно, не скоро.
Сквозь дым на небесах прочти меня, прочти.

Моей весны глаза полны недоуменья,
Которое кричит отсутствием твоим
Во всех живых мирах, где скальпелем сомненья
Из плоти мыслей-чувств - твой образ сотворил.

Я знаю - заберут, я верю - не оставят
Январские снега, сентябрьские дожди
Кромешную печаль, отмеченную славой
Побед над тем, что есть, что будет впереди.

На лицах давних лет, хранящих наши встречи,
Я памятью своей целую каждый миг.
Скажи, зачем теперь изломан, изувечен
Тобою прежний мир, который я постиг?

Зачем иголки дней, не сбывшихся, напрасных -
Всегда терзают мысль и память о тебе,
Цепляясь за любой, пусть даже малый, праздник,
Который светляком летает по судьбе.

Я чувствую, что ты - ни слова мне не скажешь,
И путь земной пройти придётся одному...
Но, зная это всё и, может, больше даже,
Надеюсь, что тебя когда-нибудь пойму!

АПРЕЛЬСКИЙ  ЦИКЛ

Стекло весны

Стекло весенних дней
Сияет бирюзою,
Становится светлей
Апрельскою слезою.

Промыто тишиной
И вакуумом звука,
Прозрачное оно,
Как с юностью разлука.

Я вижу сквозь него -
Смелеющее солнце
И бледный небосвод,
Ленивый, полусонный...

Морозных дней смола,
Под солнцем разогрета,
С весеннего стекла
Стекает в блюдце лета.

Душистых вечеров
На дне его чаинки.
А к чаю - всем пирог
Со звёздною начинкой...

Стекло весны дрожит
На сквозняке событий,
И кажется, что жизнь -
Нова и неизбита.

И сквозь него - она
Светла и невесома.
Но всякая весна -
Увы, не аксиома!

Снится...

Приснился мой давний апрель,
Неяркий, застенчивый, скромный,
Где мир, бесконечный, огромный -
Вместила весенняя трель.

Где сумерки сказку шептали
Хрустальной сквозной тишине,
Когда начинали синеть
Лесные прозрачные дали.

Приснился доверчивый мир,
Мерцающий звёздами детства,
В котором душе отогреться
Легко было между людьми.

В котором, в котором, в котором
Я не был собою, а ты...
Гостила ещё у мечты,
Ко мне отпустившей не скоро...

Осколки счастливых времён
Царапают хрупкую память,
И вмиг высекается пламя
Родных позабытых имён.

И мир под названьем "Сегодня",
Тускнеющий в дымке тревог,
Светлеет свеченьем его,
Становится к счастью пригодным -

На миг, на неделю, на год? -
Мне это совсем непонятно...
Повсюду - багровые пятна
Грядущих скорбей и невзгод!

Сознание тщетно стремится
Найти хоть какую-то цель,
Забыв, что мой давний апрель
По-прежнему снится и снится...

Апрель...

Апрель! Как дорог выдох твой
Лесной мерцающею дымкой...
Когда огонь чудес живой
Горит лучом над каждой льдинкой,

Когда в прозрачных сосняках
Гуляют палевые пятна, -
Под звонкий лепет ручейка
Мечтать особенно приятно.

Когда все дни, как мотыльки,
Розовокрылы, невесомы;
Уму и зренью вопреки,
Всё непонятно, незнакомо.

Апрель! Твой мир неуловим.
Он в книге тайн - то нуль, то прочерк.
Он между чувств!
Он между строчек!
Кто в нём - тот навсегда не с ним.

Рассветный солнечный пирог

Рассветный солнечный пирог
Слоился в небе облаками...
На перекрёстке двух дорог
Копил былое мшистый камень.

На копья буден волшебство
Весны
нанизывая метко,
Взлохмачен первою листвой
И суетой пичуг на ветках,

Парной апрель смотрел с небес,
Румяный и голубоглазый;
И влаги капельная взвесь
Цвела над топью непролазной,

В которой талая вода
Несла в безвременье остатки
Снегов,
Подтаявшего льда -
Весь мир зимы, больной и шаткий!

Светящей нитью времена
На бархат бытия ложились,
Когда лесной тропой весна
Брела в клубах искристой пыли.

И, зажигая солнцем дни,
Роняла воск полдневных бликов
В густую тьму, в сырые пни
Под хрип гортанный враньих криков.

Казалось, будущность парит
В просторе праздничной истомы
На крыльях утренней зари,
Торжественна и невесома.

Где север читает по звёздным картам...

Где север читает по звёздным картам
Мой путь до меня по тропе весенней,
На пенистых водах хмельного марта
Волна мне слагает стихотворенье.

И звёзды струят ароматы детства,
Которыми дышат мои печали,
И вижу я юности край чудесный,
Куда мой корабль мечты причалил.

И стоит мне только подумать: где ты,
Забытый двойник мой, не знавший горя,
Как в ярких потоках земного света
Из памяти ты улыбнёшься вскоре.

В пути от весны до весны по кругу
Тускнеет былого нечёткий абрис.
Но в марте, где ночи и дни упруги,
Легко вспоминаю забытый адрес

Того двойника из страны былого,
Который забыл про меня конечно,
Но я напишу ему два-три слова,
Что лучше меня он -
                далёкий…
                        нежный!

Лесная клубника

В цветении солнечных бликов
Храня постоянство своё,
Багряной лесною клубникой
Дремало моё бытиё.

Оно равнодушно качалось
На стеблях, пригнутых к земле,
И ягод созревшая алость
Блестела в небесном стекле

То красно-лиловою тучей,
То облаком цвета зари,
Которых полуденный лучик
Сияньем своим одарил.

Стрекозы беспечного детства
И пчёлы печальной поры
На ягоде, спелой, чудесной
Не раз пировали пиры...

Но поздние сроки настали.
Последние вёсны пришли.
И стали родными печали
Моей постаревшей Земли.

Звенело последнее лето
Осколками тёплых секунд
И ржавым кромсало стилетом
Скорбей и печалей лоскут.

И ленты весёлых событий
Обвили стволы пустоты,
Пронзавшие трепет наитий,
Бросавшие тень на мечты...

Но спелой клубникой июля
Дремало моё бытиё;
Все радости быстро уснули,
Не смея отведать её.

Забывая звенящую музыку сфер...

Забывая звенящую музыку сфер,
Где блаженство мечты расцветает,
Я бреду по Земле, неземной Агасфер,
И со мной - отрешённость святая.

Полнозвучием дней напитаю судьбу,
И в алмазном дожде вдохновений
На полдневных лучах сотворю ворожбу,
Чтобы ожили прошлого тени.

Чтобы полночь качалась на волнах веков
Серебристой забытою лодкой,
И чтоб зависть покинула сердца альков,
Уходя воровскою походкой.

Чтобы ярко сверкали тобой времена,
Позабытое прошлое счастье,
И зовущая в тайны миров тишина
Не рассеялась в одночасье.

Фиолетовый апрель

(Памяти Игоря-Северянина)

Под ногами холодок.
В голове весенний ток.
Ток - брильянтовых лучей!
Ток - искрящийся ручей!

Выжимает солнце грудь.
На снегах дымится студь.
Тёмно-сине по лесам.
Жёлто-сине по полям.

Ожерелия весны
Фиолетово-красны,
Растопляются в лучах,
Омываются в ручьях.

По лесам гуляет тенью
Марта снежное виденье
В накрахмаленном кашне,
В завитушках макраме.
Иглы острые сосулек
Протыкают синий наст.
Бликов солнценосных улей
Блещет, как иконостас.

Фиолетовый денёк...
Фиолетовый тенёк...
Даже в небе (столько лет!)
В это время фиолет.

Весенняя кантата.

Смотря на весёлых небесных лошадок,
В карете везущих весеннее солнце,
Легко понимаешь:
Мир вовсе не шаток,
Но знают об этом лишь ели да сосны.

И знают ещё небеса и долины,
Молчащие мглою, поющие солнцем,
Хранящие тайны в сплетении линий
Руки Дульцинеи, не ставшей Альдонсой.

Беспечные лица весенних событий,
Смотря в зеркала беспокойных сомнений,
В себе не находят печали, забытой
В просторах пяти ли, семи? измерений.

Я вижу: смеются беспечные дети,
Купая себя в обжигающих росах,
И небо – лукавый игры их свидетель
Над ними – причудливым знаком вопроса…

Листая восток, обжигаясь зарёю,
С лесами толкуя на птичьем наречье,
Я сказку найду, а обычность – зарою
В земле оживающих противоречий.

Привет тебе, мой славный юный день!

Привет тебе, мой славный юный день!
Тропой цветов идёт ко мне, вздыхая
Огнём зари, неповторимость мая,
Вплетая в ночи снежную сирень.

Цветёт весна светящимися днями,
Кружится в небе солнечная пыль.
Привет тебе! Моя земная быль,
Поющая весенними огнями.

В тени берёз и елей полумрак
Врастает тишиной в апрельский полдень,
И в чаще луч, как будто перст Господень,
Касается блестящего ковра,

Лежащего на листьях прошлогодних,
На мхе, на пнях, на сучьях, на земле,
Которая бессильна разомлеть
Пока ещё, в объятьях несвободных

Подтаявших снегов. Со всех сторон
Пространство, ожидающее звука,
Пронизано, как стрелами из лука,
Шипами оживающих времён...

Лиловый вечер тьму кладёт на плечи,
И лунный блик доверчив и смешон,
И сны земли - тоски сжигают свечи,
И старый мир весной преображён.

Ни звука, ни слова, ни вздоха...

Ни звука, ни слова, ни вздоха.
Откуда? - конечно, оттуда...
Зима, ожиданье, простуда.
Черства повторений лепёха!

Обиды в ночи растворяя,
Ты сам каменеешь под утро.
А после крыло перламутра
Помашет из горнего края!

На простыни стынет былое
Просыпанной звёздною пылью.
Подняв невесомые крылья,
Порхает в пространство другое
Лимонница порванной жизни...

Какие слова здесь? - молчанье!

Но мир беспокоен, отчаян.
И время нервозно, капризно.

  Земля улыбнулась весной...

  Земля улыбнулась весной,
  И звонким берёзовым смехом
  Летело в бессмертие эхо
  Твоё, отражённое мной.

  Ты быть не могла, но была,
  Покуда вне времени всё же
  Ты мне бесконечно дороже
  Любого добра или зла.

  Земля улыбнулась весной,
  Задористой, розовокрылой,
  И терем покоя закрыла
  В глуши ручейковой, лесной.

  В жужжании солнечных дней
  Так много простора для звука,
  Что кажется, будто разлука
  Оглохла и стала глупей.

  Земля улыбнулась весной,
  Неярко, стыдливо и сонно,
  Но камень светился от солнца,
  Зажжённого яркой сосной.

  Бежали пылавшие дни,
  В прохладные белые ночи -
  От тока весны обесточить
  Себя, отдышаться в тени.

  Земля улыбнулась весной,
  Смотря на печальные звёзды,
  Которые рано ли, поздно
  Тебя обвенчают со мной!

  И тени ушедших времён,
  Слетая, как стаи, с галактик,
  К весне прикоснутся галантно
  Мерцанием звёздных имён.

  Земля улыбнулась весной,
  И нам бы с тобой засмеяться.
  Но много прошло –

       лет пятнадцать –

  С тех пор как ты стала звездой...

  Скажи, зачем тобой пусты миры?..

  Скажи, зачем тобой пусты миры?
  В них без тебя - ни милости, ни силы.
  Скажи, зачем ты вышла из игры
  И никого об этом не спросила?

  Тебя ввели мы зА руку сюда,
  В чертог времён, где прошлое - в грядущем
  Затем, чтоб ты осталась навсегда,
  И стала явь событиями гуще.

  Чтоб череда нелепых дней и лет
  Образовала некое мгновенье,
  Которое струило б яркий свет
  Иссякнувшей любви и вдохновенья.

  А ты ушла за край шестых небес,
  Где без тебя всё цельно и прекрасно.
  Вернись, пойми, ты нам нужнее здесь.
  Заполни чем-нибудь большую разность

  Известных двух опасных величин,
  Неявная зависимость которых
  От трёх, пяти, семи, восьми... причин
  В линейную войдёт совсем не скоро.

  Но тензор многомерный бытия
  Свернётся до числа твоею волей,
  Когда вернёшься в ближние края
  Под звоны поднебесных колоколен.

  И тьма испепелит огонь,
                                        когда

  Стремиться будет вспять, к истокам, время.
  Вернись скорей, пока горит звезда,
  Как слово изначального творенья!

  Серпантин

  Стирает время лица дней
  С холстов потерянных картин,
  Где был и чётче, и видней
  Замысловатый серпантин

  Огня и тьмы, разлук и встреч,
  Приобретений и потерь,
  Того, что больше не сберечь,
  Того, что лишнее теперь...

  И пылью солнечной февраль
  Сверкает в дымке голубой
  И пьёт завьюженную даль
  Молчаньем сосен и дубов,

  Печалью мраморных берёз,
  Смотрящих тусклую звезду,
  Воспоминаньем летних гроз,
  Тропой, которой я иду

  Туда, где новый серпантин
  В очередном своём витке
  Откроет двадцать пять причин
  Пролить тоску в моей строке.

  За постоянством немоты...

  За постоянством немоты
  В просторах вечных заблуждений
  Живут забытые мечты,
  Блуждают их живые тени.

  А на осях иных миров,
  Где постигается бессмертье,
  Нанизан сумрак катастроф
  Земной бессменной круговерти.

  Когда в дыму случайных фраз
  Мелькают контуры вселенной,
  Сколь ни бессвязен был рассказ,
  Он будет истиной нетленной.

  Но срок молчания велик -
  Кому знакомо совершенство,
  Непостигаемой Земли
  Непостижимое блаженство.

  Круги

  В пределах второго круга
  Нам не найти друг друга...
  Где б ни пролило время
  Огненную тоску,

  Схвачены неизбежным,
  Биты грядущим, прежним,
  Мы принимаем бремя
  Метров, минут, секунд...

  В пределах второго круга
  Нас заметает вьюга
  Нет, не снегами... может -
  Хлопьями пустоты.

  Где-то горят столетья,
  Где-то вторая, третья
  Жизнь обрастает кожей -
  Плотью былой мечты.

  Глянцевый отблеск смерти
  На голубом конверте
  Неба, в котором кто-то
  Звёздами написал

  Текст о пропаже смысла
  В буквах, словах и числах,
  Солнечной позолотой
  Нам ослепил глаза.

  Не находя друг друга,
  Бродим в пределах круга, -
  Круга, который был нам
  Первый, а стал - второй...

  Третий, четвёртый, пятый...
  В них - пустотой распяты!..
  Но под крестом могильным
  Камень всегда живой.

  Полночь

Я помню тебя, одинокая полночь!
И ты не забыла, ты многое помнишь…
Обрезав ножом темноты
Незримые нити с былым расставаний,
Пронзаешь бестелость времен, расстояний
И после, снежинкой застыв,

Холодным свеченьем приветствуешь вечность,
Плывущую тьмою над белою свечкой,
Горящей снегами зимы…
И кажется краткой дорога в бессмертье,
Но в это не верьте, не верьте, не верьте, —
Обманет спокойствие тьмы!

Бессмертие — шарик на тоненькой нити,
Подвешенный чьей-то мечтою в зените,
Колеблемый небытием…
И все, одолев над собою высоты,
Попробуют меда полночного соты
Пред тем, как пребудут ничем!

От полночи вдаль разбегутся столетья,
И полночь рассыплется на междометья,
Секундами тихо звеня.
Останутся в кипени прошлого света
На солнечных струнах игравшие дети,
Смотрящие в мир сквозь меня.

  Когда метель пришла за мною...

  Когда метель пришла за мною
  На зимний путь вручив билет,
  Тогда последней тишиною
  Прочерчен был разлуки след.

  И повела звезда печали
  По следу этому туда,
  Где вдруг навеки замолчали
  Для нас поющие года.

  Читая будущность по лицам
  Былых событий, дней былых -
  Я замечал миров границы -
  Всех тех,
  Что жили в снах моих.

  Когда пространство прорастало
  В бестелость ночи, я ловил
  Прозренья отблеск бледно-алый -
  Исток познания и сил,

  Слепящий все мои разлуки
  С неповторяемым былым...
  А утром солнечные звуки
  Слагали дням грядущим гимн.

  И пели солнечные блики
  Свою лучистую печаль,
  А через край небес пролитый
  Покой мечты мои венчал.

  Река судьбы текла устало,
  Омыв иные берега,

  И небо душное упало
  В окаменевшие снега.

  Оттенки

  Ловец хрустальных состояний,
  Не кратных тридцати семи,
  Поймай пятнадцать расставаний,
  А на шестнадцатом - пойми,

  Что обретенья и потери
  Взаимно отображены -
  То многоцветностью истерик,
  То белым тоном тишины.

  Когда в пыли истёртой ночи
  К нам страх врывается, как тать,
  То все оттенки одиночеств
  По пальцам не пересчитать,

  И опрокинутое завтра
  В ещё глубокое вчера
  Чернильной каплею азарта
  Стекает с кончика пера.

  Ты слышишь...

  Ты слышишь, как память прощает себе
  Возможность обратного хода времён,
  Когда утомлённый в усердной мольбе
  К безумью –
  рассудок собой полонён.

  Ты видишь: разлука, мечтою пьяна,
  Блуждает раскаяньем грустных сердец
  По тропам, которыми бродит весна,
  Надев из лучистых событий венец.

  Ты чувствуешь, время тебя предаёт,
  И ты каменеешь в трясине секунд,
  Забыв бесконечный, беспечный полёт
  В какой-то всю жизнь ожидаемый пункт!..

  На лютне луны отыграв, небеса
  Пролили звезды золотую печаль
  На утренних влажных лесов голоса.
  Ты веришь - прошедшего стало не жаль!

  Гуляет лучами рассветный восток
  По кладбищу утром уснувших теней...
  Гляди же: любви расцветает цветок
  На поле поющих о будущем дней

  Гляди же, гляди, наполняется высь
  Ответом на твой постоянный вопрос:
  Зачем обретает бессилие мысль,
  Когда обжигается пламенем слёз?

  Пускай рассыпает обид лепестки  

  (Романс)

  Пускай рассыпает обид лепестки
  Увядшее счастье на лёд расставаний,
  Я знаю - разлуке слепой вопреки -
  Что нет для сердец никаких расстояний!

  Пускай погибает в крылах мотылька,
  Мерцая пыльцой золотистой, надежда -
  Я верю, что встреча не так далека,
  Что время нам станет вином, как и прежде!

  Теперь только в небе удача живёт,
  И радость погасла алтарною свечкой
  Но знаю, я знаю, что нет ничего -
  Что было бы вечно, что было бы вечно...

  Над тайнами встреч...

  Над тайнами встреч с позабытым собой
  Восходит цветущая памятью тьма
  И тихо трубит в поднебесный гобой,
  Взобравшись на мачту мороза, зима,
  Озвучив покой голубой…

  О лезвие холода точит ножи
  Седая, во снах отражённая, грусть.
  Но мир мой пред нею давно не дрожит,
  Повадки её разучив наизусть
  По книге с названием жизнь.

  В полотна времён зашивая простор,
  Усталая мысль каменеет, она
  Легко погружается в некий раствор
  Облатки истомы в кипении сна
  И гаснет сознанья костёр.

  И близкое с дальним, сливаясь в одно
  В зрачке ледяном остроглазой луны,
  В иные миры открывают окно,
  Где время, пространство не разделены
  Законов высокой стеной.

  Где точным лекалом провидческих дней
  Очерчена горних высот кривизна.
  Бессмертие птицей кружится над ней,
  И бабочкой бьётся идей новизна.
  Забытых, но верных идей!..

  На сквозняках запретных чувств
  
  Лови полночных мотыльков
  В сачок луны, не забывая
  Что где-то очень далеко
  Ещё горит звезда живая.

  Ещё поёт лучами даль
  Где обратима бесконечность
  И на губах горчит миндаль
  Простого слова 'человечность'.

  На сквозняках запретных чувств
  Легко - ты знаешь - простудиться,
  И я одной тобой лечусь,
  Глотая пламя, как водицу.

  И в небеса твои иду,
  За облака держась неловко,
  И - то срываюсь, на беду,
  То - обретаю вновь сноровку...

  Пускай, летучи декабри,
  И под крылом уносят время, -
  На снежных птиц ты не смотри,
  Лети по лучику мгновенья!

  Астральное

  В небе рисуя зигзаги удачи
  И пролетая над тёмною бездной
  Слышишь, как в ней начинают судачить
  Страсти земные о страсти небесной?

  Ты поднимаешься выше и выше
  Где не делимы событья на части,
  Где озарений узорами вышит
  Горний предел, позабывший несчастья.

  В нём полыхают цветные зарницы
  Всеми оттенками сказочных истин,
  Тихим свеченьем ложась на ресницы
  В сон погружаемых временем мистик

  Звёздное пламя раздув, улетает
  В небытие одинокая вечность
  И обращаются миги летами,
  Взяв на прицел пустоты бесконечность.

  И ничего никогда не случится. -
  Прошлого нет и грядущего тоже,
  А настоящее - тонкая спица -
  Вышить причинный рисунок не может.

  Там сопрягаешь удачу со счастьем,
  Переплетая лучистые нити
  Чистых мечтаний с волокнами страсти,
  Синей звездою мерцая в зените.

  На небесах...

  Строкой счастливой и живой святую душу оперив
  И отперев ключом мечты врата в простор, где дремлет время,
  Ты прилетела в край чудес, и, подсмотрев секреты рифм,
  На светлом краешке луны пропела мне стихотворенье.

  Твои ресницы щекотал эпох забытых тихий свет,
  И улыбалась тишина, мигая звёздными лучами.
  Сам лунный бог, поняв, что ты не стихотворец, а поэт,
  Поставил свечи пред тобой, молился лунными ночами.

  Там, на луне, бывает ночь, какой не видела Земля,
  С круженьем белых огоньков, зажжённых в будущем желаний,
  И ты, стихи свои пропев, по небесам пошла гулять.
  И было видно мне с Земли твоё мерцающее пламя.

  На полотне уснувших грёз...

  На полотне уснувших грёз
  Иглой цветных очарований
  Ты вышивала жемчуг звёзд,
  Вдыхая в них огонь желаний.

  И, пробуждаясь ото сна,
  Мерцая лунною истомой,
  Тебя окутала весна
  Мечтой, как дымка, невесомой.

  Но не бывает той весны,
  Что, отцветая, не ушла бы,
  А вздох осенней тишины,
  Не вдохновляет -
  слишком слабый...

  Ты устремилась за весной
  По краю солнечного счастья,
  Попав в слепящий новизной
  Мирок, где нет любви и страсти.

  Опять иглою красоты
  На полотне своих фантазий
  Всё вышиваешь ты цветы
  Пленительных многообразий.

  И, наполняясь теплотой,
  Узор отчаянно искрится,
  И изумрудно-золотой
  Туман очей твоих лучится.

  Мысли...

  Не обратится вода в вино, а солнце в темень.
  След поцелуя отцвёл давно - замерло время.
  На бархатистых ресницах звёзд тают столетья
  И упрощают любой вопрос до междометья....
  В глянцевых снах неземных пространств мягкие тени
  Судеб ложатся тоской на страх - так на колени,
  Тихо мурлыча, покой храня, кошка ложится.
  Жизнь, это можно понять-принять, вовсе не птица...
  Стынет небесных загадок ртуть между созвездий,
  Бабочкой летней стремясь прильнуть к миру соцветий.
  Полнится тайной, едва дыша, звёздная млечность.
  И ни забыться, ни сделать шаг, и ни отвлечься -
  В дольних пределах не можем мы, волей рассудка
  Втиснуты в стены вербальной тьмы, горестно-жуткой.
  Тихой толпою немых теней - прошлого знаки
  Явью забытых осколков дней бродят во мраке,
  Где почему-то со всех сторон - тусклая память -
  Не забирает их в свой полон, но и оставить
  В тесных покоях земного сна - тоже боится.
  Жизнь (нелегко так порой познать) вовсе не птица.
  Мало пустот в бытии земном. Не развернуться.
  Что - пять стагнаций - мне всё равно! ...что революций...
  Кроме прохладной струи времён - нечем напиться
  Духу, принявшему явь за сон. Стёрты границы
  Между мирами, где я и ты - вечный двойник мой,
  Где перспективы судеб пусты, некою сигмой
  Обозначается то, чего слухом и зреньем
  Нам не постигнуть, и нет его - нет озаренья!

  Там, далеко, где не быть - нельзя, прошлое наше,
  Памяти скользкой тропой скользя, - сколько я нажил
  И потерял - мне покажет, но... после подсчёта
  Ясно, что плохо: не всем дано - по звездочёту!

  В тебе одной - основа жизни...

  В тебе одной - основа жизни
  И ты одна - венец всему.
  Слагая гимны сатанизму
  Его рассеваешь тьму.

  Когда ты чёрное рисуешь,
  Я вижу белые лучи.
  Речей, произносимых всуе,
  Не бьют холодные ключи.

  Но страсть моя - твои печали.
  А страсть твоя - моя тоска...
  Мы часто днём с тобой молчали.
  Нам так обоим тьма близка!

  ...На утлой шхуне ожиданий
  Уплыли в край иной весны,
  Не замечая расстояний,
  Туда, где властвовали сны,

  Где радость бликами пылала
  В лучах иного бытия,
  И там взошла, алее лала,
  Заря рассветная твоя.

  Переменными огнями

  Переменными огнями
  Освещая грани дня,
  Сквозь томленье между снами
  Время смотрит на меня.

  То волненьем, то покоем,
  То печалью поглядит
  То смешливое такое,
  То сурово, как бандит.

  Улыбается, прищурясь
  Заоконной тишиной
  Я окно перекрещу, раз
  Там мерцает мир иной,

  Где во сны мои –прозренья
  Падает метеорит, –
  И светящееся время
  Всё о чём-то говорит.

  Свет ноября

  Отражённый стеною скучающих дней
  И пропитанный дрожью иных измерений,
  Горний свет ноября - ты, как память, во мне
  Сфокусирован зеркалом ярких мгновений.

  Угасанье твоё - не прошедшего тьма
  И не сумрак грядущего времени злого
  Просто скоро на окнах узором зима..
  Просто кем-то забыто заветное слово...

  На устах тишина, и на сердце - вина.
  Золотая обитель давно опустела.
  Бесконечность, и та - бесконечно одна.
  Для другой - декабри расставляют пределы.

  На листе печали светлой...

  На листе печали светлой
  Переменою стихий -
  От тепла
  к дождю и ветру -
  Набросаю я стихи.

  Но печаль моя темнеет
  От осенней пустоты,
  И тускнеют вместе с нею
  И надежды, и мечты.

  Я зачёркиваю осень
  Волей памяти своей,
  Потому что сердце просит
  Изумрудов летних дней.

  Потому что одиночеств
  Мне опять не сосчитать...
  В сердце метко злые ночи
  Скукой целятся опять!

  Потому что, ускользая
  По тропе лихих секунд,
  Дни светящегося мая
  Нити счастья отсекут,

  И покатится клубочек
  Золотого бытия
  Снова где-то между строчек,
  А куда - не знаю я!

  О любви

  Я приду к тебе лесной дорогою,
  Оглушаем ночью злыми лунями,
  На кресте рукой венок потрогаю,
  Набирая силы в полнолуние...

  И луна скорбит тоской высокою,
  И молчат печально ели старые.
  И огнём болотным над осокою
  К небесам летит душа усталая.

  Мы с тобой томились в заточении
  На Земле, одним пороком связаны,
  Но познал я грешное учение,
  И слова заклятий были сказаны.

  Загорелась ты печалью жгучею
  И, ко мне влекома злою силою,
  Похотливой жаждою измучена,
  Успокоена была могилою.

  Я стою на этом старом кладбище
  И припоминаю наше прошлое,
  Как с тобою собирали ландыши
  И берёзовой гуляли рощею.

  Времени

  Поцелуй меня, время, улыбкой весеннего взгляда,
  Уколи острием темноты в непроглядной ночи.
  Если было бы большее... большего, впрочем, не надо!
  Да и меньшего тоже желать не имею причин.

  Над бессовестным бытом, над тьмой позабытых прозрений
  Поднимите меня, уходящие ввысь времена,
  И последним аккордом мелодии всех невезений
  Пусть звучит надо мной ослепительная тишина.

  На причалах пустых никогда и нигде не встречал я
  Ни фрегатов, ни шхун, цепенея от холода звёзд.
  И пространство водило меня от причала к причалу,
  На дороги пролив остывающей памяти воск.

  Я бродил и бродил по бесцветному миру, однако
  Вспоминали меня иногда небеса, и тогда
  Рассыпались предчувствия чёрные искрами знаков,
  Освещая последнего счастья цветные года.

  Раствори, бесконечность, осколки пропавшего мира
  В помутневшем растворе прошедших забытых веков,
  Зачеркни на листе бытия неизбежность пунктиром
  Озарений.
  Пусть будет душе - и светло, и легко.

  Улыбнись, бесконечность, огнями счастливых событий,
  Озорными очами чудес на меня посмотри.
  Без тепла твоего я скитаюсь забитый, забытый
  В обездушенном мире холодной закатной зари.

  Цветной узор

  Красное, белое, чёрное
  Мне угрожало во мгле.
  Петли фортуны кручёные -
  На небесах, на Земле
  Тонкой иголкою времени
  Из неудач и потерь

  Связаны,

  Свиты,

  Промерены...

  Тем измереньям - поверь!

  Красная нитка, вплетённая
  Злобой и болью в узор,
  Душу тревожит лептонами
  Страхов, сомнений и ссор!

  Белая нить извивается
  Змеем случайностей. Так -
  Цепью проблем обращается
  Малый, незримый пустяк.

  ...Если кровавою раною -
  Солнце на небе с утра -
  То сплетены со старанием
  Чёрные нити утрат!

  Мне б перевить с ними - синие,
  Жёлто-зелёные. Но
  Нет их! Тревожные линии
  Вижу на этом 'панно'.

  Только отдельные локоны
  Синей надежды-мечты
  Изредка радуют око мне.
  Их и не видно почти...

  Осень. Осень. Осень...

  Осень, как могила, поглотит былое.
  Станет меньше силы. Станет время злое.

  В зимнюю обитель вновь судьба вернётся.
  Прошлые обиды вновь укроют солнце.

  Снова, снова, снова - мы с тобой - не вместе.
  Не хватает слова. Не хватает песни.

  Падая на сердце жгучею снежинкой,
  Ты хохочешь дерзко, говоря: остынь-ка!

  Нам помочь с тобою - обрести друг друга
  Не под силу зною... так поможет вьюга!

  Бабочкой последней, вялой, изнемогшей,
  Бьётся, бьётся лето, под дождём промокши.

  Там, за чёрной тучей, Ангел мой - хранитель
  Посылает лучик в дольнюю обитель.

  Наше счастье скрыто в том, чего на свете
  Нету, и разлито горе по планете.

  Под ветров свирели в дождевом спектакле
  На иголках елей оживают капли.

  Если стрекозою улетит удача,
  Солнечной слезою будущность заплачет.

  Обретения, потери...

  На каждый трепет бытия
  Пространство знаком откликалось.
  В простой системе 'ты и я'
  Для счастья сил осталась малость.

  Потери хрупкое звено,
  Нарушив верный ход событий,
  Явилось нашею виной,
  За строем лет давно забытой...

  Ты помнишь, помнишь ли тот миг,
  Когда мы так и не успели
  Несчастий стену проломить,
  И вот теперь - ни сил, ни цели...

  И время тихою струёй
  Текло, без запаха и вкуса,
  И - с каждой новою зарёй -
  Сильней заклятия, искусы!

  Я знаю - всё разделено:
  И похоть, и любовь - не вместе,
  И только времени дано
  Их совместить в единой песне.

  Пространство медлит с торжеством
  Объединенья антиподов,
  И все размерности его -
  Наборы нам неясных кодов.

  И никогда не разгадать
  Их комбинации, конечно,
  Так - непонятна благодать,
  Снегам дарящая подснежник.

  Но струйка времени для нас
  Кристалл прозрения омоет,
  И будет явлен день и час,
  Когда страдающие двое,

  Быть может, только в вещих снах,
  Где мир не делится на части
  И где весна - всегда весна, -
  Обрящут подлинное счастье!

  Двое...

  Я помню старый тёмный дом,
  Ступени лестницы, и третий
  Этаж, где жили мы вдвоём,
  И - никого на целом свете.

  Где по ночам встречал его -
  Пусты отныне коридоры.
  К нему почувствовал родство,
  Не заводя с ним разговоры.

  По разным комнатам к утру -
  Я помню - мы с ним расходились.
  Шептал он: 'Скоро я умру' -
  И утопал в потоках пыли.

  'Мой друг, пребудешь ты один,
  Но не скучай, к чему печали,
  Ведь ты же знаешь - впереди -
  О чём мы долго так молчали...'

  Потом был день - тяжёлый день,
  А за окном сияло небо.
  Цвела герань, и было лень
  Идти на улицу, за хлебом...

  И я ложился на диван
  И ждал, когда лучи заката
  Исчезнут вместе с сотней ран,
  Какими днём душа объята.

  И снова - ночь, и снова - тьма,
  Молчание - нежнее речи.
  И - две души и два ума -
  Друг друга оживляют, лечат.
  

  Ком переживаний  (В небезопасной темноте...)

  В небезопасной темноте
  Я спрятал ком переживаний.
  Кто был свидетелями - те
  Давно ослепли от страданий.

  И хоть не вижу я его,
  Но страх берёт меня во мраке,
  Покуда знаю: ком - живой,
  И подаёт мне злые знаки.

  И я, и те, кто был в былом
  Со мной, когда комочек прятал,
  Найти не могут этот ком,
  И темнота не виновата...

  Ещё горит в душе огонь,
  Но темноту не освещает.
  В кулак сжимается ладонь,
  Но страх мне пальцы разжимает!

  Одиноко...

  Как одиноко в тех местах,
  Где похоронено былое.
  Там в трепетании листа -
  Оцепененье роковое.

  Стихает пение синиц
  Под гнётом мёртвого пространства.
  Размытых прошлого границ
  Не достигает шаг и транспорт...

  Бывало, выйдешь за порог,
  И - вот оно - смеётся детство
  И дарит тысячи дорог
  Да одиночество - в наследство!

  Но вот и смех уже исчез
  В событий беспокойном гуле.
  ...Да, сказка, нет твоих чудес,
  И те, что были - обманули...

  Но всё же я, закрыв глаза,
  На помощь память призывая
  Хотя б на миг вернусь назад.
  Там ты! - душа моя живая.

  Как прежде было - не случилось...

  Как было прежде - не случилось.
  Спираль былого замерла.
  Прими грядущее как милость,
  Твори, мечтай, и все дела...

  Но далеко, в просторах энных,
  Пребудет будущего твердь,
  Где всем хватает переменных
  Для описанья темы 'смерть'.

  От обещаний до прощаний -
  В зеркальном теле бытия -
  Тоннели долгих ожиданий
  Проделала
           судьбы змея.

  В их лабиринтах потеряли
  Ядро первичности своей.
  Витки тугие злой спирали
  Нас закрутили в вихри дней.

  И мы легли унылой пылью
  На зеркала иных миров,
  Где небыль властвует над былью,
  Где счастье - в мощи катастроф.

  05. 07. 2011

  Лето

  Клубится день полдневным паром
  Над голубою чашей лета,
  Змеится меж листвяных арок
  Неторопливый зной, а где-то
  В осоке, сумрачен, неярок

  Мирок прохладный приютился.
  Покой парит, расправив крылья
  Дремотной лени, хищной птицей -
  В просторах мыслей без усилья
  И за пределы их стремится.

  Болото лезвием прохлады
  В лесу бутон жары подрежет,
  И бликов прошлого громады
  Ломиться будут реже, реже
  Туда, где для души отрада -

  В былого гнёздышко, где жили
  Они, питая духом детства
  Мои мечты, надежды или
  Покоя благостное действо
  В сознании производили.

  Придавлен камнем злого зноя,
  В тени до срока замер вечер.
  И бесконечной белизною
  Был беспредельно изувечен
  Простор небес, от жара ноя,

  От мощи солнца изнывая...
  Цветеньем света в дальней туче
  Восток пульсировал... Зевая
  Оконной шторой, дом на круче
  Томился, полдень проживая.

  Июнь

  Полдневный жар с высот небесных
  Прольёт торжественный покой
  На лес, луга, в ущелий бездны
  Господней властною рукой.

  И затрепещет в белом платье -
  Истомы летней - мир земной,
  Смущенный истовым объятьем
  Небес, блестящих белизной...
  В лесных канавах незабудки
  Смеются бледно-голубым
  Сияньем, радуясь (как будто)
  Забавам солнечным любым.

  Семейство прыгающих бликов
  Играет в прятки меж ветвей
  И пламя птичьих песен, криков
  Всё разгорается сильней...
  Церковной тьмой, впитавшей ладан,
  Вздохнул, грустя, еловый лес.
  Мечтой и мыслью не разгадан,
  Покой до полдня в нём исчез.

  Лишь колокольчиковым звоном
  Теперь пространство сгущено,
  Да кукушиным гулким стоном
  Слегка вибрирует оно.
  А после полдня - снова птицы
  Зажгут звучанием простор,
  И солнцем сотканные ситцы
  Украсят птичьих грёз костёр
  Среди ветвей узором кружев
  Переплетения лучей,
  Законы оптики нарушив
  Волшбою сойкиных речей.
  
  Часам к семи медвяным паром
  Июнь окутает сады
  И воздух напоит нектаром
  Ирисов, мяты, резеды.
  А после - влажная прохлада
  Цветком тумана расцветёт,
  И белой ночи будет рада
  Душа, зовущая в полёт...

  Июньская ночь

  Сиреневой печалью
  Омыл сердца июнь.
  Вечернему молчанью
  Пропел болотный лунь.

  На дремлющих полянах
  Лучами тишины
  Из локонов тумана
  Пошиты птичьи сны.

  Жасминовым бутоном
  Прохлада расцвела,
  Лиловым полутоном
  Окрасив зеркала

  Вечерней тихой залы,
  Где платьица дерев
  Колышутся устало
  Под ветреный напев,

  Где выдохи и вдохи
  Полночной темноты -
  Лишь космоса-пройдохи
  Дремотные мечты...

  Сонливые созвучья
  Мерцали вдалеке
  Грозою в дальней туче,
  Купавшейся в реке.

  Пускай же мне приснится
  Мир страсти и огня,
  Пусть звёздные ресницы
  Лучом кольнут меня.

  Зимняя элегия

  По локонам белым седого мороза, опутавшим тонкие зябкие ветки,
  Лилось, полыхая, закатное солнце из рваного неба. -

  Снежинки-кокетки,
  Смеясь алым звоном, его зашивали, пронзая блестящими иглами воздух.
  Их кружево, радугой переливаясь, рассыпало льдистые, снежные звёзды
  На плотные шубы темнеющих елей, на шапки дубов...

  Но разбухшее солнце -
  Лилось и лилось и, казалось, неделю всё будет струиться на ели и сосны,
  Всё будет стекать по стволам, застывая на них и на локонах белых морозных.
  И вечер чернильную синь не расплещет, взорвав темноту мановением грозным...
  Мерцал золотистый дворец снегопада, а солнце краснело, на лес вытекая.
  Казалось, что время быстрее бежало, пугая день зимний ночами, веками.
  Раскрасили кобальтом сумерки небо, и купол его стал по-звёздному чистым.
  И ночь раскрывала для тайны объятья, сама оставаясь яснее всех истин.
  И рушились воздуха замки цветные, слетала с их стен на снега позолота.
  И, глядя в ночные глазницы пустые, совсем позабыл о последнем полёте...
  В ночи за окном заблудились деревья, запамятав азимут свой и шептали,
  Что завтра по-новому будет едва ли, а сонные звёзды в ответ им кивали.

  Бродило по лесу извечное нечто,
  о чём каждый думал хотя бы однажды,
  И разум пугала могучая вечность
  мыслишкой 'копи - не копи... всё отдашь ты.

  Тридцать седьмая весна

  Аквамариновая юность
  Туманом пала на глаза...
  Не обыграть, не переплюнуть
  Судьбу без веры в чудеса.

  Замысловатые синкопы
  Ещё в душе моей звучат!
  Какой закон, какой тут опыт,
  Когда весны горит свеча!

  Какие выводы... итоги...
  Какие мысли о былом!..
  Когда листвяные чертоги
  Влекут жар-птицыным крылом!

  Когда сиреневою дымкой
  Мне улыбаются леса,
  И пляшут первые дождинки,
  Бушует первая гроза...

  Хотя у зрелости осталось
  Ничтожно мало от того,
  Что было прежде, эта малость
  Дороже прошлого всего!

  По мостовым, по тротуарам...

  По мостовым, по тротуарам
  Маршировал осенний дождь,
  И запад, облачённый в траур,
  Сказал: ты больше не придёшь...

  Цвело тревожное молчанье
  Тюльпаном лопнувших надежд,
  И сердцем чётко различаем
  Был счастья прежнего рубеж.

  А ливни пуще всё хлестали,
  Шлифуя неба синеву
  До остроты дамасской стали,
  Косившей жухлую траву.

  Горчило осени начало
  Твоим отсутствием в судьбе,
  И небо - плакало, кричало,
  Ветрами ухая в трубе...

  Другие часто возвращались
  И оставляли тени зла,
  Но ты их тьму не освещала,
  И только в памяти жила.

  Июльская элегия

  Виолончельною печалью звучал июль
  И дни бежали в алом зное, быстрей косуль.

  Воспоминаньем о прохладе томил меня
  Еловый лес, кукушки плачем в покой маня.

  И я вошёл под своды елей, в их терема,
  Где мхом шепталась под ногами сырая тьма,

  Где мне мерещилось былое за каждым пнём,
  И в памяти моей мерцало живым огнём.

  И тихо блики танцевали, и пела мгла,
  А сердце болью прошивала времён игла.

  Простор, лилов и ароматен, напомнил храм,
  Куда я с трепетом и верой шёл по утрам.

  Свечой алтарною стояла вдали сосна,
  Держа на кроне пламя солнца, и - докрасна

  Был раскалён над нею воздух, а мысль моя
  Парила птицею уставшей в других краях,

  Где было вольно и просторно моей душе,
  Куда не в силах я вернуться давно уже.

  Виолончельною печалью звучал июль
  И дни бежали в алом зное, быстрей косуль...

  Сон

  Пролетая над поляной,
  Одиночество моё
  В сети благостной нирваны
  Погрузило бытиё.

  Беспокойство, невидимкой
  Семенящее во тьме,
  Потерялось в синей дымке,
  Не найдя пути ко мне.

  И лучистые просторы
  Приоткрыла тишина,
  Ожиданием простого
  Звука слов обожжена.

  Грани мира заиграли
  Запредельностью мечты,
  Из священного Грааля
  Тайны я вкусил почти...

  Увлекли миры иные,
  Где давно упрощены
  Все случайности земные,
  Те, что возвещают сны.

  Но мои порвались сети
  От движения времён:
  Я на горестной планете
  Вновь судьбою заклеймен.

  В ничто...

  Сгорая в пламени росы, луга туманами дымились
  И на космических весах день перевесил ночь.
  И был так радостен восток, всем оказав толику-милость, -
  Смахнув ресницами лучей ночную темень прочь.

  В небытие, в мечты, в ничто - он обратил былую данность.
  Смыканье стрелок на часах кромсало тот фрагмент,
  В котором было всё вот так - случайно, мило и спонтанно,
  В музее памяти оно, теперь как рудимент!

  Сырой восток рисует знак рассветной тонкой кистью в небе,
  Танцуют тени облаков в объятиях лучей
  На кронах дремлющих дерев, где полыхает птичий лепет
  И замирает боль веков у дуба на плече.

  Но почему-то всё вокруг - разобщено, несовместимо.
  И нет гармонии былой - ни в небе, ни в душе.
  Событий славных череда проносится всё мимо, мимо:
  Удача мимо цели бьёт, причём давно уже...

  Осенние вариации

  Песком золотым сквозь небесное сито
  На Землю осыпалась осень
  И небо - до звона покоем разбито -
  Ударами гулкими оземь.

  Оно, рассыпаясь на тысячи лужиц,
  Пронзило уснувшие чащи
  Острейшей стрелою ноябрьской стужи
  И снегом, печалью блестящим.

  Избушка лесничего, старясь, ветшая,
  Неспешно отправилась в вечность.
  Никто в этом странствии ей не мешает.
  Притихли и мыши за печкой...

  Блуждая по первому снегу, по бликам -
  По огненным пятнам - увидишь:
  Гуляет былого двойник бледноликий.
  К нему не захочешь, да выйдешь...

  Леса и сады улыбаются грустно
  Багряной густой тишиною.

  Молчание - это, конечно, искусство -
  Почувствовать осень живою.

  Утром

  Рассвет, задумчив, нерешителен,
  Уча какой-то свой закон,
  Легко общался с небожителем
  Весёлым птичьим языком.

  Чирикал, тенькал и посвистывал
  Живой бесформенный комок
  В переплетенье хвои с листьями,
  И всё устать никак не мог.

  И ощущенье пряной праздности
  В разноголосой пестроте
  Дразнило, образуя разности
  Оценок чуда в красоте.

  Лишь там, где сырость изначальная,
  Камыш, осока, молочай -
  В траве - отчаяньем качаема -
  Ютилась некая печаль.

  Ведь утро, медленно скользящее
  По тёмной чаше бытия, -
  Ни что иное как блестящая
  Слеза, о Господи, твоя...

  Я был жестоким действием разъят...

  Я был жестоким действием разъят
  На две неравнозначные основы,
  Несущие в сознание разряд
  Сомненья и прозрения святого.

  Сомнение поставило печать -
  Окутало мой мир злой пеленою.
  Прозрение - свечением луча -
  Рассеивало морок предо мною.

  Я знаю -
  был бы счастлив, счастлив я,
  Когда б сомненья мыслить не мешали...
  В покое вечном - радость бытия,
  А в страсти, вожделении - едва ли!

  И я вошёл в давно забытый храм.
  Надежды трепетали там свечами
  И пелись песнопенья по утрам,
  Исполнены покоя и печали.

  И светлый дух слетал из алтаря,
  Высвечивая тьму моих томлений,
  Спокойствие творил во мне, даря
  Душе моей от хвори исцеленье.

  И крест на аналое целовал
  Упавший с неба луч.

  Окно сияло.

  Но кто-то мне нашёптывал слова:
  Покоя на Земле для счастья мало.

  Ты не такая...

  В гробу ледовых стылых дней зима заснула.
  И блик весны дрожал на ней, на снежных скулах.

  Тепла не чувствуя, она во сне искала
  Страну, где стынь и белизна, где льды и скалы.

  И на лице застыл декабрь, едва заметной
  Улыбкой, чопорной слегка - бесстрастья меткой.

  А слишком ярый - в сотни жал - январский холод
  На остриях ресниц лежал, на них наколот.

  И - вспышек магния белей - блестели кудри
  Морозной дымкой февралей - искристой пудрой.

  Весна! Хмельная теплота! Глоток токая!
  Ты всё равно не та, не та...

  Ты не такая...

  Наблюдение

  Я видел, как зажжённая зарёю,
  Горела ярым пламенем роса
  И над травой, спешащая за роем
  Каких-то мошек,
                             мчалась стрекоза.

  Переливаясь радугой, сверкала,
  Разбившись отраженьями в росе;
  И понял я, что целой жизни мало -
  Увидеть мир во всей его красе.

  Земной мир

   'И странной тайной повиты...' А. Блок

  Никто с этим миром не спорит.
  Законы его нелегки.
  И счастье сменяется горем,
  Прекрасным мечтам вопреки.

  Сплетаются руки и души
  В едином порыве, но вновь
  Судьба ликование рушит
  И молвит: 'К печали готовь

  Согретое юное сердце
  Короткой любовью!', и вот -
  Гармоний сбиваются герцы,
  Темнеет грядущего свод...

  Откроем забытые книги,
  Сдувая священную пыль:
  Прозрений спасительных миги,
  Изменят ли скорбную быль?

  Конечно же, нет и, как прежде -
  Скорбей расцветают цветы
  На поле истлевшей надежды,
  Туманом грехов повиты.

  Где чуда искать? В небесах ли?
  За жизненным кругом невзгод?
  Терпение, силы иссякли.
  За годом проносится год...

  И снова по вечной спирали
  Кружатся планеты судеб
  В пространстве, где счастье украли
  Причины-разбойники, где

  И жизнь-то - всего лишь - свобода
  Спокойного хода времён.
  Сознанья напрасна работа,
  Чтоб ход был ему подчинён...

  И всё же - в каком-нибудь мае,
  Забыв обо всём навсегда,
  Мы с лёгкостью мир понимаем,
  Но поздно...
  умчались года...

  Ночная миниатюра

  Синей бабочкой лесною
  В паутине темноты
  Билась позднею весною,
  Тронув крыльями цветы,

  Полночь,
  звёздною пыльцою
  Опыляя небеса,
  Где - луны полукольцо и
  Бездны тёмные глаза.

  От биенья крыл полночных
  Трепетала темнота.
  Паутина, хоть и прочно
  Полночь сцапала, но та

  Порвала её, на запад
  Улетела. А клочок
  Паутины трогал лапкой
  Злой рассветный паучок.

  Радужное прошлое

   Звезда Маир сияет надо мною... (Ф. Сологуб)

  Осколки разбитого детства
  Мечты искромсали мои,
  От прошлого некуда деться.
  И где он, далёкий Маир!

  Пронизаны радостной дрожью,
  Проносятся годы, а я
  В грядущее по бездорожью
  Иду, за предел бытия.

  Мелькают забытые лица,
  Фрагменты былого. Они
  Меня призывают молиться
  За прошлые грешные дни...

  А лучики воспоминаний
  Погасли, не греют мой мир.
  В свинцовом осеннем тумане
  Померк мой желанный Маир....

  Молюсь, чтобы не было боли
  От радостно прожитых дней
  И чтоб, обедневши судьбою,
  Не стал бы я духом бедней.

  Грядущее свяжет, конечно,
  Тугою петлёю невзгод
  Крыла, на которых беспечно
  Душа совершала полёт.

  Оно роковой пеленою
  Окутает радужный мир,
  Но вновь заблестит надо мною
  Зовущий в иное Маир!