(Сказка для детей взрослого возраста)
I
В неком царстве (я там был)
Правил славный Гавриил.
Не сказать, что мирный житель –
Пола женского любитель.
Был отважным – только троньте –
На любовном женском фронте.
Но война не вечно длится,
Кончен бой, пора жениться.
Вон уж бабки строят глазки,
Далеко ли до развязки?
На посту таком, друзья,
Без наследника нельзя.
Встал пораньше Гавриил,
Сексуальных полон сил,
Выпил квасу, сел на стул,
Оженился и уснул.
Пробудившись, видит рядом
Спит жена с каким-то чадом,
На полатях – с квасом кружка.
- Чьё дитя лежит в подушках?
А жена ему в ответ:
- Хочешь верь, а хочешь – нет,
Хоть и стар ты, Гавриил,
Но такого начудил!
Как маньячный сексуал,
Ты меня атаковал,
Мял без устали, кряхтел –
Изгалялся, как хотел.
- Полно, баба, дурковать!
Сей же миг желаю знать,
Кто творец сего приплода:
Мне сдаётся – воевода?!
Иль ошибочен прогноз?
Те же уши, тот же нос.
Тот же прыщик на носу.
И рубает колбасу!
- Вот она, твоя награда!
Сам просил: «Скорее надо»,
Я послушалась, и что ж,
Богатырь тебе не гож?
На глазах растёт сынуля,
Видно, генами в папулю.
Экий вымахал амбал –
Чуть из люльки не упал!
- Ты башку мне не морочь!
Чтобы плод созрел за ночь,
Не случалось на Руси,
Хошь, у дохтура спроси!
А жена ему в ответ:
- Где мы – в сказке, али нет?
Вроде, антилектуал,
А «Салтана» не читал!
В сказках то ль ещё бывает!
Всяк малец об этом знает.
Ты у Пушкина поройся,
Выпей бражки, успокойся.
II
Время птицей пролетело.
Царский сын взялся за дело:
Воевать да царством править,
Царь уж стар, к чему лукавить?
Вот зовёт Гаврила сына:
- Подойди ко мне, детина.
Ты, я вижу, начал бриться,
Значит, Вань, пора жениться.
Или я не заслужил
Внуков няньчить? Доложил
По секрету воевода:
На лягушек нынче мода.
Хоть в болоте жаб не счесть,
Но средь них царевна есть –
Пусть и в лягушачьей шкуре,
Но ведь – женщина, в натуре!
Весь продвинутый народ
На болото так и прёт!
Ты б туда стрелу пустил. –
Молвил царь и загрустил:
- В царстве кризис, нет порядка,
Где чиновник, там и взятка.
Зазевался – глядь, на троне –
Воевода – вор в законе.
Символ власти – царский трон,
Неспроста со всех сторон
Всякий зад на нём стремится
Капитально угнездиться,
Особливо зад опальный –
Конкурент потенциальный.
Чтоб не охать над судьбой,
Забери-ка трон с собой!
- Что-то, батя, Вы не в духе.
Или Вас заели мухи?
Я всегда готов жениться,
Но на жабе – не годится!
- Хоть ты умный, а дурак!
Для престижу нужен брак.
Или там пасутся зря
Тридцать три богатыря?
Та лягушка из болота
Стоит больше бегемота,
И приданое за ней –
Миллионов 100 рублей!
Я же в бизнесе отстал,
Поистратил капитал.
А с твоей-то, Ваня, рожей
В нищете тужить не гоже.
- Коль у нас казна пуста,
Посещу я те места.
Обязуюсь: эту чуду
Земноводную добуду!
III
Снаряжается Иван,
Из чулана чемодан
Достаёт большой походный,
На колёсах – самоходный.
Чай, наследнику престола,
Сообразно протоколу,
Чемодан нельзя нести –
Чин положено блюсти.
Собирает Ваня шмотки:
Колбасу, бочонок водки,
Двухпудовые гантели,
Трон работы Церетели,
Фотографии отца,
Воеводы-подлеца,
От чесотки – крем вонючий,
Клей «Момент» - на всякий случай,
Одеяло, простыню,
Примус, мамкину стряпню –
В общем, всякую фигню.
(Лень мне в этом хламе рыться,
Если в нём нужда случится,
Чемоданное меню
Я потом присочиню).
Тут царица слезла с печки:
- Вань, в походные аптечки
Положи бальзам – с похмелья,
От чумы болотной – зелье.
Не забудь резерватив.
Будь с Лягушкою учтив,
Чай, не девка с сеновала, -
Не хватай за где попало!
Проявляй к ней антирес,
Соблюдая политес.
Поумерь любовный пыл.
- Я ж, мамаш, не зоофил!
Затащить её в кровать,
Чтоб вдвоём икру метать?
Я до жаб не егозлив.
На фига резерватив?!
- Больно умные все стали!
Но с ума-то обнищали!..
Поясницу не студи.
За портянками следи.
IY
Наконец, Иван собрался,
С лекторатом распрощался,
Сел верхом на рысака
И быстрее ветерка
Полетел ловить Лягушку,
Под Лягушку взяв кадушку.
Чемодан – за ним – походный
На колёсах – самоходный.
Обуян азарта дрожью,
Прёт Иван по бездорожью,
Распалился, как реактор,
Позабыв, что конь – не трактор.
Встал рысак, не бьёт копытом,
Хоть и вдоволь кормлен житом.
Знать, подкрался карачун,
Загрустил и сдох скакун.
Сокрушается Иван,
Взгромоздясь на чемодан:
«Кабы батя не был жмотом,
Я ковёрным самолётом
За какой-нибудь часок
Совершил бы марш-бросок».
Так Иван, судьбу кляня,
Сгоряча загнал коня;
Выпил с горя, покемарил
И по компасу пошпарил
За Лягушкой резвым шагом
Напрямую – по оврагам.
Y
Третий день в пути проходит.
Вкруг болота Ваня бродит.
Ноги гнутся, словно прутья,
Кружит леший на распутье.
На заброшенной дороге
Сапоги натёрли ноги.
Утомил нелёгкий путь.
Лёг царевич отдохнуть.
Вот ужо Ивану мнится:
Перед ним стоит девица,
И челом и статью гожа.
На кувшинке сохнет кожа,
Ранка в ней провоточит,
Где конец стрелы торчит.
Смрад стоит со всех сторон –
Нечисть варит самогон.
В голове его мутится.
Подбоченилась девица:
- Эй, губитель жабьих шкурок!
Где ты шляешься, придурок?!
На болото выползай
И давай меня спасай!
Что стоишь, разинув рот,
Как в музее идиот?
- Ты, вообще-то, кто такая?
- Я? Жена твоя Аглая!
Почитай, четыре года
Даром жду тебя, урода!
Мне сдаётся, ты не рад?
- Ни фига себе, расклад!
Без меня меня женила.
- Что, Иван, любовь остыла?
Не отвертишься, жульё!
Видишь, в шкурке остриё –
Как свидетельство для брака, -
От твоей стрелы, однако!
- Хоть и царских ты кровей,
А бранишься, как плебей!
И почто свою фигуру
Облачила в эту шкуру?
- Не читаешь ты газет,
Когда ходишь на клозет,
Там в любой передовице
О Кощее говорится.
Этот старый мухомор
Согрешил и – за бугор!
На приданое польстился.
А когда опохмелился
После свадьбы поутру,
Впал немедленно в хандру,
Так меня возненавидел,
Что предательски обидел:
На болото затащил,
В жабью шкуру заточил,
Спёр мобильный телефон
И подался за кордон…
Коль такая канитель,
Ты Кощея отметель!
- Хоть не ласковы слова,
Признаю на них права,
И уже трясусь от злости
Разыскать Кощея кости.
Пусть он – дока в оккультизме,
Но получит по харизме!
Верь, найду его отель,
Номер, комнату, постель,
И клянусь: сию пропажу
Я по простыни размажу!
Совершу святую месть
За поруганную честь!
Ну, а после – честь по чести
Под венец пройдёмся вместе…
YI
Сел царевич на траву:
«В сказке я иль наяву?
То ли трезвый, то ли пьян?
То ль в башке какой изъян,
Возбуждённой наважденьем»?
Что ж, Ванюша, с пробужденьем!
И пока в густом лесу
Ты рубаешь колбасу,
Скипидаря перегаром,
Мы, не тратя время даром,
Стольный город посетим,
Виртуально навестим
Там оставленные лица,
Что умаялись томиться
Без вниманья во дворце
У монарха на крыльце.
YII
Хоть царям и не по чину,
Император впал в кручину,
Закупил фургон «Мадеры»
И взялся хлебать без меры.
Между тем, как гром из туч,
В государстве зреет путч.
Гомонят со всех сторон:
«Царь пропил фамильный трон»!
«Как людям мозги не парь,
А без трона ты не царь»!
«А без трона ты есть кто»?
«Прощелыга»!
«Конь в пальто»!
Выпив дюжину «мадер»,
Царь залез на шифонер,
Чтобы, как с броневика,
Речь оставить на века.
- Это что за саботаж?!
Распустились, панимашь!
Всех отправлю в рокировку
В глушь, в тайгу – на перековку!
Я лихих бунтовщиков
Не оставлю без оков!
Обещаю как Гарант!
Кто тут первый арестант?!
- Ишь, гляди, распетушился!
Знать, для храбрости напился.
А скажи, хулиганьё,
Где седалище твоё?
Только чтобы без обмана!
- Трон хранится у Ивана,
Передал без протокола
Как наследнику престола.
«Где он бродит, шалопут»?
Воевода – тут как тут:
- Я согласен - в рокировку.
Подпиши командировку
В глушь, в тайгу – деньков на пять,
Чтоб царевича сыскать.
Нет с оказией купца
От Ивана-удальца,
Обещал прислать с докладом.
Не беда ли с нашим чадом?
Ты, Гаврила, не серчай,
Всё ж мы – в родственниках, чай?
И кому Иван роднее,
Только Господу виднее.
- Ладно, чёрт с тобой, скачи.
Но от погреба ключи,
Где фугас лежит летучий,
Сдай-ка мне – на всякий случай.
YIII
Что ж Иван? В лесу дремучем,
Колдовским виденьем мучим,
Позабыв про бутерброд,
Он сидит, разинув рот,
Зацепил ногой репейник,
Потревожив муравейник.
Влез мураш на колбасу:
- Дай немного пососу!
Как у нас в общаге врут:
Всяку гадость люди жрут.
Про двуногих злые байки
Обожают в нашей шайке…
Ничего, вполне съедобно, -
Заключил, икнув утробно.
- А скажи-ка, чем влекущи
Для двуногих наши кущи?
Не за тем же ты в лесу,
Чтобы лопать колбасу?
- По велению отца
Я отправлен из дворца,
Чтоб, явив любовну страсть,
Укрепить царёву власть
Или попросту – жениться
На царевне, что томится
Под заклятьем в виде жабы,
Завладеть приданым дабы.
В тщетных поисках Лягушки
Заблудился на опушке.
Может быть, подскажет кто-то,
Как мне выйти на болото?
В ухо пискнул насекомый:
- Я с дорогами знакомый.
Заждалась, поди, милашка?
- Что ж, потопали, букашка!
IX
В стороне от автострад
Продвигается отряд:
Муравей, за ним – Иван,
За Иваном – чемодан.
За неполных две недели
Сто шагов преодолели.
Вот и лавочка, «грибок» -
У развилки трёх дорог,
Рядом – надпись на табличке:
«Прямо – к чёрту на кулички,
Влево – к ласковой царевне,
Вправо – к брошенной деревне».
Встал царевич на кадушку:
Не видать ли где Лягушку?
Компас как тут ни крути,
Три дороги впереди.
Почесал Иван в затылке:
- По которой топать к милке?
- Все пути ведут к Лягушке,
Коль минуешь ты ловушки, -
Муравей ответил Ване
И исчез в его кармане.
Воевода, бдя в засаде,
Злобно шепчет где-то сзади:
- Всё равно куда идти,
Сгинешь, бестолочь, в пути!
И тогда, презрев закон,
Я добуду царский трон!
X
Выпил Ваня для сугрева
И тропой, ведущей влево,
Молодецких полон сил,
За приданым потрусил,
Движим целью «благородной».
Вдруг пред ним шатёр походный
За пригорком, как тайник,
Неожиданно возник.
Бородатые нукеры
Радикально чуждой веры,
Оседлав гранатомёт,
Охраняют главный вход.
Не хотят с Иваном знаться:
- Руки вверх! Стоять! Бояться!
Достаёт Иван гантели
И с размаху бьёт по цели.
Те не долго препирались –
Только бороды остались.
Ванька пот со лба отёр
И проследовал в шатёр.
Там заморская княжна –
Горделива и нежна,
На конфеты налегая,
Возлежит почти нагая,
Из одежды – лишь шальвары.
В винном соусе кальмары
На тарелках стынут рядом.
Под её брезгливым взглядом
Дохляки-холостяки
Домогаются руки.
Жирный евнух с опахалом
Преграждает путь нахалам.
Почесал Иван макушку:
«На фиг мне нужна лягушка!
В тине квакает Аглая.
Эта краля – не такая!
Всё – при ней, как говорится.
Может, здесь остановиться»?
Из кармана Муравей
Шепчет Ваньке: «Дуралей!
Здесь вербуют в моджахеды
Для Бен Ладена победы,
А красавица – награда
За теракт внутри Багдада».
Причитая: «Свят! Свят! Свят!», -
Ванька пятится назад.
- Нехорошая квартира!
Жаль, не видно в ней сортира,
Где герой всегда готов
«Замочить» боевиков.
Ну, а коль сортира нет,
Соблюду нейтралитет.
Знать, придётся по дороге
Уносить скорее ноги.
XI
В это время во дворце
Поздним утром на крыльце
Царь, ударясь лобным местом,
Дирижировал оркестром,
Чтоб вставала с бодуна
Непутёвая страна.
Вышел дворник, вынес флаг
И, зевая, кое-как
Присобачил над дворцом –
Не туда, не тем концом.
Царь ему: - Поправь, урод!
Тот в ответ: - И так сойдёт!
А скажи-ка, государь,
Где зарплата за январь?
На дворе уже июль,
А в карманах – круглый нуль.
Или я сошёл с ума –
Вешать флаги задарма?
- Деньги – это атавизм.
Где же твой патриотизм?
Чувство долга?
- Да пошёл ты!..
Окромя как на дефолты,
Ты ещё на что-то гож?
- Гож: на казни! На правёж!
На битьё нахальных рож!
На расправу! На дебош,
Если, часом, доведёшь!
Так что ты, ядрёна вошь,
Эту тему не тревожь!..
А за флаг тебе зачтётся.
Погоди, ужо вернётся
С траншем денежным Иван,
Вот тогда – готовь карман.
А покуда – получай
Рубль с мелочью – на чай.
XII
У развилки трёх дорог,
Сочиняя некролог,
Воевода ждёт Ивана,
Или – с трупом чемодана,
Где лежит, как в колыбели,
Трон работы Церетели.
Вдруг в полутора верстах
Чемодан мелькнул в кустах.
Вмиг приладивши к столбу
Дальнозоркую трубу,
Зрит и видит воевода
Кульминацию похода:
С горки катится Иван,
Оседлавший чемодан,
Аки бомж: худой, небритый,
Но пока что не убитый.
Чертыхнулся воевода:
«Нет управы на урода!
Любит счастье дурака!
Что ж, Иван, живи пока.
Я ж в сторонку отойду
И покликаю беду».
А Иван с горы спустился,
Слез с «коня», перекрестился,
Колбасою закусил
И направо потрусил –
К хуторку в краю убогом
С парой изб, забытых Богом.
XIII
Мчится Ванька, напевая:
«Широка страна родная»!..
Широка-то, широка,
Только лихо в ней пока.
Опустели закрома.
Реки, полные дерьма,
Транспортируя мазут,
По равнинам вдаль текут.
Пересёк Иван ручей
И лишился кирзачей:
Растворились, как в мартене,
В ядовитой мутной пене.
Велика ли закавыка?
Настрогал царевич лыка,
Сел под дубом, лапти сплёл,
Вновь обулся и побрёл,
Продолжая напевать:
«Нам ли плакать-горевать»?!
XIY
Две избушки-развалюшки
В опустевшей деревушке
Преградили путь Ивану,
А за ним – и чемодану.
Заглянул Иван в лачужку,
Что же видит? Раскладушку,
А на ней лежит скелет –
Вот такой возник сюжет.
Ладно, просто бы лежал –
Никому бы не мешал,
Но разносятся на метры
По избе дурные ветры,
И воняют эти кости
Исключительно от злости.
Будешь зол, коль всяк прохожий
Лезет в гости с наглой рожей.
Но царевичу Ивану
Запах тот – по барабану,
Так как Ванькины онучи
Вряд ли менее пахучи.
- Эй, чувак на раскладушке,
Где тут водятся лягушки?
Встань, тропинку укажи,
А потом хоть век лежи.
- Кто тут прётся на ночь глядя?
- Не греми мослами, дядя!
Пред тобою не сопляк,
А царевич, как-никак!
Так что рылом не крути,
Накорми и приюти,
Наливай-ка в миску щей…
Ба, да это же Кощей!
Вот нечаянная встреча!
Я-то думал, ты далече:
В Катманде иль на Канарах,
А нашёл – в дерьме на нарах.
Как такое может быть?
Не желаешь прояснить?
- Ох, уж эта молодёжь!
Уваженья – ни на грош.
Если мучит аппетит,
Ешь, покуда не стошнит.
Утоли в кишке печаль,
Угощайся, мне не жаль:
Вот с пиявками пельмень,
Жуй и слушай, коль не лень.
XY
Был я весел и богат,
Не женат и не рогат,
Но бессмертен, то есть вечен,
И поэтому беспечен.
Повстречал однажды я
Дочь Болотного Царя –
И красива и стройна,
Только зла, как сатана,
Ох, и вредная натура!
И на теле – жабья шкура.
Мне б почуять, что подружка
На три четверти – лягушка,
Не обличьем и фигурой,
А скандальною натурой!..
Той красавицей присушен,
Стал я к прочим равнодушен,
Так страдал, что свет не мил,
И тогда в себе открыл
Аномальное явленье –
В сексуальном отношенье:
Вдруг проснулся интерес
До лягушкиных телес.
Словно цапля, на пляжу
За квакушками слежу.
Прыгнет жаба в неглиже,
И в оргазме я уже.
Пусть на чучело похожа,
Лишь была б зелёной кожа.
Став практически маньяком,
Вздумал вылечиться браком:
Взял, надеждою горя,
Дочь Болотного Царя,
За неё отдав калым
И – свободу вместе с ним.
Ночь прошла, за ней – другая,
Не влечёт меня Аглая.
Съел «Виагры» два кило –
Ни фига не помогло,
Лишь к утру от дозы той
Возбудился… геморрой.
От Аглашкиных истерик
Стал я нервным, как холерик.
Где язык, у этой – жало,
И оно меня – достало!
Слово за слово – скандал…
Как же я от них устал!
Чтобы знала свой шесток,
Колдонул её чуток.
Глядь, на койке, где подушка, -
Сексапильная лягушка.
Лезу к ней, горя любовью,
А она не водит бровью,
Лишь бранится с новой силой,
Обзывая «чекатилой»,
Выдвигает аргумент:
«Ты – маньяк и импотент»!
Прямо в душу жалом метит.
Осознав, что мне не светит,
Бросив шмотки и манатки,
Прочь помчался без оглядки,
Чтоб не видеть этой твари!
Нищ и гол, как пролетарий,
Жизнь влачу – не на Канарах,
А в Гадюкине – на нарах,
Здесь в условиях ужасных,
Аки бомж, в лохмотьях грязных,
В потаённой развалюшке
Я скрываюсь от Лягушки…
Хоть и нет на мне креста,
Но душа моя чиста. –
Тут царевич загрустил
И слезу с соплёй пустил.
Вдруг, как чёртик на пружинке,
Из Ивановой ширинки
Возникает Муравей:
- Ты, царевич, - дуралей!
Пред тобой – пустой скелет:
Ни души, ни сердца нет.
Как осёл, развесив уши,
Ты сомлел от явной чуши.
Хоть спесива та Аглайка
И бренчит, как балалайка,
Так на нервах дребезжит,
Что любой мужик сбежит,
Но Кощею ты не верь,
А, открыв пошире дверь,
Награди его пинком,
Пусть порхает с ветерком!
Припечатай супостату,
Чтоб стрелой покинул хату,
На болоте приземлился
И в злодействе повинился!
XYI
Поднимается Иван,
Открывает чемодан,
Достаёт гантелей пару,
Чтоб задать Кощею жару.
А Кощей ему в ответ:
- Не смотри, что я – скелет.
Как по мне ни молоти,
Я бессмертен во плоти,
Сколь гантелей ни колбась,
Только пукну, рассмеясь.
Вот такой уж я урод:
Смерть-злодейка не берёт.
И поскольку я – не враг,
И тебе желаю благ,
Настоятельно прошу:
Убирайся! Укушу!
Уходи, покуда цел!
Загостился, надоел!
Ковыляй своей дорогой
И жены моей не трогай,
Если шкура дорога!
Вряд ли мне к лицу рога.
К полигамным склонность бракам
Допустима лишь макакам.
Коль к Аглашке прикоснёшься,
Так уснёшь, что не проснёшься!
И хоть я давно в бегах,
Но ревнив – спаси Аллах!
- Зелье пьёшь ты с мумиём,
Но в бессмертии своём
Убеждать меня не надо,
Ты, считай, - продукт распада!
Углядев изъян в Кощее,
Размахнувшись половчее,
Бьёт Иван злодея в темя,
Тот рассыпался… на время.
Но мослы друг к дружке жмутся
И, того гляди, срастутся.
Лезет Ванька в чемодан,
Где лежит подробный план:
«Как построить задарма
Из подручного «дерьма»
Чудо-юдо-ветролёт,
Что по воздуху плывёт» -
Разработка для народа
Оборонного завода.
Чтоб проделать экскримент,
Извлекает клей «Момент»,
Из мослов пропеллер клеит
И от запаха балдеет.
«Из Кощеевых костей
Выйдет много лопастей.
Над болотом пролетая,
Обнаружу, где Аглая».
Как предписывает план,
Получился ероплан –
Хоть без устали смердящий,
Но живой и говорящий.
Не забыт и чемодан:
И ему пропеллер дан.
XYII
То ли в среду, то ль в субботу,
Поднимаясь на работу,
Царь вскочил «не с той ноги»:
Свет отключен за долги.
«Знать, по первому каналу
Не продлиться сериалу,
Где коварный дон Мигель
Тащит девушку в постель,
А она не въедет, дура,
Что он млеет от лямура.
Там, у них – любовь и страсти.
У меня ж – одни напасти:
Вон уже который год
Во дворе фонтан не бьёт.
Там, посмотришь: клячей-кляча,
Но одета от Версача,
А моя, хоть и царица,
Как сапожник, матерится;
Нет ни рожи, ни фигуры.
Тьфу! Каки уж тут лямуры?!
Непричесана, чумаза…
У, притопала, зараза!
- Добро утро, старый пень!
Что, замучила мигрень?
Меньше лопал бы «Мадеры»,
Так и жили б мы, как сэры.
Вон, гляди-ка, князь монакский,
Гладок, как скакун арабский,
Потому что в меру пьёт;
Хоть на проценты живёт,
Умножая капитал,
Но, как ты, не исхудал!
Что нахмурился, тиран?
Где сыночек мой Иван?
Как взгляну на образа,
Так и катится слеза.
Нет вестей уж три недели.
Может, косточки сопрели,
И лежит в земле Иван,
А над ним растёт бурьян,
Крест могильный покосился?..
Царь вздохнул, перекрестился:
- Хватит каркать, стара дура!
Что за подлая натура?
Я дискуссий не люблю.
Ох, дождёшься, удавлю!
День и ночь жужжишь, как муха.
Подпоясав шарфом брюхо,
Царь хлебнул с устатку бражки:
- Говорят, такие ляжки
Аппетитные у Жабы!
Эх, годочков скинуть кабы! –
Вспомнил старый Гавриил,
Как когда-то он чудил.
- Полно бредить про худое!
Знамо, дело молодое.
Не торопится Иван,
Потому – от счастья пьян.
XYIII
Мчится планер средь небес.
Позади остался лес.
Понукая ветролётом,
Кружит Ванька над болотом.
Ветролёт ворчит, гундосит,
Но горючего не просит,
Выдаёт на форсаже
Вонь такую, что уже
Даже Ваньке тошно стало:
- Эй, заткни-ка поддувало! –
Тот в ответ, впадая в раж,
Заложил крутой вираж,
Юркнул в облако лисой.
Подавившись колбасой,
Бьёт Иван злодея в ухо,
Языка лишив и слуха:
- Прилетим, начищу рыло,
Разберу и сдам на мыло! –
Сплюнул вниз, перекрестился,
Сбросил скорость, приземлился.
Впопыхах теряя лапоть,
Поскакал Аглашку лапать;
И, уткнувшись носом в нос,
Припечатал ей засос;
На щеке – слеза скупая:
- Я примчался к Вам, Аглая,
Чтоб потребовать руки,
Где с приданым сундуки?!
Та стоит, разинув рот,
Изучая ветролёт.
От кабины до хвоста
Все «интимные» места
Обвела суровым взглядом,
Подошла и встала рядом:
- Или я в бреду каком?
Этот планер мне знаком!
А Кощеева башка
Норовит исподтишка,
Разозлившись на Аглашку,
Укусить её за ляжку.
Тут Иван вмешался в спор:
Взял и выключил мотор.
Вдруг болотная колода,
За которой воевода,
Затаившись, ждал развязки
Этой сказки (иль не сказки?),
Повернулась, накренилась
И в пучину погрузилась,
Утащив с собой ко дну
Крик отчаянный «Тону!».
(На хрена тянуть рязину?
В омут эту образину!).
Сказка – ложь, да в ней – намёк!
На «закуску» -
ЭПИЛОГ:
После дождичка в четверг
Был устроен фейерверк.
«Легитимно» по указу
Был Иван назначен сразу
За семейным «пузырём»
Воеводой и царём.
Выбив к пенсии надбавку,
Гавриил ушёл в отставку.
Муравей живёт в лесу,
Потребляет колбасу,
Ту, что шлёт ему Иван.
Самоходный чемодан
Служит транспортом банкиру,
Путешествует по миру.
Сумасбродная Лягушка
В позолоченной кадушке
Припеваючи живёт,
Комаров да мух жуёт.
Иногда, оставив шкурку,
Ходит к дворнику в конурку –
По секрету от Ивана,
Как распутница-путана.
Ветролёт в колхозе служит,
Над полями резво кружит,
Травит газом саранчу,
Чтобы печься калачу.
Ну, а прочий весь народ,
Хоть и худо, но живёт!
Сергей Чеснов
Александр Фролов
