Патриотизм, конечно, был, но умеренный, без сумасшествия. Нужды и
безденежья не испытывал. Выбор предоставлялся большой. Знаний
хватало, со средним баллом четыре и семь десятых можно было
поступить куда угодно. Но большого стремления никуда не было.
Разве что интерес к преодолению, воспитанный во время занятий
спортом. Легкая атлетика – бег, прыжки, в длину и высоту летом.
Лыжные гонки и коньки зимой. Юношеские спортивные разряды, само
название подразумевало временность достижений. Появилось
неопределенное стремление чего-то достичь. Независимо от общественного
признания. Лишь мне должна была быть ясна степень достижения.
Сам принцип жизни в армии предполагал противоборство. Это все и
решило.
Я не представился. Орлов Алексей Сергеевич. Мне тридцать два
года. Старший офицер одного из отделений штаба крупной войсковой
части. Воинское звание - майор. Речь пойдет не обо мне, а о том, кто
помог многое понять в жизни.
Высшее военное командное танковое училище в Казани стало единым
потоком адреналина за пять лет обучения. Прекрасное время. Веры
в себя и грядущий день. Все казалось возможным. Невыполнимых
задач не существовало. Организм мог уснуть только через час после
отбоя, а просыпался за полчаса до подъема. Музыка атаки переполняла
душу. Как в первой серии фильма «Освобождение».
После окончания училища ждало распределение. Выяснилось,
что офицеров-танкистов выпущено гораздо больше, чем нужно.
Стали предлагать варианты. Мне приглянулся закрытый гарнизон с
решением всех бытовых проблем. Был, к тому времени, женат,
с ребенком, поэтому условия привлекли.
Танков там не оказалось. Служба была иная. Охранять определенные
объекты и перевозить различным путем определенные грузы. Важные.
Я выбрал охрану. Получил под командование взвод и начал служить.
Вот и встретился через неделю с Олегом Петровичем Волковым,
человеком, во многом изменившим мое представление о жизни.
В тот день я контролировал вечерние мероприятия в роте, а он,
как дежурный по части, прибыл для проверки. Майор. Тридцать четыре
года. Старший помощник начальника отделения воспитательной работы.
Я четко доложил, но по проникающему взгляду, в котором
чувствовались мудрость, доброта, сострадание и снисходительность, понял,
что и без этого ему все известно. К тому же поведение его было столь
естественно, чуждо напускного солдафонства, которое меня, наоборот,
распирало, движения свободны, что захотелось отбросить личину
бравости и быть самим собой.
Выслушал доклад, поздоровался. Спросил, какое училище окончил.
- Танкист, - радостно улыбнулся, - я солдатом в танковых служил.
А скажите, товарищ лейтенант, чем отличаются танки Т-54 и Т-55?
От удивления я открыл рот. Предмет «История танкостроения»,
конечно, был, но серьезно к нему никто не относился. Какая разница,
что было когда-то. Т-90, Т-80, на худой конец, Т-72 я знал. Но об
этих динозаврах, если и слышал краем уха, то давно забыл.
- Как же так? - в недоумении развел руки Олег Петрович, -
Бывший солдат советской армии знает то, что не знает офицер
российской армии?
- Извините, - мне было жутко стыдно. - Плохо учил историю
танкостроения. Просто, вызубрил перед экзаменом основные моменты.
- Небось, «отлично» получили, - всезнающе предположил Волков.
- Так точно, - никогда не думал, что говорить об этом будет
столь горько. - Красный диплом у меня, - сдался окончательно, - но
я обязательно узнаю, - оставалось лишь обещать.
- Когда Вам будет узнавать? - вздохнул майор. - Служите, не
отвлекайтесь. - а потом доверительно произнес, - На стволе танка
Т-55 впервые был установлен ресивер.
- Средство отвода пороховых газов, - проявил я запоздалую
эрудицию.
- Именно, - кивнул Олег Петрович, - После этого бывшие танкисты
стали гораздо реже умирать от рака легких. Это важно?
- Очень, - пришлось согласиться с неопровержимыми доводами.
- Нет мелочей в военной науке, - он пожал мне руку и вышел из
казармы.
Последние его слова так запали, что я не заметил, как стал по ним
жить. Незаметно, пришло ощущение дома на службе. Появилась
естественность, отпустило напряжение. И дела пошли в гору.
Когда мой взвод в первой полугодовой проверке стал лучшим
в батальоне, это посчитали стечением обстоятельств. Но через полгода
это повторилось и принесло повышение по службе. Меня назначили
помощником начальника штаба батальона. Отвечать за повседневную
службу и суточные дежурства.
В одном из них я, уже старший лейтенант, оказался помощником
дежурного по части - майора Волкова.
При обходе мест несения службы, мне пожаловался прапорщик,
дежурный по солдатской столовой. У него в наряде, на мытье посуды,
молодой солдат разбил несколько тарелок и не собирается останавливаться
на достигнутом.
- Мое денежное содержание не столь велико, - горевал он, выворачивая
пустые карманы. - А платить мне придется.
Я пообещал разобраться и доложил Олегу Петровичу, сообщив, что
замену, по данным основаниям, сделать очень сложно.
- Интересно, - оживился тот, и оставив меня в помещении дежурного,
сам отправился в столовую.
Больше дежурный по столовой не жаловался. Позже, он рассказал
следующее. Олег Петрович прибыл в столовую и распорядился позвать
к себе неумелого солдата. Внимательно посмотрел на него и
неожиданно произнес: «Бейте посуду, не стесняйтесь. Прапорщик все равно,
заплатит». Сказал с такой душевной теплотой, что у солдата едва слезы
не брызнули из глаз. Ни одной тарелки он больше не разбил.
Тогда я понял, что стоит за Волковым некое знание, основание
на понимании мотивов, чувств, побуждающих человека к действию.
И влияние его на окружающих большое. Превышающее его должностные
обязанности.
Так случилось, что мою дотошность в организации службы в
батальоне оценили, и назначили офицером одного из отделений штаба
войсковой части. Наше отделение занималось вопросами организации
действий, если реально придется воевать. Отрабатывали документы,
планировали учения. Полугодовые проверки начинались именно с таких
учений.
Мы писали тактическую обстановку перед началом действий. Она
была стандартной. Усиление политической напряженности в мире.
Предъявление территориальных требований к нашей стране. Отказ
в удовлетворении. Начало боевых действий. По накатанной.
Но в этот раз командир части вернул привычную обстановку
начальнику штаба на доработку. Сухо, говорит, неинтересно.
Мне была поручена переработка, но как это сделать - не ясно.
Все слова правильные. Написано логично. Сухим военным языком.
Надо к кому-то обратиться. И я вспомнил об Олеге Петровиче.
Он приходу обрадовался. Поздравил с присвоением звания «капитан» и
с интересом выслушал мою проблему. Спросил, сколько у него времени,
и пообещал представить нечто новое на следующий день.
Минута в минуту, у меня была новая обстановка. Даже не успев
прочесть, отдал начальнику отделения, тот тоже не читая - начальнику
штаба. Времени до учений оставалось совсем мало, и начальник штаба
представил командиру части непроверенный документ, понадеявшись
на добросовестность подчиненных.
Тот углубился в чтение. Прочел раз, другой, третий, вытер платком
пот со лба. Затем аккуратно отодвинул документ от себя.
- Страшно, - произнес, наконец, после долгого молчания. - Вот
так раз – и война. Неумолимо. Логично. Беспощадно. Вся наша жизнь, -
к черту. Спасибо. Отличная работа. Я поверил, что реально начинается
война.
Учения прошли с организацией, намного превзошедшей прошлые
годы. Командир поощрил начальника штаба и все наше отделение.
В особенности, меня, автора. С перспективой назначения старшим
офицером отделения.
Чувство начала войны передалось каждому, вплоть до последнего
солдата.
Я горячо благодарил Волкова, а он снисходительно похлопал пеня
по плечу и сказал, что рад моему успеху. А чувство приближенной
реальности, повлиявшей на настрой людей - есть высшая награда его
труду.
Через три года мне было присвоено звание «майор». Теперь мы
были на равных с Олегом Петровичем. Впрочем, глубоко внутри,
я чувствовал себя перед ним, как тот лейтенант-выпускник, с красным
дипломом, упустивший во время учебы что-то неминуемо важное, но
поправленный в начале пути опытной рукой.
Олегу Петровичу оставалось служить полгода, когда внезапно
были объявлены антитеррористические учения. Базирующийся в
соседнем городе, полк внутренних войск стал нашим условным
противником.
По тактической обстановке, банда террористов, в количестве
двадцати человек, захватила школу с заложниками. Учителями и детьми.
Требовалось их освободить. Отряд по борьбе с терроризмом в части был,
план действий тоже. Но «враг» внимательно контролировал все подходы
к школе. Было необходимо вступить в переговоры, чтобы отвлечь
внимание. В переговорщике сомнений не было. Олег Петрович.
- Кто вы такие? Зачем пришли? В чем провинились перед вами
дети и учителя? Возможно, у вас есть основания быть жестокими,
но просим не причинять захваченным людям зла. Все ваши требования
будут приняты и рассмотрены, только не трогайте тех, кто полностью
зависит от вас… - и далее, в том же ключе, мерно и спокойно лилась
речь из мегафона в уши «террористов». Обещания и просьбы к
милосердию. Обещания и просьбы…
Вдруг речь разорвали автоматные очереди внутри школы. «Враг»
имел сконфуженный вид. Заслушались. Упустили контроль над обстановкой.
Отряд по борьбе с терроризмом пробрался в школу и «положил»
«мерзавцев». Ни один даже поднять руки не успел.
Вскоре, Олег Петрович был уволен по достижении предельного
возраста. Я зашел проститься.
- Не знаю, что сказать, - с трудом произносил слова через сухость
во рту, - Вся моя служба прошла на Ваших глазах. Я рос, а Вы
оставались при своем. Неужели, не было обидно?
- Спасибо, - было видно, что он тронут, - Я тоже когда-то рос.
Но наступает предел, когда увеличивается только знание и опыт.
Такие люди считаются профессионалами. Профами. Мастерами.
Это осознается не сразу. Но когда приходит понимание, все остальное
кажется мелким и незначимым. Но ресивер в танке Т-55 - относится
к главному, составляющему нашу жизнь. Умейте видеть главное и
станете профом. Нас не так много, но чтобы держать боеспособность
армии – хватает, - Он обнял меня, как старший брат, но вдруг
отстранился и внимательно изучил привычным проникающим взглядом.
- Вам тридцать два, почему седые волосы, - внезапно прозвучал
вопрос.
- Не знаю, - пришлось удивиться, - работаю много.
- У Вас двое детей. Есть желание увидеть внуков? - продолжился
неумолимый допрос.
- Есть, конечно, - но уверенности в моем голосе не было.
- Дело не у работе, у Вас биологические часы бегут. Кофе пьете?
- Приходится, - почему я оправдываюсь?
- Не пейте. Только чай. Алкоголь минимум. Острое – минимум.
Сахар - минимум. Если хотите жить подольше. Договорились?
- Договорились. Спасибо, - мне было, за что его благодарить.
Проф.
Постскриптум.
Сделал все, как было сказано. Седых волос больше не прибавляется.