Поздняя осень 1952 года. Ночь. Петропавловск-Камчатский.
Общежитие Петроморфлота.
Комната команды траулера «Имени второго партсъезда»
Механик Андрей Сковорода и рулевой матрос Сергей Ворсклин в ожидании старенького вахтенного автобуса забивали доминошного «Козла». Костяшками старались не стучать, ибо стены в общежитии, построенного наспех ещё в довоенные годы, были не бумажные, но тонкие, и звук из комнаты в комнату передавался почти без искажений.
— Рыба, — вполголоса пробасил Андрей, размахнулся и тихонько опустил костяшку на стол.
— Будет тебе «рыба», и много. Выйдем с рассветом в море, там селёдки, крабов и морской капусты хоть… — он хотел ещё что добавить, но стол, кровать и пара табуреток дружно взлетели вверх, а здание тряхнуло так, что от оконных стёкол не осталось и следа.
— Америкосы треклятые войну начали, бомбу свою атомну кинули, — крикнул механик и метнулся к двери.
Сергей его опередил, дёрнул за ручку да так и замер с ней в руке. Стену перекосило, и выход из комнаты заклинило напрочь.
— На-до надеть против-огазы, как нас учили по граждан-ской об-ороне, — заикаясь, молвил Ворсклин.
— Балда! Они же на судне. А до него ещё добраться надо. Давай, сигай в окно. Второй этаж, не разобьёшься. Я за тобой, следом.
Сковорода отломил осколок стекла и выглянул наружу:
— Пожаров нема, и сирены не слыхать, может, и не война вовсе, не приведи господи, а простое землят... — он не договорил, так как очередной толчок оторвал механика от пола и швырнул наружу.
Рулевой, видя это, боялся сойти с места. Ноги непроизвольно амортизировали в такт колебаниям, исходящим от дрожащего пола. Он в недоумении пялился на падающую с полки посуду. А в голове, догоняя одна другую, неслись мысли:
«Если на полуострове так колбасит, то что там, в океане, на Туманном? Неужто ему полные кранты? Там же на заводе девчата и москвичка Маринка».
В прошлом месяце улов на переработку сдавали. Познакомился. Подружился. Смешливая такая, бойкая. И совсем не столичная штучка. Удрала от папы с мамой на край земли. Не побоялась. Проявила характер. В общем, глянулась, чего греха таить. С такой хоть сейчас в ЗАГС, только бы выжила! Окольцую! Однозначно. В висках стучало.
Наконец-то завыла сирена, и оживший громкоговоритель хриплым голосом велел всем действовать согласно должностным инструкциям на случай стихийных бедствий.
Вечер 4-го ноября. Остров Туманный. Общежитие рыбзавода.
Семь лет назад отгремела страшная война. Страна-победительница вернула себе то, что принадлежало российской империи раньше: половину Южных Курил и половину Сахалина. Остров Туманный никогда и никем захвачен не был. Хоть и далёкая, но исконно русская земля. Жили здесь люди пришлые, приехавшие по вербовке подзаработать деньжат на строительстве домов и на монтаже посольных чанов рыбзавода. Женская часть населения трудилась куда начальство пошлёт, но по большей части на разделке и переработке улова.
***
В комнате, рассчитанной на шестерых беседовали трое.
— Девчонки, я на выходных ездила на соседний остров, на тот, который наши у японцев отбили. И знаете, чего я там видела… — Марина картинно закатила глаза, выдерживая паузу, подражая знаменитой актрисе столичного театра.
— И какого тебя туда понесло? Это закрытый секретный объект, как ты туда попала? — не дожидаясь продолжения монолога, перебила её бригадир Лиза Ким, местная кореянка, перебравшаяся на остров с Сахалина после окончания войны.
— Кимушка, так я же с погранцами на их корабле. Интересно же. Как узкоглаз… — девушка осеклась, на мгновение прикрыла рот ладошкой, но тут же нашлась и продолжила. — Как твои поработители землю обустроили, чего возвели и как. Между прочим, там от каждого дома к вершине сопки ведут добротные лестницы с перилами.
— Так уж из каждого? Врёшь ты, Маринка. Увидела одну и сочиняешь, — возразила повариха Ириша.
Она тоже просилась к пограничникам, даже придумала повод, мол, ей нужны травы для приправ, которые растут исключительно на соседнем острове и более нигде в мире. Но лейтенант только рассмеялся и сказал, что место для гражданских имеется только одно, и оно уже занято. Так что пусть нарисует, как это растение выглядит, и передаст листок Марине, а та уж расстарается, доставит на Туманный съедобный цветочек аленький.
— Москвичка правду говорит, — буркнула бригадирша. — Так и есть. И лестницы эти не для красоты и удобства, а чтобы жизни спасать. От смерти убежать.
— Как это? — повариха округлила глаза.
— А так. Когда цунами идёт, остаётся только одно, драпать вверх, в сопки. Добралась до верха, значит, поживёшь ещё, а нет, то не останется от тебя даже могилы. Утянет волна в море, и всё. Пойдёшь рыбам на обед.
— Цунами, цунами, — бормотала Маринка. — Где-то читала. Это, кажется, волны такие, огромные, или я ошибаюсь. Слово-то какое красивое, иноземное.
— Всё! Отбой, болтушки. Завтра с утра траулер придёт. Всем спать. Пусть вас охраняет могущественный Хогуксин.[1] — Лиза щёлкнула выключателем и натянула на себя старенькое лоскутное одеяло.
Ночь пятого ноября. (Местное время)
Маринка проснулась от крика бригадирши.
— Вставайте! Все на улицу! Бегом! Да не одевайтесь вы, дуры! Некогда! Так бегите!
Утлый домишко ходил ходуном. Девчонки, выскочив во двор, жались друг к дружке, пытаясь согреться. Промёрзшая земля тряслась под ногами. Норовила опрокинуть растерянных и ничего не понимающих людей.
С берега ветер донёс звуки выстрелов и обрывки фраз: «Война! Война!»
Марина схватила Ким за рукав:
— Неужели опять? Кто посмел? Американцы, японцы или все вместе?
— Да не война! Уши прочисть! Вода! Волна! Бежим отсюда. Быстро.
— Куда, Лизонька? Это же остров. Океан кругом. От него не убежишь. Мы все утонем.
— Туда, дурёха. На сопку, к пограничникам. Застава самое высокое место. Быстрее. И повариху тащи. Стоит и раскачивается. Дай ей пощёчину, я разрешаю.
***
Толпа бегущих разом остановилась. Путь к вершине преградила широкая канава. Через неё был переброшен хлипкий деревянный мостик. Солдаты расталкивали бегущих, освобождая проход для женщин с детьми. К счастью, их на острове было немного. Спустя несколько минут хлипкое сооружение рухнуло под натиском людской массы. Сильные руки лейтенанта подхватили лежащую на канаве Марину. Офицер понёс её через траншею. Девушка была в полузабытьи. На мгновение ей показалось, что рядом с ней не пограничник, а парень с траулера со странной фамилией Ворсклин. Внезапно её сердце сжалось и заныло. А если он сейчас в море? Его судёнышко как скорлупка. Ой. Боже, если ты есть, спаси его. Пожалуйста. Я молитв не знаю, но очень тебя прошу.
***
Ирина и Лиза вели под руки ослабевшую старую женщину. Сзади нарастал грохот приближающейся громадной волны. Слыша это, девушки ускорили шаг, стараясь как можно быстрее добраться до вершины спасительной сопки. Минуту спустя старушка в изнеможении повисла на их руках, а затем, выскользнув, упала на землю.
— Вставайте и опирайтесь на меня! — скомандовала хрупкая кореянка. — Лиза, помоги ей.
Женщина скрестила руки на груди:
— Оставьте меня. Я своё отжила. Спасайтесь сами. Вам ещё детишек рожать. Земля русская пустовать не должна. Ступайте с богом.
Повариха, перекрикивая грохот стихии, орала ей в ухо:
— Ишь, чего удумала. Давай, цепляйся за мою шею. Либо выкарабкаемся вместе, либо потонем. Двум смертям… — девушка не договорила. Могучая сила цунами подхватила их и швырнула далеко вперёд, к вершине сопки.
Измученные женщины пытались ухватиться за стебли спасительных кустиков, но тонны воды были сильнее. Образовавшийся гигантский водоворот, помедлив с минуту, втянул в своё чрево всех, кому только что даровал надежду на спасение.
***
Вдруг наступила тишина. Из-за облаков выглянула робкая луна. Люди с удивлением глядели друг на друга. Несмотря на ноябрь, никто не ощущал никакого холода. Каждый в этот момент думал об одном и том же. «Неужели всё! Пронесло! Выжили!»
Наиболее смелые начали спускаться вниз, спеша посмотреть на то, что полчаса назад было их городом, и узнать, что стало с их родственниками, не успевшими покинуть жилища.
Обгоняя других, бежал человек в мокрой милицейской форме:
— Там заключённые в КПЗ. Если они погибли, они мне этого не простят! Я же сам их вечером запер всего-то за пьянку. Если бы знал, если бы... — повторял он одно и то же на бегу.
***
Неожиданно вся людская масса разом остановилась, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Люди, оцепенев от ужаса, смотрели в сторону океана, откуда на их Туманный надвигалась свинцовая громадина нового цунами.
***
Огромный водяной вал уничтожил то, что уцелело после первого удара стихии. Многотонного кита, словно игрушку, выбросило на центральную площадь города. За этот «щедрый дар» вода унесла с собой трактора, цистерны с горючим, суда, стоящие на рейде, и… конечно, людей.
Остров Туманный. Вечер следующего дня
Сергей обнимал плачущую Марину. Девушка прижималась к нему, пытаясь спрятаться в его бушлате от ужасов прошедшей ночи.
— Ну, угомонись ты. Ведь жива же. Чего реветь-то. Знаешь, сколько сил понадобилось нашему траулеру, чтобы к острову пробиться? Кругом буруны, водовороты, брёвна, бочки, чего только нет. Гребной винт от намотанных рыболовецких сетей раза три освобождали. Без водолазной амуниции. Вода холоднющая, ужас. К вам спешили на помощь. Весь наш Петроморфлот тут. Все суда, до единого.
К ним подошёл Андрей. Постоял с минуту, помолчал, потом протянул матросу бумагу:
— Читай. Радиограмма. Аж из самой столицы.
«Создать в регионе службу наблюдения и предупреждения об ….. Незамедлительно выделить для научных исследований судно… Включить в состав экипажа:…. матроса Сергея Ворсклина...»
— А меня об этом спросили? — возмутился парень, — может быть, я хочу, как и раньше, селёдку ловить! Научная посудина, понимаешь! Да там одни очкарики в команде будут. Скукотища. Не! Я не согласен. Рапорт подам.
Марина отодвинулась от него, приподнялась на цыпочки и заглянула в глаза.
— Ты будешь на нём ходить! Обязательно. Ради памяти наших девчонок, ради всех погибших островитян! Чтобы ничего подобного не повторилось! Понял!
— А ты? — глотая комок в горле, молвил матрос.
— А я буду ждать на берегу, чего же мне ещё остаётся.
Москва. Кремль. Сутки спустя.
Вождь просматривал только что доставленные гранки завтрашнего выпуска партийной газеты. Решительно перечеркнул красным карандашом небольшую заметку на четвёртой странице, снял трубку и велел секретарю соединить его с главным редактором.
Минуту спустя в трубке раздался встревоженный голос:
— Сслушаю, Иосиф Виссарионович.
— Завтра большой праздник. Вся наша страна будет отмечать очередную годовщину революции. Зачем портить людям настроение каким-то далёким цунами? Они хорошо потрудились и имеют право хорошо отдохнуть. Вы меня поняли?
[1] — В корейской мифологии дух — защитник страны