С полутораметровыми стенами,
Добротный, по-немецки, высший сорт,
С подземными ловушками ходами.
И немцы как за каменной стеной
Сидели там, не мысля разбегаться,
А в погребах был арсенал такой,
Что можно хоть сто лет обороняться.
Но был приказ, и надо штурмовать,
Советские войска пошли в атаку,
Нам не впервой с такими воевать,
Отмерив столько вёрст военных с гаком.
Здесь ранен был отец в последний раз,
Когда вокруг уж всех поубивало,
Бог сохранил, или же случай спас,
Которых на войне было немало.
Его расчёт прямой наводкой бил,
Но времени и места было мало,
Фугас тяжёлый пушку их накрыл,
И всех, куда попало, раскидало.
В затишье после боя и его
Там санитары еле откопали,
Из под обстрела в сумерках бегом
В санбат тяжелораненого сдали.
Пока потом учился снова жить,
Фашист капитулировал весною,
Медаль за храбрость должен был вручить
Ему комбат перед парадным строем.
Комбат закопан, и зарыт весь строй,
Полёгший там при штурме цитадели.
Он носит эту боль всегда с собой,
Какие бы года не пролетели.
Про это всё я маленьким узнал,
Наградою отцовскою играя,
"За взятие Кенигсберга" прочитал,
Ещё ни смысл, ни слов не понимая.