Хоть глазастая Люська и предположила перед смертью, что это вежливые медведи могли учинить диверсию, к реальности это не имело никакого отношения.
После московских олимпийских игр, где лесные жители завоевали рекордное количество золотых медалей, они стали настоящими национальными героями. 80 олимпийских чемпионов и столько же обладателей серебряных и бронзовых медалей, нацепив на шеи свои награды, гордо дефилировали по районам столицы, чинно раскланиваясь с приветствовавшими их гражданами. О них писали газеты, рассказывали по телевидению, их чествовали и одаривали подарками коллективы рабочих и творческой интеллигенции, студенты высших учебных заведениях и ученики средних школ. Медведи принимали это с большим удовольствием и благодарностью. Особенно им по душе были угощения липовым медом и вяленой рыбой.
Им нравилось в столице. Они продолжали жить в олимпийской деревне, питаться по олимпийскому рациону и возвращаться в тайгу и в свои леса даже не помышляли. Перед городскими властями встал вполне законный вопрос: а как же быть с документами? Нельзя в Конфедерации без документов, а уж в Москве – и тем более. Сначала хотели сделать исключение и признать за полноправные удостоверения личности бейджики, выданные во время Олимпиады, но для этого требовалось принятие соответствующего закона Государственной Думы, что сулило бы полную вакханалию в гражданском законодательстве. Пришлось, скрепя сердце, выдавать медведям настоящие паспорта Российской конфедерации с двуглавым золотым орлом и записью в пятой графе «новоросс». А бейджики у медведей отобрали и поместили в Музей олимпийской славы, которая открылась в Манеже, но затем была перенесена в Крылатское.
Но и с паспортами возникла сумятица. Оказалось, что на фотографиях морды новороссов выглядели одинаково, как капли воды, то есть отличались только размером. Это серьезно затрудняло идентификацию. Но выход был и здесь найден: в паспорта на страницу «Особые отметки» вносилась дополнительная информация, как-то: часто машет головой, при употреблении пищи озирается, при общении настораживается, при встрече подымает левую лапу и т.д., и т.п. С фамилиями было проще. Фамилии присваивались по месту рождения: Амуров, Байкалов, Тунгусов, хотя и тут не обошлось без казусов. Нескольким новороссам, рожденным у реки Лена, дали фамилии Ленинский и даже Ленин. Их пришлось заменить на Ленский и Ленов. А одному коренному обитателю Якутии вообще присвоили фамилию Ленинокян, потому что начальник паспортного стола, выписывающий паспорт, был родом из Армении. Начальник паспортного стола получил выговор, после чего фамилию «Ленинокян» поменял на «Мясникян». Испорченный же бланк паспорта уничтожил по акту. Московскую прописку бывшим олимпийцам дали на правах лимитчиков, хотя в особых отметках на всякий случай стоял лиловый штамп с обтекаемой записью: «Прописан внутри Российской конфедерации».
Телевидение и газеты взахлеб восхваляли заботу государства о медведях- олимпийцах. Газетные репортажи пестрели заголовками «Гостеприимная столица распахивает двери», «Нам вместе жить» и даже «До чего похорошела Москва!». Телевидение не отставало. Появился целый цикл передач, куда приглашали известных и обычных москвичей и брали у них интервью в прямом эфире.
Известный телеведущий и пропагандист Бенедикт Соловейчик в одеянии средневекового французского инквизитора ходил в задумчивости по площадке телестудии первого канала и неожиданно спрашивал прямо в лоб знаменитого московского кинорежиссера, вальяжно развалившегося в кресле и попивающего кофе из студийной чашки:
- Как вы находите инициативу государя разрешить новороссам жить в столице?
- Кофе у вас неважный, - капризно щелкал языком режиссер и тут же восклицал фистулой: - Да я люблю этого человека! И хочу с ним выпить на брудершафт!
- А вы что скажете? – озаренный услышанным, переходил инквизитор к какому-то скучающему обывателю в клетчатой рубашке с лиловым галстуком-бабочкой, который сидел в общем ряду отобранных участников телепередачи.
- Да я что, - терялся обыватель, пряча глаза. – Пусть живут, если жить негде…
- Дал бы я тебе сейчас по куполу! – ярился Соловейчик, хватая обывателя за бабочку и вытаскивая из ряда. – Пошел вон отсюда! Кто его сюда пустил?!
Какое-то время столица жила в эйфории, не подозревая, что ее ждут новые испытания. То ли щелкоперы перестарались, то ли бывшие олимпийцы возомнили, а Музей искусств не доглядел – только хлынули в столицу из самых дальних медвежьих углов близкие родственники олимпийских героев. Ни в центре, ни на местах не могли понять - зачем едут? Решили, что просто погостить по-родственному, а погостят - вернутся обратно. Но когда первая прибывшая в столицу партия поселилась в Олимпийской деревне и пришла в отделения милиции за паспортами, городские власти поняли, что ошиблись. И попытались противодействовать испытанными бюрократическими методами.
На дверях паспортных столов появились таблички «Прием по четвергам с 11.00 до 14. 00 с перерывом на обед с 12.00 до 13.00. Но это только усугубило ситуацию. Прибывшие медведи приходили в любые дни, часто со своими детьми, и ложились в близлежащих дворах на клумбы, терпеливо ожидая четверга. Их дети бегали где попало, пугая прохожих и мешая движению городского транспорта. Поняв бесполезность такого противодействия, близким родственникам олимпийских чемпионов тоже выдали паспорта установленного образца. Думали, на этом и закончится. Но не тут-то было! Вслед за близкими родственниками в столицу грянули дальние родственники, а потом и просто знакомые. Поезда из Дальнего Востока, Западной и Восточной Сибири были переполнены безбилетными пассажирами - хозяевами тайги. Многие, опять же, ехали со своими детьми. Выгнать их с вагонов не было никакой возможности – кто же захочет связываться с медведями, когда у них маленькие дети?
Медведи занимали не только купе, но и проходы, и тамбуры, а некоторые и крыши вагонов, что иногда приводило к попаданию их под воздействие высоковольтного электричества и сваливанию с крыш под откос. Но медведи не отчаивались и терпеливо ждали следующего состава, не важно – пассажирского или грузового. А добравшись до столицы, они тут же разыскивали своих собратьев и по их совету немедленно отправлялись в ближайшие отделения милиции.
Пришлось и им выдавать паспорта.
Олимпийская деревня всех медведей уже не вмещала.
Некоторое время средства массовой информации столицы хранили молчание, переваривая происходящее. А потом газеты запестрели новыми заголовками: «Что ждет столицу?», «Паломничество и последствия», «Куда деваться коренным москвичам?».
В Москве от Болотной площади до Крымского вала изрыгалось возмущение. Демонстранты несли плакаты «Отстоим чистоту русской нации», «Русские для России, Москва для москвичей», «Если ты не за «Спартак» - значит, что-то здесь не так!».
Государь вынужден был собрать срочное совещание представителей силовых структур в Георгиевском зале Кремля.
- Мы же не хотим, чтобы у нас произошло, как в Америке во время борьбы негров за свои гражданские права, - страстно оглядел он всех собравшихся
Георгиевский зал замер в ожидании.
Бенедикт Соловейчик сидел в наушниках в аппаратной радиостанции «Ухо Москвы», а на столе перед ним лежала груда плюшевых мишек разного калибра. На телестудии он больше не появлялся, боясь быть узнанным на улице кем-нибудь из медведей.
- Я всегда говорил, - брызгал он слюной, отрывая лапы и головы игрушечным мишкам, - что нужно слушать только нашего государя. А правительство Москвы меня не услышало! Пусть теперь слушает медведей.
Правительство Москвы, наконец, опомнилось. Столичные префекты стали приглашать к себе олимпийских чемпионов, наиболее авторитетную и влиятельную часть медведей, и объяснять им, что Российская конфедерация не ограничивается Москвой, а есть еще и другие города, и веси, где вполне можно жить. Живут же там люди! А универсальная прописка как раз дает им право отправляться на все четыре стороны без опасения быть задержанными и помещенными в спецприемники-распределители.
Доверчивые медведи поддавались агитации, собирали свои скудные пожитки и отправлялись целыми группами кто на юг, кто на север. Деньги на переезд на этот раз у них были. Во-первых, все медведи-олимпийцы получили солидные гонорары от Международного и Национального олимпийских комитетов, да еще премии от российского правительства. А во-вторых, всем их родственникам и знакомым московское правительство гарантировало подъемные, если они немедленно покинут столицу.
Столица была спасена. Но начались проблемы в других городах. Особенно претерпели Сызрань и Таганрог, которые оказались совсем не готовыми принимать у себя новых жителей. Властям этих городов пришлось в срочном порядке возводить деревянные бараки, поскольку прибывшие медведи вынуждены были ночевать прямо на улицах вместе с детьми, пугая прохожих, которые и без того терпели от криминогенного элемента. Бараки были сооружены в рекордно короткие сроки, однако это вызвало негативный международный резонанс. Средства массовой информации, теперь уже западные, разразились скандальными сообщениями, что российские олимпийские чемпионы вынуждены влачить жалкое существование в заброшенных амбарах и сараях, где гуляет пронизывающий ветер, отсутствует отопление и канализация и нет горячей воды! Холодной воды тоже нет, и несчастные чемпионы вынуждены носить ее в ведрах на коромыслах с реки Волги и с Азовского моря, дабы помыться самим и покупать детей.
Это была самая беспардонная ложь и клевета. Холодная вода была, поскольку ее два раза в неделю к баракам подвозили пожарные на своих машинах и наполняли ею до краев бочки и те же ведра. Туалеты тоже были, именно такие, какие существовали на Руси испокон веков. Правда, на медвежий вес они не были рассчитаны, и медведи, справляя малую или большую нужду, проламывали подгнившие доски и проваливались в выгребные ямы. Но те же сообразительные пожарные нашли и здесь выход. Они свои списанные пожарные рукава применили в качестве спасательных фалов, один конец которых надежно закреплялся к баракам, а второй оставлялся в выгребной яме. Правда, списанные рукава иногда рвались, но такие случаи были уж точно единичными.
Но тут город Саранск, столица Мордовии, отличился революционным подходом. Во-первых, всех прибывших в этот город медведей обеспечили семейными общежитиями, а во-вторых, трудоустроили. И если даже не всех, то олимпийцев и глав многодетных семей – точно. По указанию из Москвы, которая уже устала отбиваться от нападок западной пропаганды, мордовская инициатива тут же была взята на вооружение. Во всех городах-приемниках началась кампания по трудоустройству и расселению в общежития новороссов. Бывшие олимпийские чемпионы и их родственники отправлялись работать грузчиками, подсобными рабочими на стройки, помощниками укладчиков шпал и рельсов на железную дорогу и т.п. Надо отметить, что новоиспеченные трудящиеся очень охотно и усердно взялись за новое для себя дело. Они не пили на работе, трудились на совесть и очень скоро стали победителями, на этот раз уже трудовых соревнований, за что их премировали бесплатными недельными путевками в ведомственные профилактории, а портреты вывешивали на «Досках почета». Воодушевляясь такой заботой, бывшие лесные жители проявляли еще большее рвение и старание. И уже через некоторое время их начали использовать на более ответственной работе, в частности, в сферах коммунального хозяйства и дорожного строительства. Они долбили бетон отбойными молотками, рыли лопатами и кайлами траншеи, прокладывали в них водопроводные и канализационные трубы. Многие уже освоили профессию электросварщика, и им доверили эти трубы сваривать. В дорожном ремонте медведи тоже добились существенного успеха. Они уже самостоятельно засыпали щебенкой выбоины и ямы, поверх накладывали лопатами горки горячего асфальта и укатывали его дорожными катками.
Но не бывает худа без добра.
Элементы диссонанса все же просачивались. И проявлялись они в общежитиях, а точнее - на кухнях и возле туалетов. И все из-за того, что бывшие олимпийцы, а особенно их сородичи, пренебрегали санитарными требованиями.
Как помнит уважаемый читатель, для медведей авторитетом были только люди в военной форме. Именно по этой причине и всё медвежье начальство, от бригадира до старшего прораба, носило военные фуражки. Но в общежитиях женская половиной жильцов считала для себя такой наряд самоунижением и предпочитала на головах накручивать бигуди. Понятно, что медведи такое убранство игнорировали. Заходя в бигудях на кухни и в туалеты, жилички тут же разражались воплями, на что медведи, естественно, не обращали ни малейшего внимания. Они вообще не могли взять в толк, почему на плите нельзя оставлять кастрюли с прокисшей едой, а в туалете обязательно надо за собою смывать. И только, когда жилички переходили к личным оскорблениям, обзывая национальных героев «безмозглой скотиной» и «неотесанным зверьем», медведи, подбоченясь, вставали в защитную позицию и грозно рычали.
Тогда перепуганные жилички бежали к коменданту общежития.
Комендант, проклиная все на свете, одевал военную фуражку, выданную ему в ЖКУ и, явившись к нарушителям, крыл их отборным матом и грозил выселением. Медведи коменданта боялись. Поэтому они безропотно брали швабры и ведра с водой и отправлялись драить кухни и туалеты.
Были случаи, когда их пугались дети. Но здесь звери уже сами оказались на высоте. Столкнувшись на общей кухне или в коридоре с заоравшим от испуга ребенком, они тут же пускались перед ним в пляс, гримасничали, улюлюкали и показывали когтями козу – и дети вскоре перестали их бояться, а со временем стали тянуть к ним руки и пытаться вырвать клок шерсти, на что медведи нисколько не обижались, а только добродушно рычали.
Очень скоро новороссов стали брать вахтерами на заводы и фабрики, охранниками в супермаркеты, швейцарами в гостиницы и рестораны, ночными сторожами в детские сады и школы, санитарами в психдиспансеры и т.д.
Между тем начала поступать новая информация из Ростова-на-Дону и того же Таганрога. В этих городах, лидирующих в Конфедерации по уровню преступности, кому-то пришло в голову использовать новороссов в качестве народных дружинников. Звери, нацепив на левые лапы красные повязки, а на головы одев купленные в «Военторге» военные фуражки, в течение двух месяцев ночи напролет патрулировали улицы – и результат превзошел все ожидания! В этих городах почти полностью исчезли грабежи и уличное хулиганство, и городские власти, окрыленные таким успехом, обратились к министру МВД с просьбой разрешить в качестве эксперимента брать их на службу в муниципальную милицию. А поскольку формальных оснований для отказа не было – медведи были теперь полноценными гражданами Российской конфедерации - такое разрешение и было получено.
Тем самым был создан прецедент, и уже военные заявили, что в соответствии с законом «О всеобщей воинской обязанности» медведей необходимо призывать на действительную воинскую службу, что и начали делать. Здесь тоже на первых порах возникли осложнения. По команде «Рота, подъем!» звери вскакивали со своих солдатских коек быстро, но никак не могли одеться за нормативные 45 секунд, а обуть кирзовые сапоги у них вообще не получалось. Наряды вне очереди ничуть не помогали. Тогда Генеральный штаб обратился за консультацией в Институт физиологии имени Павлова, откуда через три месяца пришел ответ, суть которого сводилась к тому, что медведи в силу физиологических особенностей могут одевать современную военную форму не менее, чем за 17 минут. Между ведомствами возникла ненужная полемика. «А как же объяснить тот факт, что они смогли победить на Олимпиаде?», - резонно вопрошали военные. «А на Олимпиаде они выступали в трусах и майках», - еще резонней отвечали ученые. Возникла дилемма: или изменить уставные нормативы или разрешить медведям проходить воинскую службу в трусах и в майке. Как это бывает при неприемлемости обеих вариантов нашли третий вариант – медведей стали призывать только в стройбаты и в хозвзводы. Там на нарушение нормативов смотрели сквозь пальцы. Но и здесь медведи проявляли образцы дисциплины и повиновения, так что скоро многие из них уже носили погоны ефрейтора.
Дальше – больше. Они создали свою политическую партию «Медвежья Россия» и зарегистрировали ее в министерстве юстиции Российской конфедерации! Правда, в этом им помог один московский шутник-адвокат по фамилии Фигман, критически настроенный к российской действительности, в связи с чем являлся объектом разработки 5-го Департамента Музея искусств. Он же помог выиграть на выборах в Государственную Думу по мажоритарным округам сразу трем кандидатам от этой партии. Пришлось в зале заседаний устанавливать еще три новых кресла с широкими сидениями, поскольку в обычные кресла новороссы не влезали. Первое такое кресло было установлено сразу после олимпийских игр специально для олимпийского чемпиона по боксу в супертяжелом весе по имени Пафнутий, который в финальном поединке послал в глубокий нокаут непобедимого кубинского боксера Теофило Стивенсона, после чего его сразу избрали депутатом в Госдуму от партии «Великая Россия». Теперь таких кресел стало четыре. Спикеру Государственной Думы пришлось задуматься: если и дальше так пойдет, то придется или расширять зал, или сокращать количество депутатов.
Голосовали новые депутаты всегда правильно, поддерживая законодательные инициативы государя. Правда, выступать с трибуны они стеснялись, наверное, из-за того, что плохо говорили по-русски. И только Пафнутий однажды взял слово и, выйдя на трибуну, сначала выпил из графина всю воду, а затем односложно рявкнул: «Крым!!!», чем вызвал гробовую тишину в зале, тут же сменившуюся ураганом аплодисментов.
Это была реакция на принципиальную позицию других субъектов Конфедерации, категорически отказывавшихся принимать к себе новороссов.
Но на этом эволюция медведей не закончилась. Они стали ходить в церковь. Правда, внутрь они не заходили, а лишь всходили на паперть, где раздавали милостыню нищим. И только однажды медведь по имени Афанасий осмелился переступить порог храма, но тут же был встречен священником.
- Слышь ты, псина! – заорал служитель. - Куда прешься?!
Как на зло, рядом оказались американские тележурналисты из Си-Би-Эс, охотящиеся на новороссов, которые мигом смонтировали провокационный сюжет и стали крутить его по всем своим каналам. При этом, слово «псина» они дали в переводе как «собака».
* * * * * * * * * * * * *
- Да вы что, с ума все посходили?! – заорал государь, наливаясь кровью. - Какая Неглинка, какой открытый бассейн «Москва»?! Он что, голым в Неглинке плавал? Или в бассейне «Москва»?!
Собравшиеся пристыженно молчали.
А вот я знал, отчего такое произошло на станции метро «Белорусская». Впрочем, почему только я? Например, Витя и Володя тоже. Да и сотрудники Белорусского линейного отдела милиции знали. И пожарный Игорь. Да даже вокзальные носильщики и швейцар из вокзального ресторана!..
(продолжение следует)