(печатается в сокращении)
Книга вторая. Музей искусств.
Глава 1. Что было дальше
В июльский жаркий вечер, когда отпылавшее солнце еще продолжало золотить купола церквей и шпили сталинских высоток, Красная площадь была оцеплена тройным кольцом. Первое кольцо было чисто милицейским и служило предварительным барьером от площади Революции, Александровского сада, улицы Ильинка и Васильевского спуска. В этот рубеж врезались простые обыватели, желающие посмотреть на Кремль вблизи. Милиционеры в вежливой форме им объясняли, что Красная площадь временно закрыта.
Второе кольцо состояло из сотрудников 7 Департамента Музея искусств в милицейской форме блокировало уже непосредственные выходы на Красную площадь. В нем застревали, как мухи в патоке, те, кто согласно теории случайных чисел, сумел просочиться сквозь первое заградительное оцепление.
- Нам на смену караула посмотреть, - канючили задержанные.
- Завтра посмотрите, граждане, - отвечали гренадеры 7 Департамента. – Караул никуда не денется. Он здесь вечный.
А третье, уже невидимое, состояло из снайперов с мушкетами, снабженных лазерными прицелами. Снайпера прятались на крышах Исторического музея, ГУМа и под куполами храма Василия Блаженного. Над зубцами Кремлевской стены тоже, естественно, торчали головы истребителей.
Ровно в половине девятого вечера через ворота Спасской башни выехал автомобиль - фургон. Он медленно объехал Красную площадь по периметру, подъехал к Мавзолею и остановился примерно в двадцати метрах напротив него. Из фургона выпрыгнули два гренадера, одетые по-граждански, открыли заднюю дверцу, вытащили наружу какой-то предмет, довольно тяжелый, и установили его на брусчатку. Предмет оказался массивным креслом, похожим на трон, с высокой вертикальной спинкой. Гренадеры проверили его устойчивость, пошатав руками за спинку и подлокотники, убедились, что все надежно, после чего сели в автомобиль и уехали за Спасские ворота. После этого четверть часа ничего не происходило. Красная площадь была пустынной. Только у входа в Мавзолей стоял почетный караул из двух гусар кремлевского полка. Но их даже за живых признать было сложно, поскольку они стояли в абсолютной неподвижности, как восковые статуи. В противовес им над площадью кружили черно-глянцевые вороны, издавая безмятежное карканье. Одна из безрассудных птиц, заинтересовавшись новым предметом перед Мавзолеем, спланировала вниз и уже почти достигла трона, но тут из-под купола Василия Блаженного ее нащупал тонкий красный луч, и глупая птица, завертевшись в воздухе и роняя свои глянцевые перья, камнем рухнула на брусчатку. Ее собратья с паническим карканьем взмыли ввысь и устремились тучей в сторону Лубянки.
В 20.50 из Спасских ворот выехал бронированный автомобиль ЗИЛ-114. Он медленно подкрадывался к установленному трону. Не доехав нескольких метров, ЗИЛ остановился. Правая передняя дверца открылась и из нее выскочил очередной гренадер, на этот раз из 9 Департамента Музея искусств. Отработанным движением он подскочил к задней правой дверце и широко распахнул ее.
Из бронированного автомобиля вылез государь. Он стал возле автомобиля и с любопытством огляделся, поскольку Красную площадь с такого ракурса никогда не видел -только с трибуны Мавзолея во время военных парадов и первомайских демонстраций, - а затем старческой походкой направился к креслу.
- Дима, - сказал он гренадеру, - я хочу побыть один. Посмотреть, как все люди…
- Не положено-с, - по-военному ответил гренадер. – Не правильно …
Государь скривился.
В это время из автомобиля вылез еще один человек в форме полковника. В руке он держал небольшой чемодан из блестящего металла, прикованный наручником к его запястью.
- Еще один, - недовольно произнес государь. – С этим чемоданом прямо в спальню ко мне лезет. А знаешь, Дима, два года назад, во время Олимпиады, на Белорусском вокзале нашли брошенный чемодан. Думали, что в нем взрывчатка. Угадай, что в нем оказалось?
- Не взрывчатка?
- Колбаса.
- Колбаса?
- Полный чемодан. Наш гражданин накупил про запас. Вот что надо нашим людям. А мы ракеты баллистические делаем. На американцев. Ты вот что, забирай этого полковника с ядерным чемоданчиком и идите под Спасские ворота или вообще к едрене фене! А то, понимаешь, «правильно – не правильно» ... Правильно будет, как я скажу!
При этом нижняя губа государя мелко затряслась.
Гренадер Дима хорошо знал, что это может означать и послушно пошел к полковнику.
- Слышь, Венедиктович, -сказал он. – Пошли в сторожку, там сегодня мой земляк Ванька Стариков дежурит. А у Ваньки всегда есть самогон прямой доставки из Центрального Черноземья. И огурцы домашней закваски оттуда же. Посидим по-простому. Не нападут на нас сегодня американцы. А государь пусть пока отдохнет.
- Не положено, - аналогично произнес полковник, страдая. - Должен находиться неотлучно.
- Да нельзя ему сейчас перечить. Как бы опять не случилось, как в Гранд- отеле!
Полковник почесал затылок.
- Если по-простому, да с огурцами, - заколебался он, - то оно, конечно, можно. Давно я самогон пригублял.
Оба казенных мужа полезли в ЗИЛ и укатили к неприметному зданьицу недалеко от Спасских ворот - бюро пропусков Кремля.
Стрелки курантов на Спасской башне уже несколько минут показывали без пяти минут девять. Куранты были остановлены, поскольку государь все еще топтался возле трона, как курица у насеста. И только после того, как он на него уселся, большая стрелка вздрогнула и переметнулась на одно деление.
Тут же на плац взошли три гусара в парадной форме образца 1812 года. Ростом они казались не менее двух с половиной метра из- за того, что на их головах были высокие – не менее двух трети метра – головные уборы, кивера, с кожаным подбородным ремешком. На гусарах были голубые доломаны, расшитые золотыми шнурованными петлями и галунами. На левом плече – ментики, короткие куртки, отороченные мехом горностая, а на правом - мушкеты с примкнутыми штыками. Все трое- один впереди, двое за ним - шагали церемониальным маршем, - высоко задирая ноги в хромированных ботфортах и высекая шпорами искры о мраморные плиты. Выглядели они, как братья близнецы. Даже усы у них были одинаковые – тонкие, черные, с лихо закрученными кверху острыми концами.
- Ты только посмотри, - восхитился вслух государь и его глаза наполнились слезами умиления. – Идут, как заведенные! Шапки только тяжелые. А ну как свалятся на ходу! Надо будет подсказать, чтоб заменили им шапки…
С шапками обошлось, и гусары достигли Мавзолея. Они повернули налево, поднялись по трем ступеням и замерли перед такими же гусарами, которые изваянием стояли у входа.
Куранты заиграли «Боже, царя храни». Слезы у государя полились ручьем.
- Фундаментально! - сорванным голосом прошептал он. – Всем по благодарности! А коменданту Кремля – медаль «За безупречную службу»!
Куранты стали отбивать точное время. На шестом ударе гусары по команде разводящего произвели смену караула.
- О, видал! – восхитился государь. – Я и не понял, как они поменялись. Коменданту - медаль «За заслуги»!
В это время в бюро пропусков дежурный коллежский асессор Ванька Стариков на ядерном чемоданчике любовно резал ножом прямоугольный параллелепипед домашнего сала, нафаршированного чесноком и укропом.
- Димка, а тебе не нагорит, что государя одного оставил? – спросил он земляка, облизывая пальцы.
- Не нагорит, - хмуро ответил Димка. – В прошлом году, по осени, мы в Завидово на охоту ездили. Так он меня и моего напарника заставил переплыть озеро и с камышей поднимать уток. А вода – градусов десять!..
- Вместо собак, значит, - безразлично констатировал Ванька, любуясь нарезкой.
Охранник обиженно засопел.
- Ты и огурцы свои доставай! – прикрикнул он и тут же заговорил в рукав: - Первый, я с Ядерным в сторожке. Зоркий отослал. Похоже, он стремный. А ну-ка, переключи сюда камеру, чтоб я видеть мог.
Монитор в бюро пропусков неоново вспыхнул, и на нем возникло заплаканное лицо государя.
- Чё это он? – открыл рот Стариков, а военный полковник привстал над стулом, хватая чемоданчик.
- Сентиментальный стал, - равнодушно пояснил охранник. - Смена караула на него подействовала. Он же ее лет сорок не видел. Теперь долго сидеть будет. Давай, наливай по первой!
А государь видел себя мальчишкой, бегающим по пустырю, поросшем высокой сочной травой.
Пустырь начинался сразу за сельским кладбищем. Десятка два его сверстников гоняли друг за другом, путаясь в траве и падая. И только Мишка Розенблат, его закадычный друг, рассекая траву, как косой, настигал неприятеля.
«Как же называлась та игра, в которую мы играли? - силится вспомнить государь. - Мы разбивались на два отряда, одни убегали, а другие их ловили».
- Красная печать – никому не убегать! – кричит Мишка, поймав одного из разбойников за шиворот.
«Казаки- разбойники» - вот как она называлась, радуется государь, вспомнив.
- Веди его в темницу! – кричит ему Мишка. – А я за следующем побегу.
Государь принимает пленника и указывает пальцем на одну из могил на кладбище.
- Вон там они прячутся.
- Ты что! – испуганно орет Мишка. - Прикуси палец! Нельзя на могилы пальцем указывать! Только подбородком!
- Антихристы! Антихристы! – кричит бабка Сухоручиха, стоя у кладбищенской ограды и распутывая веревку, которой привязана ее коза. – Чтоб вам пусто было! На смерть козу запугали! Вот я вам!..
И трясет в их сторону своею клюкой.
- У тебя у самой антихрист! - весело кричит в ответ Мишка. – Вон с какими рогами!
Государь радостно смеется.
- Да кусай скорей палец, а то покойники ночью придут! – сердито шепчет ему Мишка.
Государь сует в рот грязный палец и крепко сжимает одновременно челюсти и веки. Боли он не чувствует. Главное, чтобы покойники из могилы ночью не вылезли. Потом осторожно разжимает веки и смотрит на свой указательный палец. На второй фаланге - капля крови.
И вдруг его окутывает неясная тревога.
«Да я и сейчас на кладбище, - проносится горькая догадка. – Мне докладывали, что здесь только в братских могилах похоронено не менее трехсот человек! И неизвестно, кто они. Да в Кремлевской стене еще полторы сотни … эти уже известны. А вон гранитные бюсты на меня смотрят … сколько их … раз, два, три, четыре … восемь уже! А всего - больше, чем на нашем кладбище! Сейчас, конечно, уже не больше. Выросло сельское кладбище. Мишка там теперь лежит. Бывший батальонный разведчик. «Языков» на себе тащил через линию фронта. Пусть бы сейчас ядерный чемоданчик за ним таскал. Но он после войны и года не прожил. Помер от ран. Вот тебе и казаки-разбойники!..»
А он, когда памятник себе на родине открывал, так и не проведал Мишку, дружка своего горемычного. Хоть бы издали поглядел на его могилку, может, Мишка и явился бы ему...
Некогда, некогда. Работает, как раб на галере. Взял на себя ответственность за всю страну. Руководит непрестанно. А откуда руководит? С кладбища. Надо будет у патриарха спросить, возможно ли такое? Да что он скажет, патриарх! Ему самому указали - «Все, что служит укреплению русского духа, не может противоречить нашей вере».
Все, все укрепляли русский дух. Петр ради укрепления самолично рубил головы здесь же, на Красной площади. Потом вешать стал на Кремлевской стене. «Каждому зубцу по стрельцу!». Теперь памятник ему стоит на Москве-реке из железа. Высокий, чтобы далеко видно было. А царь Иван? Скольких он здесь пытками замучил? А вот памятника пока ему в Москве нет.
- Беда, государь!
Возле трона стоял запыхавшийся Дима-охранник. От бюро пропусков через Красную площадь бежал с чемоданчиком полковник.
- Что еще за беда? – удивился государь, раздосадованный, что помешали его раздумьям.
- ЧП на Белорусском вокзале! Наводнение! Станцию метро заливает!
- Как так заливает? Медведи устроили?
- Не знаю, может, и медведи. К вам уже ждут с докладом.
Тут же подкатил ЗИЛ. Дима распахнул заднюю дверцу и помог влезть в машину государю. Сам быстро вскочил на переднее сидение рядом с водителем. Машина плавно рушила.
- Не по инструкции! – кричал полковник с абсолютно бордовым лицом. Он потерянно стоял на полусогнутых ногах, держа на отлете ядерный чемоданчик.
- Стой! – крикнул шоферу Дима. – Венедиктовича забыли!
Государь вытащил из кармана свой портсигар с механической защитой, достал из него сигарету «Новость» и закурил, чего раньше никогда в машине не делал. Некурящий водитель сдавленно кашлянул и хотел было приоткрыть возле себя форточку, но побоялся нарушить инструкцию.
Полковник подбежал трусцой к машине и, пыхтя, влез на среднее сидение.
- Что у тебя с лицом? – встревожился Дима.
- Аллергия на укроп, - кротко пояснил Венедиктович.
Салон автомобиля сразу же стал наполняться запахом пропаренной свеклы. Водитель истошно закашлялся и в отчаянии посмотрел на охранника, но тот и глазом не моргнул. И тогда он на свой страх и риск включил принудительную вентиляцию.
- Воздух здесь тлетворный! - рявкнул государь. – Не поеду я в Кремль! Едем на Старую площадь!
«Боже ты мой! – встревожился охранник. – Неужто опять начинается?!»
И щелкнул переключателем.
- Меняем маршрут, - тихо сказал он рукаву. – Зоркий просит объект номер два. Прошу обеспечить. Как поняли?
- Принято, - хрипло ответил рукав.
Водитель нажал на газ и государев ЗИЛ выскочил на Ильинку. Тут же из Спасских ворот вылетели еще два таких же ЗИЛа – автомобили прикрытия. Один из них быстро обогнал автомобиль государя, второй остался сзади. Красная площадь опустела. Только напротив Мавзолея стоял трон с высокой спинкой.
Полковник наклонился через сидение к охраннику.
- Ключ от ядерного чемоданчика я в сторожке оставил, - беспокойно зашептал он ему в ухо. – Вернуться бы надо.
- А зачем ты его доставал?
- Так мы же пиво им открывали…
- Ну ты даешь!
Но команду на разворот давать не стал.
А на станции метро «Белорусская» случилось вот что.
Около 10 часов вечера дежурная у эскалатора заметила на потолке эскалаторного тоннеля рыжее пятно. Пятно росло и набухало прямо на глазах, меняясь в цвете с рыжего на темно-серое.
- Люська, а, Люся, - обратилась она к дежурной по станции. – В глазах у меня рябит к концу смены, что ли. А ну погляди – пятно это или не пятно?
- Мать честная! – воскликнула Люська. – Вода, что ли, там собралась?
- Да откуда же там взяться воде?
- Вежливые могли начудить. Давеча в поезде их штук тридцать проследовало. Закрывай станцию, останавливай эскалатор!
- Да как же… - начала было дежурная, но не успела договорить.
С потолка на головы немногочисленных пассажиров посыпались мокрые ошметки облицовки, а затем потолок разверзся, изрыгая столп воды почти во всю ширину тоннеля. Зловещий гул цунами мгновенно наполнил всю станцию. Обе дежурные в ужасе смотрели, как огромная волна несется по эскалаторам, сметая на своем пути людей, как деревянные щепки.
- Матерь божья! – успела закричать Люська, прежде чем ее накрыло с головой, и она в клубке беспомощных тел унеслась в пассажирский зал, где ее сбросило на рельсы. Тут же, рассыпая искры в экстренном торможении, ее накрыл электропоезд, и обе Люськины отрезанные ноги выскочили из под его колес и улетели на указатель "Переход на Замоскворецкую линию".
Дежурная по эскалатору, уцепившись за рычаги, успела заметить, как с потолка на эскалатор в водяной призме свалилась абсолютно голая девица, а вслед за ней полный мужчина, тоже абсолютно голый.
«Всё, второй потоп!», - обессиленно подумала дежурная, и тут же колоссальная сила оторвала ее от рычагов, повалила на голого мужчину, и они уже вместе, переплетясь, как в сексуальном порыве, понеслись по мозаичному полу через вестибюль к ногам «Белорусских партизан».
(продолжение следует)