Течет,широко разливаясь
В долинах- слабенький ручей!
В зените солнце посмеваяясь,
До пыли сушит злак степей.
Бесплодны путника молитвы!
Озера блещут пред тобой
С горюче-горькой, ядовитой
Водой тяжелой и немой.
И камень серый ноги ранит,
Сны миражей волнуют твердь.
И на пылящем караване
Пыль оседает словно смерть.
Не так ли ты, поэт безумный,
При солнце жесткого лучах
Среди бесплодных дол угрюмых
Звенишь в безжизненных местах?
А мимо мир бежит проворных,
Как караваны новостей.
Где у озер бессловно-мертвых
Мерцают кладбища костей.
-------------------------------
До гроба мне в уединеньи,
Видать, начертано судьбой
Все видеть бедные селенья
В мороз крещенский под луной.
Да черный рушенный штакетник,
Да два остова от пион,
Сидя с зарплатой как без денег,
Смотря в экран на Вавилон.
На битом брежневском матрасе
Неделю с гриппом за грехи
В журнал профанов на Парнасе
Костить московские стихи.
Над ледяной струей порою
Над рукомойником вздыхать,
Следя за музой молодою
Заезжей в чтомую тетрадь.
На музий длинный нос в пороге
Смотреть,не слыша слов игру,
То на ее кривые ноги,
В стихи кривые в Стихи.ру.
Когда ж она уедет рано,
Поэтов наших вздор и бред
В "Журнальный зал" у графоманов
Закрыть навеки: «Где Поэт?»
Коту читать чужие вирши
Со крышей, сьехавшей в сугроб,
А не ценителям в Париже
Стихов нечитанных Европ.
Или в кафе на Брайтон-Биче
Мечтать читать свои стишки
Какой карге богатой – нищим
Поэтом русской злой тоски.
И в людоедском настоящем
Копать средь тысячи поэт
Напрасно русский стих звенящий
До пота ночью в интернет.
«Поэт аффтар о выпей йаду!»-
Изречь на Windows ста окон…
Кого б себе избрать в Эрато
Средь пьяных девушек тех вон?
--------------------------------
Вдали больших цивилизаций
И мелкой мерзости народов
Обьединенных чертом наций-
Есть тихие места природы.
Певец смирения несудный
Под злобный лай всемирных гадов
Воздвиг я в рай себе безлюдный
Избенку далеко от ада.
В мостках давно прогнивших, бледных
За глухоманные трясины
Манит мне берег тихой тверди
С плакучей ивой да калиной.
Смотрю я в телевизор мутный:
С международной закулисы
Как прыжут в безднах Голливуда
К нам потаскушки их актрисы.
И потому врагам Руси
В Москве безбожной не сидится,
Что русский царь на небеси
Их тайных козней не страшится.
Но только жжет меня кручина,
Что даже в наш глухой Урал
Поэта, Штатов гражданина,
Толпа ревет на пьедестал!
Вздыхаю, вспоминаю нимб
Москвы славянской в шуме гулком
Зеленотравных тихих лип
Трехблагодатной переулков.
СТАДА ПОЭТОВ
Весной при кликах лебединых…
А.С. Пушкин
Стада поэтов в русском Интернете,
Скотов смиренно-жвачных, за морковь
При перестройке разбежавшись по планете,
Мычат про травку, птичек да любовь.
Рунет, чертог для сплетников и дур,
Всех недоносков всех литератур:
«Стихира» да «Литконкурс» с «Самиздатом»,
«Литклуб» клубят вонючие стишата.
С кудряшками и рожками, на лирах
Баранина вся блеет по квартирам.
А на Олимпе сверху как шакал
Пасет Тиранозавр-Литжурнал.
Ночами к ним спускаяся в долины,
Он наугад при воплях лебединых
То одного, другого тащит волком
В журнал критиковать, взвалив на холку.
Что тут творится! Вся домашняя скотина,
Заслышав критику, становится волками,
Воронами – и каркает стадами
С Сиднея вплоть до самой Аргентины!
Чу, стихло! Вновь друг дружку графоманы,
От Дарвина исшедшие бараны,
Целуют, блея ради упражненья
Стихов унылых лирик испражненья.
И нет на них ни палки, ни бича
Согнать с Парнаса хоть единого барана!
Покритикуй – сожрут как саранча!
ПОЭТ, НЕ ТРОНЬ – Г…НО ВОНЯЕТ - ГРАФОМАНА!
---------------------------------------
На задних лапках маленький зверок
Взирает в ночь морозных ноябрей
Средь вечереющих с полынями полей.
Рогатый месяц катится в Восток.
На темном Западе войсками бродят тучи.
Унылый вид! Ряд кособоких изб
Из социализма смотрит на троцкизм
В сей час гугнящих злых телеведущих.
Стою в фуфайке в колеях дорог
Полей картофеля, вздыхая поминутно.
Спешит в реке печальной и безлюдной
Во тьме печальный робкий огонек.
Люблю далекий пейзаж ночной
Природы пермских грозно-величавых
Лесов еловых с бледною звездой
В могилках сельских древлеправославных;
И скорбный вид в темнеющих лесах
Тропинок светлых, горький лист последний;
И деревень далеких на холмах
В бездонном небе хоровод созвездий.
Я не люблю Москвы, что пожирая,
Плюет и чавкает Россию и леса…
Хоть будет рай, разверзнись небеса,
В такую ночь не надобно мне рая.
--------------------------------------
Приходишь ты и, сбросив алое,
У камелька сидишь дрожа.
Пока январскими кораллами
Земное море пьет душа.
Потом глаза твои зеленые
Ты обращаешь в белый путь,
Где девять фрейлин возлетронные
В твой зал не смеют заглянуть.
Пускай жилье твое убогое
Гласит пружинками о том,
Что ослепило кривотолками
Всех деревенских баб с ведром.
И все равно ты королевишна,
Хотя и в валенках на снег
Ступаешь вечером надбережно -
В простой халатик белых рек.
Обледенелою черемухой,
Обледенелою хвоей
И смолянистым баней запахом
На насте путь помечен твой.
За тот овраг, за лес полосочкой
И мимо черных изб в кустах
Ведут следки твои по досточке
В счастливых розовых снегах.
Весна при печке тает льдинкою
И в звезды струйкою дымит,
Когда наивной керосинкою
Вся нагота твоя слепит.
Так жизнь сползает лоскутковая
На осиянный печкой край
Кровати, дома, мира, облака
В нагой красы июльский рай.
И салютует вечер вальсами
В твоих январских кружевах
С застежкой белою пластмассовой
На чисто розовых снегах.
_______________________________________
Бывает, лед скует миморевущий
Поток из дней, корней, и ты в грядущем
Встречаешь вдруг природою немою
То росы глаз, то зеркальце с луною.
То видишь феи бедное пальтишко
И городских туфлей ее одышку
С дороги сельской – ныне не до свадеб
У черных изб, порушенных усадеб.
Ты вводишь фею в полутьмы и сени,
А ночь глазасто смотрит через рамы
На нищий быт и на ее колени
В боязни света у зеленой лампы.
Когда нисходит черный лед кольцом
На заоконье в лунное лицо,
Когда ноябрь, туманней акварели,
Зеленых звезд грозит оцепененьем.
Как млечный путь мерцает покрывало.
Ты ничего о прошлом не забыл:
Яснит мороз прудов и снов зерцало
На тех снегах, где ты ее любил.
------------------------------------
Хотя б немного от щедрот-
В полуподвале выжить мокром,
Когда как марево несет
В оконце черном мир продроглый.
Весь день в окне: шнуровки, пряжки
Богатых, бедных, сотни ног!
Что вечерами ждешь бедняжки-
Любви зеленый сапожок.
Лежи на каменном матрасе
Небритый, нищий и больной
Без родин князь, и кайся, кайся
Под черной нежитью-страной!
И слушай в радиопомехах,
Чем богатеет, не видна,
Совиноглаза в черных реках
Москва, во тьму накренена.
И с нищеты на тряпках плача,
Как принц все дай иной Земле,
Покуда чистые - на дачах
У Переделкино в тепле.
В промозглом месяце-апреле
На самом черном дне дыры
У потолков пиши в капели
Потусторонние миры.
Желая быть под райским садом
И, опьянясь как юный бог,
Лежать у этих дивных ног,
Молясь тебе, моя Эрато.
Глухонемым же вне не можно
Стучаться: «Красота, спаси!»
С тобой спасительней на ложе
Витать до пятых небеси.
Когда ты, козочкой взирая,
Как апельсинная страна
На пятом небе с неба рая,
Вся негой, ночью истекая,
В Россию смотришь как луна.
Когда, о треугольник темный
Меж полных бедер, в поздний час
Идешь на мир тоской огромной
По ртутным рекам мимо нас.
Когда скользишь в начале мая
На нервы черные в домах,
Мир мертвецов, в тебя взирая,
Зовет Луною в облаках.
В руины древнего завода,
В бурьяне путаясь сухом,-
Ты по подземным переходам
Стучишься в мой казенный дом.
Дрожат гранитные вампиры,
И фонарей в воде вся тьма,
Когда сквозь занавес в квартиры
Нагая сходишь как зима.
И на железных рельсах грусти
В стране-сомнамбуле пустой,
Которая зовется Русью,-
Летишь богинею нагой.
-----------------------------
Позади город, день, кривотолки,
Впереди же зима и война.
И гремят под ногами проселки,
Умоляет вернуться страна.
Разгулялись метельные бесы!
Глядь: деревня глухая стоит.
Млечный Путь промерзает над лесом.
Никого. Только шавка скулит.
Мимо кладбища. Сто поколений
Под вращеньем погаснувших звезд
Бродят в улицах – нищие тени.
Рвет железо трескучий мороз.
И взирают мне вслед и стенают
Черепа, черепа, черепа.
Далеко ж до весеннего рая
Потерялась спасенья тропа!
Тают кости ста тыщ поколений
Под зияньем угаснувших звезд,
Проклиная минуту рожденья,
День зачатья и жгучий мороз.
Бродят толпы, звездой пятирогой
В темь ведомы, покуда луна
Осияет деревней убогой
То окно, где она – как весна.
Вяжет, вяжет, смотря за оконце,
Пряжу жизни – кольчугу мне шьет.
И не знает она, что до солнца
Милый путник крыльцом не взойдет.
Уж не стукнет калитка, а в доме
Будут только глаза мертвецов
В каждом, каждом оконном проеме
Выть и плакать, да звать на крыльцо.
« Не придет он. Не станет вам лета. –
Ей пророчит кошмар черный кот. –
Да рассвета восьмого завета
С мертвецами он вьет хоровод».
---------------------------------------------------------
Час полночный, лунный, тихий.
Проливает бледный свет
Керосинка в повилики
У окна семи планет.
Из окна, стремимый ветром,
Полетишь в густую сень
Головою вниз отпетой –
В тень забытых деревень.
Где лесная ярь-царевна
Нижет бисер мокрых звезд
В паутинку над деревней.
Древний крут и путь, и мост.
Вечер холоден, туманен.
Позабытый путь далек!
Как кольцо царевны странен.
Еле светит огонек.
Над болотами проложен
Долгий путь и долгий мост
Из еловых из валежин.
Ненадежен атлас звезд.
Но придя в деревню тихо,
Поклоняясь у всех крылец,
Под луною под трехликой
Ты войдешь в ее дворец.
И оттуда в лик туманный
Раз лишь глянув – как жених
Не вернешься, вечно пьяный,
В этот трезвый мир живых.
_________________________________
И не вспомнишь, пожалуй, о свете
Прошлой жизни проклятой, земной:
Ты горел как в дурной киноленте
Меж дружками, хрущобой, тщетой.
Чужды станут и тени знакомых
На таежной планете иной.
Только сладости нег и истомы
Будешь с девою пить и мечтой.
В твоем тереме из-за камина
Уж не явятся пошлостью дней
С покаяньем, визиткой, повинной
Духи-черти с планеты людей.
В бесконечной безлюдной планете
Под иною зеленой звездой
С девой нежной и снежной о лете,
О жаре ли ты вспомнишь земной?
Разве вспомнишь забвение, слякоть
Городов, коли звездным вином
Опоит тебя, нежная, плакать
Над тобой только станет в ином.
Будет ль память о солнце в стремнинах
Гордых зданий, о голоде, злых
Пирамидах, жрецах, властелинах,
Газетенках, о сплетнях цепных?
Нет, большие снега и чащобы
Сторожить будет месяц златой.
И ни жизнь, и ни все ее толпы
Там вовеки не ступят ногой!
И не станет ни слуху, ни духу
О метро, о убийцах, о зле -
Как добро. Только станет подруга
Целовать при узорном стекле.
Лишь она волновать будет, мимо
Проходя по покою снегов
В соболях - как выходит светило
Как боярыня елей, лесов.
Будешь сказкою в тереме солнца
Умирать от любви только с ней.
Целовать ей парчу ее, кольца -
Далеко, далеко от людей!
____________________________________
Живешь, никого не полюбишь,
Живой полусгнивший мертвец.
из серого города то бишь
Бежишь в деревенский крылец.
Пустою равниной о небо
Шумят лебеда и дурак.
Жить пошло, подохнуть нелепо,
Вот жизнь и коптишь кое-как.
Когда все любови былые
В Америке, Польше, Москве.
Пляши, гимназисточка Лия,
В предзимней и колкой траве!
Страною святой, уголовной
Летит и летит за овраг
Наш дом почернелый и сонный
В засмертных, голодных полях.
Зима и декабрь скатают
Из снега снегурке лицо.
Метели у нас отдыхают,
Садясь на седое крыльцо.
А помнишь, с тобой молодые
Мечтали, ты помнишь тот день?-
Проклясть эти нови России,
В забвенья уйти деревень!
Пока все мертвеют, не зная,
Что в вечности зеркала душ
Пусты, как пустая-пустая
Их жизнь как вселенская чушь.
А мы в их гробницы-столицы
О полночь побдим как всегда,
Как мир-крематорий дымится,
Большие как жгут города.
_________________________________
За твои золотые глаза
И за душу, яснее лазури,
Я давно позабыл небеса,
Я погряз в этой каменной дури.
Но когда закрываю я дверь
За тобою, где смерть и тоска.
Вижу ясно, и ты мне поверь,
В первом встречном прохожем Христа.
_________________________________________
Пусть поет аллилуйя, осанны
Этот мир под коротким дождем
Тополей и огнем осиянный.
Ты нисходишь нездешним путем.
И какую бы деву желанной
Ты ни звал бы, где царствует дым
Казино, дискотек, ресторанов –
Здесь покажется зряшным, пустым.
По безлюдному мареву тенью
Ты скользишь к городам горевым –
Ты уходишь к иным поколеньям,
Ко значеньям, ко знакам иным…
Там глядит в огневые оконца
Мир багровый, холодная синь,
Словно мертвое, мертвое солнце –
Солнце всех позабытых Россий.
Ты очнешься за грязным перроном
У трущоб и у угольных гор,
У каких-то цистерн и вагонов,
У бараков и ржавых опор.
И на том полустанке проклятом,
Где ни касс, ни билетов, в луне
Ты увидишь, как ветер обратный
Солончак шевелит в полотне.
И на том полустанке забытом
По колючим, багровым кустам
Вдруг ты узришь Ее как убитый,
Словно совесть твоя нечиста.
Облик тот незабвенно-прошедший
Волновать станет словно во сне.
Так блуждает лишь дух сумасшедший
При багровой и полной луне.
По прозябшим каменьям державы
Как наследник, как царь, как жених
Ты пойдешь с нею в мертвые храмы,
Где не плачут, не помнят живых.
После – будут томленья и страсти,
Губы, ласки, вино и содом…
Ты найдешь с нею ложе и счастье
Над каким-то помойным двором.
Губы, руки и перси нагие
Окунутся при желтой тоске
В черный мир окаянной России,
Позабытой на мертвом песке.
Будут - пьяные пляски соседей,
Карты, стервы, вино и содом.
Ты найдешь с нею ложе и счастье.
Будет пыль в фонарях за стеклом.
И гуляя с ней грязным перроном
У трущоб и у угольных гор,
Вдруг узришь себя парией, вором.
Да, таким же – бараков и нор!
Вот на том полустанке последнем,
Где ни касс, ни билетов во сне
Вдруг проснешься. И ветер, лишь ветер
Солончак шевелит в полотне.
-------------------------------------------------------
Пургой уралы заметая
Почти по трубы низких крыш,
Отходит.
Звездами сияя,
Уже закатит.
Ты стоишь
У храма девственной природы
В лесной опушке.
Беззаботны,
Как дети младостью легки
Бежим у ледяной реки!
Вот вечер. Снег, в луну витая,
Залепит стекла; и блистая,
Под фонарем вьет пороша.
В тот вечер как ты хороша
Наедине, моя душа!
Притом цветами вышит рая
Простой халатик из Китая.
Ночник зеленый возжигая,
Встаешь на цыпочки легко,
Нагую ножку высоко
До икр холеных обнажая,
Ты вся горишь как тайна ночи.
Стоглазый сумрак смотрит в рощи,
Черезполосицы на берег,
Клубками катится на ерик
Реки великой, вмерзшей в сон
Каменноугольных времен.
И вновь деревни заметает
По слепоты. Кусты качает.
Качает сосны. Говоришь:
« В лесах нам нужен ли Париж?»
А в окнах девственной природы
Так воздух чист и свеж в лесах!
И проскользают в соболях
На лыжах древние народы.
А в вечерок под воскресенье,
Когда все розовым цветет,
Как хорошо вдвоем идти
С твоей пикантною зазнобой,
Где занесены все пути
Над очарованной чащобой.
Лесная, томная о Дева!
Собой ты гасишь самый свет,
И не дерзает чистый снег
Тягаться с нимфою нагою
Лесных озер и рек красою.
Под шубой зимнею в лесу,
Где див порой мы взглядом ищем,
Скрывать небесную красу
Нагого тела неприлично
Красотке леса; хоть до пят
Им шубы тело громоздят.
Но только солнышко проглянет,
Растопит тяжкие снега,
Как их в забвенье с крыш кидают
Два полупьяных мужика.
А после в ночь гудит по Каме
Всегда внезапный ледоход.
Вот гукнул первый теплоход.
С себя на радостях швыряет
Укромы зимние народ.
И леса вольные распевы
Под ветром тянутся в пути.
И хоть ты мир весь облети:
Нигде лесной прекрасней девы
На целом свете не найти!
------------------------------------------------
Вновь о морозный подоконник
Облокотясь, листаешь снег,
Что так идет как посторонний
И молчаливый человек.
Так звезды падают, любя
Сквозить о мраморные плечи,
Крутые бедра и, губя,
Своей зовут чистосердечно.
Когда ты, руки заломив,
Стоишь нагая, от резинки
Белеет след- как солнца нимб,
И две - как солнца половинки.
Тех нот любви, где ходит вьюгой
По кружевам мечты упругой
В ложбинке сна, когда капрон
Слепых не выдержит времен.
Вдруг этих губ венецианских,
Сих этих лилий в несознанке,
И сокровенности при снах
В столь откровенных жемчугах.
И ту еще запретов область,
Где в персей жар и невесомость
Нисходит пух: постель и платье
К утру истерзаны в объятьях.
____________________________________
Да, есть под солнцем дева та,
Что в горе мне не изменила.
И сердце это не забыло:
Хоть злая точит нищета,
Есть клад – которая любила.
И за прошедшие мученья,
И за столь позднее прозренье,
Я за нее всегда молю.
И небеса благодарю.
---------------------------------------------------
АМСТЕРДАМ
Вот, волочишься по жизни,
Как пустотелый карман,
По стогнам града в отчизне
Трезв, а не весел и пьян.
А золотые иначе
Жизнь джиппоосно свистят
Мимо сплошной неудачи
Всяких тупых воронят.
Ты, забираясь в каморку
Под голубиный помет,
Видишь направо – Нью-Йорком,
Влево – Пекином везет.
И – ни полночного бога,
Ни даже музы помочь,
Чтобы она у порога
Туфли поставила в ночь.
В старой чернильнице муха
Точит златое перо.
Жизнь внизу потаскуха
Юбку задрала в ребро.
От этих крыш черепичных
Тянет куда-то в Урал,
Там,
Где на карте обычно
Древний край мира писал.
На том Урале, наверно,
Проще поэтам, стихам.
Там в бездорожиях скверна
Тонет - как наш Амстердам.
Там, вероятно, и муза
Будет ходить, и чулки,
Сев на кровать, полугрустно
Вешать на стул как стихи.
Там деревенское счастье
Меж бесконечных елей
И деревушек напастей
Тихо - как рай без людей.
----------------------------------------
О этот город среднерусский!
Болотце, ресторан, кутузка.
Полынь да голые рябины…
И центр – столичные педрилы
Сюда несутся пить гуртом.
Столица рядом – Геенном.
Аборигенам у околицы –
Пивнушка, сваями в реке
Народа местного-пропойцы
Стоит на пасмурной тоске.
Оттуда в «Скорую» уносят
Или на кладбище с крестом.
Там всенощное стоголосье,
Спирт из-за пазух, папиросье.
И там не балуют стихом.
Там, в этом храме бедной черни,
Протоптан путь надежный в ад:
Железной молятся цистерне,
Татуируют дух до пят.
Там веера – в наколках пальцы.
На вечной тризне сатаны,
Молясь на сытых иностранцев,
Торгуют мумию страны.
Идея их – свиное рыло:
Чикаго, баксы, банкомат.
Отцы в проваленных могилах
С оградой ржавой. Тлен и ад.
О, Муза, для чего здесь мы,
Родная, каждый день мелькаем?
От недр вокзала до тюрьмы
Все в этом мире отвергая.
Где черви молятся на рюмку,
А жизнь - колючка у тюрьмы,
Хрустальной туфелькою хрупкой
Звеним в проклятый город мы .
Проулкам бестий ноздреватых
Всем склокам фурий, всей грязи
Как свет, как вальс витиевато
Холеной ножки бал звенит.
И - в жизнь язычников проклятых
Ты опускаешь жалюзи.
________________________________________
Пусть жестокие ветры ломают
По болотам процветшую новь,
Все равно нас с тобой согревает
В этом мире простая любовь.
Пусть приводят случайные люди,
Пусть лукаво о чем-то зудят,
А жестокие, серые будни
Низко-низко над крышей висят.
Обнявшись, мы забудем земное,
Просто так посидим у окна,
Где за мрачной стальною рекою
Равнодушная гибнет страна.
Пусть воюют корыстные боги
Окаянных земных государств,
И считает проценты, налоги
Юрократия скрепок, коварств.
В нашей дальней, глухой деревушке
После бури стучится капель
Клавесином по крыше избушки,
А сверчок задувает в свирель.
Я б хотел, чтобы счастье такое
Вечно-вечно нам свет продолжал,
И в долине сырою травою
Тихий ангел коровок скликал.
Я б хотел, чтобы утром туманным
Тихо-тихо мы плыли вдвоем,
И была бы ты юной и странной,
Разгребая кувшинки веслом.
_______________________________________________
На сердце - тревога и боль.
Всегда-то тоска да печаль.
Забытая наша юдоль,
Лесов серебристая даль.
Цветисто поют соловьи
О радостях первой любви,
Но грустная вышла луна
Напротив немого окна.
Покинув заботы и кров,
Где блики луны по воде,
Средь пьяно цветущих лугов
Я вышел к Полярной звезде.
Далекие горы за мной
Туманом вселенной горят,
И душу печалью полнят
Огни деревень за рекой.
В деревне одна у окна
Вдова лишь не ведала сны:
Все плачет и плачет она,
Что сын не вернулся с войны.
Насыпав муки в решето
Бесцельно до самых краев...
И стыдно мне стало за то,
Что видел я слезы ее.
Луна над юдолью скорбей
Висит равнодушно давно.
Что завтра с отчизной моей
Настанет - не знает никто.
________________________________
Когда звезда лучом неясным
Твой путь далекий освятит,
Вдруг вспомни,
Ангел мой прекрасный,
Что в мире жив один пиит.
Ты помни, ангел мой удачи,
Предвечный свет в пути храня,
Что просто молится и плачет
Он в этом мире за тебя.
__________________________________
На этой печальной планете
Искал золотые цветы.
Но где-то в лугах на рассвете
Мне встретилась странная ты.
Расцвел уж невинный подснежник
На нашей дороге в снегах.
Унынье сменялось надеждой,
А ангел летел в небесах.
И росной апрельскою ночью
В жемчужно-наивной траве
Алмазные россыпи сочно
Пылали в пустой синеве.
Ты странно была неземная,
И, сняв золоченый венец,
Манила меня, завлекая
За синие горы и лес.
На звездном ковре вышивала
Серебряной нитью веков.
И истиной это назвала,
Скрываясь за звездный покров.
С тех пор, позабыв эту Землю,
Весь каторжный сон бытия,
Я звездам полночным лишь внемлю,
Богиня и сказка моя.
А все остальное на свете
Угрюмо и тупо пылит
По этой забытой планете,
И вверх – никогда не глядит.
А там у прохладного рая
Огнистый скользит серафим.
И вниз никогда не взирая,
С тобою мы рядом сидим.
Люблю, опираясь о звезды,
Войти в твои вещие сны,
Когда уж и сонно, и поздно
В часы заходящей луны.
И, лик твой целуя туманный,
Привычно, светло и легко,
На этой Земле окаянной
Не помню уже никого.
-------------------------------
В пальтецо и платочке, как роза,
По дорогам России идет.
И грохочут над Ней бензовозы,
И стрекочет над Ней самолет.
Осияя Собой лес и город,
Терминал, элеватор и ТЭЦ,
У железобетонных заборов
Оставляет цветочки небес.
Вишни, клены ковры Ей сплетают,
А собачки за Нею бегут.
«Мицубиши» же глиной пуляют,
А автобусы дымом плюют.
И отходит Она за осенний
Дождь, закатик у вымерших дач.
Ей к земле преклоняет колени
В черном фраке торжественный грач.
Хорошо с Ней душой отгоревшей
Ввысь уйти из юдолей Россий!
Хорошо быть простым сумасшедшим
Под колесами умных витий.
_________________________________________
ДЕНЬ
- Где косметичка?
Ты нещадно
Массажной щеткою летишь,
Духами, яркою помадой
Благоухая как Париж.
Меняешь платья, лики, юбки,
Заколки, мысли: « Все – не то!»
И крячет, крячет словно утка,
Бежа квартиркою пальто.
Вдруг кошелек швырнув, взорвешься,
Синяк поставишь у стола.
Махнешь рукой – и отвернешься.
В одной сорочке все мила!
------------------------------------------------------
1 9 0 5
Так – сновиденье безумное
Синею катит луной
В снеги, леса полнолунные
Над занесенной страной.
Там, вышивая крестами,
При керосинке одна
Дева склонилась, и снами
В поле летит у окна.
На проводах телеграфных
Иглы расплющил мороз.
Нету на свете ей равных
Даже в Париже у звезд.
В поле железной дорогой
Рай простучал, отошел.
А под лампадкой трехрогой –
Стынет рояль невесел.
Будущей птицей ужасной
Кружатся там, у реки –
Красные, огнеопасные
У деревень огоньки.
В сытой Москве пропадает
Месяц писатель-отец.
В «Яре» с цыганками лает
Псом под столом, удалец.
Литературная кодла
Тянет Шампань из ведра.
В пасти поет у осетра
Плод опознания зла.
-----------------------------------------------------
Когда мучает страна
Моросью столичной,
С эпилепсии окна
Собери вещички!
На Тверскую обмерев,
Пролетев по Красной –
Рубль сочетай к дыре
На карман несчастный.
За Урал беги! За миф
До Буяна-берега,
Забывая для крутых
Сказки про Америку.
Вот – страна твоя с окна
Железнодоржного
Ждет в пургу у полотна
Москвича пригожего.
Глянет око: голубей
У вокзалов перышки,
Золотее-золотей
Рельсы, шпалы, горушки.
В полустанке я ль сойду,
В лес великий спрыгну –
И всю родину мою
В семафор постигну.
Дева лунная ночей
Побежит ль навстречу.
Вспыхнет, молвит: « Ты ничей?»
Оправдаться нечем.
Под еловые леса
Поведешь под ручку,
Где зеленые глаза
Да мехов лапушечки.
Где носатые грачи
Важно променажат
В черных фраках, им стучит
Дирижер овражный.
В дом скрипучий под луной
С ней войди как в книгу.
Не про счастье – про покой
Бает кот-мурлыка.
Скажет:
- Ты люби с кнутом
Пастуха, скотину,
И муки простой помол,
Реку, лодку, вишню, дом,
Тот ветряк картинный.
Вот – ваш рай! Люби избу,
Самовар да блюдца,
Бабу снежную, трубу,
Звезды где смеются.
А твоя? Она – краса
В зной али в морозы.
Ее талия, коса
Вся промокла в звездах.
Голос тих ее, смирен,
И фигурка ладна.
На столе блины – твой плен
Сладкий, мед и ладан.
Вишенье же пьяно губ
В жемчугах кокошника.
Все там есть: гречиха, дуб,
Даль ли подорожника.
А тепло ее грудей
Сквозь парчи да ситцы?
Незабудочки полей,
А холмы пшеницы.
Окиян ее очей,
А стыдливость взора?
Звезды синие ночей
Не склюет враг-ворон.
Не смотри ты на чужих
Франции, Америки
Девок – пресен хлеб иных
У другого берега.
__________________________________
Опять нисходят облака
На мир то сумрачный, то резкий,
Из-за веселой занавески
Манит меня твоя рука.
И в этой млечности тумана
Шагни ко мне через окно
На земляничные поляны
Невероятно и легко.
Туман, туман в твоих ресницах!
Ты, каплей утренней звеня,
Нездешней мимолетной птицей
Летишь, иная, в свете дня.
С лучом последним солнца тая,
Сверкнут в тумане как пожар
То грудь нагая, даль нагая,
И - твой туманный пеньюар.
_________________________________
Будущее
Настанет некий час полночный:
Гнилое мясо в миг порочный
Посмотрит в окна, глядя на
Свой вид привычный – там война!
Впрочем, реша войну скорей покончить,
Они усадят в скорби хлеба
Едино чрева на потребу
На мир великого тирана
В дворце на троне Сулеймана.
Так будет.Рим, пока что сытый,
Богозабвенен, без молитвы
Не узрит как всегда заранее
Своей беды в телеэкране.
Все, что посеяно доселе –
Как в фильме ужасов из теле
Инферно грянет на Европу
Рвать небо, словно кожу Бога.
Гния от язвы вездесущей
И гнева горестных светил,
Всяк узрит океан кипучий –
Дракон в нем воды вскипятил.
Что ныне орды мира давит
И диких держит на цепях -
Тюрьма, закон,- все их оставит
В их столь свободных городах.
Жара, болезни, ужас, смерти,
Песок, и ветры, звери, смерчи
На стогнах града их сретят.
Мир будет явный, лютый ад.
И благодать уйдет втихую
Как сад вишневый. На пустую
Дорогу сманит брата брат,
Когда вконец измучит глад.
Поста не знав, тогда коварством
Он ухмыльнется в жажде мяса-
И - в кровь ножом родную плоть,
Себя не силах обороть.
Тогда из мировых пустынь
Звезда и явится Полынь …
При ярости такого солнца
Иссохнут реки и колодцы.
Простой воды начнут от жажды
Искать как самой высшей правды.
Всяк побежит. Один- к могилам,
Другой к живым.
Почти без силы
Там узрит всяк, в чем в жизни правда:
Но только глад и лютой жажды
Тогда никто не утолит.
Он думал – лужица,
Там – злато!
____________________________________________
1996 г.
Беда тому, кого судьбины Колесо,
Дурная дюжина китайских скотских знаков,
Швырнуло слово круглое яйцо
На скотский двор во драку всем собакам.
Столпились Лошади, Собаки, Крысы, Козы,
Баран с Весами циркулем в ногах –
И ставят изумительно вопросы:
- Яйцо кругло! Но что за новый Знак?
Катают так и сяк вселенной символ
В скучнейшей грязной жизненной долине.
Как Инь и Янь быкам да жирным свиньям
Невнятен ты бессмысленной скотине!
Ты кругл, ты тепл, ты блещешь новизной
Новорожденной в древнем царстве мрака,
Старее мира – все младой однако,
Тьмы ослепляя чистой белизной.
К чему оно? – скотина вопрошает.-
Его не сьешь! Твердо оно в зубах!
Оно ТРЕВОЖНО! – ропщут во хлевах.-
Как прежде дальше дрыхнуть нам мешает!
И тебя катят – вон за огороды
В бурьян овражный в общий мык и рев.
Пасутся мирно скотские народы,
Гуляя жир для боен мясников.
--------------------------------
ЛИПЕЦКОЙ ДЕРЕВНЕ
Что лучше нам: богатый ад столиц
Иль нищий сельский рай страны забытой?
Моля взять в долг у безответных продавщиц,
Стоит мужик, мечтая о пол-литре.
Вот пейзаж: у кособоких изб
Тележку колеей две бабы тянут…
Одна в советской болонье, другая из
Китайских пятен, свитер с Пакистана.
Мужик на тарахтелке прет бревно
Засохшее. Ржавеет в этом рае
Пустое поле.
Дерево одно
Пустое, мокрое.
Горбыль козел сгрызает.
Две воробьишки на корыте жестяном
Следят у пса на мятый алюминий
Остатки каши.
Светит за прудом
Электросварки огонечек синий.
Последняя корова на Земле
В дождливой серости глядит на банный веник.
« Не прокормить, проклятую! – во мгле
Гугнит старуха. – Нет посыпки, денег!»
В холодном магазинчике села
Средь мокрых спин я маюся томленьем.
- Повесился Протыгин. Не дала
Ему с утра Танюха на похмелье!
А в телевизоре скокочет новый черт
На фоне Ниццы, яхт – козою блеет.
Безухий бродит и бесхвостый кот
У пыльной магазинной батареи.
Что делать в нищем рае, коли есть
Нам на аванс 500 рублей? Богатство!
И с банкой кильки надо б знать и честь!
Прощайте, граждане! Такое государство!
Скорее б ночь! Не видеть нищий рай.
Сидим мы с водкой за изрезанной клеенкой:
Холодной печки выщербленный край,
Его жена болеет селезенкой.
Веселой жизнью золотых столиц:
Убийц, профур, богов капитализма
И тут мелькает яхтами из Ницц
Немой корейский пыльный телевизор!
На серой улице смеркается.
Об столб
Стрекочет дождь, по избам серо-хмурым…
Все тот же мается и чешется козел.
И древо жизни – как из арматуры.
А по ночам здесь в пустоте глухой
Не видно звезд московских иль турецких –
И, как циклоп, сверкает над страной
Прожектор глазом былей просоветских.
В глухую ночь в великой немоте
Полей продрогших липецких безлесных
Забрешет сучка.
Светит на кусте
Пакет блестящий лейбом «Мерседеса».
---------------------------------------
Где кладбищ сельских дикая сосна
Накренена на черные деревья,
В морозной мгле печальные селенья
Глядит одна печальная луна.
Кипит мороз. Полночный русский мрак,
Поземкою сбегая в огороды,
Полками бесов носит за овраг.
Кричат, шумят: Настали наши годы!
Под пентаграммой ржавой в целине
Едва чуть видны через робкий лес
Славян могилки при большой луне
Да неуместный православный крест.
Уж мира полночь в русские кладбища!
Полки вампиров лакомится жирным
Из теледыр в масонские капища
Ползут и лезут к городским квартирам.
Там пляс и вой! По колесастой черти
Цыганку пляшет тьма на русском гробе.
Уж мира полночь! Бьют часы на тверди
Конец безбожным Штатам и Европе.
В телеигле Останкино там чертом
Пять Вавилонов с блудницей кровавой
Под Бафометом варят по ретортам
Мор, глад и меч народам с пентаграммой.
----------------------------------------------
В несносный зной песчаными холмами
В любовь и юность глупую я шел.
И девы труп, изьеденный червями,
Вдруг на песке горючем я обрел.
По косам мухи жирные рояся,
Текли в песок, болтая в суете.
Как гимн любви их мушья песнь лилася
Немолчным хором – о еде, еде!
Но прянул гром! И как бумага косо
Порвалось небо сует бытия.
И вышний глас вселенной рек мне грозно:
Смотри и помни! Родина твоя!
-------------------------------
В богозабытом городишке
Как бы луны зеленый свет
Сияет мачтой телевышки
С далеких царственных планет.
Безэлектрическое небо
Вне мегаполисов Земли
Глядит в лачуги вкруг нелепо
Последним заревом вдали.
В бараке сером двухэтажном
С одним-единственным огнем
Нам суждена во тьме овражной
Святая ночь навек вдвоем.
Смотри, как свечечка не внемля
Пустому небу неживых,
Глядит в окно в иные земли
Кристаллам прошлых звезд иных.
В бараке длинном, двухэтажном
При потухающих углях
С сервантом свечечкой витражном
Мы коротаем жизнь в огнях.
И вижу я в пролете длинном
Земноползущее, как встарь:
Колонку, кладбище в осинах,
Аптеку, улицу, фонарь.
А с пламенеющих вселенных
Гудит над крышами домов
Зеленый пламень обновленных
Всеосиятельных веков.
-------------------------------
Роняет солнце бледные лучи!
Сей диск России хладный, мелкий, жалкий
В округ лежащие роскошнейшие свалки!
Кучкуясь в стаи, уж поздние бичи
Листом гофрированным да вонючим дымом
Убогих печек привечают зиму
Близкогрядущую.
Уж смылися грачи,
Как москвичи, в Египет и в Хургады…
В луче закатном розовеют склады,
Да две березки дохлые приветом -
Как память сердца лирикой поэтам
Московским машут – право, жалкое растенье!
Пустыня серая, закат и запустенье!
Вдали кишит раздавленной змеей,
Грузовиком разьезженной, сам МКАД!
Но - сверх него поэты вдаль летят
Мечтой, поя холмушки, деревушки,
Церквушки, бабочек, ромашки да опушки,
Не вылезая за сию границу
На наши свалки из своей столицы…
Стоим как боги на итог цивилизаций –
Как два атланта смотрим с бережка
Глухой Британии…
С Обьединенных Наций
По Зодиаку прут три огонька
Обжор с Европы и болтушек из столицы…
Которым главное – чтоб длинные ресницы.
Печально свалка мертвая дымится,
Пейзаж привычный нам в глуби Россий!
Се - ПВХ воняет на грязи
Истоптанной.
Как стерты, серы лица
Ненужных русских в искривленный тополь!
Котельная, похожа на Чернобыль,
Которая сейчас гоняет в сети
Поэтам лирик, утонувшим в Интернете,
Калории…
Бомжи, всем ненавистны
Московским фифам, мытым в ваннах чистых,
С шампунем - вот бомжи сидят с костром своим по жизни,
Все шваль, все пьянь, все мерзость, дрянь, не люди!
Вдали Москвы, которая всех судит.
Здесь бродим мы, приехав с Неумойки
Гулять в Москве в московские помойки.
Тут, глядь, Наровчатовым мечет ветер листья,
Тут даже Шолохов, евреям ненавистен,
Твардовский там, там - «Новый мир» советский,
Пейсатели, которых не подецки
Теперь колбасит – вон в журнале «Знамя»
Их имена с гнилыми сапогами.
Там Рыбаков-Евреич, там - Кривцов…
А тут с Марининой сам Юрий Кузнецов
Со словарем немецким вперемешку,
И Бек, и Брежнев, там с «Водою вешней»
Гамзатов с томиком «Узбекские поэты»…
Запрошлогодний календарь секретов
Сктин домашних – модный гороскоп,
Без стекол старый ржавый телескоп,
Две шестеренки, видеоплеер «Сони»
И - унитаз расколотый в бетоне.
И чаша с пластика с прогнившею перчаткой,
Палеонтологов грядущая загадка…
Все, что Москва огромная создала
Для век грядущих интернационалу –
Гибриду будущей здесь среднерусской расы
Китайца хитрого с безтормозным кавказцем.
Но тут возникло сбоку привиденье:
- Кто вас сюда пустил без разрешенья?
Мы, фээсбешным аусвайсом с рая
Контор охранных ему в фиксы помавая,
Как триумфаторы к котельной – жить как в Припять
С провинциальным русским: Где бы выпить?
……………………………………………………..
……………………………………………………...
………………………………………………………
………………………………………………………
Мастифф угрюмый, сей дубина стоеросовый
Над пуком книг продрогших девяностых
Глядел нам тупо вслед как с похорон,
Советской Леты бдительный Харон.
ПОЭТ
Весь шар земной в твое владенье
И мысли царственный полет,
Поэт,всеведец провиденья,
Тебе Предвечное дает.
Пока все тленное дерзанье
До неизбежности конца
Влечет Забота и Познанье
Для пирамиды мертвеца.
И приглядись:здесь юн и старец
В ярме и гнете,и в цепях,
Недолгий Сна царей скиталец,
Влачит в песке Нужду и Страх.
Проклятье,Ужас и Заботы
Живых здесь гонят мертвецов
Вождей,рабов,жрецов народы
В носу веревкой за кольцо.
Древнее Ура и Мегиддо,
Поэт,ты юноша живой,
Один стоишь вне Пирамиды
Царя с кошачьей головой.
Десятикрылое Безверье,
Унынье, Страсть, Тоска, Боязнь
Их гонят в лунное затменье,
Стальными перьями змеясь.
Светил спасительных сокрыты
Бредут,клубя в пыли земной.
В ночи сверкает Пирамида
Царя с кошачьей головой.
--------------------------
ПЕВЕЦ, КОГО ТЫ РАЗВЛЕКАЕШЬ ТУТ СТИХОМ?
Живущим от желудка до желудка,
Певец, кого ты развлекаешь тут стихом?
Все косно жизнь слепую без рассудка
Проводит в заблуждении тупом.
Хвалясь свистящим лаковым железом
На трассах мимо бедных диких стран
Скупец сквозит, стремится.. Бесполезно!
Едва рожден – весь гробу он отдан.
Миллионы мертвецов на мертвой вере
На этаже тридцатом смотрит тверди
В трущобы мира на краю империй
В багровом зареве долин бетонных смерти.
Блажен, кто жил вдали столиц вампиров
Гоним, безвестен, чужд – но тем живой!
Блажен поэт, не спевший трупам мира
Приятной песенки привычной ни одной.
_--------------------
Ненастная пора предзимних дней.
Уж розовеют темных изб оконца.
Едва на час сегодня было солнце
И скрылося за синеву полей.
При слабых фонарях во тьме изгнанья
Я слышу здесь не смесь московских врак
Их многолюдных поэтических собраний,
Но разве лай ленивый двух собак.
Вот мужичок везет с колонки флягу,
Две бабы с почты с пенсией идут.
На столике в холодную бумагу
Две вяло строчки в целый день стекут.
И не мечтая за 500 рублей
В столичных книгах заплатить страницу,
Не олигарх, я в улочке своей
Слежу дымок как медленно курится.
И рифмы бросив, с Музой деревенской
Идем по тропке оба узкой сельской,
В глухом краю следя который год
Большой луны мистический восход.
При тусклом свете лампочки убогой
Старушек сказ и быль полустихом
Про наш глухой медвежий край с берлогой
Мы с Музой слушаем до вечера вдвоем..
И старых ходиков под мерный стук, кого-то
Зовет и ждет на темных крышах крыл
Созвездий дальных взгляд на огороды
Надмирный ход божественных светил.
--------------------------------
Придет весна, посадят огороды
И губернатор выедет в леса
К себе на дачу. Прочие отходы
Растянутся за ним на три часа.
И вновь, и вновь появятся цыгане
Сюда цыганить изо всех сторон.
Из зимних нор повылезут селяне,
Неандертальцы городских времен.
Их нищий вид, вневременный и жалкий,
Отметит вновь заезжий человек,
И собирательство, охота и рыбалка
Начнутся вновь в наш 21 век.
И я пойду полями к водокачке
Сбирать куски с богатого стола
К стальным дверям торговки и казачки
Вдоль по шоссе соседнего села.
И посмотрю не у родных порогов
После застольных тостов и речей
Сквозь лунный блеск в железную дорогу
На ресторан проезжих москвичей.
Наутро в путь апрельский и туманный
Чрез одинокий в колее сугроб
Как путник, странник одинокой, странный
Меня приветит встречный чей-то гроб.
И как на Пасху красят желтым яйца,
В разбитой ферме лесополосы
Увижу лик грядущего китайца:
Теплицы, фермы, баки, огурцы…………
----------------------------------
В юдоли темной,неприветной
Без умиленья,без любви
Во граде злом и заповедном
Я коротал земные дни.
А в безднах мрачных и туманных
Без сна над хижинкой твоей
Вилися духи окаянных
И неприкаянных идей.
И мертвый месяц одиноко
Сиял бетонный град конца.
И капала с его лица
Смола небес о дыры окон.
А под бронею небосвода
На горизонты воззирал
Безглазый идол,бог свободы,
Теней и духов идеал.
И в желто-серые равнины
Суровый ветер,черный конь,
Швырял песок и комья глины
И задувал в печи огонь.
Под небоскребами бежали
Живые трупы, в мертвый лед
Скользили,падали,вставали
И проклинали небосвод.
А в задымленной кухне мира
Скрипела ржавая петля.
И вкруг безглазого кумира
Вертелась бедная Земля.
Сухой паук на паутине
Висел в углу,себе не рад.
И Вечность,Скука и Унынье
Мели песок о циферблат.
---------------------------
БЕСЫ
В черном небе над нищей деревней
Человечинку жрет сатана.
В русский мир православный и древний
Телебесов гогочет стена.
В бесошоу молчат патриархи
Над распятой страною моей.
Над могилами русских в запарке
Денно-нощно гугнит иудей.
Храм злаченый – пустые лишь стены
Грозным эхом в безлюдье вторят.
На молитвы рабов с ИНН-ом
Небеса и святые молчат.
Для чего,Матерь Божья, с рождения
Осужден видеть я на земле
Мерзость лютую всезапустенья
И штрихкоды на каждом челе!
----------------------------------
Пред кем грядущее открыто,
Кто червем в прахе не живет,
Кто, суетою не убитый,
С толпой в погибель не ползет;
Кто человеколюбьем ложным
Чертей всеобщих не ласкал,
Но с правдою неосторожной
Против всего и вся восстал;
Когда вокруг все подклонило
Несытой корысти сердца,
И правде неба изменило,
Скопством поправ завет Творца:
Кто для уюта и наживы
И славы временной не льстит
Пред сильным мира нечестивым,
Кто о б щ и м мненьем не дрожит;
Кто не боится и миллиарды
В лицо, не дрогнув, обличать –
На ком за то нездешней правды
Горит предвечная печать;
Кто не страшится развращенье
Хлестать как Сам Спаситель-Бог,
И ради ложного смиренья
Скотству не лезет в поводок;
Кто, проповедуя о небе,
При зле вопящем не молчит –
Не об одном насущном хлебе,
Но хлебом истины скорбит;
Кто, изгнан злобою за правду,
Согласен раненой душой
На глад, гоненья и утрату,
Чем о б щ и й жрать пирог с бедой;
Кто гонит сребролюбья жажду,
Начало всех грехов и зол:
За офис, «Мерседес», караты
Кто лютой смерти не нашел;
Кто видит я в н о в небе Бога
И л и ш ь пред Ним душой дрожит,
Когда внизу, закрыт зароком,
Миллиардоглавый ад вопит;
Кто пред священною коровой,
Кумиры общества поправ,
Гоним, освистан и оплеван –
О д и н из ста миллионов прав;
Кто, как актер третьестепенный,
Аплодисментов не искал
В толпе болтун осатаненных –
Но маски святости сдирал –
Тот победил и Смерть и страсти,
При жизни в небо восходя,
Клянусь – тот знал земное счастье
У горькой чаши бытия.
ПОЭМА С БОГОМ
Господь есть Бог для всех но не по мне
Он мой сосед и с щучкой в полынье
Мы с ним сидим три тысячи рублей
Я получаю в деревушке сей
А остальные без работы нищи
В дымах сплошных родимых пепелищей
Домов дворянских дедовских усадеб
Мы с Богом есмь и нет ни тризн ни свадеб
Давным-давно хоронят тихо-тихо
А после пить полями бродит Иго
Над обезбоженной 100 уж диких лет!
Как правит нами не поэт не Фет
А разгильдяй с соседнего колхоза
Страной
Ни фентези серьезно
Ну ни ума мы говорим что зло
Все захватило!
Пыльное стекло
Над керосином пышет вечерами
Сырым оврагом дальними горами
И в лягушиных лапах склон
Оврага глинист под луною сон
Весьма полезен и покоен с Богом
Когда коровы спать ложатся логом
Уже Плеяды мокрые висят
На ульи наши в заморочный сад
Где с Богом топим баньку горький дым
Былой России стелется в овин
Нам с Богом грустным Он частенько плачет
Все о своем но слезы впрочем прячет
Мы так молчим « Портвейн 77»
Бог достает с загашника совсем
Уж смерклось улица глухой деревни нашей
Едва видна в луне белеют пашни
Как зеркала зеркальная Земля
Висит в озерах лишь деревни для
И стоит жить
В Нью-Йорках да в Москвах
Живут в погибели хотелось бы в Ирак
Верней в Иран вернее в Тегеран
Где христиане также
С дальних стран
Приносит Бог пока я сплю с продаж
Весьма огромный желтый саквояж
Где есть: компьютер, «Каравелла», дыни
Из Хорасана, даже дева в синем
Роскошном сари красивей чем чудо
Чем сто артисток пышных Болливуда
Она с звездой во лбу восьмиконечной
Архистратига
Телом белом млечным
Звездой мерцает под луной нагая
Когда витает что-то над сараем
Как две луны блистают два соска
На сеновале вдаль шумит река
Времен времен и наплевать в каком
Живем мы веке в остальном – облом.
Вот Бог в крыжовник ходит потихоньку
Пока мы спим жужжат на подоконнике
Ночные мухи а скоты скотов
Жуют внизу рождественскую жвачку
Про Санта-Клауса
И ходят на карачках
По городам в пивбар и ТНТ
«Комедии клаб» дебилов сны т.д.
Достань ТТ и выстрели в висок
Но не себе а городу браток
Да подпусти гранату всей культуре
Нерусской злой да дай-ка ей по фуре
Покуда дуют большаком крутые
Три пацана еж возится в малине
А Бог уж споро развернул мангал
Приправы пахнут снеговым Памиром
Где Бог сегодня кстати пролетал
Творя поэтам города над миром
И коли пахнет вкусно с девой ночи
Идем мы в сад костер дымится сочно
Читая Анненского ругая в литжурналах
Известных в узком рояся в анналах
Египта Рима и убитых умолчаньем
Поэтов наших тысяч
Возле бани
В густой малине деревянный стол
Мерцает лампа
Огонечки дол
Плетень в портвейне плавает луна
Горит огнем безбожная страна
Так мы сидим в глухой дыре с Творцом
Смеясь зоилам и протекционизму
Литбанды лютой скажут в свете том
Чужое место заняли! Отчизну
Что вас кормила обливали калом
Когда мечи расплавили в орала
Когда живешь в глухой деревне хают
Тебя с Москвы пинают и пинают
И безответны горькие поэты
Всю ночь мы с Богом жалимся про это
Мы с индианкой с Богом и портвейном
Садимся в «Боинг» вдаль летим над Рейном
Куда ж вы спросите а мы скользим во мраке
Над Одиссеем на родной Итаке
В туманный фьорд красавицы Норвегии
В наш дом большой еще в 20 веке
Когда поют и «Битлз» и битломаны
Мы утром ранним в розовых туманах
Плывем в зеленом на моторной шхуне
Ловить селедку мидию в июне
Где в горизонтах ярче солнца краски
То лед из Арктики простерся до Аляски
С большим уловом вновь летим в деревню
А что ж Россия? Спросите вы внемлю
Я вашим квестам
А все в России так же!
Пустили Русь собаки на продажу
Кто тут у власти кто засел у счастий
С большой лопатой и на их дворцы
Бросает Бог не дождь а град свинцы
Грузила сети блесны и мормышки
И богачи как жадные мартышки
Хватают угли голыми руками
В одномандатном округе над нами
О горе вам богатые Бог кстати
Устал желает почивать в полатях
И мы вдвоем с индийской девой кроткой
Из Бангалора солим три селедку
А Бог един в трех лицах на скамейке
Где сад густой весь сполз уже в овраг
Вдруг достает с кармана три жалейки
И три оркестра соловью вторят
Миры миров вселенные все трое
Поем мы песню про былых героев
Как все дымилась падая ракета
И « Мессершмитты» не забудь поэта
А кто всего сего не понимает
В деревне Бог лишь нынче обитает
Сажать капусту вон беги из Рима
Покуда меч не рухнул серафима.
-------------------------------
© Copyright: Роман Эсс, 2009-07-30
Жанр произведения: Лирика деревенская
Рейтинг работы:9
Количество отзывов:1
Количество просмотров: 237
Дата публикации: 30.07.09
---------------------------
Умом Россию слово отозвалось!
И лоханулось матюкнулось заикалось
Миллионов сто в квартирах степняков
В Москве в тверях запели в Пасху сто
Миллионов воли
Степь да степь
каюкнув в те юдоли
Ищи-свищи чиновники хватились
Но нет трудяг с кастрюлей очутились
Пустой на острове где ж мужичок скотина
Кто нас покормит? Где он образина
Рабочий где чем больше институтов
Тем шире зад чиновных проститутов
75 процентов темные людишки
Шнырь телевизор Турция картишки
Тудым-сюдым культур-мультуры нет
А говорят Россия мол манфет-
Конфет министр культуры троглодитов
Наносит в область новые визиты
Официальные лица аэродром
Ну как культур-мультур у вас еще бим-бом?
Кортеж трех «Волг» шанхаи грязь хрущобы
Мясопотамы в галстуках и снобы
Прозаседавшись Ту ревет в столицу
На русском радио есть порох в ягодицах
Отсталость Степь Неандертальность мрак
Панмонголизм чувак пузырь ништяк
Словарь степи железные скамейки
Свернуты в узел в парке телогрейки
Одеты в «Хьюго» их всенощно бденье
Все дрянь и рвань все мерзость запустенья
Как ни гляди кругом одни растенья
Коль дело мрак сбежавши на Тибет
К родне хожу вращаю барабаны
Совейский вспоминаю я буфет
12 коп. за бутерброд стаканы
в Уфе с «Сибирской» вон в Таджикистан
Надумал я и далее в Хотан
Яркенд пески за Гиндукуш стремяся
В загробный мир Совдепия без власти
После девяностых 21 век
Куда ж забрел ты бедный человек?
Поскольку дома нынче русских нету
Есть троглодиты значит по Тибету
Напару с Пушкиным слоняясь отражаясь
В снегах загробных уличкой спускаясь
До Шамбалы ругая все в Совдепьи
Совдепья та ж каннибализм степи
Помойный мир оставив в эту местность
Перевалив через политкорректность
Архангел Инда бережет народы
В горшке язычеств от дурной природы
Европеизма кальвинизма шопинг
В три тыщи рупий Прасковья с Подмосковья
Колье купив у тощих сингалезцев
Взор завлекая горячее перца
Мясопотам каков усмешка Будды
Как тучи те задасты полногруды
Один у края славя рай Творца
Сижу один высокогорные леса
Трансгималайский тракт сезон дождей
Сезон угроз вот Арьянам вождей
Сезон царей великих до Потопа
Русь далека далече чем Европа
Сосна в окне се Джомолунгма ночью
Я здесь стою на том стою и точка.
--------------------------------------
БЕСЫ
В черном небе над нищей деревней
Человечинку жрет сатана.
В русский мир православный и древний
Телебесов гогочет стена.
В бесошоу молчат патриархи
Над распятой страною моей.
Над могилами русских в запарке
Денно-нощно гугнит иудей.
Храм злаченый – пустые лишь стены
Грозным эхом в безлюдье вторят.
На молитвы рабов с ИНН-ом
Небеса и святые молчат.
Для чего, Матерь Божья, с рождения
Осужден видеть я на земле
Мерзость лютую всезапустенья
И штрихкоды на каждом челе!
© Copyright: Роман Эсс, 2012-01-21
Перейти на страницу автора
Жанр произведения: Лирика гражданская
Рейтинг работы:30
Количество отзывов:0
Количество просмотров: 123
Дата публикации: 21.01.12 в 08:58
ПАТРИАРХ
Среди сидящих в клобуках жидов
Печалится в пентхаузе, суров
На патриотов русских в бунтарях
Евроваала патриарх славянский.
Тройной шайтан для стран постхристианских
Меж тем стоит меж ними, он ермолку
Все поправляет серую на холке –
В двойной тиаре Папа парвеню
И заодним жрец Пятой авеню.
Руководителей с Россий дегенератов
Меж тем нагнало в двор Патриархии.
В карманы кипы синагоги спрятав,
Крадутся в церковь все жиды России.
И крестятся.
Народ, как дивая свинья,
Глядит умильно на святую Пасху
В свои экраны ТельАвиденья, жуя
Пельмени, яйца, кошерные колбаски.
Как не напиться с горя тут совсем!
Вот достают «Портвейн 77»
И заскорузлый шмат былого сала.
На литстраницах у еврейского журнала
Лежит и серый хлеб, и лук с горчицей…..
Скажите честно: как тут не напиться?
Вновь в телешоу еврейская певица
Вихляет задом и жемчужною короной.
Развратные еврейки там и сям
Мелькают с бесами мистическим ночам –
Оружье верное еврейского Сиона.
К всеобщей радости пасхального народа
Соседи бродят по подьездам со штрих-кодом.
А на экране патриарх Кирилла
Благословляет лузеров-дебилов.
Хожу-брожу один в своей норе.
Придет шарманщик и заплачет во дворе,
Где люди прокляли друг друга до зарплаты
Под низким потолком пролетарьята.
Господь ушел, задвинув ширму неба
От шабесгоев, Он не слушает молитвы.
И сатана иконостас богемы
В экранах русских распростер блудливой.
От Бреста до Камчатки вечер ясный
В леса скрывает солнечный желток.
Во всех домах, занявши угол красный,
Болтает ТельАвиденья божок.
© Copyright: Роман Эсс, 2012-05-11
Перейти на страницу автора
Жанр произведения: Лирика гражданская
Дата публикации: 11.05.12
---------------------------------
Русским женам.
И - прихотей твоих квартирное стенанье,
И мне попреки - за глухую бедность
Стихов моих в их дичь и заповедность;
И за укоры в эхи мирозданья
И ангелам, и бесам – кухонь бред,
Со всей России что собрал поэт;
И при нефтекачалках обвиненья
За то, что я нефтяником не был:
Что государства вымя не доил
Как цедят ведрами деньгу на день Варенья
Чиновники.
Что за твой каприз
Не полз как все я в офис задолиз.
Иль еще лучше: пер б я с института
На место злачное Госдумы проститута,
Где б пел с евреями юристом в хоре русском,
С единороссами рубил б сейчас капусту…
Чтоб за углом (всем ангелам назло)
Пилил б заводы, земли и бабло…
За то, что телевизорных дебилов
Не ублажал я креативных копрофилов
При липком запахе телевизионной серы
У голубого братства желтой Евры;
За эти слезные под тихий вечер пени
На то, что тот, кто жжет теперь среди воров –
Герой он, бизнес и «совет директоров» -
Все зло твое любезно мне в кромешном
Аду у ящика « богатых и успешных»!
© Copyright: Роман Эсс, 2012
Жанр произведения: Лирика гражданская
Дата публикации: 14.05.12
----------------------------------
Проклятые письма приходят –
Манит мир проклятый зверья!
В них жуткие бесы в народе
Шипят: «Наступает Заря!»
В скиту моем сиро и тесно
От душ непомянутых дней
Народов, ревущих над бездной:
«Распни, о распни, фарисей!»
Под вечер небесные хоры
Поют, нисходя на пеньки.
В раю отражаяясь, озера
Плескают о корни тайги.
В закате креста средоточье
Летит с вечерницами в пруд.
То птицы лесные к всенощной
По клиросам леса зовут.
И скит мой безлюдный, умерший
( лишь мертвым он храм – не живым )
В России минувшей, отшедшей
Двоится сквозь сказочный дым.
Я чашу точу в стыни вещей
К причастью январской пурги.
Про все однодневные вещи
Не помню в скиту у ольхи.
© Copyright: Роман Эсс, 2012-05-10
Перейти на страницу автора
Жанр произведения: Лирика философская
Дата публикации: 10.05.12
---------------------------------
НОВЫЙ ГОД
Уже на поздний элеватор
Садятся галки отдыхать,
И повагонный страж храпатым
косится, морщася, опять.
Уж ночь в сидячем кресле жестком
Девице, стриженной как бой,
Манит соседнею матроской
С помятой «Балтикой» пустой
Уж невеликая Россия
Мелькает мимо, мимо вас.
А ты сиди, с похмелья синий,
В продутом доме в мертвый час.
На запах милой самогонки
В глухую темень на путях
Слетают бабочки-огневки
И однодневки при рублях.
Уже дрожит синяк попутный
Под тепловозною тоской
Любовью краткою, минутной
Без даже книжки записной.
Уже дырявые матрасы
Блазнятся рвотиной, взашей
Гоняют звезды ловеласы
С пятиэтажки кислых щей.
Уже мелькают ноги, ноги
Под стрекот телекамер дыр
На потолке, там где жестокий
Все,все записывает мир.
Назавтра станет нам веселья,
И будет Валькин спирт гореть-
Как бомжевое новоселье
Для всех провинций, словно медь
трубы архангельской для нищих,
кому сладчей не жизнь, а гроб.
Дымит Россия-пепелище
Гнилыми шпалами в сугроб.
Так по баракам, по баракам
Снегуркой, пьяной в драбадан,
Топчан несет по буеракам
Под пьяным месяцем славян.
Когда придут опохмеляться
На шару сих китайских стен.
Но наплевать на нас столицам
По сельской книге перемен.
И каблуки снегурки остры,
Как фигуристочки коньки,
Когда блекочут телезвезды
Нагими козами тоски.
Под крысу пряча пятисотку,
Как Буратино в русский мир,
Молить о ящике, о водке
Настенный Путина кумир.
Чтоб без работ любимой власти
Одну блевотину носить
По понедельникам, и счастье
Как Ельцин слитками косить.
Когда народ тупой и жадный
Жует подошвы колбасы
Как динозавр плотоядный,
Как рок, как ящур, как часы.
И голосует по психушкам,
По тюрьмам, всяким Хальмер-Ю
За жизнь в прогнивших засыпушках,
За жизнь проклятую мою.
Козлище в черном то и дело
Благословляет Русь, отпей
С железной кружки, стерва. Тело
Как дама черная бубей.
Ползи, ползи по колчам глины
Вон из барака в семафор
По хрестоматиям скотиной
Шалавой русскою во двор.
Не грязь глубокая, а льдище
Тебя Москвой каким грачам
Раздавит, может, - и кровища
Блеснет в купейный москвичам.
Через Москву, через Воронеж
Вечерней павой золотой
В град-Китеж, может, может, в Польши
Снесут твой пальчик молодой.
Или в Италию, где девой
Ты предназначена иной,
Быть может, даже королевой
Снегов провинции глухой.
Шалун московский, хлыщ Останкин,
Шуткует в грозный космос с дур.
Ревут галактики, с Таганки
Сдувая «Вольво» за Сатурн.
Летит над Русью окаянной,
Над Русью вымершей, седой
Мороз с клюкою деревянной-
Как смерть с железною косой.
--------------------------------
В несносный зной песчаными холмами
В любовь и юность глупую я шел.
И девы труп, изьеденный червями,
Вдруг на песке горючем я обрел.
По косам мухи жирные рояся,
Текли в песок, болтая в суете.
Как гимн любви их мушья песнь лилася
Немолчным хором – о еде, еде!
Но прянул гром! И как бумага косо
Порвалось небо сует бытия.
И вышний глас вселенной рек мне грозно:
Смотри и помни! Родина твоя!
---------------------------------------
-
Ленин, Сталин, Кашпировский,
А. Чумак, В. Жириновский,
Абрамович, Вексельберг
После пятницы в четверг.
В понедельник денег нету
В жизнь, похожую на среду.
В воскресенье выходной,
А в субботу Рак с клешней.
Мышь, Свинья, Коза и Лошадь –
Скот домашний не поропщет.
Не возьмут себе скоты
Смольный, телеграф, мосты.
На столбе у телеграфа,
Словно пошлая луна,
Висит дура-крокозябра
Запетленная страна.
Дерипаска с Грефом в паре
Бродят день и ночь кругом.
Вот придет столичный барин,
Он потычет в зад кнутом!
А ямщик споет как Цой
Для гробов всея России,
Словно женщина с косой
С незалежно-самостийной.
-----------------------------
Угрюмая Река
На могилах нечисленных боли
Сотню лет вижу грустный мой край:
Тихих русских осенних юдолей
Черных вод златолиственный рай.
Черных русских бушлатов зековских
В стон собачий под бубновый крап
Под указ иудеев московских
За этапом уходит этап.
Машут вслед златокудрые вдовы
Отходящим в тюрьму и в гроба.
И Россия – безмолвной коровой
В нож кошерный глядит как Судьба.
Слышу рев чужедальних галактик
У границ неисчисленных Сил,
Вижу сполохи грозных Антарктик,
Шум песка у ливийских могил.
Ход Центавра, витанье Цейлона,
Марианских глубин полусон,
Диалоги камней подле тронов –
Слышу спор нереченных имен.
И могильные холмики сочной
Неземною травою родства
Мне пророчат вселенной полночной,
Разнося по планете слова.
Собираются звездные тени
Неисчетно – полками полки –
Под мои деревянные сени
У любимой Угрюмой Реки.
Стикс любимый! Харон- перевозчик,
Чья усмешка жутка неживым,
Над болотной травою полночной –
Все родное под небом седым!
И смертельная Роза Забвенья
Одинокая в грядке моей
Рада мне ядовитым цветеньем
Над цветением смертных людей.
Смерти Серп – синий сон-полумесяц
Всходит в острые травы теней,
Орошая тоской перелесиц
Рой еще не догнивших людей.
Все бежит и мятется! Все мимо
Там, внизу – там уходит паром
Над туманом неумолимо
Как часы, как идет метроном!
Здесь стоят Время, Звуки, планеты.
Лишь Афиной-Палладой сова
Прошуршит иногда полусветом
Над мышами – и плачет трава!
Здесь ни вин, ни столов, ни веселья
Беспролазные зреют леса.
Здесь ликует всегда Невезенье,
Дождь слезит вечерами глаза.
Незавидная горькая пища
Остывает на горьком столе
Над бескрайним земли пепелищем
На былой человечьей Земле.
И скрипучая дверь над гнилою
Деревушкой убитых славян
В тьму поет про пустое Иное
Всех отвергнутых флагов и стран.
Воды неба и воды Подземья,
Мразы, смерчи, трясенья планет,
И славянские все поколенья –
Входят в тесной избы полусвет.
Все - немолчно пророчит Возмездье
Под качанье лампадки ночной,
В прах мешая с землей поднебесье,
Вновь вцаряя безвидный покой.
Диск Земли пуст, безветрен, безмирен
Заполняет проклятый песок
Без шоссе, теплотрасс и градирен,
Без волны электронной у ног.
И тогда по молчащей вселенной
При умытой страданьем луне
Глас исходит во тьме довременной:
« Упокойтесь, славяне, во Мне!»
И луна как секира над адом
Гонит страхом, как мертвый с петли,
Бесполезно поживших мириады
В неумолчное чрево Земли.
Бьет двенадцать! Секира в юдоли
Ходит, ходит проклятой Землей
Над кишеньем бессмысленной моли
В красный пляс проститутки ночной.
Человечество в Ницце, в Нью-Йорке
На экраны ночные галдит:
Головою-чернильницей в морге
Им вещует про рай трансвестит.
А на пляжах Майорки испанской
И в Хургаде взирает людей
Равнодушный покой христианский
Равнодушно на раны гвоздей.
----------------------------------
Все мглы и мглы...
Все мглы и мглы! Две слабые звезды
Едва мерцают в грозных мрачных тучах.
В деревне темной голые кусты
Ерошит ветер в пустоте дремучей.
Поэт забвенный, в дикой стороне
Всю ночь брожу я по замерзшей глине.
Два фонаря! Вот только други мне
На безответной гибельной пустыне.
Чуть желтых окон тает два огня
В тяжелых мглах на черных километрах.
Все снег и дождь! При круге света я
О злой тоске задумаюсь поэтов.
Под черным ветром окаянных лет
Угрюмый лес чуть виден, стонет, плачет.
На сотни верст живой души здесь нет.
Как все черно! Как беспросветно-мрачно!
Темнеет церковь за селом вдали,
Да иногда в трухлявые коряги
Вдруг мертвый месяц трупом из петли
Щербатит зубы в жуткие овраги …
-------------------------------------
Сетевой поэт
Раздумье, праздность и любовь –
Вот музы три всего искусства,
И неволнуемая кровь
Толпой столичной с книжкой Пруста.
Нам заповедано в планиде
От мира жить вдали тоски:
Мудрец не ходит, а все видит,
Тем пишет вечные стихи.
Что может написать поэт,
Всегда в метро зажат давленьем?
С утра он «Времечком» нагрет,
Вновь в вечер в метрополитене.
На автобанах смотрит в сырость,
Как дурень в атомный могильник.
Чем больше телЫ нежит сытость,
Тем злей борьба за холодильник!
И вот поэт писать садится
За тышеевровый компьютер,
За синтетическую пиццу,
За маргарин с маслиной Luter.
А за окном Москва пожаром
Как ад мистично розовеет,
Как над чернобыльским кошмаром
Радиоактивным сленгом тлеет.
Иль Лондон мрачный моросящий
Над черножопым сарацином
С политкорректным и ледащим
Для бледнолицых кокаином.
Поэт, родив стишок корявый,
С утра уж в офисе в компьютер
Считает евро для гугнявой
Банкирши в возрасте безлюдном.
И что ж он пишет? Про березы
В пропахшей «Мальборо» квартире!
Стихи про Русь для полуроссов
Из мегаполисов в Стихире!
На современном нашем русском:
Арго, тусовка, термин с чата,
Сто англицизмов да с кутузки
Базар крутой из зон фиксатый!
Он, на Киану Ривз похожий
От пицц да «Колы» тощий, модно
Ругает наше бездорожье
Да пьяниц русских, любит Лондон.
Судьбой незавидной поэта
Сверхпровиденьем в древний лес
Я удален рогатых света,
Как Пушкин в царствие небес.
-------------------------------
Повсюду во вселенной скука:
Тупые звезды, пошлый йод,
Да бестолковый водород,
Да черных дыр еще докука.
Миры, не хожены людьми,
Но ржой фантаст ракообразной,
Бесов да демонов заразных
Без благодати и любви.
Фантастов сечь бы подлецов
За диких вымыслов трактаты!
Эге, в клоаку вы, ребята,
Зоопарк собрали весь бесов.
Нам описавши хаос серый,
Что век Адамом не согрет:
Былые веси люцифера
И мертвый сон его планет.
Бесов с инопланетной мордой.
Фантастика? Идите к черту!
Туда, где поле звездных битв
Без покаянья и молитв.
------------------------------
---------------------------------
СТАЛИН
20 век, век Сталина Победы,
В век 21-ый чернью совращен –
Кладбищ истории для вольности ворон
Червям кишащим в тулове планеты.
Скрывает нас долой-долой отсель
К Христу на небо майскими ночами
Тугая птица – Сталина шинель
От псов Кремля нью-йоркского рычанья.
Наш Командор обходит государства
Давно пустые русские границы.
И королям из черни – псам на царствах
Пожатье тяжко каменной десницы!
И тяжек шаг, и глух его всесильный
На мрачном бреге Немана-реки.
С ним Тамерлан и Грозный царь России
Ведут на Запад вечные полки.
---------------------------------------
Доколь мне видеть в отвращеньи
Семитов русский бантустан
С всенощным мрачным размышленьем
При сельском кладбище славян?
И прю цыган с Узбекистана
В московском лающем метро,
И хряк Бжезинского-болвана
На православное добро?
И злые песенки масонов,
Их рожи бубены, котлы
При наркоманах обесенных
С телеостанкинской иглы!
Литературку злых хипповин
В Хургаде …… московитян,
И «Арион», журнал жидовин,
И «Новый мир» израильтян.
Жидосмиренный и простылый
Журнал одних сухих речей –
«Наш современник», рой унылый
Без жала русских рифмачей.
---------------------------------
СНЕГУРОЧКА
Мир жив еще, и горестных полей
Со всей Земли я слышу только стоны.
Не время Музе петь красы лучей
Морей и пальм, и солнечной короны
В Египтах жар.
Всемирною войной
Над равнодушной сытою толпой
Готовят грохот, вой, погибель, пламя.
Уж Смерть победное развила свое знамя.
Но ты, природа нашей нищета,
Монахиня простая у креста
Лесов опавших, отчего ты не воспета,
У розвощеких городских поэтов? -
Неброских слов в стихах простых как песня,
Простых как сны оврагов в поднебесье.
Достойны кисти только благородной
Природы скромной русской пейзажи
С избенкой серой над рекой холодной
И тропкой узкой в снеге пригаражном.
Как твой Творец.
На скатерти полей
Кристаллы льда рассыпаны повсюду,
В огнях мерцают всхолмленных зыбей
Стога как драгоценные сосуды.
С зеленой надписью обшарпанной «Техпомощь»
На лед загнав в порушенный тростник
Перегруженный старый грузовик
В горах башкирских жжем костер за полночь,
Уже в Москве невнятный нам народ
Давно в тепле встречает Новый год…
С морозным паром в утлые дома
Поутру входит чистая зима
Порой любимою - снегурочкою в двери.
Вновь собрались
шептаться в желтый берег
Подруги-сосны на искристых льдах.
С соседом едем в золотых санях.
Ретивый конь башкирский в злом разбеге
Везет нас в сказку в 21 веке.
Зима, зима!
По телевизору поют
В червонцах царских северные угры;
В оконце виден черный стылый пруд,
Полозьев след и розовое утро
С арбузом пахнущим морозцем голубым.
С гречишным медом горьким мы едим
Калач домашний.
Настоящий чай цейлонский
Пьем дорогой в селе Новокрещенском.
Эдем безлюдный!
Ни один земной
В возке рекой теперь не видит на планете,
Как рыбы ходят подо льдом рекой
Под правым берегом.
Рыбак один на ветер
Бредет, согнувшись, с ящиком вдали.
В затоне спят седые корабли,
И дым котельной розово подсвечен
Венерой белой в позакатный вечер.
С огромной восходящею луною
Над частоколом леса отдаленным
Сияют взоры звезд в немом покое
У камелька стихом незавершенным.
Над интернетной свалкою речистых
Русскоязычных лживых эгоистов.
На церкви старой черной у дорог
Давно висит заржавленный замок.
---------------------------------
ЦАРЬ ПРАВОСЛАВНЫЙ
С тех пор, как на златой короне
Кровь императора блестит,
Сидят в Москве на русском троне
То мироед, то хам, то жид.
Когда под скиптром самодержца
Шатнулась пьяная страна,
Убийца тайный вынул сердце
С Его груди – и вот она
Уверив лживым обещаньям
Врагов Христа и православья
Иным народам в суд и страх
Творцом повержена во прах.
Какой позор! И на Москве
Цари с блудницей пятирогой
На царском троне, как в игле,
Сидят - а усидеть не могут!
И – слеп народ. Слепы вожди:
Временщики, ворюги, грызни,
Не видят то, что впереди
Во обезлюженной отчизне.
То глад нас мучит, то природа,
То вкруг без благости народы.
И труд напрасен, все зазря!
Вот кровь убитого царя.
И злая мерзость запустенья
В церквах висит который год,
И оболваненный народ
К Христу нейдет по воскресеньям.
Вот потому поля и реки,
Что взором враз не охватить,
Страны лукавые соседи
В клочки спокойны растащить.
На радость всем врагам ее
Держава пьяная разделась,
Трансмировое воронье
Глаза ее клевать слетелось.
Когда ж Россия быть не сможет,
Льстецов послушавши своих,
То рухнет мир вокруг безбожных
Без веры, Духа, без святых.
Но если наш народ всесильный
Узрит заклятие свое,
Вновь будет слава над Россией,
Вновь Бог помилует ее.
___________________________
1996 г.
ЖИЗНЬ РУССКИХ
Тоска печали и забвений
Средь тыщ забытых поколений
В оконца смотрит деревень.
Тут среди дикого Безлюдья
Живет практичное Безумье,
Пляшась в унынье ночь и день.
Тут как затмение приветом
Едва ль на месяц сходит лето
Холодным солнцем в зыбь реки.
Ведет вдоль кладбища убого
Кривая, битая дорога
На окаянные пески.
Тут церковь черная столетье
Косит в безбожное наследье
С горы облысенной пустой.
И с ветром северным угрюмым
Июль весь плещет льдом и шумом
Забвеньем дождь да дождь седой.
Здесь жизни тупы и коротки.
Здесь утешеньем только водка
Доступна всякому, когда
Под равнодушьем беспощадным
В раю под пальмой шоколадной
Лежат погибели стада.
Здесь при победе отверженья
Висит закат засмертной сени
Кровавый в черный зыбкий пруд.
Здесь мертвецов прямоходящих
Мечты я слышу: хоть бы в ящик
Сыграть скорее что ли тут!
А ночь-то всю в мое оконце
Холодный дождь да снег скребется,
Шурша по плесени в домах.
И в палисаднике старуха
Скрипит калиткой Голодуха,
Да Смерть висит на проводах.
------------------------------
ГОРОД
Где божественный дождь никогда
Не хладит в пересохших колодцах
Жажду жизни, стоят города
В незакатное мертвое солнце.
Глубоко под горючим базальтом
Среди темных железных аллей
По горючему злому асфальту
Робко тянутся тени теней.
Еженощно по лестничным клеткам -
В тени города, город теней
Нисхожу под железные ветки
Над барханами черных зыбей.
Там печалит скрипучие двери,
Пронизая багровый бетон,
По подьездам великих империй
Солнце мертвых – бессмертный Амон.
И проходит в лукавое Эхо
В цепенелую душу и мысль
Мириадам безвыходным смехом -
Смерть, похожа на здешнюю жизнь.
И железная злая тоска
Смерчем бесится в вихрях песка.
А на лестничных клетках тоски
Кто-то смотрит в дверные глазки.
Плачьте, плачьте смеющимся ныне
На Земле и трава, и вода!
В солнцем выжженной черной пустыне
Их заждалися те города.
----------------------------------
МЕРТВЕЦ
Блуждая взглядом отстраненным
По жалким избам дол и сел,
В проклятом городе миллионов,
Мертвец, что в жизни ты обрел?
В бетонных норах паучиных
Кровь изсосав из трех Россий,
Каким богам, жрецам, причинам
Ты тайно жертвы приносил?
К своим Каирам, Ниццам, Римам
Летя у нищих деревень
Погостов русских мимо, мимо,
Скопил ты благ на Судный день!
Какие вдовы, дети, лица
Легли в фундамент твоих вилл!
Какие сказки, мифы, птицы
Смотрели вслед! Ты – все забыл.
Теперь шоссе разбило Время,
И рухнул дом, и рухнул мост.
Песок сквозит сквозь рот и темя,
А нос пробил могильный гвоздь.
Оркестры вновь тебе блистают –
Вороны в кущах тополей.
А слава прошлая, земная
Как хохот тысячи чертей.
Из горних сел – ни дуновенья,
Ни дождика, ни письмеца!
Кость рвут безжалостно коренья.
Рай для живого мертвеца.
-------------------------------
БОГАТОМУ ДРУГУ
… Куда ж поедем? Ведь проклятый гремлин
Повсюду избран толпами на «Кремлин»!
И всюду тянется рука Москвы свободно
До тощей шеи русского народа.
Россия – быль… Нью-Йорк дерьма Америк…
Мир остальной – он как вонючий морг!
Москва, Париж, Мадрид или Нью-Йорк
Стальных конструкций – на трухлявой вере!
И всякий тепл, но не горяч в сердцах,
Чтоб встать за полночь, радостное пламя,
Встречать Христа как родного отца
С дороги грязной в дырах сапогами.
Куда ж поедем? Всюду ад и жуть!
С зеленых волн на сейнере с орбиты
На мысе Горн блистает Млечный Путь
В кристаллах льда полночной Антарктиды.
--------------------------------------------
МОСКОВСКОМУ ПОЭТУ,
ПИШУЩЕМУ О РОССИИ
Москвич, айда в деревне посидим!
С евроремонта светлых кулуаров
Приедь сюда, забудь свой Третий Рим!
Вернись в Россию, а не в мемуары.
Вот, скажем, скотником ты будешь здесь пахать.
На старой ферме в жиже да в навозе
Всю жизнь по горло ржавы цепи ковырять
В январь при ветре на слепом морозе.
Айда, москвич! В резиновых ботфортах
Бродить селом! За то притом дадут -
В фуфайке древней пострашнее черта –
Три тыщи рэ за гиблый рабский труд.
Потом в воспоминаниях напишешь
Про то, как дохнут поросята вдруг …
Иль … про бумагу на налог в пять тысяч
Для загранвиз районных чиновнюг.
Про то, что стоит новая кастрюля
Здесь в магазине 800 рублей,
Да про Арбат … да про московскую финтюлю -
Средь томных луж разьезженных колей!
И ты вздохнешь на ржавую кастрюлю.
(А куры жрать канючат, а проглот
Баран с барнихой!) Ах, не нервируй, Муля!
И сжав виски, бежишь ты в огород.
А там уж жук что красная калина!
Опять с гвоздя водища в сапогах!
Ревет и стогнет жадная скотина,
В калитки тыча ноги и рога.
«Где ж взять три тыщи на продукты в рынок, -
Ты станешь мыслить. - Вот … опять трава!» -
А уж бубнит шофер, чеша затылок:
- Давай, мужик, шесть тысяч за дрова!
Что за кошмар! Бывало, я в Антибах
Писал стихи про ясность русских рек!
В сей поэтической деревне русской гиблой
Ты завопишь: - У, пропасть на вас всех!
А там стучат в ворота: « По бумаге
Когда налог заплатишь?» - и как шут
Орать ты будешь: - Лба окрестить, собаки,
Тут никогда минуты не дадут!
Под вечерок бычок со зла потопчешь,
Зачешешь репу в жизненной стезе:
« Где взять на трактор денег? – и промолвишь. –
Пойти, пожалуй, воровать как все!»
Но воровать уж нечего! Лет десять,
Как все повывезло начальство на селе…
…………………………………………………..
…………………………………………………..
…………………………………………………..
…………………………………………………...
А в небеси не Бог – хохочет месяц,
Как яхта Абрамовича в теле.
Так через год, зарезав скот безвинный,
От злой тоски да нищеты такой
Запьешь. И скажут : «Ведь вот пил он, как скотина!
А был поэт, пожалуй, он большой!»
Куда ж ты, друг?
- Что я, дурак, в деревне вашей погибать!
Совсем иным здесь станешь, брат, поэтом,
Румяный бог парнасского родства.
Купи ж билет!
Но … не дает ответа!
Народ безмолвствует. Кишит себе Москва………
--------------------------------------------
Страна, где прозябла Правда
На глине тысячи эпох
Проспит полночный час разврата,
Как в мир войдет великий Бог.
И те, кто заживо забыты,
В тот час восстанут высоко
Встречать слезами и молитвой
Знаменье крестное Его.
Как вор, настигнутый нежданно
Полночной стражей и огнем,
Наш мир просыплет из карманов
Все, что награблено бытьем.
И саранчой неугомонной
Земной, лукавый человек
Пойдет в полях окровавленных
Миллионотонный мерять грех.
И ночь беззвездная остынет,
И упадет инертный газ
В бесчеловечные пустыни
Бесчеловечных государств.
-------------------------------
Вдали больших цивилизаций
И мелкой мерзости народов
Обьединенных чертом наций-
Есть тихие места природы.
Певец смирения несудный
Под злобный лай всемирных гадов
Воздвиг я в рай себе безлюдный
Избенку далеко от ада.
В мостках давно прогнивших, бледных
За глухоманные трясины
Манит мне берег тихой тверди
С плакучей ивой да калиной.
Смотрю я в телевизор мутный:
С международной закулисы
Как прыжут в безднах Голливуда
К нам потаскушки их актрисы.
И потому врагам Руси
В Москве безбожной не сидится,
Что русский царь на небеси
Их тайных козней не страшится.
Но только жжет меня кручина,
Что даже в наш глухой Урал
Поэта, Штатов гражданина,
Толпа ревет на пьедестал!
Вздыхаю, вспоминаю нимб
Москвы славянской в шуме гулком
Зеленотравных тихих лип
Трехблагодатной переулков.
--------------------------------
Проснись, уже звезда взошла!
Больного крова на пороге
У чашек скудного стола
Как блещут горние чертоги!
В смятеньи праздничной души
В последний день, моя родная,
Взгляни на эти витражи
Озер и речек подле рая.
У камелька в угасший дым
На истомленной в ночь соломе
Как в младость, хочешь, посвятим
Себя утехе и истоме.
Коняшку бедную запрячь
Немудрено, хоть нынче скользко.
На небо счастий и удач
Скользи, унылая повозка!
Наш рай трубит уж впереди!
А справа Сириус блистает,
А слева Вега, погляди,
Как санный путь звездой играет.
В платке пуховом январей,
Двацатилетнем и немодном,
Родная, видеть веселей
Как ад Нью-Йорк, Москву и Лондон.
Легко ль нам было там страдать
В России дикой и ужасной!
Уж двадцать лет все занимать
На чай, на хлеб, бутылку масла.
Мы позабудем там с тобой
Про деньги, ругань в склоках мелких,
Назойный быт тщеты земной,
И – эти битые тарелки.
---------------------------