Павел Пановъ
Мы очень похожи – противоположны. И что же?
Нет, я не входил вместо «дикого зверя в клетку» …
Хоть сказано метко,
Но несколько нежно…
Случалось, тебе быть в селении Пенжино,
В далеком корякском Пенжино,
Где все не изъезжено,
Где, если стреляли, то быстро, но редко?
А я там поставил палатку, на тропке, на медвежьей.
Но!
Это было бы дико и даже смешно –
Но мишки все шли, запинались о наши растяжки,
Вздыхали так тяжко!.. Бедняжки…
А эти растяжки звенели как струны цыганской гитары
Под наши базары и смех, тары-бары…
Я не; выжигал свою кличку в бараке,
Вначале мне было совсем не до драки,
Кликухи – у зэков, сезонных рабочих,
А мой позывной – это так, между прочим,
Был просто «Бродяга», но вдруг мимикрировал в «Бродский»!
Такое позывной…. ну, слегка обормотский.
В рулетку играть не пришлось. Эпизод пролистнули.
А вот преферанс… да-с, расписывать «пулю»
Всю ночь до утра… Впрочем, в тундре к июлю
На самой высокой в стране параллели
Лишь камни и ветры от белой тоски не болели.
Крутнешь, как корнет, барабан от нагана –
Тоска! Ночи белые… Как вы хотели!
На сердце погано.
Да, кстати, деталь – за отсутствием фишек,
Игра – на патроны, забавы мальчишек.
У нас на Руси – все про баб и погоду,
Еще и про водку, «горящую воду» ….
Пижонство, Иосиф, смешней многоженства,
Но тема веселая, не обожжемся.
«Не пил я лишь только сухую воду»…
На родине этим не хвастай народу,
В Америке парни сорвут свои глотки –
Врастяжку ты принял стакан русской водки!
Они же не видели наши ухабы –
Обычные русские добрые бабы
Вдруг в миску порежут горбушку поплоше,
Водченкой зальют и хлебают… окрошку.
А спиртом встречают в мороз бодайбинский….
Крутой самогон, что в кильдыме под Бийском…
Живут на Камчатке графья и эстеты –
Там к спирту икра прилагалось при этом.
Я тоже покинул страну, но не въехал к победе
Русским медведем на велосипеде…
А нищим, без баксов, зато не затаскан…
Тебя просто кышкнули, но не убили,
А мне же менты выжимали, крутили,
«Пятнашку» как минимум… «вышку» сулили!
Но сравнивать - вздор! Это разные сущности,
Я в Штатах пожил, напечатался, мучился,
Вернулся вдруг в Питер, а жизнь ошарашила –
Опять ночи белые, только подкрашены
Огнями, рекламой, летящими фарами
Еще фраерами и фрями с фанфарами.
Итак, сопоставив несопоставимое,
Пока я не знаю – короткою, длинною
Протянется жизнь. И скорблю я поэтому –
Уходит поэзия вместе с поэтами.
А внуки зубрят, спотыкаясь на рифмах лучистых…
А Рим без гекзаметра рухнул так быстро –
Как молния, землетрясение, выстрел…
Без мысли, намека, без блеска, без ангелов, бесов нечистых,
Без истин…
Dixi!
28 апреля, 19 г, Пасха, Мельничный ручей