постигал, формулировал законы жизни между людьми. Уважали.
Часто спрашивали совета. Не отказывал, но предупреждал, что за
последствия ответственности не несет. Советы, впрочем, были дельные.
Помогали жить. Учили мыслить.
Решила республика немного повоевать с соседями, за улучшение
жизни. Спрашивали, как лучше. Разговаривать отказался.
Я, говорит, разбираюсь в вопросах разума, а не безумия. Оценили.
Больше не обращались. Проиграли войну.
Вошли победители в город, Мудрец - навстречу.
Сразу резать и грабить будете или повремените? - спрашивает.
Ощутили гости незваные почти забытое чувство стыда. Никого не
тронули, даже власть местную оставили. Лишь данью обложили, да и
то, небольшой. Позорно, конечно, но жить можно.
Вождь победителей с Мудрецом часто о республике беседовал.
У них этого способа правления близко не знали.
Скажи, - говорит, - каких людей больше умных или глупых?
Глупых, - отвечает Мудрец.
Если все решения у вас большинством принимаются, - продолжает, -
Мнение глупых возьмет верх.
Увы, - сокрушается Мудрец, - такое возможно.
В чем тогда польза, - удивляется вождь.
В праве человека на мысль и слово, - утверждает Мудрец.
Поехали к нам, - предлагает вождь, - Жить будешь хорошо.
Людей жизни учить. Семью достатком обеспечим.
Спасибо, - благодарит, - только не могу свой край, людей бросить.
Тем более, в беде. Здесь мой дом.
Хороший ты человек, - расчувствовался собеседник, - лучше многих.
Не любят таких. Береги себя.
И ушел с войском из города. А через пол года дань отменил и
заключил с республикой мирный договор. Вздохнул облегченно Мудрец,
но вместо благодарности окружающих, получил вызов к городским
властям.
Трое человек на него заявление написали.
Один - местный поэт, талант которого Мудрец однажды подверг
сомнению. Обвинял в том, что тот пренебрежительно относится к богам.
Второй - продавец вина, вкус которого Мудрец не одобрил.
Обвинял в том, что дружил с вождем победителем и не разделял
материальных трудностей и моральных страданий окружающих.
Третий – общественный деятель, идеи которого Мудрец не поддержал.
Обвинял в том, что во время войны отказался помогать власти, чем
способствовал поражению.
Заявления написаны были складно, доходчиво, убедительно. Спросили
Мудреца, правда ли.
Согласился.
Над богами посмеиваться доводилось, но не злобно, а как разумному
человеку, по принципу «надейся, но не плошай».
С вождем победителей общался, но встреч не искал и милостей не
просил.
По войне советов давать не могу, говорит, это разуму противоречит.
Подумала над ответами власть и решила Мудрецу большой суд устроить.
Тысяча уважаемых граждан будет решать его судьбу большинством
голосов. Оправдают – будет жить дальше. А нет – умрет.
Вот она, благодарность окружающих, за все, что делал для них.
День был ярок. Тысяча пар глаз и ушей внимали последней речи
Мудреца. Он вложил в слова все чувства к родному месту, республике,
каждому из них. Слушали внимательно.
И осудили. Пятьсот двадцать один голос.
Оцепенели в удивлении. Словно, сами не ожидали такого поворота дела.
К смерти. Мудреца. Чье знание помогало жить зримо и незримо.
Власть бала ошарашена не меньше. Посовещались и предложили
замену казни лишением имущества и обязанностью провести остаток
жизни в нищете.
Соглашайся, - убеждают, - каждый сочтет за честь дать тебе подаяние.
Умереть с голода не дадим. О семье позаботимся.
Не могу, - отвечает. - Это стыд.
Предложили пожизненное изгнание.
Езжай к вождю, - предлагали. - Он будет рад. Умным мыслям везде
дело найдется.
Не могу, - отвечает, - Это трусость.
Власть только руками развела. Казнили. Заставили принять яд.
Месяц люди жили в состоянии гнетущей совести. Потом прорвало.
Собралась толпа отчаявшихся людей и призвала власть к ответу.
Тем пришлось указать на заявителей.
Поэта убили сразу. Неделю таскали по городу обезображенное
тело, пока не скормили собакам.
Продавца вина спас товар. Разгромили. Перепились. Успел
прибежать под защиту власти. Каялся. Просил сохранить жизнь.
На суде приговорили к нищенству, запретив гражданам подавать.
Лишь две недели прожил.
Общественный деятель вовремя почуял неладное. Сбежал. К вождю.
Просился на службу.
Тот выслушал, приказал убить, а голову отправить властям республики.
В честь соблюдения мирного договора.
Я предупреждал, горько вздохнул, думая о Мудреце.
Пелена совести развеялась, но все равно, было не по себе.
Власть окружила семью заботой, вниманием и достатком. Поставили
памятник на главной площади города. Прославили и наказали
потомкам, какой жил когда-то человек.
Им и сейчас гордятся. А на вопрос о гибели, стыдливо опускают глаза.