Работа собачья – только и гляди, чтоб кто-то из покупателей, а то и продавщиц, чего-нибудь да не утянул.
И повадился к нам захаживать полуночный бомж. Покупал каждый раз полбулки серого хлеба и бутылку самого дешевого пива, да и убирался восвояси. Но в один поздний морозный вечер, совершив обычные свои покупки, он крепко прилип к витрине, дотошно изучая ценники на красную рыбу, и черную икру.
- Выведи ты его! – не выдержала наконец одна из продавщиц. – Он нам весь народ распугает.
Да, вид бродяга имел живописный. А уж запах!.. «Зори Парижа»! Однако, я колебался: выставить человека, хотя бы и без определенного места жительства, вот так, как собачонку, на мороз только из-за того, что отличается он убогостью одежды, и употребляет одеколон совсем не для бритья?.. И все же, я двинулся к бедолаге. Вмиг оценив ситуацию, тот завел мне проникновенно:
- Вот есть у Джека Лондона рассказ…
Мое воображение тотчас начало рисовать образ просвещенного, чуткого и ранимого знатока литературы, так нещадно побитого жестокой судьбой.
- …Как вот такого же вида человека впустили в дорогой ресторан и обслужили по высшему разряду.
Я устыдился своему невежеству – среди хранимых памятью произведений великого писателя ничего подобного не находилось. Вот ведь какой начитанный человек!
- А он всего лишь, - видя, что я сдаюсь, победно воздел заскорузлый палец бомж, - хотел в тюрьму попасть : чтоб перезимовать.
- Э-э, дядя! – воскликнул я. – Да ведь это и не рассказ Джека Лондона, а новелла О'Генри «Фараон и хорал». И в дорогой ресторан, кстати говоря, бродягу того не только, что не пустили, но и уложили, буквально, небритым фейсом на мостовую: мордой об асфальт – по-нашему… Так что давай, дядька, от греха!..
И на законных уже основаниях ( плохое знание иностранной литературы, плюс искажение ее в корыстных целях), вытеснил постоянного клиента за дверь: интеллектом, получилось.
А из магазина вскоре уволился – в море было пора. Уж лучше в трюме свою шкуру поморозить, чем самому последней шкурою прослыть: людей за то, что мало смыслят в прозе,в ночи за дверь, на холод лютый выводить (как не пеняли бы меня за попустительство: без повода – людей!.. Людей, без места жительства)!