Владимир, Володя, Вова. Одно и то же, а какая разница.
Владимир. Веет властью и известностью. Владимир Ильич.
Владимир Семенович. Владимир Владимирович.
Володя. Что-то положительное, умное и доброе. Володя Шарапов.
Вова. Звон разбитого стекла из рогатки. Шпана.
Это был Вова. Простой троечник, живущий, как придется.
Небольшой городок, обслуживающий медленно умирающий, когда-то
крупный завод. Родители, вся жизнь которых ушла в работу. Старшая
сестра, вечно недовольная жизнью, изводящая придирками мужа и
дочь – первоклассницу. Все обычно. Не хуже, чем у других.
В профессиональном училище на кого-то выучился, но мысль о
предстоящей жизни нагоняла тоску.
Армия пришла вовремя. Хоть что-то новое. Понравилось.
Жить за счет государства. Выполнять чужие приказы. Почти не думать.
Ничего не решать. Год пролетел незаметно.
Как вернулся, сразу спросил в военкомате, куда бы по контракту
на службу наняться. Предложения были заманчивы финансово, но
отпугивали откровенной боевитостью и возможностью где-нибудь
повоевать. Не хотелось.
Тут и предложили поступить во внутреннюю гвардию. Для
поддержания правопорядка. Дело казалось надежным и служба спокойной.
Куда он денется, правопорядок. Согласился.
Промашку осознал быстро. Как увидел бронежилеты, щиты, каски и
дубинки. Но хотелось заработать и пожить за счет государства.
Только и дело, в строю бронированных рыцарей постоять.
Как-то раз вызвали по тревоге и наспех в большой город отправили.
Там толпа людей на площадь вышла и что-то от власти требовала.
Мирно, не ругаясь. Но всем видом несогласие показывали.
Встали гвардейцы оцеплением. Все выходы перекрыли. Поступил
приказ наступать. Стали сжимать толпу. Там занервничали. Стали ругаться.
Кричать, что псиной запахло.
Вдруг что-то возле Вовы хлопнуло и к ногам покатилось. Льва
Толстого давно забыл, но разговор Андрея Болконского с пушечным ядром
на бородинском поле сразу в памяти всплыл. Как маленький мальчик,
что любил купаться. Вся жизнь мгновением промелькнула, а в штанах
стало жарко и влажно.
Тем не менее, ничего не произошло. От выпавшей из толпы бутылки с
водой.
Пока Вова переживал, заранее подготовленные бригады заламывали
кое-кому руки и куда-то волокли. Через три часа от толпы следа не
осталось.
В дружном мужском коллективе о позоре товарища узнали быстро.
Долго смеялись. Пришел начальник, смех прекратил и отвел Вову в
кабинет.
Не переживай, говорит, с кем не бывает. Лучше изложи на бумаге,
что с тобой приключилось, и какой от этого ты понес моральный
ущерб. Написал с радостью. Думал, компенсацию выплатят. А пришлось в
суд идти.
Человека, кто бутылку обронил, нашли. Судили. Три года получил.
Вова честно дал показания и получил, за счет средств осужденного,
денежную компенсацию.
История эта не обрадовала. Появилось желание свалить по окончании
контракта. Тем более, что имя его стало широко известно, как
пострадавшего при защите интересов государства. Даже рассматривался
вопрос о награде, за заслуги. Однако, нашелся начальник с юмором.
Если каждого, кто в штаны пускает, награждать, говорил, то мы все, со
временем, обделываться станем. Погорела награда.
Ну и шут с ней, стал дни до окончания контракта считать.
Не успел. В южных краях смятение началось. Снова их столица
чем-то духовно обидела. Вот и решил местный воротила власть и силу
показать. Всех представителей государственной власти выгнал и объявил
о независимости горного края.
Послали внутреннюю гвардию долг исполнить. Под пули
профессионально обученных головорезов. Засада. Из всего отряда Вова
один жив остался. Даже автомат с предохранителя снять не успел.
Что и спасло. Посмотрел на него полевой командир и предложил
на камеру все претензии родному государству высказать.
Тут Вову прорвало, как плотину Ганга. Такое говорил, что даже
повстанцам интересно стало.
То выступление по всему миру разошлось. Кто-то от души хохотал.
Кто-то зубами скрипел.
Вскоре с республикой замирение вышло. Договорились с властью.
Извините, говорят, погорячились, но и вы палку перегнули.
Вова из ямы невольничьей переместился в тюремную камеру.
Судили за измену Родине и дали двадцать лет. На полном
государственном обеспечении.
Тот, против кого он показания давал, давно вышел. Досрочно.
А Вове досрочного освобождения не положено. Изменник Родины.
Ранимый.