Знатная фигура, дивный истукан.
Лет ему немало, время кожу мнёт,
В месте с этим временем мнёт её народ.
Разные товарищи, чудо господа,
Слесари-сантехники, тайная братва...
А когда стемнеет, дамы тут сидят;
Платьица, юбчонки, ароматы, взгляд.
С ними вечерами не читаем книг
Про чекистов смелых, про бои интриг,
Про масонов всяких, про крестовый бриз...
С ними созидаем мы высокий смысл.
Эти трели, страсти не мешают нам,
Мы их возвышаем в благородный храм.
Мы манер не знаем, прямо от души
Бренными телами меряем аршин.
Старенький диван мой многих повидал.
Весь модельный бизнес, длинноногий хлам,
Поэтесс развратных, всяких, внеземных...
И меня с гитарой, возвышая стих.
Лет ему за тристо, он ещё в соку,
Бедные артистки отдавались тут.
Женщины-спортсменки, лыжницы мои...
Тут такое было с ними до зари!
Здесь впервые встретил я любовь свою.
Ту, с которой лихо я кроил семью.
Оргия разврата побывала там,
С краю, где у ножки, сломанный стакан.
Пусть проходят годы, осень позади.
Мы с диваном вместе в комнате сидим.
Лампа. Стол рабочий. Кипа всяких книг.
Кружка чая. Ночь. Дождь и Москва. Максим.
