Г Л А В А III.
Философ способен увидеть в дереве, растущем в чаще леса, мачту корабля,
который однажды унесет его буйную голову вдаль.
Дени Дидро. Салоны.
15 апреля 20 тысяч человек заканчивали погрузку на транспорты в Тулоне, еще 12 тысяч – в Марселе, Чивита-Веккья, Генуе и в Аяччо на Корсике. Тулонский флот из 106 транспортных судов прикрывала эскадра, в составе которой было 13 линейных кораблей, 7 фрегатов и 6 корветов. Помимо пехоты, на корабли взошли 3000 артиллеристов, 4000 кавалеристов, 1000 нестроевых, 300 прачек и маркитанток, 680 лошадей. Артиллерийский парк экспедиции насчитывал 60 полевых и 40 осадных орудий, предполагалось в дальнейшем пополнить его за счет военных трофеев. В трюмах имелся запас пресной воды на 40 дней плаванья и продовольствия – на 100. Адмирал Брюйе приготовил для Бонапарта каюту на флагмане, 120-пушечном «Орьяне», снабженную всем необходимым, чтобы главнокомандующий мог расположиться с комфортом и не покидать ее в продолжение всего похода. Одноногий генерал Каффарелли дю Фальга возглавлял в походе инженерные службы и по совместительству «командовал» сопровождающей армию комиссией Французского Института, в состав которой входили несколько академиков, в том числе математик Гаспар Монж и химик Клод-Луи Бертоле, 3 астронома, еще 3 математика, 3 специалиста по производству пороха, 10 механиков, 2 специалиста по строительству дорог, археолог, ориенталист, 8 рисовальщиков, 20 наборщиков с наборами латинских, греческих и арабских шрифтов, 10 литераторов, 3 архитектора, а также скульптор, пианист, поэт со звучной фамилией Парсеваль-Гранмезон и воздухоплаватель Конте, известный также как большой знаток искусств. Два десятка студентов Политехнической школы и Горного училища представляли в экспедиции прикладные науки. Состав комиссии был тщательно отредактирован Бонапартом и генералом Каффарелли.
Чтобы дезинформировать английскую разведку, в Париже организовали утечку информации о подготовке десантных операций в Ирландии и Португалии, для убедительности дезинформацию подкрепили массовой реквизицией судов в Голландии. Параллельно Талейран предполагал произвести дипломатическую диверсию: он хотел отвлечь Австрию и Россию от раздела Польши, участвовать в котором Франция не могла, и заинтересовать взамен разделом владений Оттоманской империи, где неизбежно должны были столкнуться интересы России и Англии ( так и случится в середине XIX века ). Однако после римских событий сделать это было бы затруднительно, а вскоре затем произошел инцидент в Вене, окончательно смешавший карты Талейрану.
Генерал Бернадотт, отправленный Талейраном в Вену в качестве посла, был выбран им для этой миссии по рекомендации Бонапарта; между тем Бонапарт, давая свою рекомендацию, руководствовался единственным мотивом: сохранить место командующего Итальянской армией для генерала Массена, который безусловно заслужил эту должность на полях сражений в Италии и которому Бонапарт вполне доверял. Между тем Бернадотт, якобинец по своим политическим взглядам, гораздо больше импонировал членам Директории и уже почти имел назначение на пост командующего у себя в кармане, он даже заблаговременно прибыл в Милан, и Бонапарту пришлось пойти на эту маленькую хитрость исключительно из тактических соображений. Увы, лекарство оказалось едва ли не хуже болезни. Лишенный возможности наломать дров в Италии в качестве командующего армией, Бернадотт отличился в Вене в качестве посла: в годовщину заключения Леобенского перемирия, фактически означавшего признание Австрией своего военного поражения, он вывесил на здании отеля «Лихтенштейн», где разместилось посольство, большой трехцветный флаг. Вскоре под окнами отеля собралась толпа, в окна полетели камни, флаг был сорван, секретарь посольства избит, ворвавшуюся в здание толпу лишь с трудом удалось удержать от более решительных действий. Бонапарту, собиравшемуся уже выехать в Тулон, пришлось задержаться на две недели в Париже до прояснения возможных политических последствий инцидента. Он был в ярости: в том, что восточная экспедиция оказалась под угрозой срыва, была и его вина. Что касается Бернадотта, то он как ни в чем не бывало вернулся в Париж, доложил Талейрану о неудаче, постигшей его миссию, а вскоре после того, как Бонапарт отправился в Египет, породнился с его старшим братом Жозефом, взяв в жены Дезире Клари, невесту убитого в Риме генерала Дюфо.
Уже в те далекие от нас времена представители науки пользовались повышенным вниманием секретных служб, - и не зря. В начале мая английский агент во Франкфурте-на-Майне сообщил в Лондон сведения о целях готовящейся в Тулоне экспедиции; вскоре их подтвердил и другой агент. Источником информации, как и следовало ожидать, стали ученые из списка Бонапарта – Каффарелли. 3 мая адмиралу Нельсону, находившемуся в районе Кадикса, было поручено с тремя линейными кораблями и несколькими фрегатами войти в Средиземное море и организовать наблюдение за Тулоном, а 16 мая из устья Темзы вышла английская эскадра из десяти линейных кораблей и взяла курс на Гибралтар. Бонапарт и офицеры его штаба, возглавляемого неизменным Бертье, в сопровождении свиты из 180 конных и 300 пеших егерей прибыли в Тулон 9 мая. 10 мая Бонапарт устроил смотр армии, 15 мая на внешний рейд Тулона пришли 30 транспортов из Марселя, а 18 мая в море были замечены три корабля из отряда Нельсона. Далее медлить с отплытием было нельзя.
19 мая флот вышел из Тулона и взял курс на юго-восток, к северной оконечности Корсики. Англичан не было видно. К услугам участников научной экспедиции и офицеров штаба на флагманском корабле имелась библиотека. В ней были «Одиссея» и «Энеида», «Поэмы Оссиана» и «Освобожденный Иерусалим», «Новая Элоиза» и «Страдания молодого Вертера», - смесь классики и входившего тогда в моду сентиментального романтизма. Веды, Коран и Библия соседствовали в ней с «Персидскими письмами» Монтескье. Бонапарт читал в пути «Опыты » Фрэнсиса Бэкона и «Влияние страстей» - сочинение Жермены де Сталь, подаренное ему перед самым отплытием сестрой Каролиной. На палубе и в кают-компании адмиральского «Орьяна» командующий и его коллеги по Французскому Институту коротали досуг за ученой беседой. Речь шла главным образом о литературе и театре. То было время, когда литература и изящные искусства, еще каких-нибудь полстолетия назад остававшиеся в Европе достоянием избранных, дошли до пряхи и солдата. Парижский обыватель конца 1790-х, выйдя из оцепенения, в котором пребавал в годы террора, жадно потянулся к культуре. Модные литературные салоны госпожи Тальен, госпожи Рекамье, писательницы Фанни Богарнэ, тетки Жозефины Бонапарт, соперничали друг с другом. Это через сто с лишним лет Ортега-и-Гассет позволит себе сравнить неофита, берущегося рассуждать о картинах Эль-Греко, с орангутаном, а тогда, в далеком 1798-м, об архитектуре, живописи, театре, литературе говорили все кому не лень, говорили много и охотно, без всякого стеснения. Так во времена Гегеля в модных салонах Европы будут толковать об истине и абсолюте, а в наши дни разглагольствуют о мировой экономике, столкновении цивилизаций и конце истории. Когда речь зашла о «Заире» Вольтера, Бонапарт высказал достаточно неординарную мысль о том, что изображение человеческих страстей, в особенности там, где речь идет о женщине, будет непременно фальшивым, если в нем не будет элементов комического. Ученые собеседники поняли Бонапарта по-своему и в своих мемуарах свели его мысль к сентиментальной банальности в духе Дидро. Завершением дискуссии служил обычно громкий храп генерала Жюно, главного адъютанта Бонапарта.
Не на всех французских судах имелись библиотеки; солдаты и младшие офицеры, лишенные возможности разделить маленькие радости своих высоколобых спутников, были настроены не столь благодушно; они страдали от морской болезни и мрачных предчувствий: в большинстве своем они не умели плавать, с детства питали отвращение к соленой морской воде, и возможность столкновения с английской эскадрой отнюдь не представлялась им веселым путевым приключением. Во время посадки на суда им говорили, что плыть предстоит в Ломбардию; о том, что истинная цель экспедиции засекречена, было объявлено уже после выхода в море. Особенно неприятным сюрпризом это стало для драгунского лейтенанта Фуре, ухитрившегося провести на борт транспорта свою молодую жену, переодетую в военный мундир.
В ночь на 21 мая, когда флот Бонапарта огибал с севера Корсику, начался шторм. Корабли отряда Нельсона, застигнутые штормом у берегов Сардинии, попали в самый его центр и были сильно потрепаны, флагманский корабль лишился мачты и потерял связь с остальными кораблями; французские суда пострадали мало и в течение следующего дня были приведены в порядок. 22 мая к 136 транспортам Бонапарта присоединились 35 транспортов генуэзского отряда. Выслав вперед фрегаты и корветы, флот медленно двинулся в южном направлении, имея справа от себя Корсику, а слева – острова Эльба, Пианоза и Монтекристо. Эскадра шла тремя колоннами по четыре линейных корабля, флагман шел пятым в центральной колонне, возвышаясь над эскадрой подобно кафедральному собору над крышами большого города. Трижды в день адмирал проводил на кораблях эскадры артиллерийские учения. Следом шли транспорты, прикрываемые двумя венецианскими 64-пушечными кораблями и фрегатами. Быстроходные мелкие суда, во множестве сопровождавшие французские транспорты, постоянно вели разведку во всех направлениях. На случай встречи с неприятельской эскадрой транспорты имели приказ идти в ближайший дружественный порт. Легкая эскадра из фрегатов и корветов под командой капитана Декре шла впереди основной эскадры, ведя разведку и охранение.
26 мая на траверзе пролива Сан-Бонифаччо к флоту присоединился генерал Вобуа с 20 транспортами из Аяччо. 2 июня справа на горизонте показался берег Сардинии - мыс Карбонара. Здесь к флоту должен был присоединиться отряд генерала Дезе из Чивита-Веккья, но его в условленном месте не оказалось. Не появился он и в следующие три дня, зато один из корветов, высланных на разведку, зашел в порт Кальяри на юго-восточном побережье Сардинии и вернулся с известием о том, что Нельсон со своим отрядом укрылся в бухте острова Сан-Пьетро к юго-западу от Сардинии и занят починкой кораблей. Адмирал предложил Бонапарту напасть на Нельсона, но тут вернулся другой разведчик: встретив в море у берегов Сардинии английский бриг, легкая эскадра Декре принудила его выброситься на берег и взяла в плен экипаж. Это были разведчики Нельсона.