Эдуард Бернгард
ПРОЗАЭМА ПОЭДА
Неизъяснимый переход из потусторонности сновидческой обители в мир вроде как всамделишный... Собираешь себя по кусочкам, преодолевая инерцию хотения обратного в причудливые грёзы погружения; система твоего Я - барахля и сбиваясь - налаживается понемногу, кряхтя и скрипя. До чего странное самоощущение при пресловутом этом пробуждении... И - резкий вдруг настрой сознания, прояснение мыслечувств. И вот, стало быть, опять: регулярный, неотвратимый, но всякий раз застающий врасплох, возникающий будто внезапно внутри тебя ожидаемый и долго неотгоняемый, простой и острый вопрос себе: кто ты, кем являешься, что собой представляешь - вызывающее ошеломляющее недоумение и головную резь вопрошение.
И начинаешь вновь неописуемо и неспасаемо томиться, маяться, терзаться, изнуряться, изгложиваться внутренней атакой этой. Мысли о себе чреваты. Как правило, деструктивны. Вырвавшийся из некоего тайного сосуда джин. Какой-то почти всегда пандорский почему-то. А уж мысли о деяниях своих - любых - и вовсе. Нет, не о добром и злом здесь. Не о поступках. О простых твоих действиях речь и даже просто движениях. О том, что ты делаешь и как. И, главное, зачем. И ещё: о чём ты думаешь и как. И зачем.
До чего зыбко, "в сущности", положение твоё и само присутствие в мире - в данном ли, в ином ли... И как ненадёжен, как иллюзорен "социальный статус" твой - и любой. Словно условно само отнесение к человеческой популяции. Словно сам космос условен.
Многомерного Универсума разноликое раздолье. Есть что-то запредельно загадочное, неизбывно непостижимое в том, с какой неодолимой страстью, плотской, вместе с тем спиритуальной жадностью и (подспудным) осознанием непреходящей, самодовлеющей значимости вбираем мы всевозможные впечатления от данностей этого мира, запомнить стараемся и мельчайшие детали, нюансы обликов, объектов, вещей, предметов - сохранить их навечно, словно куда-то мы всё это заберём с собой однажды... Куда? А это тоже тайна.
И он повторяет это вновь, перебирает оформленные в слова представления, словно поблёскивающие искристо-многоцветные камешки, гладкие или шершавые, рельефные, острые.
И опять прокручивает предложения, выстраивая стройность. Несчётное разнообразие, несметная разноликость окружающих тебя данностей мира - будоражит, вселяет трепет, нередко дух захватывает, калейдоскопически вспыхивающе-мельтешаще всевозможные и невозможные ассоциации навевая. Шепчет внутри себя, беззвучно. Ан нет-нет да и шевеля губами. Как можно больше атрибутов, частностей, виньеток, штрихов запомнить, вобрать, зафиксировать, запечатлеть навечно, увековечить - где-то...
А иной раз... иначе: на супротивной стороне вечерней улицы проплывает мимо тебя, бредущего, освещённая витрина со множеством непонятных отсюда предметов... Меняешь ты было вектор, сворачивая к витрине, дабы разглядеть - и... после мига паузы восстанавливаешь прежний маршрут: пусть, пусть эта витрина так и останется загадкой, пусть не узнаю, не распознаю, что именно там обретается, обитает, какие невероятные, невесть каким чудом обретшие форму и плоть, изделия-предметы, снабжённые духом их создателей (по твоему подобию устроенных), нашли себе там место - так даже интереснее порой, одной тайной больше...
В смятении твоём всегдашнем и вечернем выносят ноги тебя на станцию, гулко по гладкому глянцевому полу заворожённого объёма вокзала, меряя затем шагами длину перрона, вступая в непостижимость вагона.
Устраиваясь (как-нибудь устраивая непутёвую на путях судьбу свою) у окна, за которым приглушённо освещённый, обильный тенями перрон - уже по другую сторону бытия, и окно твоё трогается, устремляясь в вездешнее пространство твоих слёз и грёз, роящихся за этим вибрирующим скорым окном, размывающим далёкие и близкие огни и очертания, этим несущимся в угасающее, тающее будущее окном, рассекающим все грани мироздания, кометоподобно отражающим протяжные дрожащие вагонные лампы и - таким странным туманным контрастом - эфемерное лицо твоё, словно мольбы исполненное, недвижно-сумрачное, бледное, неявное, будто иллюзорное, фата-морганное, коллажно наложенное на проносящиеся во мгле безмерного пространства сквозь вереницы лет, веков, тысячелетий неясные силуэты ландшафта.
И слово словно проносится во мраке трудноразличимая, необъяснимая череда артефактов твоей биографии, и ты растерян и изумлён, будто проносится в стороне от тебя жизнь твоя...
Как ВСЁ ЭТО появляется, складывается, оформляется, утверждается, являя собой собственно мир, собственно жизнь.
Смотрите на новую явь, на новую природу, человеком сотворённую, на всё то из природы извлечённое, чего в природе нет без человека... Создания разума-рук совершенно реальные, триумфально функциональные, только разуму и рукам обязанные. Природа заложила, предвосхитила, человек раздобыл, сложил, сотворил. Мир людей расширил мир, добавил миру грани. Экзосинтез. Вселенской среды оплодотворение.
...Завораживающая странность чувств, когда достигаешь окраины города, пересекаешь её, границу сию, душу бередящую, и вступаешь в уже другим законам подчинённую среду, среду чьего-то удивительного обитания... где почти совсем иные, иномирные, иномерные виды, запахи, звуки... И спускаешься к редким для пешеходного странствия ручьям и речкам, а если долго-долго идти вон туда, за третий горизонт - к тихому озерку, густым кудрявым разноразмерным мелколиственным кустарником обрамлённому... и дальней сплошной полосой леса - рисует мир сама натура... или когда - иногда - если духу достанет - взбираешься на хвойно величавый холм, чуть не карабкаясь, запыхиваясь... Вот и опять другое всё. Как совмещает мир сей столько в себе измерений...
Главное действие, самое главное из направлений - непременно вернуться, вернуться. Самое лучшее, оно же самое пронзительное, чудное-дивное, сокровенное, сакрально сердечное - возвращение домой. В любом коротком и тем более длинном пути, куда бы и зачем он ни простирался, путь домой - это и есть истинная цель, наиважнейшая в жизни твоей и моей - всегда, ради чего и вот это всё. Ради этого покидаешь свой дом, чтобы смысл явился - вернуться, вернуться! Уходишь куда-нибудь только лишь ради того, чтобы прийти - прийти домой, обязательно, непременно вернуться... Всегда ради этого.
И ощущаешь, придя домой и в себя, состоявшееся там - везде - соприкосновение со вселенной всей, и ощущаешь, как вся вселенная присутствует и здесь, и ощущаешь, как только что прошёл ты сквозь вселенную, вобрав её, впитав и - она приняла тебя и оставила частицу свою в тебе и след твой в себе сохранив. Навечно.