Моё знакомство со зверюшкой, как я про себя до сих пор называю младшую дочь, началось уже в момент рождения. До этого мы общались с ней инкогнито. Ни она меня не видела, ни я её. Почему-то всю беременность меня со страшной силой тянуло на редиску, и я ела её немерянно, до самых родов. Есть такие сорта редиса, которые хранятся, причем самым прекрасным образом, практически до следующего урожая. Мне это было как нельзя кстати. Впоследствии именно с редиской я связала резкий и злобный нрав своей дочери. На учете по беременности я не стояла, потому что всегда избегала больницы. Помня, как протекали мои первая и вторая беременности, с бесконечными обследованиями, анализами, очередями и абсолютно лишними для меня хлопотами, в третий раз я намеренно никуда не пошла и о своей беременности не заявила. Муж, впервые увидев мой живот на седьмом месяце, в подробности не вдавался, а от всяческих связанных с беременностью процедур вообще был далек, как и полагается мужику. Поэтому, когда в приемном покое роддома акушерка потребовала у меня обменную карту, я с чистой совестью отправила мужа домой, шепнув, что никакой карты нет, а когда он ушел, тут же призналась в этом акушерке. Акушерка была в ужасе. Она реально не знала, что делать, но тут же отправила меня в душ, против которого я активно сопротивлялась, уверяя её, что ребенок уже на подходе. Но мои уверения воздействия не имели, и уже в душе, мне пришлось руками держать головку ребенка и потом самой отыскивать родильный стол и с воплями в раскорячку карабкаться на него, благо, что кто-то вовремя подоспел и помог мне умостить вторую ногу в полукольцо. Таким образом, удерживая руками ребенка, стремительно рвущегося наружу, я дождалась акушерку. А та, в свою очередь, чудом подоспев вовремя, буквально на лету поймала мою зверюшку, вылетевшую ей прямо в руки, как снаряд из жерла пушки. Я буквально вырубилась от болевого шока и только глубокой ночью, обложенная грелками со льдом, пришла в себя от шепота всё той же акушерки, которая слезно умоляла меня ничего не рассказывать начальству о наших таких необычных родах. Я и не собиралась этого делать. В карточке, которую завели уже в роддоме, наряду с другими данными про вес, рост и пол ребенка, было написано, что роды стремительные, и про какую-то шкалу, по которой мой ребенок был чуть ли не идеален. Зверюшка на самом деле родилась на редкость красивой, просто куколка, а не ребенок. Но родилась она ровно в полночь, именно в тот час, когда была зачата двумя обезумевшими от страсти прелюбодеями, то есть нами грешными, мной и Женькой. Акушерка, выбирая между двумя числами тринадцатым и четырнадцатым апреля, выбрала четырнадцатое. И хотя это уже не играло никакой роли, потому что было предопределено заранее, но родилась настоящая ведьмочка, а сам день четырнадцатое апреля считается днем всех ведьм. Вот как мы угадали, даже не помышляя ни о чем таком заранее. Преступная любовь подарила мне преступный плод, но об этом я сначала ничего не знала. Наоборот, когда увидела малышку обомлела от её красоты и кукольности. Думала, что мне необычайно повезло родить такую красотку. Первое же кормление малышки обернулось конфликтом, она, будучи трех дней от роду с таким остервенением вцепилась в сосок, как будто у неё был полный рот остро заточенных зубов, я взвыла от боли, и от неожиданности треснула её кулаком по лбу. Это малость отрезвило людоедку и впоследствии она уже была намного осторожней. Из роддома нас забирали друзья. Муж в это время был на сессии, он уехал как раз перед нашей выпиской, успев передать в палату букет шикарных роз. Роддом был недалеко от дома поэтому мы шли пешком, мы с подругой держа с обеих сторон за руки старшую мою дочь, а новорожденную в красивом конверте доверили нести мужу подруги. Пока наша троица только начала движение, Толик, так звали этого не просто мужа подруги, но и нашего близкого друга, учесал далеко вперед и скрылся в подъезде моего дома. А когда наконец и мы добрались до квартиры, ребенок уже лежал в кроватке, завернутый в мою старую шерстяную кофту. На улице между тем было минус пятьдесят градусов, а дома стояла несусветная жара, пришлось сразу же приоткрыть обросшую сосульками форточку. Мы малость посидели за столом, выпили за здоровье новорожденной, поболтали и я осталась одна со своими двумя малютками, одной четыре дня от роду, другой два года и два месяца. Не знаю, как бы я выкручивалась, если бы не соседка, она совершенно неожиданно для меня в первое же после роддома утро принесла мне пельмени и потом две недели подряд приносила из магазина всё, что я ей заказывала. Так что и с этим никаких трудностей у меня не было. А потом и вовсе всё пошло, как по маслу. Муж сразу же после сессии отбыл в очередную экспедицию и мы в очередной раз увидели его только поздней осенью, когда моя младшенькая уже вовсю разгуливала по кроватке, а старшая уже ходила в детский сад. В этот период нашей жизни зверюшка еще никак не проявляла свой злобный нрав и была в общем то вполне сносным ребенком. Всё началось намного позже. Впервые я заметила какие-то странности в её поведении, когда ей было четыре года. Однажды я застала её в песочнице, которую было видно из кухонного окна, как на ладони, перекладывающей с места на место четырех дохлых цыплят. Она присыпала их песком, закапывала по очереди в ямки, потом откапывала, стряхивала с них песок и снова закапывала. При этом вела себя абсолютно бесстрастно, не выражая никаких эмоций. На мой вопрос, где она их взяла, дочурка повела меня за руку за угол сарая к соседскому курятнику, приоткрыла дверцу загородки и ловко в один момент выхватила из стайки цыплят, столпившихся у поилки, одного цыпленка, а когда раскрыла ладонь, показывая мне добычу, бедный птенчик уже едва подавал признаки жизни. Уже потом неоднократно мне приходилось наблюдать дохлых мышей, каким-то чудом оказавшихся среди детских игрушек, полные тазы ящериц и лягушек, дохлых аквариумных рыбок, оказывающихся под крышками детских кастрюлек, позже придушенных котят и покусанных щенков. Но сама я в те годы была спокойной, как удав, еще ничего не могло вывести меня из равновесия. Я не заостряла внимание на всех этих странностях,и, кстати, странности закончились, начался другой период, когда моя младшая дочь стала тащить в дом всю живность, которую ей удавалось выклянчить у друзей, выпросить в зоомагазине, подобрать на улице. Так сменяя друг друга у нас перебывали крысы всех мастей, хомяки, джунгарики, морские свинки, рыбки, кошки, собаки и одно время жил даже дятел по кличке Ерофей. Я не сопротивлялась этому нашествию, думала, что забота о животных смягчит жесткий нрав моей дочурки. Может так оно и было, у неё и сейчас в доме живут рыбки и какой-то заморский кот, которого она кормит сырым мясом. А тогда в раннем детстве. Я так и не уяснила, какую роль сыграли животные в воспитании конкретно моего ребенка, как и не поняла до сих пор за что можно любить крыс, даже если они домашние. А вот то, что ребенок мой рос каким-то необычным, видно было невооруженным глазом. Когда мне довелось перевести её из одного детского сада в другой, я ощутила это в полной мере. Она ровно год не разговаривала ни с кем в группе и никак не реагировала на воспитателей и нянечек. Те встречали меня упреками, у вас что, ребенок глухой и немой, ни с кем не разговаривает, ничего не слышит и не слушает. А дело было в том, что в прежнем детском саду у неё осталась подружка, с которой её неожиданно разлучили. Так впервые я узнала, насколько тяжелый и мрачный характер у моей дочери. Только когда через год она заговорила, все с удивлением увидели, что она знает всё, что положено в её возрасте и даже больше других, а тексты запоминает целыми страницами. С тех пор её показывали разным комиссиям в качестве главного достижения в воспитании на показательных занятиях, где она без запинки декламировала стихи, пересказывала рассказы, описывала картины и даже делала карандашные наброски членов комиссии, поскольку при этом еще хорошо рисовала с натуры. Про школу я ничего подобного сказать не могу, к тому времени она поняла, что дисциплина не для неё и уже в первом классе начала выдавать фортели.Даже на первое сентября в первый класс мне пришлось тащить её чуть ли не волоком. Потом изо дня в день она всячески пыталась бойкотировать всё, что задавали в школе. Она часами сидела рядом со мной на моей работе, куда я её приводила после школы, и ничего не делала, пользуясь тем, что в кабинете, где кроме меня работают другие люди, я не могу её заставить, не могу повысить на неё голос, не могу ничего потребовать, и когда однажды в гробовой тишине кабинета, как выстрел, прозвучала моя звонкая пощечина по её наглой морденке, мои коллеги в ужасе повскакивали с мест и долго еще не могли прийти в себя от испуга. Но сопротивление было сломлено и с тех пор она начала писать свои каракули в тетрадь, как бы делая мне этим одолжение, а заодно и всем другим, кто был в кабинете.
Шли годы. Дочь моя взрослела. И еще не раз и не два показывала свой крутой и злобный нрав. Однажды, когда она уже была в восьмом классе, я, случайно, открыла дверь квартиры как раз в тот момент когда дочурка со всей дури влепила кулаком в глаз соседскому пацану. Оказывается он посмел крикнуть ей вслед какие-то неприятные слова, пока она павой шествовала через двор. Потом, уже повзрослевшей девушкой, отлупила мужа своей двоюродной сестры, потому что та опрометчиво пожаловалась на него в разговоре. Я с трудом утащила её подальше от разборок, опасаясь, что дочурка может получить в ответ оплеуху, или того хуже. Но сама она почему-то никогда ничего не опасалась. Я всё время надеялась, что с годами дочка остепенится. Но, прежде чем наступила последняя и уже необратимая фаза нашего отдаления друг от друга, я успела наслушаться и насмотреться такой жути, о существовании которой даже не подозревала, что это возможно. Во-первых, она влюбилась в пьяницу, и вдруг ни с того ни с сего стала пить, как сапожник, всецело разделяя интересы возлюбленного. Возлюбленный оказался хитер и коварен. Он никак не желал смириться с моим требованием вести трезвый образ жизни. Употребляя все своё обаяние, которого, впрочем, не был лишен, он старался всю семью втянуть в пьянку, устраивая пикники по поводу и без повода. С огромным трудом, пожертвовав, кстати, собственным целомудрием, мы удалось их рассорить. Благополучно забыв о том, чего мне это стоило, дочь впоследствии начала утверждать, что всегда была убежденной трезвенницей. Но вышла замуж как раз-таки за пьющего человека. Сначала она как-то мирилась с этим его недостатком, потом начала наезжать, и притом наезжать неслабо. Она по чем зря оскорбляла своего мужа, рассорилась со всеми его родственниками, возненавидела мать, отца, брата и даже его племянников. Костерила их почем зря, не стесняясь никого и ничего, ругала последними словами. Несколько раз став свидетельницей этих разборок, я перестала к ним приезжать, мне было стыдно и неуютно в их доме. Но пик отношений наступил в тот момент, когда она уже в мой адрес стала посылать оскорбления и проклятия, не стесняясь своего сына, она оскорбляла меня гадко и несправедливо, раз за разом припоминая, как когда-то в далеком прошлом я остригла ей волосы, в наказание за порезанную куртку и за то, что они , или она, я так до сих пор и не знаю точно кто, расписали иголкой любимый бабушкин секретер, сломали, вырвав "с мясом" клавиши на пианино, за то что я пыталась отлупить их с сестрой, когда они камнями кидали в молочных поросят, и вроде бы даже убили, по словам хозяйки, одного из них, за то что жгли чужие письма в чужих почтовых ящиках. Да за многие вещи в детстве они обе-две просили ремня, но отлупить толком я их не могла, потому что всегда была маленькой и тщедушной, и просто физически не могла осилить двух непослушных хулиганок. Но старшая дочь выросла беззлобной, не затаив на меня никакой обиды, а вот зверюшка, как и полагается зверюшкам, всю жизнь таила злобу и только ждала удобного момента, когда мать совсем постареет и обессилит, чтобы наброситься на неё с кулаками. И вот в тот момент, когда я не выдержав оскорблений, стукнула ей по лбу полупустой пластиковой бутылкой, с единственной целью, заткнуть грязный фонтан её нецензурной брани, она кинулась на меня как пантера, она вцепилась в меня своими остро отточенными когтями, она рвала мою спину в клочья, она раздирала моё лицо, она вымазала моей кровью всю свою довольную физиономию, и я видела как победно сверкают её сумасшедшие глаза, и если бы на крики не прибежала старшая дочь и не оттащила от меня свою сестренку, не известно чем бы вообще закончилась наша баталия. С тех пор я стараюсь с ней не пересекаться. Очень редко говорю даже по телефону, и внука вижу гораздо чаще, чем его мать, свою родную дочь.
Недавно она жаловалась мне, что сын её не слушается, грубит, и даже замахнулся кулаком и толкнул так сильно, что она едва удержалась на ногах.
О, Боги! Чем я провинилась перед вами, перед этой зверюшкой. За что вы так жестоко наказываете нас и наших детей.
Рожденный по большой любви ребенок не унаследовал от своих родителей способности к любви и ласке. Потому что был зачат в ночь, когда большая круглая луна, не ведая стыда, следила за каждым движением влюбленных, и наверное, из зависти сглазила новорожденную девочку. Наделила её кукольной красотой, но вместе с ней и звериным нравом. Рожденная в любви, вопреки всему, оказалась злобной и неуживчивой, а теперь, похоже, передала это сыну. Грустная история.