Чернобыль сквозь окуляр «Солидарности»
(Взгляд из Киева)
27 апреля 1986 года я упаковал рюкзак: на следующий день выступаем в байдарочный поход. Маршрут: высадка в районе Житомира, на берегу Тетерева, и – вниз, до Киевского моря, а затем по морю - в Киев. 28-го рано утром звонок от со-байдарочника: «Поход отменяется…». Внятных причин названо не было. Позже, уже при встрече, выяснилось: отец того со-байдарочника от друга из Академии наук (по секрету) получил информацию: в район Чернобыля ехать нельзя. Фиксирую первую «форму солидарности»: тайную, антисистемную, основанную на личных контактах.
Первое мая. Два события. Первое – демонстрация. Щербицкий на трибуне с внучкой. (С внучками и внуками другие члены ЦК). (Фильм о Чернобыле, новый; вчера случайно смотрел – до эпизода: «старый большевик» (партийный босс), с клюкой, на ЧС «объясняет» своим подопечным (номенклатуре, руководству ЧС) какова их миссия: она «героическая», включает в себя «время их славы». Миссия номенклатуры состоит в следующем: отрезать связь от Чернобыля, блокировать город войсками, - чтобы не было утечки информации. Миссия «номенклатуры»: «народ» должен быть спокоен, ничего не опасаться и тихо трудиться). Киношный эпизод (вымышленный) точен по существу, и совпадает с реальностью, - Щербицкий с внучкой. Фиксируем другую форму солидарности – номенклатурную. Номенклатура едина – против «народа», который обязан быть несведущ; задача номенклатуры – поддерживать в народе незнание реальности, так как незнание реальности (с точки зрения номенклатуры) – полезно самому «народу». Второе событие первого мая: Велогонка мира. Тысячи киевлян и гостей столицы – на улицах; я также с семьёй наблюдал на бульваре Леси Украинки. Какая это форма солидарности? Праздной? Ротозейской? Любителей велоспорта? (Наверное, на этот вопрос можно и не отвечать).
После четвёртого мая началось «переселение народов»: массовый вывоз детей из Киева. Я вывозил ребёнка седьмого. В Луганск, и далее – в Краснодонский район, в шахтёрский посёлок. Киевский вокзал седьмого мая, вечером. «Переполнен» - более-менее близкое слово, передающее реальность. Дополнительные поезда. На местах проводников – инженеры ж/д (слышал извинения уже в поезде – за неумелую подачу чая). На перроне – в ожидании поезда – на узком пространстве стоят тысячи (?). Очень плотно. По расписанию поезд - через минут двадцать. Ожидание объявлений. Объявление: «Поезд подаётся на другую платформу…». (Условно: с 11-й – 7-ю). До отправления поезда 20-ть минут. СПОКОЙСТВИЕ. Никто не бежит, никто не кричит и не возмущается. Через минут десять начинается посадка, - очень мерным шагом все перешли с одной платформы на другую. (Разумеется, помогая друг другу и по дороге и при посадке). …Если вспоминать Киев того лета, то это – город без детей. Общий коммуникативный «фон», повод для всеобщего общения взрослых: меры безопасности (йод, влажная уборка, каберне…). Зафиксируем формы солидарности: «народная», безмолвная, тихая, превентивная - на Вокзале; и всеобщая коммуникативная летом – перед лицом общей опасности.
Что можно добавить к десяткам известных (переплетённых) причин катастрофы по имени «Чернобыль»? Как будто бы ничего. А я попробую. «Гигантомания» - это слово пришло кстати. Гигантомания потопила в начале 20-го века «Титаник» и его усовершенствованного двойника – «Британика». Советская гигантомания вписана и в заводы, и в архитектуру, в железнодорожные – круговые – дороги, и в ГУЛАГ, в «переброску рек» и в «освоение целины»…, а так же – в проект «электрификации всей страны». Понятное дело, что «срочно – «планово»? – максимально – покрыть огромную территорию системой атомных станций» - задача, которая по плечу «титанам и героям». Гигантомания состоялась, её уже не переделать. «Поезд ушёл…».
А проблема Солидарности? Тогда она была решена – по-разному, однако в общем алгоритме: перед «лицом опасности»; назовём такую солидарность «негативной». А какой имеем опыт «позитивной солидарности»? Нет, я не стану произносить панегирик по поводу известных событий. Наоборот, возьму гиперболу и скажу: для поиска нашего опыта позитивной солидарности необходим сильный микроскоп.
P.S. Я не говорил здесь о технических, энергетических проблемах, и о том факте, что АС были «завязаны» и на милитаристский проект. Я не говорил здесь о пострадавших, переселенцах, спасателях и пожарных, химических подразделениях…; не говорил я здесь и о врачах, и даже не вспоминал авторов того реактора (рекомендовавших устанавливать его у себя под кроватью!)). Не о том! Об аспекте – солидарности, и её разных формах. Я говорил о солидарности, исходя из эмпирического факта событий в коротком промежутке времени. О солидарности – не теоретически (Литературы о проблеме солидарности – море). О солидарности???! Да, она, предполагаю, - «воздух» нормальных обществ; живёт она (если живёт!) реально, а не абстрактно, совсем рядом: на этажах, в подъездах, во дворах общих домов, в микрорайонах…., в профессиональных коллективах, в школьной и студенческой повседневности, в клубах по интересам, в различных сообществах, а так же – в политических партиях, в церквях и даже бандах…) Понятно всем, что самой близкой (и высокой!) формой солидарности является дружба. По большому счёту («республиканскому») общество и есть союз друзей. (Однако, это уже вопрос теории, а не эмпирической жизни.)
Надо ли дополнительно заострять проблемный вопрос: как дела с позитивной солидарностью?
