в день погожий
вдоль аллеи голых лип,
грязным лужам строил рожи.
Ни походкой, ни одёжей
на люд встречный не похожий,
смайл к зубам его прилип.
Выражался -
изгалялся,
слов не нужно - про себя.
Рубль поднять не постеснялся,
полицейским улыбался, -
он над жизнью издевался,
веря ей, её любя.
Мысли сыты.
Он открытый
для весны. Но сплошь тоска:
мать с дитём, мужик небритый,
бабка, бомж, пежо немытый,
даже кот, в кустах убитый, -
вслед крутят пальцем у виска.
Ну и что же?
Мой прохожий
любит всех, кто плюнул вслед,
без конфессий, цвета кожи,
пусть их злость хоть как скукожит, -
Люсь, Витьков, бомжа Серёжу...
Голубей, брусчатку - тоже,
и пежо, и шевроле.
Он и в ненастье
верит в счастье,
отказавшись от часов.
Весь мир любит в одночасье,
не дробя его на части,
и даже Волочкову Настю,
и всех михайловых стасОв.
И час за часом,
раз за разом
весна не устаёт чудить -
прохожий рад любой заразе:
наркоше Павлику в экстазе,
дебилу за рулём камаза,
рекламе, Дому2 и стразам...
Любви к одним лишь пидорасам
весне не удалось привить.
- - -
