побережье Азовского моря, то прощай прошлая жизнь. Места
здесь особенные, чудные, завораживающие. В теплом до жары
воздухе разлита лень. Сладкий соленый ветерок пьянит и покачивает
в разные стороны. Местным в море качка не страшна, привычка
приобретается на земле.
Само море мелкое и тягучее. Зайдешь в воду, пройдешь
полтора километра, а все по колено. Отсюда, видно, известная
пословица про море, колено и вечно пьяных людей. Ощущение
опьянения возникает без алкоголя. Выходит, пьющим нечего терять.
Когда в небольшом прибрежном поселке субботним вечером
слегка пошел дым из оконной форточки одного из частных домов,
никто не обратил внимания, не веря в возможность бесплатного
зрелища. Но дыма становилось все больше. Стали останавливаться
редкие прохожие. Высыпали на свежий воздух соседи. Через пол часа
после животрепещущего известия все население поселка удовлетворяло
дикое любопытство.
Сквозь треск дерева показались языки пламени, уверенно
заплясавшие по бревнам, выбивающиеся из под кровли. Знающие
люди по цвету огня определяли, что горит. Вот наступила очередь
гостиного гарнитура. А это теле и радио техника пошла. Синим
пламенем возвестили о себе полуфабрикаты браги и самогона.
Хлопнул бензобак машины, и огонь дал невиданный по красоте,
зеленый отсвет, сравнимый, разве что, с северным сиянием.
Яркими фонтанчиками, сравнимыми с праздничным салютом,
уходили в небытие лаки, освежители и иные признаки присутствия
в доме женщины.
Внезапно в толпе возникла суета. Огонь стал приближаться к
столовой, стоявшей по соседству, не раз одаривавшей страждущих
дешевой, хоть и паленой водкой.
В ход пошли лопаты, ломы, песок. Нашлось множество разной
посуды, и немало добровольцев встали линией, вплоть до кромки
морской воды. Началась стихийная борьба с огнем.
Пожарные прибыли ближе к полуночи. Оправдывались, что
с непривычки заплутали в степи. Было их двое. Высокий тонкий и
низкий толстый. На тонком защитный костюм болтался, как на
вешалке. У толстого был расстегнут, поскольку не сходились
пуговицы.
Оба были опытные, немало повидавшие и ко всему привычные.
Толстый с трудом слез с водительского места, да так и сидел
на ступеньке кабины, ни во что не вмешиваясь. Голова болела со
вчерашнего.
Тонкий, напротив, был необычайно активен, хоть его и шатало
в разные стороны. Он побежал к толпе, вовсю, занимавшуюся
тушением пожара, и стал каждого просить подписать наряд о прибытии.
Ему предложили сходить к хозяину дома, который, видимо, внутри.
Но тонкий не рискнул и продолжил мешать тушению. Он не унялся,
когда его послали далеко-далеко и глубоко-глубоко, и выцепил все же
из борцов с огнем главу местной администрации. Тот не препираясь,
подписал. Подпись вышла длинная и напоминала огурец с
двумя помидорками у основания.
Облегченно вздохнув, пожарный размотал рукав, но впопыхах
забыл закрепить его. Вернулся, закрепил и пустил воду. Напор
был такой, что рукав вздулся, взвился как питон и изрыгнул вокруг
струю воды, выкосившую половину тушащих. Напрасно тонкий
пытался утихомирить чудо техники. Вода лилась куда - угодно,
но не в сторону горящего дома. А потом внезапно напор ослаб, и
вода закончилась.
У напарника рядом жила теща с огородом, а дни стояли такие
сухие.
Впрочем, дом уже догорал. Крыша рухнула, бревна обвалились,
рассыпавшись в пепел и обгоревшую труху.
Местные спасатели работу завершили раньше, когда поняли, что
столовая спасена. Они благодарили бога за спасение от напасти.
Про хозяина дома молчали. О пожарных забыли.
Поселок остался цел - хорошо. А с учетом спасения столовой –
отлично. Остальное – судьба.
Посткриптум.
Петр Кузьмич Новоселов в этот день с утра гостил у приятеля,
на окраине поселка. Вчера отвез жену с детьми проведать родителей
и теперь наслаждался свободой. Немного напрягала мысль, выключил
ли утюг, после того как погладил свои рубашки. Но это до первого
стакана. Так оба за столом и уснули.
Снилась Петру Кузьмичу печеная картошка.